Прописка рассказ

                ПРОПИСКА
                рассказ

                Х                Х                Х

  Василий Петрович стал бомжем совсем недавно, после того, как по-глупому пропил благоустроенную двухкомнатную квартиру, оставшуюся ему после смерти законной супруги, заботами которой относительно благополучно (если не считать редких посещений вытрезвителя) дожил до преклонных лет.

  А дальше события развивались по проверенной годами перестройки шаблонной схеме: увольнение по статье накануне пенсии по причине беспробудного пьянства, неутолимая жажда, требующая всё больше денег, которых, как назло, катастрофически не хватало.  А затем появились некие доброхоты, предложившие обменять его благоустроенную на комнату в окраинной коммуналке, и Василий Петрович получил на руки приличную, по его меркам, сумму доплаты.

  Эта-то проклятая сумма и затмила ему разум.  Василий Петрович «загудел».  Почти месяц провёл он, путешествуя по друзьям и собутыльникам, и лишь когда деньги, а вместе с ними дружба и понимание разом кончились, он вспомнил о новой квартире.

  И тут его поджидал удар поистине сокрушительный.  Оказалось, что указанный в документах дом прошлой весной пошёл на снос.  В квартире же Василия Петровича прописались новые хозяева.  И, помыкавшись туда - сюда, бедняга оказался на улице в самом прямом смысле этого ужасного слова.  Так начались его долгие хождения по мукам…

                Х                Х                Х

   Василию Петровичу и в голову не могло прийти, что все районы города давно поделены между так называемыми лицами без определённого места жительства.  Без соответствующей «прописки» не только не остановишься с протянутой рукой у магазина, но даже в тёплый подвал переночевать не пустят, не говоря уж о свалках и мусорных контейнерах.  Обязательно найдутся несколько сердитых личностей, объявивших территорию своей собственностью.  Всё это очень напоминало законы собачьей стаи, когда несколько разъярённых дворняжек с остервенелым лаем гонят со своего пятачка случайно затесавшегося к ним чужака.  Только у опустившихся на дно жизни людей порядки оказались не в пример братьям их меньшим куда более лютыми.  Не счесть, сколько раз Василий Петрович был бит и гоним, а там, куда удавалось прибиться, условия существования оказывались, мягко говоря, неприемлемыми.

  Так прошло лето и наступила пора холодов…
 
                Х                Х                Х

  Серый промозглый вечер медленно опускался на шумный и оживлённый в час пик город.  Стояла середина ноября,  сырой, слякотный промежуток между осенью и зимой.   Выпавший ночью снег за день таял, оставляя непролазную грязь и холод, назойливо забирающийся под одежду и более существенную, чем вытертое от времени и ночёвок где попало жалкое пальтецо на рыбьем меху, унизительно болтавшееся на ссутулившихся от горя и постоянного недоедания плечах Василия Петровича.

  Сегодня у горемыки день выдался на редкость удачным.  С утра он сидел верхом на урне у входа в булочную на людном проспекте, как дань собирая с покупателей мелочь, и никто не прогнал его оттуда, не поколотил, не отобрал выручку.  Собранной суммы  хватило на бутылку дрянного вина, в полузабытые «совковые» времена вульгарно именуемого «червивкой».  Ну, ещё на скудную закуску.  Оставалась последняя проблема – ночлег.  Но и её Василий Петрович решил без особых затруднений, весьма кстати вспомнив о своей несостоявшейся жилплощади…
   
 
                Х                Х                Х               

  Пустой дом встретил нежданного гостя сыростью не менее промозглой, чем на улице.  Отыскивая местечко посуше и потеплее, Василий Петрович вдруг оступился и с тихим воплем рухнул куда-то вниз.  Адреналин в крови придал бодрости, и первым делом он схватился за карман.  К счастью, бутылка уцелела, а остальное показалось не столь существенным.  Пошарив под подкладкой своего многострадального макинтоша, он извлёк свечной огарок, спичку и запалил трепетный огонёк, позволивший наконец осмотреться.

  Оказывается, он провалился в открытый погреб, квадратный люк которого  зиял высоко над головой, но это не смутило непрошенного жильца.  Обширное помещение представляло собой отменное убежище на любые случаи жизни, и здесь было намного теплее, нежели наверху.  А главное, в нём отсутствовали конкуренты.

  С непривычки новосёлу показалось жарко, и он расположился, как в фешенебельной гостинице: снял и постелил на земляной пол пальто, а сломанный ящик послужил импровизированным столом, на котором расположил выпивку и закуску.  Из бездонных карманов широченных штанов появилась гранёная стопка.  Поспешно сковырнув пробку, Василий Петрович по традиции дунул в стакан и наполнил его до краёв.  «Жизнь хороша, когда пьёшь не спеша», - кстати вспомнилась игривая фраза широко известного рекламного ролика.  Привычным жестом старый пьяница опрокинул содержимое стопки в рот.

