I Деревянная сабля Глава1 Маг с Верхнезадвиженской

    ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА.

    ЧАСТЬ 1. ДЕРЕВЯННАЯ САБЛЯ.

    ГЛАВА 1.
    ВОЛШЕБНИК С ВЕРХНЕЗАДВИЖЕНСКОЙ УЛИЦЫ.
   
    Посмотрите же, до чего он прекрасен, мой город. Он золотой и зелёный, он белый и голубой. Он террасами сбегает к морю, он карабкается по склонам, он шумит колючими ветвями и рыночными площадями. Над его переменчивым морем машут крыльями и кричат белые птицы, провожающие и встречающие корабли. Ночью в парках туман и пар от целебных горячих источников, днём – свет, свет и свет на всём и везде, кроме тенистых уголков, где приятно укрыться влюблённым, где радостно посидеть в прохладе, глядя на пёстрые наряды снующих туда и сюда горожан и приезжих. Белые широкие ступени, крутые улицы, каменные дома со смешными деревянными пристроечками и галерейками по второму этажу, гомонящий порт, непонятная иноземная речь, запах рыбы, хвои, цветников и солёной воды…
   А кто – то ведь скажет: грязь, и мусор, и вонь, чересчур много чужаков, одурманенных вином, и драки каждый вечер. А эти пивнушки в порту – притоны ворья и отбросов общества. Так не ходите туда! Кому–то хватит ума с топором бросаться на дивную плакучую иву в глухом уголке парка – она–де  приют развратных личностей, желающих целоваться. Кто–то осуждает карусели, служащие неумеренному веселью. Кто–то пинает щенка, которого ведёт на ремешке шестилетнее чудо с косичками. Кто–то плюёт на ограду дома, в котором внезапно завёлся доход и молодая хозяйка красивее, чем у плевателя. Кто–то скажет: тревожные признаки упадка культуры и традиций, мир катится в бездну, государству грозит гибель и не видеть ему расцвета… с такими – то жёнами.
   Я смеюсь ему в лицо. Я говорю: глядите на то, что вам приятней. Кто хочет – видит Зло и Тьму, кто хочет – Доброту и Свет. Каждый знает свою красоту в придуманном для себя мире. Каждый находится там, где приятней ему. Мне приятней в смешном доме с пристройками, в саду, где цветёт сирень, где спит в тёплой будке пригретая мной собака, где улица звенит от визга играющих детей, где соседи собираются вместе на праздники, где из окна видно море, где я улыбаюсь, вспоминая о вчерашней болтовне ни о чём и о тех, кто улыбался мне. Думаю, это красивый мир. Радуюсь, что живу в нём, вижу его и слышу его звуки.
   Это говорю вам я, Миче Аги, один из последних потомков горного народа анчу. Моему народу всегда приходилось нелегко, и мне положено бы говорить другое, но, знаете ли, не хочется. 

    *   *   *
    Всё началось сразу и внезапно в мой первый настоящий рабочий день с визита мелкой и пушистой девчонки, до того пронырливой, что вздумай я встать на пороге, она просочилась бы в мой дом сквозь меня.
   Маленькая авантюристка с пшеничными косами, не отвлекаясь от важных детских проказ, умудрилась так или иначе повлиять на все события и даже спасти власть законных правителей, хоть и утверждает до сих пор, что это сделал я, а не она.
   Однако, до её визита где-то в районе обеда, мне предстояло ещё суматошное утро, и другие встречи, и всё, что случилось в этот день и в следующие дни начала моей новой жизни, имело в будущем свой отклик.
   В ту пору я, молодой волшебник нашей столицы Някки, только – только окончил университет и, прямо как сейчас, был энергичен и полон надежд и планов. Я мог бы жить с родителями, но захотел самостоятельности (немного стеснялся их присутствия в начале своей трудовой деятельности). Дед оставил мне дом – и я переехал туда, на Верхнезадвиженскую улицу в Повыше, районе средней престижности.
