Повесть Исповедь Альпиниста

 Повесть «Исповедь  Альпиниста»
               
                Посвящается моей любимой жене Алле.
                Александр Рич   25.01.2009 г.
«Какая бы ни постигла тебя скорбь, не обвиняй в ней ни кого, кроме себя, и говори: это случилось со мною за грехи мои».
                «Отечник»   
     В полной тишине комнаты  звучала музыка,   а точнее  мантра, которая своими звуковы-ми  вибрациями уносила все мои мысли далеко от меня. Божественный звук ОМ указывал моей душе путь в новый мир, где я раньше никогда не был. На этом пути не было крутых поворотов, спусков, подъемов, не было боли, усталости. Все что я видел перед собой – бесконечную  манящую  Даль, озаренную Светом. Легкий, теплый ветерок своим дуновением касался моего лица, возбуждая в моем сердце новое и в тоже время известное чувство горячей Любви,  измеряемой в тысячи Солнц.  Я не испытывал  ни капель-ки страха, перед этой манящей Далью, потому что твердо знал, Тот, кому принадлежит этот неведомый мне раннее Мир, не желает мне зла. Ему  здесь нет места. Пространство вокруг пленило меня  своей упоительной музыкой тишины.   Лишь иногда мой слух улавли-вал отдаленные звуки величественной  мантры ОМ. Белый, белый свет проникал в каждую клеточку моего тела, наполняя его первозданной чистотой и любовью. Моя душа стреми-лась соединиться воедино  с  Силой,   которая вела меня по этому пути. Я плакал от радо-сти. Я понял, что показанный мне путь - это та долгожданная дорога Домой, где нас всегда любят и ждут.
    Посторонний звук нарушил божественную тишину  и  вернул меня к  ощущению  реальности.  Медленно открыв глаза, я увидел за окном игривую птицу-синицу,  которая своим маленьким клювом барабанила по стеклу уже иную музыку, отличную от той,  что я слышал несколько минут назад. Синичка, очевидно, замерзла и просила своим стуком о помощи, но как только я  открыл окно, она быстро  порхнула ввысь,  оставляя за собой лишь веселый щебет. Зима в краю моего изгнания была самая настоящая с морозом и снегом до колен. Хорошее время для размышлений,  особенно долгими  вечерами,  за чашкой ароматного кофе. Что только не передумаешь за эти часы полного одиночества. Тоска по дому, по любимой жене, детям, по работе,  которую уже навсегда потерял, сдав-ливала мое сердце. Единственным средством борьбы с этой надоедливой «теткой», на тот момент, была надежда на возвращение домой, хотя шансов совсем  маловато. Я сам себе их столько оставил. За свои ошибки и просчеты мне пришлось заплатить очень доро-го -  разлукой с семьей…
                Неотправленное письмо.
                Дорогая и единственная, моя женщина! Любимая моя жена! Как тебе сейчас трудно! Бесконечное слово прости, я мысленно посылаю тебе каждый божий день. Наде-юсь, ты чувствуешь мое состояние -  кающегося в содеянных глупостях человека, который умом понимает, а сердцем не может принять то будущее, что нас с тобой ожидает. Ми-лая, сейчас я живу только прошлым, так легче, потому что в нем ты рядом со мной. « Господи! Прошу Тебя дай нам силы справиться с этим посланным Тобою испытанием. Аминь. » Хватит ли сил у тебя, родная,  выстоять под тяжестью созданных мною проблем,  которые в одночасье  навалились на твои женские хрупкие плечи? Хватит ли у тебя терпе-ния и мужества? Ответы на  все  эти вопросы даст время. Боже мой! Как я хочу услышать многократное звонкое:  « Да! Да! Да!» Готов услышать, но не готов принять,  и другой ответ -  одиночное твердое: «Нет»! Мне с этим жить, а тебе моя,  любимая, строить свое новое сча-стье.  Сейчас осознавать все, что происходит вокруг нас больно и горько, а особенно ви-деть дом нашего семейного счастья, под ударами молний,потому что громоотвод на его крыше , за все эти годы проживания в нем,  я так и не смог поставить. Прости, любимая, что не позаботился  и не защитил наше будущее!   В результате моей безответственности и халатности – огонь у порога… Я понимаю, что могу навсегда потерять тебя, родная. Потерять тебя – немыслимо…  Обрести одиночество – страшно…  «Господи! На все  Твоя Святая воля!  Ты назначаешь мне эту высокую плату за мою глупость и за мои грехи. Господи! Неужели я должен  принять вынесенный Тобой приговор? Моей  душе так тяжело  смириться  с этим наказанием, а  еще труднее и больней  мне будет с этим дальше  жить, в смирении жить…Господи! Молю Тебя!  Прости и помилуй мя грешнаго!»