  Прижмурившись от удовольствия, он посидел так несколько мгновений, продлевая приятное ощущение нараставшего в сокровенной глубине организма комфорта, а когда открыл глаза, то был вынужден помотать головой от удивления.  Сразу припомнились пророческие слова жены о белой горячке…

   … В нескольких шагах напротив сидела огромная крыса.  С дурных глаз размеры её показались Василию Петровичу совсем уж нереальными, и он хотел списать увиденное на счёт многолетнего пьянства плюс сегодняшнюю стопку, но крыса вдруг шевельнулась и нахально засеменила ближе, видимо, привлечённая ароматным запахом закуски.

  Неожиданно Василий Петрович развеселился.

- Здорово, Лариска!  Хочешь составить компанию?  Ну-ну, приглашаю, - и, отрезав кусок колбасы, бросил незваной гостье.

  «Лариска» задержалась всего на секунду, подхватила колбасу и застыла  теперь уже в двух шагах в ожидании следующей подачки.

- Э-э…  А может, у вас тут тоже своя мафия… крысиная?  И вы с меня за прописку стребуете? Ну, знаете…

 С этими словами была налита и выпита вторая стопка.

  Крыса сделала ещё несколько шажков и остановилась у противоположной стороны «стола».    Острая усатая её морда торчала из-за края ящика как у заправского гостя на праздничном застолье.

  Василию Петровичу сделалось не по себе.  Крыса смотрела на него пристально и зло, чисто по-человечески.

- Э-э…  Тебе чего надо, а, Лариска?  Колбасы больше нет, вина ты не пьёшь…  Считай, я у вас уже прописался…

  Повисло гнетущее молчание.  От наступившей тишины у новосёла зазвенело в ушах.  Несколько долгих томительных минут жуткая тварь гипнотизировала его немигающим взглядом, потом хлестнула длинным хвостом, метнулась и исчезла, но прежнее безмятежное ощущение наслаждения заслуженным отдыхом не вернулось.  Невесть откуда прорвавшийся порыв ледяного ветра загасил свечу.  Огонёк мигнул и погас.  Воцарилась полная темнота.
  Ощущение чьего-то постороннего присутствия в подвале подняло дыбом скудные остатки шевелюры на голову Василия Петровича.

- Эй!  Эй!  Кто там?

  От страха свело судорогой желудок и тонко заныло внизу живота.  Дрожащей рукой он нащупал около себя недопитую бутылку и опорожнил на одном дыхании, не почувствовав обжигающего вкуса спиртного.

- Кто там?!

  В дальнем углу подвала мелькнули и погасли две светящихся зеленью точки, чтобы тотчас очутиться в другом месте, за ними вспыхнули ещё и ещё, завертелись в бешеном хороводе, постепенно сужая круги…

                Х                Х                Х

  Крысы!  Десятки, сотни крыс!  Василий Петрович не мог понять, откуда их столько взялось.  Скребущий шорох множества когтистых лапок морозной судорогой отозвался в его разом протрезвевшем организме.  Что-то мелкое и колючее хором цеплялось за края обтрёпанных штанин, ползло по щиколоткам и выше.

- Кыш!  Кыш, проклятые!!!

  Василий Петрович с воплем швырнул в них пустую бутылку, сорвался с места, заплясал подвешенной на ниточке марионеткой, с каждым новым прыжком глубже погружаясь в сплошное шевелящееся месиво.  Острая боль иголками пронзила тело. 

  Уютное пристанище в одно кошмарное мгновение обратилось в смертельную ловушку, выход из которой недосягаемой целью маячил далеко наверху.  На улице включили фонари, и электрический свет скудно проникал в разбитые окна нежилого помещения.

  В последнем стремительном рывке, с вырвавшимся из горла отчаянным воплем Василий Петрович вскочил на ящик, пружиной взвился в воздух, скрюченными пальцами целясь в края открытого люка…

  … Но не допрыгнул, упал плашмя на шерстяную кучу жирных шевелящихся тушек, и их упругие волны тотчас сомкнулись над его головой, массой задушив рвущийся из горла крик…

                Х                Х                Х

  … За щербатыми окнами пустого дома нехотя светало.  Изнутри тянуло сырой затхлостью подземелья.  Белый день не рассеял серого сумрака по углам и, незаметный среди прочего хлама, дожидался очередного жильца крысиный подвал…

                Х                Х                Х