   Первым делом в газете и на столбах я дал объявление: «Маг с высшим образованием (слово «опытный» я из любви к справедливости отринул) даст исчерпывающую консультацию, изготовит амулет, подправит ауру, заглянет в ваше будущее, объяснит причины того, что с вами происходит в данный момент. Расценки умеренные. За наведение порчи и привороты не берусь».
   Немного сумбурно, но по существу. Я решил начать зарабатывать именно этим ремеслом. Оно не хуже других, а деньги были нужны до зарезу: хватит уже родителям тратиться на меня и моё образование, не дешёвое, между прочим. Тем более, что мой очень младший брат пошёл по моим стопам, а отец той весной неудачно упал, и ему требовалось длительное и дорогое лечение. Ну, нам–то оно обошлось дешевле – у нас полно знакомых в Лечебнице наверху – от прачек до доктора Шу и его сына, приятеля детства. Чтобы маме было легче, я собирался всё лето держать у себя это жутко вертлявое существо, Рики Аги, младшего сына моих родителей.
   Но лето ещё не началось. Через два дня после выпускного бала я, выпроводив, наконец, рабочих и женщину, нанятую для уборки, остался один в отремонтированном здании поджидать клиентов. В моём собственном доме!
   Клиенты не обязаны были явиться сегодня. Я мог бы ждать первого неделю, занимаясь от скуки изготовлением амулетов. Но я сказал себе: пусть придёт хоть кто – нибудь. Если сбудется – моя карьера окажется удачной, а доход – постоянным и высоким. Ну и накликал. Клиенты посыпались, как помидоры на головы незадачливых артистов.
   Звякнул колокольчик над калиткой – и я уже встречал первого клиента. Вернее клиентку. Тонюсенькую девушку в сером унылом платье не по фигуре, с распущенными волосами, похожими на свалявшийся конский хвост. Хм. Если человек не пользуется средствами для красоты волос, он должен навертеть пучок и спрятать его под платок или шляпку.
   Девушка затравленно оглянулась и юркнула в калитку. В её руках была торба: я решил, что ей пришлось сделать вид, будто идёт на рынок.
   - Дрась, - пискнула она голосом задушенного мышонка. – Я Ня. Ва. Во.
   И она протянула мне белый листок, сорванный со столба. Может, трусишка хотела сказать: «Ваше вот объявление»?
   - Моё, - сознался я, приглашая её в кабинет. – Простите, не расслышал, как вас зовут.
   Не в меру застенчивая клиентка вознамерилась упасть в обморок на дедушкину любимую клумбу. Вот ведь жуть: что-то не так сказала!
   Мять красивые цветы я не позволил, подхватил дамочку под ручку и ввёл в кабинет, как королевну.
   - Так как же вас зовут? – продолжал я добиваться. Надо было наладить контакт. 
   - Ня! – покраснев, сообщила она. Ну нет. Такого имени не бывает.
   - Аня? – догадливо переспросил находчивый маг, то есть я. Клиентка радостно закивала, а я сообщил своё имя. Она продолжала кивать в том же темпе. 
   Некоторое время я бился с чудачкой, пытаясь выяснить, что привело её ко мне. Потом бросил и взял в руки карты - они скажут, в чём тут проблема. Я был уверен, что в здоровье. Но видя, что я приготовился к гаданию, девушка вдруг заговорила быстро и сбивчиво, глотая окончания слов, зато чётко выговаривая "кажется", "может быть", и "что же делать?" Бывает, что люди во взвинченном состоянии вываливают на предсказателя кучу сведений о своей жизни. С одной стороны это мне на руку, а с другой – клиент не даёт слова вставить: чтобы убедить его в правдивости гадания, я должен рассказать немного о его прошлом. Аня была трусишкой. Сделав над собой героическое усилие и придя ко мне, она спешила выложить всё, пока не иссякло мужество.