    Умом понимаю, что в твою жизнь может прийти новый, сильный, надежный и успешный мужчина. А как иначе! Он тебе просто будет необходим! Ведь ты еще молода и красива. Сейчас для тебя настало   то   самое прекрасное время, когда цветущая  женщина твоего возраста хочет страстной любви. Зная,  что секс в твоей жизни всегда был, есть и будет важной ее составляющей, я ничуть не буду осуждать тебя в его поиске и  в  занятии им для получения удовольствий и чувственных  наслаждений. Но к моему большому огорчению, он будет у тебя уже  с другим мужчиной. Как я  не хочу  тебя терять!.  Милая, любимая, прости! Прости за то, что я своими глупыми поступками и своими же  собственными руками оттал-киваю  тебя к чужому человеку…  Недавно меня очень тронул просмотренный фильм о войне. Ты позже поймешь почему, а пока просто послушай. Зима. 44 год.  По городу  кон-воиры – женщины ведут к месту заключения небольшую группу   немецких солдат. На их пути встречаются гражданские, в основном вдовы и молодые девушки, которые набрасы-ваются с гневом   и всей женской яростью на этих жалких, замученных, замерших фрицев. Усилиями конвоя избиение немцев остановлено, вслед им  из уст этих обезумевших жен-щин летят слова нескончаемых эмоциональных проклятий. «За что они нас так ненавидят?» - спросил один пленный другого. Второй тут же ответил :  « А ты, что хотел,чтобы тебя они сейчас любили! После всего того,  что мы с ними сделали?» Спустя время из числа этих немцев отбирают музыкантов для создания маленького клубного  оркестра. Настал день их выступления. По команде надзирательниц всех пленных утром  выгнали во двор и приказа-ли раздеться догола. Фрицы стояли и дрожали, как осиновые листья от холода и, конечно, от страха. Они ждали смерти. Но к их удивлению, через несколько минут паузы, женщина – офицер дала команду:  «Кругом!» Конвой тут же затолкал всю группу в какое -  то помеще-ние, вымощенное кафелем. «Травить газом будут!», – кто – то бросил такое допущение из голой толпы. Представляешь, картина:   «На голых немцев из - под  форменных шапок с большим любопытством, понятно, что вниз, смотрят десятки блестящих  женских глаз».  Руки этих зрительниц в погонах держат и судорожно сжимают черные толстые резиновые шлан-ги, из которых,  словно в награду, за их усердные действия, вырываются      стремительные,     напористые  струи теплой воды,      омывающей тела их ненавистных врагов. Веселый жен-ский смех заполнил все пространство комнаты, от вида  того, как неуклюже и, как неловко немцы своими мокрыми руками ловят огромные  куски желтого мыла. Потом пленным вы-дали чистую гражданскую одежду и навсегда уничтожили их ветхие убогие лохмотья. «Ка-валеры» готовились для похода в клуб.  Там их ждали советские женщины. Не так давно, они проклинали этих «кавалеров», а сегодня готовы закружиться с ними в вихре долгожданного танца. Маленький оркестр заиграл знакомые всем ритмы. Женщины вначале робко,  а по-том все смелее и смелее выбирали себе партнеров. Вниманием никто не был обижен. В зале царила музыка и любовь. Никто не помнил о войне. Женщины хотели большего от не-мецких мужчин. После вечера они провожали своих танцоров в расположение лагеря. И когда за ними караульный закрыл ворота, изготовленные в духе военного времени, из бе-резовых бревен и колючей проволоки, в воздухе повисло молчание. Женщины смотрели на своих фрицов в этот вечер, как то по особенному нежно,  забыв о том, что возможно, кто – то из этих вояк  виновен в смерти их мужей, отцов и  братьев. Комендант лагеря, баба лет 48, посмотрела на весь этот трепет, и  к радости стоящих за лагерными воротами, дала добро на разбор немцев по домам, под личную ответственность каждой. Через несколько минут в лагере было пусто. Зов их истосковавшейся плоти оказался намного сильнее, чем высокие нормы тогдашней советской морали. Теперь ты понимаешь и знаешь, почему и чем меня тронул этот фильм. Вывод после  его просмотра, для себя,  я сделал такой -   здоровая,  голодная женщина обязательно найдет с кем ей отдаться сексу. Так велико  ее желание, что после длительного перерыва, воздержаний, потребность  в нем, накопленная во времени, не знает границ. Такая   женщина  подобна спящему вулкану, который рано или поздно проснется, извергая свою  неудержимую страсть.
      В наше время нет войны. У нас все спокойно и  очень просто -   слабый уступает  свое место сильному. Теперь на моем месте, по законам этого жестокого мира, и в сексе, и дома, у тебя  должен появиться  другой…  В народе говорят: «Когда нищета стучится в дверь,  то любовь улетает в форточку». Прошу тебя,  не спеши пускать чужого в свое сердце. До тех пор,  пока я знаю, что в нем живу один только я, у меня остается надежда и вера в то, что мы снова, родная, будем вместе. Ты и я.   Очень тебя люблю. Дорогая и единственная моя женщина.
Расстояние, разделяющее нас  так велико, а  мое одиночество так мучительно и, похоже, что оно  надолго.…   Поэтому, чтобы здесь, без тебя, мне просто не сойти с ума, я начал писать эту повесть.               Прости меня, родная, за все, за все прости: за мое безумство, за твои огорчения,  за мои  оскорбления, за то,  что  грубость допускал, за то, что руки под-нимал, и этим всем я разрушал,  я разрушал, я разрушал такое дорогое для нас обоих, наше счастье.
    Ты так красива, так прекрасна, другие лучше, нет, лишь Ты одна
    Ежеминутно и ежечасно на целый век Ты мне нужна.               
    Я опускаюсь на колени, за все Тебя благодарю,               
    И лишь теперь я понимаю, как сильно я Тебя люблю.
    Но я за призраком гонюсь, Тебя стараюсь удержать,
    Догнать  его я не могу, и я кричу, чтоб не рыдать!               
С уважением и любовью твой  лузер  (человек, проигравший жизнь).               

                1. Коренной донбассец.
