Родео

Предыдущая глава:
http://www.proza.ru/2009/05/21/61

     Фред взялся за какой-то ремень на морде пони и потянул животное к выходу. Пони без большой охоты, но и не слишком упираясь, двинулся за ним. Оказавшись в коридоре, Фред тут же взгромоздился на широкую спину Сильвестра. Лошадь покорно приняла ношу, но не двигалась. Фред задумался.

     – Слушай, Павлуша, между нами ковбоями, ты не знаешь, где тут у него кнопка?
     – Какая кнопка?
     – Как сделать так, чтобы он пошел?
     Павлуша пожал плечами.
     – Ну, будем разбираться методом тыка. – Фред начал похлопывать пони по шее и крупу, дергать за повод и приговаривать: «Но, нооо, пошел, пошел, родимый! Вперед! Ну, давай же! Как человека тебя прошу!» В конце концов Сильвестр понял, чего от него добивается суетливый седок, и двинулся шагом вдоль по коридору, осторожно ступая по линолеуму. Обитатели этажа, оказавшиеся на пути, смотрели, раскрыв рот, на невесть откуда взявшегося в стенах общаги всадника. Вскоре за Фредом следовала целая свита.

     – Ты, Фред, прямо Ходжа Насреддин! – Витек из «Тотал Дестракшн» был в восторге. – Это угар! Макс, ходи сюда скорее! Ты где лошадь такую ипаническую надыбал?

     Достигнув конца коридора, Фред кое-как развернул пони, для чего был вынужден спешиться, и поехал в обратную сторону, нарочито лихо подпрыгивая в седле и распевая: «Чуть помедленнее, пони, чуть помедленнее». Маленький всадник на маленькой лошади то удалялся, растворяясь в вечных сумерках длинного коридора, то появлялся снова – сначала как бесформенная тень, потом как силуэт диковинных очертаний, и, наконец, словно из предутреннего тумана, окутавшего холмы Вайоминга или Монтаны, возникали конская голова с жесткой льняной гривой и хохочущий белозубый ездок.

     Прокатившись несколько раз туда-обратно, Фред великодушно уступил седло Павлуше. Тот сначала отказался наотрез, представив, как глупо он будет смотреться в коридоре общежития верхом на пони.
     – Павлуша, ты не ссы в ботфорт. Будь гусаром. Как я тебя учил? Через не хочу, через не могу, через не дает! – пытался придать ему мужества Фред.
     - Ну, хорошо, я попробую...

     Павлуша взобрался на Сильвестра и тронулся в путь, леденея от стыда. Умное животное приняло нового наездника с философским спокойствием: вероятно, рассудив, что хуже предыдущего он быть просто не может. Понемногу Павлушино волнение улеглось: он вдруг подумал, что не так уж много людей имеют опыт верховой езды внутри жилых зданий. «Чем вчера занимался?» – спросят его завтра приятели. «Да так, ничего особенного», - ответит он, сдерживая зевок. – «В общаге на коне катался». В конце концов, чем еще может занять свой досуг бедный студент? Павлуше стало почти совсем весело, когда вдруг прямо по курсу открылась дверь, и в коридор вышла Вероника Талицкая, величественная, как флагманский корабль Непобедимой Армады, несмотря на прозаический чайник в руке. Глаза Вероники заметно расширились, утратив обычное холодноватое и слегка насмешливое выражение, в то время как ее стеснительный сосед проехал мимо на пони.

     – Привет, - прохрипел Павлуша. От конфуза и волнения в горле у него наступила сахарская сушь.
     Вероника молча посторонилась, пропуская наездника.

     Павлуша кое-как достиг конца коридора и передал лошадь в незнающие покая руки двойников из «Тотал Дестракшн». Витек и Макс, поочередно пробовали силы в верховой езде, изобретательно и восторженно матерясь, улюлюкая и требуя кваса. Витек показал себя экстремальным джигитом: он то высоко задирал тощие ноги, то садился боком или задом, то свешивался на сторону, опустив косматую башку и подметая волосами пол. Он изощрялся бы и дальше, но пони вдруг остановился, не дав Витьку закончить очередную фигуру вольтижировки.