   Оказалось, что Ане не перед кем отчитываться, в том, куда она идёт. Девушка жила одна, ей шёл девятнадцатый год (чудеса, право, я думал, что ей шестнадцать). Её вечно обсчитывали и всучивали дурной товар за непомерную цену, однако она ни разу не теряла кошелёк, и её никогда не обворовывали, не совсем уж Аня растяпа. Я был потрясён, когда узнал, что она дочь известной нашей певицы. Мать была своеобразной, колоритной, яркой. Настолько яркой, что к ней лучше бы не подходить, как к пожару. Дочка, явившаяся ко мне, казалась соринкой попавшей в огонь. Аню плющили, как серебряную пластинку на наковальне: оба родителя желали видеть в ней копию взбалмошной матери.
    Девчонке влетало за то, что она предпочитала, сидя на чердаке, читать и тихо мастерить куклам платья, а не устраивать концерты перед соседями, как, говорят, в детстве устраивала их наша звезда. Аню презирали и за то, что она не желала скакать на самодельной сцене, и за то, что она слишком весело болтала с соседкиной дочкой. Не так болтала! Не то говорила! С чего бы так весела? Не так оделась. Не такой нос и размер ушей. Слишком высокий голос. Чересчур длинные ноги. Прочие части тела отличаются от материнских. Страшилище и тощий урод – таков был приговор любящих родителей. В результате Аня предпочла вообще ни с кем не болтать, никогда не петь и носить только то, что скинула ей матушка с царственных плечищ. За эти свои усилия безмолвная дочь получила ещё большее презрение и подозрение в умственной отсталости.
     - Что ты всё молчишь? – налетали на неё. Когда приходили гости, а это были всё больше интересные и знаменитые люди, Ане запрещалось выходить в комнаты, где шло веселье. Она подслушивала под окном разговоры, истории, стихи и песни. Некоторые друзья семьи даже не помнили, а может, и не знали, что у звезды Някки есть ребёнок. Порой Аню выталкивали на улицу с приказом играть. И ей самой очень этого хотелось. Хотелось весело хохотать, носиться с девочками, задирать мальчиков, громко выкрикивать слова считалочки... Но по большей части, Аня сидела одна, прижав к себе куклу и просто наблюдая за сверстниками. Потому что, если ребята всё-таки вовлекали девочку в забаву, дома ей доставалось за то, что она играла не так, как надо.
    - Меня, наверное, стыдились – и правильно делали! – ломая руки и глотая звуки, сообщила Аня. – Что делать - я могла опозорить семью! Говорили, что меня нельзя показать народу. Что мне в жизни одна дорога: замуж за какого–нибудь дуралея вроде сына Мале. Знаете, тех Мале, которые держат модную лавку и парикмахерскую вместо того… ну, вместо того…
   - Вместо того, чтобы служить в наших доблестных войсках, - закончил я, сдерживая смех, потому что эти самые Мале, в роду которых почти все военные – друзья нашей семьи. Я бы сказал, лучшие друзья. Аня, конечно, этого не знала.
   - Может быть, это потому, что мне нравится шить, - жалобно предположила девушка. Видимо, ей не хотелось замуж за дуралея. – А учиться на певицу меня не взяли.
    Чувствовал я, что, когда это случилось, Аня решила, что её жизнь кончена.
    - Папа перестал денежки давать, - всхлипнула она. – Может быть, это правильно, толку-то от меня, кажется, нет. Ни на что не гожусь. Вроде бы я неудачница.
    Просто удивительно, до чего можно довести ребёнка нелюбовью! Выросшая Аня могла бы стать конкуренткой Мале и прославить семью не хуже родителей. Но нет! Требовали от неё невозможного – быть другим человеком. Махнули на неё рукой, обрекли на роль домашнего несчастья.
     Моему негодованию не было предела. Оно переплелось с жалостью, я рвался немедленно помочь затюканной Ане и еле-еле дождался конца рассказа.