     Начало моей истории исходит с тех времен, когда девочки и мальчики нашей улицы с гордостью носили красные пионерские галстуки. Жизнь моя была беспечна и ясна.  Утром школа, днем уроки, а вечером игры дотемна. Бывало, позовет мама : «Саша, пора домой сынок» - а у меня еще не все чашечки выиграны, да и уличные пацаны придержат, и ре-зультат гонят домой лозиной. Но не подумайте, что мои родители были ко мне так жестоки. Просто для мальчика моих лет  это был  очень действенный метод. Конечно, иногда пере-падало и поделом. Был у меня друг Сергей. Он жил  по соседству за нашим огородом. Пришел он как  - то ко мне и  говорит: «Саня,  айда на улицу мяч погоняем!»  А я не  согла-шаюсь, а потом вдруг  отвечаю: « Айда!», быстро  хватаю мяч и ветром со двора. Следом за мной через некоторое время выбегает Сергей с двумя огромными кусками свежего хлеба, политыми сверху пахучей олией,  присыпанной белоснежным сахарком. Бабушка моя Мария постаралась, наградила нас такой вкуснятиной. Гоняли мы в футбол часа два.  «Все!  Перекур!» - устало объявил Сергей. А что может и вправду перекурить -  подумал я. Тут мимо нас  со смены шли незнакомые нам мужики, важно покуривая свои сигареты. Я заметил,что двое из них оставили за собой  дымящиеся окурки. Подобрав их, мы с  Сере-гой первый раз в своей жизни по - настоящему перекурили. А потом я тягал сигареты  у от-ца, пока отец не дал мне прикурить по известному всем месту. После я больше не курил. Школа в то время для ребят нашего шахтерского поселка бала самым любимым местом.  Здесь нам было интересно. Правда. Коллектив  учителей собрался даже очень подходящий. Пионер - вожатая просто секс-бомба. Кроме своих отменных внешних дан-ных она была отличный организатор и массовик – затейник. Я был вхож в круг ее общения, так как являлся председателем совета пионерской дружины. Нравилась она мне просто жуть. Но нравы и субординация не позволяли мне оказывать ей прямые знаки внимания. Приходилось ограничиваться платонической любовью. Да и Галя из соседнего класса мне очень нравилась. Скажу так, наша вожатая разбудила во мне дремлющий  женский  инте-рес. Первая настоящая светлая любовь пришла ко мне  в восьмом классе. Как  вы поняли, ее     звали - Галя. Это была красивая, юная   девушка с прекрасными черными, как ночь глазами. Воспоминания о ней всегда наполнены романтикой чувств и чистотой. Как тре-петно я относился тогда к возникшему так неожиданно для нас обеих союзу, который каза-лось, будет всегда  вечен и нерушим.  Вся школа скоро  заметила, что мы с Галей, с неко-торого времени, уже не просто школьные  друзья. Еще бы не заметить, когда мальчик ждет под дверью окончание уроков у ее класса, а потом радостно  провожает домой, гордо неся портфель своей  любимой девочки. Вечера я ждал с нетерпением, потому что мог снова быть рядом с ней. Знаете, все как-то успевал и вовремя сделать домашние задания, и помочь соседке Вере с трудной задачей, и приготовить очередной выпуск школьной стенгазеты.
Мне очень хотелось, чтобы моя Галя гордилась мной. Взрослея, я оставался таким же ак-тивным  парнем. В этом была моя сила. Сейчас, глядя на себя со стороны, спустя 30 лет, я бы назвал себя альпинистом, покоряющим вершины жизненных гор. Но на тот момент главной вершиной для меня было сердце моей избранницы. Она вдохновляла меня своим очарованием, раскрывала во мне желания писать стихи, рисовать, петь под гитару и,  ко-нечно же, быть первым видным парнем на поселке. И я таким стал. Научившись брать ак-корды на гитаре, мне стало легче дружить, общаться с парнями, да и вниманием девушек я не был обижен. В конце 70-х танцы в нашем клубе под живую музыку заменила другая музыка из магнитофона и динамиков. Дискотечное движение  набирало темп. Музыку я любил всегда. По крупицам собирал информационные материалы о современных на тот момент исполнителях, часто посещал студию звукозаписи, обменивался пластинками со старшими ребятами и даже на скопленные деньги их  покупал. Для меня предложение возглавить и вести дискотеку, которое неожиданно  поступило от друга Юрки было таким увлекательным, что я принял его тут же без лишних колебаний. Начался мой взлет в стиле диско.  Мы смогли сделать такие танцевальные  программы, которые принесли нам  при-знание и успех.  Каждые выходные теперь мы проводили в клубе, к нам присоединилось еще несколько парней и девчат, где своими руками создавали декорации для сцены, мастерили светотехнику и готовили тематический звукоряд. Помнится, пришел к нам на программу Юркин старший брат Сашка.   Поседел,  потом окунулся в атмосферу ритма и света и заявил:  «Ну, пацаны модно работаете, а главное весело и народу нравиться!  Пять баллов!» Для нас  это была самая авторитетная оценка нашей деятельности. Еще бы  Александр многое видел, многое знает. Он учился в областном центре на 3 курсе  полите-ха и мог сравнить, правда, очень субъективно  нашу  провинциальную дискотню с модны-ми  студенческими клубами. Благодаря его лояльности и высокой оценке мы еще с боль-шим усердием стали относиться к подготовке программ. Вскоре весь город танцевал у нас.  Завклубша  Валентина была в восторге. Теперь с такой кассой, что ей раньше и не снилась, она стала передовиком культмассового клубного движения.   А мы при ее под-держке оказались на гребне славы и всеобщей любви.
        Отношения с Галей развивались, как в любовном романе. К моему новому увлечению она отнеслась с пониманием, и всегда посещала наши танцевальные вечера со своими лучшими подружками. Ей было приятно, что диск- жокей  танцует с ней, а после вечера провожает домой на глазах у многих подруг. Дорога к дому Гали была не близкой. Мы шли не спеша, держа друг друга за руки, смеялись, шутили и конечно целовались. У нее были очень чувствительные нежные губы.  Вкус сладости ее уст заставил меня совсем  позабыть  о  времени. И поэтому  мне пришлось  возвращаться домой далеко за полночь, когда весь поселок спал. Я шел по безлюдным улицам окрыленный успехом и только  лишь дворовые собаки иногда встречали  меня грозным лаем, честно отрабатывая свой хлеб у своих спя-щих хозяев. Но осенний призыв 82 г. прекратил дальнейшие наши встречи и сделал их  не-возможными.…   Впереди два года в сапогах, два года разлуки и испытаний.
      Провожали нас в армию в один и тот же день с моим другом Юркой. Громко и весело звучала музыка над нашим поселком. Еще бы! Ведь уходили служить парни из самой луч-шей в городе дискотеки. Проблема была  одна -  как поделить друзей. Разрешилось все довольно просто. Народ принял градус и стал строем, с песнями ходить от стола к столу, невзирая на расстояние между этими столами почти в 1км. И, конечно же, была наша по-следняя дискотека! Такой атмосферы веселья давно не видели на нашей шахте. Звучали самые лучшие, самые модные песни. В ритме  диско стучали наши сердца. И вот они  по-следние минуты расставания с любимой девушкой. Описывать свои нахлынувшие  чувства не стану. Они похожи на те, что были когда-то у Вас, может более яркие в сравнении с моими не знаю, мне  их всегда трудно заново  переживать. Последние обещание: «Я буду ждать», прозвучало из уст моей девушки очень убедительно и твердо.