     Уперев руки в бедра, словно большая буква Ф, путь преграждала Ира Пантюхина.
     – Что же это такое?! Как тебе не стыдно над животным издеваться! Я кормлю его, пою, чищу, а ты! Ты что делаешь, гад, а? Зачем ты его сюда привел?

     Витьку редко бывало стыдно. Но в голосе Иры, в выражении ее доброго лица, во всей ее фигуре было столько возмущения и идущей из самого сердца укоризны, что он вдруг снова почувствовал себя восьмилетним мальчиком, засунувшим кошку в стиральную машину и пойманным на месте преступления мамой.

     – Это не я, – помимо воли прознес он, – честное слово!
     – А кто? Пушкин?
     Ирин взгляд, цепкий как прожектор ПВО из фильмов про войну, обшарил всю компанию, останавливаясь на каждом, выдергивая его из толпы и мгновенно оценивая. Когда луч прожектора уперся в ухмыляющееся лицо Фреда, грянул залп.
     – Сволочь! Я чуть с ума не сошла, думала Сильвестра украли!
     Фред увернулся от оплеухи.
     – Все никак не набесишься! Ты посмотри на себя, чудо! Сколько тебе лет-то? Тридцатник ломится, а детство в жопе!
     – Да ладно тебе, Ирка, я просто покататься.
     – Покататься... Это тебе игрушка, что ли?

     Ира до смерти испугалась, не обнаружив ввереного ее заботам пони на привычном месте. Воображение рисовало ужасные картины: то над ее питомцем глумились малолетные хулиганы на заброшенной стройке, то голодные горожане, не сумевшие отовариться бледной целлюлозной колбасой, резали и рвали на части еще вздрагивающее тело. Но все обошлось, пронзительное чувство вины и страх отступили, и Ира добрела на глазах.

     – Как ты его сейчас по лестнице спускать будешь? Вы об этом подумали, ковбои хреновы? Ну, меня это не колышет. Если через десять минут Сильвестр не будет стоять во дворе, вызову милицию.
     –Не боись, Ирка, все сделаем.
     – Десять минут! Время пошло!

     Ира поспешила к Шопену, скучавшему во дворе без товарища. А Фред вскоре осознал сложность поставленной перед ним задачи. Сильвестр, полтора часа назад без проблем поднявшийся по лестнице, спускаться решительно не хотел. На лесть, уговоры и сахар пони не реагировал, а сдвинуть с места испуганное, упирающееся всеми четырьмя ногами животное почти в полтора центнера весом одному было не под силу. Пришлось звать на помощь. Образовалась тактическая группа, или, скорее, боевой расчет, в котором у каждого была своя задача. Впереди Фред изо всех тянул за повод, сзади Павлуша и Макс, уперевшись руками в массивный круп Сильвестра, толкали его, как засевший в канаве «Запорожец», а внизу Витек, кряхтя и причитая, пытался по одному отрывать от пола намертво приклеившееся к нему копыта. Дело подвигалось туго: Сильвестр скалил зубы, дико вращал глазами и чрезвычайно сильно потел. Тревожное лошадиное ржание металось по лестничной шахте, многократным эхом отскакивая от стен и мешаясь с новыми и новыми руладами. Казалось, что по зданию несется целый табун мустангов. Через десять минут борьбы было пройдено всего четыре ступеньки. Наибольшая отвага требовалась от Витька – он ежесекундно рисковал получить тяжелым как утюг копытом по черепу.

     Беда пришла откуда не ждали: когда Витек уже был близок к победе в единоборстве с очередной ногой упрямого Сильвестра, пенная струя ударила в пол, отрикошетив веером брызг прямо в лицо молодого музыканта. Отплевываясь и страшно ругаясь, Витек убежал в умывальник. Поредевшая команда, красная от напряжения и злая, дождалась, пока извержение закончится. Затем все трое, не сговариваясь, обхватили пони с разных сторон, приподняли его на землей и в считанные секунды преодолели оставшиеся полтора марша. Удивленный Сильвестр не сопротивлялся.
     – Ну, что я вам скажу, чуваки, – прокоментировал Фред, – все справедливо: сначала мы на нем покатались, потом он на нас.

Продолжение:
http://www.proza.ru/2009/05/21/55