     Я знал, конечно, что родители Ани месяцев восемь назад утонули во время морской прогулки. Девушка сперва пребывала в тоске, сидя у окошка и совсем растерявшись. В ужасе вздрагивала, когда ей мерещился стук распахнувшейся двери – мать всегда резко дёргала створку. Продолжала мастерить одежду не себе, а куклам. Единственное, на что хватило у неё смелости – сдавать три комнаты, да и то, по настоянию горничной, которая, собственно, всё и устроила. Это потому, что Аню бросало в дрожь при мысли поговорить о наследстве. Две комнаты она сдавала студентам, а третью…
    - Одному такому человеку, - залившись краской поведала девушка. Всё ясно.
    Она вдруг влюбилась, пугаясь собственного чувства. Если бы не это, Аня, возможно, со временем осмелела бы и изменилась. Завела бы друзей, продолжила образование. Если бы любовь была настоящей и взаимной, она преобразила бы Аню. Но девушкам, не знающим себе цену, редко везёт. Парень, казалось, отвечал взаимностью, хоть Ане не верилось, что такое может быть. Правда, он был грубоват, холодноват и заглядывался на других, но это, право, такие мелочи! Потом он уехал в родной город, и от него ни слуху, ни духу. Может, она что-то не так сделала? Не погадаю ли я страдалице за умеренную цену? Ей очень хотелось продолжения сказки и возвращения обормота.
    Карты абсолютно точно говорили, что у девушки всё печально. Парень изображал чувство, чтобы не платить за постой, а уехал - и выкинул дурочку из головы, и собрался жениться на другой. Это обычная судьба подобных девиц. Если они не меняются, хорошая любовь так и не приходит.
    И как сказать такое прямо в широко распахнутые серые глаза? Я тяжело вздохнул. Придётся врать. Мы, предсказатели, имеем право соврать или что-нибудь утаить, когда надо. Нацелю-ка бедняжку на новую жизнь, покажу, куда надо идти: туда, где интересно, много веселья и её будущих друзей, а, значит, и мужчин. Взгляды изменятся сами, лишь только раздвинутся горизонты. Жизнь заиграет новыми красками, принесёт Ане на блюдечке радость, новые возможности, новую любовь, уверенность в себе. Аня привыкла подчиняться – сейчас это мне поможет. Я очень умный, а главное, хитрый волшебник с высшим образованием. Я сказал:
   - Так, Аня. Для того, чтобы узнать будущее, не хватает участия с вашей стороны.
   - Ова? – прошелестела клиентка. Я перевёл это как «какого?»
   - Не хватает ярких цветов. Почти лето на дворе, и в сером не гадают. Честно! Зачем вы надели это платье? Надо соблюдать условия. Условия, необходимые для работы с предметами гадания. Иначе контакта нет. Без контакта нельзя.
    И тут – ох, надо же, какая идея! - мне показалось забавным сыграть с Аней шутку. Созорничать по-мальчишески. Мне только на днях исполнилось двадцать лет, и я никак, ну никак не мог удержаться. Мне кажется, на моём месте вы бы тоже не смогли.
    - Аня, - наклонившись к ней, я расширил глаза и заговорил потусторонним голосом, - прямо сейчас ступайте по этой улице вниз, в магазин. Вам совершенно необходимо купить ту вещь, которую я назову. Ту вещь, на которую с моей помощью укажет сам Радо, покровитель влюблённых. Через меня он передаст свою волю! Только эта вещь придаст вам сил, чтобы пройти страшные испытания, которые предстоят. Испытания ради любви! Мужайтесь, Аня. Купить эту вещь вам придётся в лавке Мале. Да-да. Именно, в лавке Мале.    
    Глупышка замотала головой. Видимо, маме – певице нравились люди в форме, а тех, кто пренебрёг военной службой, она сильно не одобряла. Но вредный предсказатель Миче был неумолим. И даже не опасался гнева светлого Радо, который только приветствует безобидные шутки. А уж если ради любви…
    А ещё мне захотелось вдохновить Аню на дальнейшие подвиги эффектным зрелищем, маленьким праздником.