     Поезд вез меня далеко  на запад, оставляя в прошлом школьную жизнь и дорогие моему сердцу родные пейзажи. Признаюсь, до призыва в армию я самостоятельно уезжал из до-ма два раза.  Первый раз в город Киев, когда поступал в суворовское училище после окон-чания восьми классов и второй, для сдачи вступительных экзаменов в Харьковский авиаци-онный институт,  который все еще оставался  для меня непокоренной вершиной Alma Ma-ter . Теперь я покидал свой поселок и город надолго, но это, ничуть  не пугало меня. Я готов был к новым встречам и переменам, которые вскоре сделали из меня военного человека.
                2. На петлицах - золотые крылатые птицы.
       Военным мне хотелось быть всегда, поэтому жить по уставу под бдительным надзором отцов  командиров было даже интересно и, лично для меня, полезно. Первые три месяца своей службы я провел в учебной части, где готовили специалистов для   работы с карауль-ными собаками. Это была, знаменитая в то время, краснознаменная школа военного со-баководства Московского военного округа. Попал я сюда в декабре, сразу же после ка-рантина, по собственному желанию, которое изъявил на общем построении роты в ответ на предложение командира  о наборе курсантов в ШМС. (школа младших специалистов)  Дело в том,   что, будучи  на гражданке я воспитал для своей семьи немецкую овчарку по кличке Уран. Поэтому работать с животными, а тем более с ними  служить, мне конечно хотелось.
    Учебка находилась недалеко от Москвы, в двух часах езды на электричке. Перед тем как прибыть в расположение части я пошагал на Красную площадь, где отдал честь и  дань уважения памяти погибшим советским воинам, покоившимся  в могиле Неизвестному солдату. Рядом с мемориалом находилась  группа иностранных туристов, которые не-ожиданно начали  снимать сцену моей  минуты молчания на свои  видеокамеры,на что, стоящий поблизости старый дед- ветеран одобрительно посмотрел и, похлопав меня по плечу, сказал: « Молодец сынок!  Пусть видят и знают, что смена нам достойная будет». Я был  тронут вниманием ветерана.  Мое сердце переполняло чувство гордости за нашу страну,  которой я призван отдать свой воинский долг, как в свое время с честью  отдал его этот седой солдат. Мы еще постояли с ним несколько минут и разошлись, провожая друг друга уважительными взглядами. В часть я приехал уже вечером, к часам семи. Старшина принял новичка на довольствие и оформил, как говорится по всей форме. Я попал в отде-ление к младшему сержанту Мамедову, самодовольному и требовательному командиру, который не оставил мне выбора в это вечер, как подчиниться его  команде:   «ОТБОЙ!» Этой ночью я очень крепко спал. Но время сна пролетело быстро и не заметно.  Команда « ПОДЪЕМ!» раздалась из уст дневального, как прогремевший пушечный выстрел.  Курсанты вскакивали со своих кроватей, натягивали сапоги и бежали на утреннюю зарядку. Я тоже поспешил вслед за ними. Каково же было мое удивление,  когда вернувшись в располо-жение роты,дневальный мне объявил: « Земеля, а твой взвод отбыл на выгула (место содер-жания служебных собак) собак кормить.» Оказалось, что по незнанию лиц своих сослуживцев я провел первую свою  зарядку с ребятами из соседнего подразделения, которое находилась этажом ниже. «Ну, дела!» -  подумал я. « И что мне делать?» Дневаль-ный,  узнав, что я только вчера  прибыл, дал единственно правильный совет:   «Теперь жди, земеля.» Первый вопрос,  который мне задал сержант был ожидаем и прост : « Ты , что бо-ец, припух?» Объяснив Мамедову причину своего,  так сказать, промаха на утренней  физ-зарядке, я пошагал на ковер к замкомвзвода, старшему сержанту Ашурбекову. И вот я смирно стою  перед ним,в ленинской комнате . Ашурбек, так его называли курсанты, си-дел за столом и сурово смотрел на меня. Это был настоящий горец, родом из солнечного Дагестана. По сравнению с ним я был просто зеленый мальчик, перетянутый солдатским ремнем. « Фамилия, боец?» -  строго спросил меня Ашурбеков. « Курсант Борисенко!» - ответил я. Сержант, услышав мое «ко» улыбнулся, подошел ко мне и задал очередной вопрос.               
- Хохол значит?
- Никак нет! Украинец!
Потом я объяснил Ашурбеку чем отличается хохол от украинца.
- Украинец, товарищ старший сержант, живет на Украине.
-   А хохол, как вы выражаетесь, там, где ему лучше.
  Мой подход к национальному вопросу вызвал у моего командира одобрение, а данное пояснение громкий смех. Так и состоялось мое знакомство с грозным  Ашурбеком.  Пом-ните то недоразумение, которое приключилось со мной, ну, когда я роты перепутал ? Докладываю. Оно  стало для меня определяющим  ключевым событием во всей моей дальнейшей учебной жизни. Все дело в том, что на утреннем кормлении голодных псов состоялось  распределение за каждым вновь прибывшим  курсантом свободных собак. А так, как моей персоны,  там  и в упор  никто  не наблюдал, псин тогда хватило как раз на всех. Нестыковачка произошла в этот же день на вечернем кормлении. Оказалось,  что у курсанта Борисенко, то есть у меня, на построении  нет рядом четвероного друга. Ашур-беков посмотрел на меня, задумался и сказал:  « А ну, хохол, пойдем со мной!» Мы подо-шли с ним к вольеру. На деревянном стеллаже возле будки сидел красивый хорошо ухо-женный пес,  чепрачной расцветки. Увидев Ашурбека, он тут же подбежал к двери,  радо-стно виляя своим саблевидным хвостом . Сержант вошел к нему ожидаемым гостем. На моих глазах состоялась встреча двух давних друзей, наполненная теплотой и взаимной привязанностью. В этот момент я увидел за дверьми вольера  совсем другого человека, с добрым и любящим  сердцем. То, что этот пес был воспитанник моего командира не вы-зывало у меня никаких сомнений.