    Я раскрыл сжатые в кулаки ладони – и все свечи, сколько их ни было в моём кабинете, разом вспыхнули, а шторы на окнах резко сдвинулись, создав полумрак. Аня не заметила движения пальцами, от которого розовато - золотистые прозрачные всполохи, поднимаясь от огненных язычков, пошли плясать под потолком, образуя кольца, спирали и сердечки – такие рисуют девочки в тетрадях. Вниз осыпАлась мерцающая, словно крохотные алмазики, пыльца – мои одноклассницы всегда приходили в восторг, когда я устраивал такое на танцах. Визжали и прыгали, пытаясь схватить блестящие пылинки – уж очень они завлекательны. Аня же сгорбилась, сжалась и молчала. Только глаза горели любопытством и пальчики вздрагивали.
    - Вот она, эта вещь! – самым, что ни на есть колдовским тоном объявил я и указал крепко сжатыми пальцами на штору. Розовые сердечки стали алыми, стеклись к центру тёмной портьеры, пошевелились, принимая задуманную мной форму – и вот уже клиентка, раскрыв от удивления рот, смотрит на платье, такое, что даже меня оно потрясло, когда я увидел его впервые в витрине лавки Мале. Что-то забыл. Ах да! Кружева.
    - Это платье, - завывал я, - есть только там…
    - Я зна… - неожиданно выдохнула Аня. Ну и ну! Она знает! Приглядывалась, наверное, и облизывалась, да боялась на себя примерить. Ничего, я ей разрешу.
    - КУпите платье, кУпите шляпку и туфельки, попрОсите сделать себе самую красивую причёску, - настаивал я, - и помните: вам непременно помогут! 
    - Яркое! Очень яркое! – заверещала испуганная Аня, отгораживаясь ладошками от блестящих пылинок. – Никогда, кажется, такого не… Это не моё!
    - Будет ваше! Увиливать бесполезно! – увеличил я силу голоса и сияние вокруг алого платья. – Хотите вернуть любовь – слушайтесь меня! Видите, карты говорят, любовь даётся тем, кто одевается весело. – (Ничего подобного они не говорили, это я нёс отсебятину). - Придёте ко мне через неделю в этом наряде, Аня, и я скажу вам что-то хорошее. И, кстати, пылинки можно ловить.
    Ошеломлённая Аня моргнула, кивнула и судорожно сжала кулачок, не рискуя посмотреть, что за вещицу поймала вместо пылинки. В детстве мне не хватало умения проделывать такое. Очень хотелось, чтобы гости у меня на дне рождения таким образом получали маленькие приятные штучки: конфетки, изюминки. Я всё работал и работал над сложным фокусом. Сейчас получилось всего лишь в пятый раз. Это магия Радо, магия огня, света и световых безобидных эффектов. Ох, как впечатлило Аню волшебство!
    Я заставил её поклясться, что в течение недели она дважды посетит вечером парк и прокатится на каруселях, дважды прогуляется по набережной из конца в конец, сходит на выставку древностей, поднимется на вершину горы Иканки, побывает в театре на комедии и проведёт день с друзьями.
    Это будет тяжело, очень тяжело, говорил я, но нужно выдержать испытания.
   - У мня не др, - выдохнул этот ужас. На самом деле, я уже понял, что ей до слёз хочется иметь подруг, хотя бы одну или двух.
   - Завести! – рявкнул я, но опомнился и сбавил тон, и снова придал ему потусторонность. – Если будете вступать с людьми в разговоры - хотя бы просто спрашивать или подсказывать дорогу, рано или поздно завяжется беседа. Родственные души потянутся друг к другу! Сегодня вам предстоит самое страшное – разговор с госпожой Мале по поводу обновок и выбор причёски… Только точное соблюдение инструкций даст нам ожидаемый результат: контакт с гадательными принадлежностями и возвращение любимого.
   И ещё я наговорил Ане кучу комплиментов. Да-да, про серые глаза, про уникальный цвет волос, про красивый тембр голоса, про переливчатый смех, который ещё не слышал, и фигуру, которую было не разглядеть из-за бесформенной одежды. Про то, что она внимательная, раз у неё не крали кошелёк, и оборотистая, раз сдаёт комнату, что она непременно поговорит с кем надо о наследстве и откажется от услуг молочницы, что нагло сбывает ей подпорченный творог. Что её визит ко мне - показатель ума и большого потенциала. Даже не знаю какого. Творческого, ляпнул я, заговорившись вконец. Кажется, она в жизни не слышала в свой адрес ничего подобного, поэтому совсем оцепенела на стуле. Только щёчки раскраснелись и глаза горели ярко-ярко. В конце моей хвалебной речи девушка даже кокетливо поправила лохматую прядку на лбу. И выговорила чётко и радостно, как нормальный человек:
   - Спасибо.
   - То–то же.
   - А любовь? – Аня тревожно и с надеждой глянула на карты, которые я уже начал собирать. Это был такой взгляд! Бедная девушка, как же ей, должно быть, одиноко и плохо! Но ведь я же ей уже всё сказал!
    Рука дрогнула, часть карт упала на стол и сложилась в изумительную композицию, говорившую о будущем Ани. О будущем, свободном от прошлого, от страха, неуверенности и тяжёлых воспоминаний. О будущем, не связанном с ушедшей любовью, на которую девушка пришла погадать. Потому что визит ко мне – начало её новой жизни. Обстоятельства изменились. Сейчас. Их изменил я.
    Я даже растерялся. Я покашлял, чтобы скрыть смущение и настоящее ликование.
     - Вы стоите на пороге любви, - объявил я. – На пороге хорошей любви и больших перемен. Никаких сомнений. Главное, слушайтесь меня.
     Ну и что вы думаете? Окрылённая Аня залопотала что-то о том, что её неверный возлюбленный вернётся к ней непременно, ведь она будет послушна и немедленно отправится в лавку Мале. Какое счастье!
    Девушка слышать не желала о том, что любовь будет новой, и упрямо цеплялась за веру в возвращение своего негодяя.
    Я рассердился на такое непонимание, но не сильно. Что с неё взять – влюблённая девчонка! Видел я таких! Никто не обязан верить мне сразу, но в моём голосе звучала обида, не замеченная повеселевшей и похорошевшей от радости Аней:
    - Следующий визит через неделю. С отчётом и в красном платье. 
    Девушка расплатилась, покочевряжилась немного, утверждая, что лучше купить ярко - серый наряд, но сопротивление было легко сломлено. Я запугал Аню, сказав, что путём гадания узнаю, соблюдаются ли инструкции. Чуть что – откажусь иметь с ней дело. Привыкшая подчиняться девчонка зашуршала серым подолом вниз по улице, а я смотрел, стоя перед калиткой. Едва скрывшись с моих глаз, Аня, конечно, разжала кулачок, чтобы взглянуть, что за чудо выловила она из мерцающей пыли. Я слышал, как девушка по-детски счастливо взвизгнула. А ещё у неё в авоське лежала коробочка. Я просил передать её госпоже Мале. В коробочку я незаметно положил  Анин аванс и записку с просьбой учесть эти деньги и поверить в долг, когда Аня, не вступившая ещё в права наследства, станет расплачиваться. В конце концов, это теперь мои деньги, имею право поступать с ними, как хочу. Тётушка Мале, привыкшая к моим чудачествам, не станет расспрашивать Аню ни о чём. Если же девица сейчас не пойдёт за красным платьем, то мне не нужен её аванс, пусть считает, что она вообще не была у предсказателя Миче. 
    Я вернулся в кабинет, потушил свечи, развеял сердечки и блестяшки, раздвинул шторы. И дал себе слово, что моя дочка никогда не услышит от меня, что она неудачница и страшилище. Представил я комнату, залитую утренним светом, похожую и не похожую на одну из тех, что наверху. Комнату маленькой девочки, такой весёлой, такой тёплой спросонья. На щёчке у неё ещё след от кулачка, на котором лежала головка. Она прыгает прямо ко мне в руки и говорит, что любит. А я ей в ответ: «Голос у тебя какой-то не такой. Щёки толстые. Думаешь, тебя кто-то будет за это любить? И что это за сюси-пуси? А ну замолчи, раз не умеешь нормально разговаривать!»