- Заходи к нам!
- Заходи! Не бойся!
Я зашел спокойно в вольер. Кобель подошел ко мне,  обнюхал со всех сторон и даже по-зволил себя погладить, не подав при этом  ни малейшего признака агрессии в мой адрес.
- Собака принимает тебя.
Сделал замечание Ашурбеков, посмотрев на реакцию пса.
- Хорошо. Значит, будете дружить.
- Знакомься, Борисенко, это мой Тейфул.
 -Теперь ты  будешь смотреть за ним и пройдешь с ним курс специальной подготовки.
- Ясно!
- Так точно! Товарищ старший сержант!
Я был искренне рад. Такой видный и умный  пес достался мне! Благодаря ему  я смог стать отличным курсантом и завоевать уважение среди ребят нашего взвода.
       Тейфул  показал на первых же занятиях отличную подготовку по курсу общей дресси-ровки. В этом, хочу отметить,  была большая заслуга его прежних  хозяев. Военная тайна в том, что в войска  служебные собаки попадают с гражданки  в  возрасте от 1.5 до 2 лет. И  это значит, что они уже воспитаны.   Гражданские продают их военным, кто тупо из – за де-нег , а кто в силу определенных сложившихся житейских  обстоятельств. Осуждать этих лю-дей не берусь, хотя  мне трудно понять, как можно продать дружбу и преданность за каких – то 200 рублей… Зима пролетела для нас  с Тейфулом   вся   в учебе,  быстро и не заметно. И вот на дворе уже  март со  своей веселой, звонкой  капелью. Огромные кучи снега еще лежат повсюду.  И радости от вида этой накопившейся белой массы уже не испытывает никто, особенно отцы -  командиры. Вот и огласили они  по части, наверное,  с  тоски по апрелю,  свой безрадостный, не веселый  приказ «О тотальном  вывозе снега».  Началась  эпопея борьбы с ненавистными белыми  кучами. Целую неделю на санях,  за-пряженными тройкой курсантов, на носилках и просто волоком на плащ – палатках  мы всем нашим взводом,  с утра  и до вечера, тягали, возили, носили надоевший до ужаса снег. Если привязать его к цифрам, то думаю, 10 тонн наберется.  Наши собачки нас за-ждались, так как занятий с ними по учебной программе в эти авральные дни не было. Ви-делись мы только на кормлении. Тейфул ко мне совсем уже  привык, да и я к нему привя-зался. У нас с ним получился хороший, дружный тандем. Мы начали готовиться к выпуск-ным экзаменам. Во время аттестации мой четвероногий друг показал хорошую работу, оцененную комиссией  «на отлично» и  был признан пригодным для несения караульной службы в действующих, линейных войсках. Мне присвоили квалификацию младшего спе-циалиста, отметив мои  успехи значком «Отличника боевой и политической подготовки». Впереди нас  ждала дорога в Эстонию, где находилась моя родная  часть.  На железнодо-рожный  вокзал нас привезли старшины рот. Они  выдали нам сухие пайки, командировоч-ные и, пожелав  успехов в дальнейшей  службе, отбыли в свое расположение. Разъезжа-лись мы с ребятами кто – куда. В мое направление ехал только один солдат из  соседней учебной роты. Его звали Гоги. Конечно, правильно догадались, самый настоящий грузин. С ним уезжала  служить его воспитанница  овчарка по кличке Арви.
- Ну, что двинули!
Обратился я к попутчику и, взяв Тейфула к ноге ,  пошел к стоявшему на пути поезду.  Уез-жающие пассажиры, стоящие на пироне,  с  не скрываемым любопытством  смотрели на нас. Некоторые что – то спрашивали, предлагали пирожки, но нам было не до них и не до пирожков , так как наше зверье начало нервничать и сильно  тянуть.
- Тейфул! Ты что, дружок!
- Рядом! Молодец! Хорошо!
- Спокойно, скоро сядем, и  уже никуда не будем идти.
 После  этих слов он  успокоился и дальше вел себя  достойно, как подобает воспитанно-му псу.
- Гоги! Возьми Арви, на короткий,  а то от нее люди шарахаются.
Бедный грузин  вызывал у меня  сочувствие, потому что  Арви  совсем не хотела его слу-шать. Возле плацкартного  вагона нашу необычную компанию, состоящую из людей и со-бак,  встретила приветливая проводница, которая внимательно   проверила проездные до-кументы и указала нам на места, расположенные в последней плац – карте. К своим  не-обычным четырехлапым  попутчикам все пассажиры  вагона  отнеслись  спокойно и доб-рожелательно. Нам очень повезло, что  нашими соседями в этой поездке оказались люди любящие  животных. Это была семейная пара, мужчина и женщина средних лет, которая ехала  в войска навестить своего сына.
 Поэтому все разговоры между нами были вокруг службы  в армии, об их сыне, и, конечно, о домашнем зверье.   Знаете, что я заметил, моему   Тейфулу  наши беседы нравились. Он по – собачьи, очень тонко, как – то   чувствовал,  что все, о чем говорим мы   между со-бой, наполнено приятным  для его ощущения чувством, человеческой теплотой.   Ив знак  своего одобрения  этих задушевных  бесед он поочередно лизал наши руки. Гоги и Арви устроились тоже не плохо.  К ним подсели земляки – грузины, которые к большой радости Гоги, нашлись  в этом вагоне. Они о чем - то говорили на своем  языке и при этом тихо смеялись. Дело шло ко сну. Мы начали отбиваться. Мужчина  пожелал мне спокойной ночи и по отцовски добавил:
- Ты спи солдат, не волнуйся,  если твой пес захочет в туалет, я тебя разбужу.
-   Спасибо, вам. И вам спокойной ночи.
В вагоне выключили свет, и я остался во власти своих мыслей. Под стук колес летящего впе-ред поезда мне вспоминался родительский дом и все те люди, которые  были  так  дороги моему сердцу : мама, отец , брат, друзья и Галя. За время нашей разлуки от нее пришло писем семь. Я же ей в ответ настрочил около двадцати. Что она писала? Да разное писа-ла : и о себе , и о свадьбе своего  брата , и о друзьях, и о том, что скучает и ждет, но как – то холодно и мало. Я лежал и думал о ней. Почему она редко пишет? Этот вопрос  меня волновал, но был пока  без ответа. С этими мыслями я и заснул. Утром мое пробуждение вчерашние собеседники встретили уже на ногах. Они  по доброму мне улыбнулись и при-гласили к столу. За чаем, мужчина рассказал, как он в 2 часа ночи на какой- то  остановке выгуливал моего пса. Мне было очень неловко и стыдно за себя. Тейфул мирно лежал и дремал. До пункта нашего назначения оставалось минут  двадцать езды. Собрались мы по военному, быстро. Поезд подъезжал к городу Тарту. Уже виднелся вокзал.
- Ну, что солдат, будь здоров! Как говорится, скорого дембеля!
Пожелал мне попутчик и крепко пожал мне руку. 
- Спасибо вам за все и счастливой дороги!
- Пойдем, Тейфул, нам пора.
Мы вышли на пирон. Было людно. Пришлось ждать появления Гоги  и Арви.  А вот и они со всей вчерашней компанией, и присущей ей грузинским темпераментом. Вы не  пред-ставляете, сколько было приятного шума от этих замечательных грузин. Наконец  -  то мы вырвались из их плена, так как по вокзалу объявили отправление поезда.
- Мировые у тебя земляки, Гоги! – заметил я и помахал им рукой.
- А что у нас на Кавказе живет хороший народ ! Приезжай в гости после дембеля сам уви-дишь!
- Не получится, после армии учиться хочу, а вот когда -  ни будь, обязательно побываю!
За все годы, прожитые мною , мне так и не довелось приехать на Кавказ и обещание дан-ное  тогда Гоги  так  и осталось до сих пор не выполненным.
Простившись  с ним и его Арви, я  и Тейфул  двинули к своему КПП. Контрольно – пропуск-ной пункт нашей части находился не далеко от вокзала, так что ноги бить нам долго не пришлось.
        И вот мы стоим у ворот той  воинской авиационной  части, в которой  и пройдет наша дальнейшая  служба. За ее высоким белым забором нас ждут новые армейские будни. И они будут уже другие, в  сравнении с днями, прожитыми по уставу. Здесь за чертой КПП солдаты и офицеры живут по своим особым  правилам.  Я это понял практически с перво-го дня, когда услышал от старослужащих местную поговорку:  « Там, где начинается авиа-ция, заканчивается дисциплина». Согласитесь, очень смелое заявление. На самом деле дисциплина была. Просто в отношениях между командирами и личным составом было больше обоюдной лояльности, чем тупого «равняйсь, смирно». Подразделение, в которое я вернулся служить, выполняло боевую задачу по охране объектов полка, проще сказать, я вернулся в роту охраны. Вы сейчас, наверное, вспомнили песенку из детского мультфиль-ма « Ох, рано встает охрана»? Знайте, это не про  нас. Наша охрана вообще не вставала, она все время спала. Как спала? Да очень просто, вначале в караулке, а потом на боевых постах, в укромных, специально оборудованных солдатами,  местечках. Часовой на таком   посту у нас напоминал труп, завернутый в тулуп, которого коварный враг  при желании  мог снять просто голыми руками. Слава Богу, враг был где - то далеко, а местные жители  боя-лись.  Кураты,  так  мы называли местных, не знали этой нашей тайны о спящем красавце на боевом посту. Они были уверены, что за запретным периметром несут службу добле-стные и меткие воины -   стрелки роты охраны. Так мы и жили – служили, приближая своим храпом долгожданный  дембель.
           Пришло время рассказать  о своих новых  сослуживцах. Это были парни из разных уголков нашей необъятной Родины. Особенно  хорошо и многолико был представлен Кав-каз и средняя Азия. Русских, белорусов, украинце в нашем призыве было  маловато. По-этому мы, славяне, держались крепко  друг за друга,  на тот случай, если вдруг кто – то из советских братьев  пожелает кому – то из нас что – то предъявить.  Предъявлять нам было нечего, да и мы были  без претензий, поэтому отношения среди солдат и сержантов на-шей роты сложились по – настоящему дружеские и,  как говориться без всякого петушино-го  мордобоя. Конечно, позывы почесать кулаки были и не раз, но все  они заканчивалось хорошо, в худшем случае -  эмоциональным обменом  парой фраз:  « Кто ты такой ? А ты кто такой?» Ребята, по правде, все были мировые, и дружить с ними мне  было легко и ин-тересно. Они обогатили  меня новыми знаниями о мире их древних культур, познакомили со своими традициями и главное, они научили меня быть терпимым. Общение и дружба с ними воспитали во мне настоящего интернационалиста, понимающего и уважающего людей с отличным от моего мировозреним. Большая заслуга в создании дружной армей-ской семьи, а таковой и являлась  наша рота, принадлежит, конечно, командирам. Пра-порщики  и офицеры смогли подобрать ключики к нашим  сердцам. Они знали возмож-ности и таланты каждого из нас, и всячески  помогали нам их реализовывать для общего армейского  блага. Лучшим местом  для проявления  и признания всех наших одаренно-стей   был  ежегодный  смотр дивизионной художественной самодеятельности, на котором  ВИА  роты с песней «Под крышу дома своего» занял первое место, и в дальнейшем  имел большой успех на танцах в Доме офицеров. Его темнокожий солист, Флоберт  Мпджо, по-корил всех на этом смотре  своим бархатным приятным  вокалом и, бесспорно, виртуоз-ной игрой на электрогитаре. Вот такие у нас были воины – стрелки!  Когда я сам первый раз увидел Флоберта, шагающим по плацу в  х/б  и сапогах, то  просто не поверил своим глазам. Как? Не похожий на меня, этот парень темнокожий  может быть здесь, в советской армии? Как? Оказалось все очень просто.  Он,  как это довольно часто бывает, чуть – чуть похож  на своего отца. В моем  дембельском альбоме страница с   его фото, понятное дело, вызывает у всех повышенный интерес и  занимает почетное место. О его жизни на гражданке ничего не знаю, поэтому не расскажу. Надеюсь, что у Флоберта  все хорошо, дай Бог.