   Чтобы я вот так? Своей девочке? Я представил укоризненный взгляд её мамы…
   Свою дочку я очень любил бы, я бы и её маму…
   И тут я опомнился и замотал головой, чтобы избавиться от наваждения.
   Зачем я опять так размечтался о невозможном для меня?

   *   *   *
   Ну, а затем, прямо сразу, явился пьянчужка. Такой, что ого–го. Я даже не успел перекусить, потратив весь короткий перерыв на переживания по поводу тяжёлой Аниной судьбы. Решив развеятся, я налил в чайник воду, но тут колокольчик позвал меня к калитке.
   - Тёш–шу того… - забормотал пришедший типус пьяным басом.
   - Чего? – не понял я.
   - Кх–х–х! – пояснил он, вытаращив глаза. Я испугался:
   - Убить? Нет, уважаемый, вы не так поняли моё объявление. Я никого не…
   - Чем? – спросил пьяница и качнулся вперёд, обдав меня жуткой вонищей.
   - Ничем, - отказался я от убийства.
   - Нечем удобрить? – огорчился клиент.
   - Удобрить что?
   - Удобрить тёш–шу.
   Кажется, я чего–то не понимал.
   - Тёшша – это что? – глупо спрашивал я. Отвращение к пьянице мешало нормально соображать. Может, меня перепутали с садоводом?
   - Тёш–ша – это мать, - откачнулся назад «уважаемый». – Мать как бишь её? Да. Её мать. Жены значит.
   - Тёща, что ли? – додумался я.
   - Тёш–ша, - кивнул гость и чуть не клюнул при этом садовую дорожку, потому что в отремонтированный дом пустить такого пришельца я не решился. – Тёш–шу удобрить хочу.
   Я утомился. Мне ещё больше захотелось чаю, а этого изверга вытолкать прочь. А дядька вещал:
   - Тёш–ша зла. Забрала от меня дочь свою. Нечего с таким жить, сказала. А я чё? Я ничё. Я с горя пью. Тёш–ша зла. Удобрять надо.
   Дошло!!!
   - Что ли, делать добрее?
   - Ну да, - обрадовался клиент. – Мулент хочу. Деньги есть. Во, глянь. – На его ладони возникла достаточная сумма. – Я зарабатываю, слышь. Жена, слышь, как в масле каталась. А я чё? Я пью, да. Но ведь и расслабиться надо. А? – с некоторым сомнением пьяный зять глянул на меня.
   Вид денег в руке покинутого мужа обрадовал меня чрезвычайно.
   - Эй, - воскликнул я. – Хочешь бросить пить?
   - Я? Нет. Почто? А тёш–шу бы удобрил.
   - Жди тут.
   А я, знаете ли, пьяниц не терплю. Эти посиневшие, опухшие типы, что толпятся на рынках, омерзительны. И те важные господа, которые до отупения глушат алкогольное пойло в белых богатых дворцах, а потом гоняют жен, детей и слуг, не лучше. Недавно я сильно поругался доктором Шу в компании его коллег. Они, видите ли, утверждают, что привычка с утра до ночи хлебать вино, это болезнь. С чего взяли? Скорее, больны женщины, что терпят вонючку и мерзость у себя дома. Они проливают слёзы над несчастной своей судьбинушкой и десятилетия нянькаются с потерявшим человеческий облик хамом, вместо того, чтобы бросить его к чёртовой бабушке. Скажите мне, это нормально?
   - Миче бывает агрессивен, вы же понимаете, - сокрушённо покачав головой, сообщил дядя Шу коллегам. Тут я не спорил. Он мой личный врач, ему видней.
   И очень хорошо, что жена ушла от пьяного типуса, но я не собирался сейчас его воспитывать. Моя задача - получить гонорар.
   Я побежал в дом и вскоре вернулся со снадобьем, сделанным в конце осени. Зелье отбивает охоту к спиртному, но только у тех, кто сам хочет бросить пить. Именно сам. Однако, отчего не всучить его пришельцу? Жене от этого вреда не будет, а пьяница пускай сам как хочет. Не думаю, что стоит быть слишком честным с такими. Придёт с претензией – я выкручусь как – нибудь.