      На смотре я тоже выступил с песней под гитару. Волновался очень сильно. Впервые в моей жизни передо мною столько людей, которые готовы меня слушать .  А я молчу. И только благодаря  кричащему шепоту замполита  из - за кулис, и требованию: «Борисенко! Давай!!!», -  я взял аккорды, коснулся струн и запел:
                Ах, как горько девчонки рыдают,
                Когда парни на службу идут,
                И как редко они нас встречают,
                Когда эти два года пройдут.
                Говорят, извините, ребята,
                Что дождаться мы вас не смогли,
                Нелегко ждать два года солдата,
                Когда сердце просило любви…
    Зал аплодировал. «Я смог, я сделал это» - говорил я себе, и с благодарностью кланялся  своим слушателям. Призового места тогда  мне не дали, отметили только грамотой, но я все равно чувствовал себя победителем, так как смог преодолеть страх и выдержать испы-тание сценой. Уверен, что многим из вас пришлось когда – то  познать подобные минуты в своей жизни. Поэтому вам будут близки и понятны  пережитые тогда  мною  чувства. С гита-рой я не расстаюсь и сегодня . Это мой самый любимый музыкальный инструмент, кото-рый позволяет мне, через звучание его серебряных струн, услышать свою собственную душу. Моя прекрасная  гитара.  … Как,  в  этой вынужденной ссылке, мне не хватает твоих звонких струн!
         Всю весну я провел в карауле, исполняя обязанности помощника начальника караула по службе караульных собак. С  Тейфулом  виделся каждый день. Он привык к новому месту и стал настоящим альфа – самцом на нашем собачнике. От него сука Пальма уже привела щенков, так что у него жизнь, как говориться, удалась. Через некоторое время  мне в помощь был прислан молодой боец ,после учебки, который стал вожатым над собака-ми. Он такого потом начудил. Караул! Расскажу обязательно об этом позже, а пока познакомлю вас с заданием  из – за которого меня командир   отозвал в расположение   роты. Вернулся я в часть вместе со сменой. Командира роты в казарме еще не было, по-этому пришлось томиться в ожидании, сидя в каптерке у своего друга Гулы.
                - Да не парся , ты Борисенко! Мне кажется, командир тебе и Сереге Леоно-вич хочет предложить какую –то работенку.
                - А ты от куда знаешь?- живо спросил его я.
Игорь, так звали каптерщика , взглянул на меня ,улыбнулся и весело заявил:
                -  А мне, Санек, по должности положено все и про всех знать. Ну, а если серь-езно, то старшина наш мне сам и проговорился. Он  недавно был у меня и спрашивал о тебе и о Леоновиче.
                - И, что кусок хотел от тебя о нас услышать? – настороженно спросил я.               
                - Его интересовало ваше умение по мастеровой и оформительской части. За-теяли они с ротным из нашей казармы сделать лучшую казарму в дивизии,  вот и собирают кружок умелые ручки.  Сечешь?
                - Рекомендации я понял, ты уже дал. Молодец , бульбаш!
                - Конечно, дал! -  подтвердил Гула и  заботливо добавил:
                -  Я подумал, что тут плохого, если вы с Серегой при мне будете и вообще на кой хрен вам этот караул! Пусть молодые  ходят! А нам пора в отпуск готовиться!
                - В какой такой отпуск? – заинтриговано спросил его я.
               - В десятидневный, Борисеко, без учета дороги. Красота. Представляешь, под новый год заявиться домой…
              - Игорь, это фантастика!  Ты случайно вчера не бился не чаяно головой  о прикро-ватную тумбочку?
              - Нет, дружище, мы просто по -  деловому подошли с нашим старшиной к насущ-ному вопросу и  договорились.
             - О Чем?
             - Вы с Серегой делаете из  нашего класса подготовки караула красивую конфетку и, в качестве поощрения встречаете дембельский год  дома, с бокалом игристого шам-пасика.  Нет, лучше для нашего брата, со  стаканом водки, так как  после него, поверь, значительно воз растет  шанс быстренько встретить красивую женщину. А, встретив ее, советую  выпить  еще один  стаканчик для того, чтобы  решительно объявить   тут же  ей и всем - полную боевую готовность!
            - Ладно, философ, я  все понял. И  Сергею ты тоже эту картинку уже нарисовал?
           - Еще вчера, после ужина.  Так, что наш друг Леонович  готов к труду и обороне.
      Раздался голос дневального:  « Дежурный по роте на выход!» Мы услышали за дверью, рапорт дежурного  сержанта, который своим громким голосом   дал нам четко понять, что капитан Федотов уже прибыл. О ротном могу сказать, что он был хороший мужик. Физиче-ски крепкий, всегда подтянутый, как и подобает настоящему офицеру. Страшно не лю-бил, когда ему беспардонно врут и терпеть не мог солдатского пьянства. Вы спросите, ка-кое пьянство в армии? Отвечу, наблюдал не раз, но лично сам замечен не был, такое же, как и на гражданке. Конечно, в меньших масштабах и без водки. А зачем  водка, если есть в войсках  продукт покрепче – авиационный спирт. Его специфический запах наш ротный чуял за версту. Попадись с ним, и выгребай от командира по самые не могу. Видел одна-жды, как он, в порыве гнева, разбил граненый стакан о голову уличенного бойца. Сурово, а как иначе, если в руках у этих бойцов боевое оружие с полным магазином боевых, а спья-ну, согласитесь, можно такую стрельбу устроить. Поэтому наш Федотов так  беспощадно карал за пьянство своих солдат.  Честно скажу, у нас в роте его побаивались. Причина то-му, как вы уже догадались, был его  вспыльчивый нрав.  Я понимал командира и не осуж-дал его за такие, на первый взгляд, жестокие способы борьбы. Метод  уговора, в наших ус-ловиях, очень дорого мог ему стоить, так как ценой такого метода являлась    жизнь вверен-ных ему солдат. Выйдя из каптерки, я подошел к двери его кабинета и постучал. Из- за две-ри раздался голос капитана:
      - Да, да! Входите.