   Приготовление этого снадобья было моей дипломной работой. Профессора качали головами и очень меня одобряли. Я заслужил высший балл, потому что, испробовав варево на преподавателе бытовой магии, совершенно излечил его от пьянства. До этого никому не удавалось.   
   - Что значит кровь анчу! На твоём изобретении можно разбогатеть, мальчик, - говорили мне.
   На самом деле, не разбогатеешь. Людей, которые сознательно хотят бросить пить, очень мало.
   Я сказал клиенту, вернувшись к калитке из кабинета:
   - Будем тёщу удобрять. Станешь пить по ложке утром и вечером – и тёща тебя полюбит.
   - А мулент? – ну хочется человеку.
   Я протянул зятю треугольник на верёвочке. Символ перевёрнутого бокала.
   - Носи, чтобы тёща к тебе добрей стала.
   Расплатившись честь по чести, гражданин выкачнулся за калитку.
   - Уф–ф–ф! – выдохнул я и, взяв на заметку, что надо сделать ещё такого снадобья, отправился на кухню. Заморенный тёщиным зятем, я жаждал чаю. Я был уверен, что следующего клиента дождусь лишь в конце недели, и поэтому, улыбаясь, сжимал в кулаке первый настоящий гонорар и был счастлив.

   *   *   *
   На плите тосковал совершенно холодный чайник. Надо же - я не зажёг под ним огонь. Облизнувшись, я схватился за спички - и тут снова звякнул колокольчик.
   Это пришёл молоденький почтальон Филька, я давно с ним знаком. Почтальоном он был, пока учился в школе, а теперь задумывался о своём деле, о лавке строительных материалов - его матушка собиралась помочь деньгами. Филька хотел талисман на удачу. Ну и получил  его. Тем более, что мои предыдущие амулеты: на успешную учёбу и постоянный заработок ему понравились. А новый понравился его рыжему псу: тот скакал, гавкал и лизал серебраную подвеску, всё то время, пока Филька крутил её в пальцах. Филькин любимец решил, что это игрушка для него и приглашал нас порезвиться.
   Я потирал руки, глядя на закипающий чайник, когда явилась соседка, подруга мамы.
   - А, Миче, вот ты и начал свою карьеру! – закричала она от калитки. – А дай–ка ты моему оболтусу что – нибудь для дальней дороги. Он опять собирается за товаром. Я тебе капинку принесла, небось знаю порядок.
   Да, я не стал бы брать с маминой подруги платы за амулет, но положено дать волшебнику хотя бы капинку, а то талисман потеряет силу.
   На самом деле соседка принесла ещё пирожков и пирожных, печь которые мастерица. Я предвкушал чаепитие с болтовнёй о том, о сём, но тренькнул колокольчик, и женщина, проявив деликатность, убежала через калитку, ведущую из сада в переулок.
   Пришла семейная пара, давно желающая завести ребёнка. Я был третьим магом, к которому они обратились. Я не сдержался и воскликнул с возмущением:
   - Послушайте! Вы пришли не к тому!
   Странные люди, ждущие чуда! Два моих предшественника не устояли перед искушением запудрить им мозги, и года по полтора вытягивали деньги. А я обозлился и потратил всего лишь час на лекцию о шарлатанах, объяснил, что чуда не будет, и порекомендовал паре Лечебницу и хорошего доктора. Денег я с них, конечно, не взял, не за что.
   Только проводив несостоявшихся клиентов, я вспомнил, что на огне стоит чайник. То–то меня давно беспокоил противный запах! Так и есть. Чайник сгорел, мне пришлось проветривать кухню и ставить воду в кастрюльке. Фу! Я совсем задохнулся от дыма.
   И тут–то на мою голову свалилась эта девчонка!
   Дзинь – дзинь.
   Я пошёл навстречу.

Продолжение: http://www.proza.ru/2009/06/01/947