     - Разрешите товарищ капитан? – обратился  к нему я и доложил.
     - Младший сержант Борисенко по вашему приказанию прибыл.
     - Ну, раз прибыл, проходи, садись.
 Поблагодарив командира за приглашение,я сел напротив его, в готовности принять зада-ние, о котором уже мне поведал Гула. Ротный осмотрелся и спросил:
    – А почему сам, без сержанта Леоновича? Где он?  В карауле?
    - Так точно товарищ капитан. Он еще не сменился.  К ужину будет.
Ротный удовлетворился моим ответом и рассказал мне о своих планах относительно бла-гоустройства нашей казармы. Я его внимательно выслушал и спросил:
     - Товарищ капитан, а как быть с нарядами, с караулом?
     - Пока караульный класс со своим дружком не оформите, забудь. Скоро  проверка с округа, так что надо будет постараться. Ясно, Борисенко?
    - Так точно! – ответил я и с разрешения Федотова пошагал оценивать фронт предстоя-щих работ.
Класс подготовки караула был закрыт. За ключом  пришлось опять зайти к предприимчи-вому Гуле, который с порога встретил меня вопросом:
    - Ну, что Санек, озадачил тебя ротный? Ключи пришел брать?
   - Да, Игорь, брать!  И, что хочу тебе сказать, если  договоренности со старшиной реально в жизни состояться, я всегда буду готов выслушать твои пожелания.
   - Складно у тебя получилось брать, сказать. Прямо Пушкин. Но мне, Борисенко, всегда нравилась проза, своей широтой излагаемой в ней  мысли и глубиной содержания.  И вот твоя солдатская     проза, дружище, мне тоже пришлась по душе , особенно отмечу корот-кую и  жертвенную фразу «я всегда буду готов»  - иронично  заметил Гула и, кивая головой,  одобрил мои намерения, и подал мне ключ.
       Я взял его и, как всем известный сказочный герой,  пошел открывать этим ключиком свою волшебную дверь, за которой вдруг  ясно увидел, не только армейский класс, а и же-ланную дорогу  домой. К  счастью, вскоре мне пришлось по ней пройти, забегая вперед, скажу, свое обещание наш ротный старшина выполнил. К новому году нам с Серегой объявили отпуск. Ну, а пока мы должны были забросить солдатские ремни, засучить рукава и стать на некоторое время свободными художниками. Отпускной аккорд Сергей принял с энтузиазмом и сразу же предложил свой проект оформления класса. Нам предстояло изготовить здоровенный стол – макет, на котором мы должны отразить в точности,  привя-завшись к местности, два наших караула. Каркас стола сделали довольно быстро, дня за два. Затем накрыли его поверхность небольшим слоем древесных опилок, тщательно смешав их перед этим, с казеиновым клеем.  В результате нашей дальнейшей работы из этой клейкой массы возник необходимый нам рельеф.  Вскоре, моя фантазия и кисть ос-тавили на нем цветной коллаж и буйство ярких красок. Я чувствовал себя творцом, влюб-ленным в этот маленький мир на столе. Серега  был увлечен процессом творчества не меньше моего. Благодаря мастерству  его умелых рук,  на макете появились  всевозмож-ные миниатюрные постройки: домики, ангары, водонапорные башни  и прочие. Работа приближалась к своему логическому завершению. Командиры были довольны графиком продвижения работ. От вида общей композиции макета и качества его исполнения на их лицах мы видели только восторг.  За два месяца творческого труда я привык  к  своему   но-вому статусу художника и его особому распорядку:  когда хочу, ложусь, когда хочу, встаю, куда хочу, иду, в пределах части, разумеется -  свобода и практически независимость. А количество увольнительных, так называемый поход за краской, просто целая пачка. Сере-га, разумеется, везде со мной. Сдружились мы с ним крепко.  Он поведал мне, что дома его ждет жена и маленькая дочка. Родом сам он из Беларуси. В нашу роту прибыл после сержантской школы и был моим замком. Его и моя кровать в спальном помещении роты стояли рядом. Поэтому поговорить по душам, на какие – ни будь вечные темы, мы могли всегда и, конечно, пользовались этим.  С ним интересно было дружить. Серега, Серега, где ты мой армейский друг?.. К сожалению, после армии мы потерялись… Так бывает, друзья , окунешься сразу  с головой  в море жизни, а  потом через время  вынырнешь, и вдруг увидишь, и поймешь: «Боже, как много я потерял и как мало, я приобрел»… И спустя годы,  напишешь с тоски, возможно, никому не нужные бредовые мемуары.
       Время -  вновь затягивать ремни и учиться жить по распорядку. Задание капитана Федо-това  мы выполнили в срок. По итогам осенней проверки, на общем построении части, лучшим бойцам, приказом командира, были объявлены отпуска. Наши фамилии «Борисенко! Леонович! » - прозвучали над плацем раскатистым эхом. Внутри нас звучало «УРА!», мы были счастливы и думали: «Какой все – таки ты, молодец, Игорь Гула! Дорогой наш дружище, философ!» После знаменательного построения,  нам пришлось  какое- то время еще походить в караул, а с приближением декабря, заняться серьезно  подготовкой к отпуску. В свободное от нарядов время мы уже не шли, как это бывало раньше, к телеви-зору, а направлялись в  бытовку, брали утюги и выглаживали стрелки  на своих парадных униформах. Последние два дня, до отъезда, прошли, что называется « на чемоданах », ну, уж очень хотелось домой. Утром 29 декабря, старший сержант Леонович  и младший сержант Борисенко, облачившись в свои парадные шинели, с чемоданами в руках, шага-ли в штаб для получения отпускных документов. Затем  друзей - сержантов  ждал   вокзал, объявление поезда  и долгожданная  дорога домой.
В следующей главе, уважаемый Читатель, я расскажу Вам о своем замечательном отпус-ке, который  навсегда  оставил в моей памяти  самые  яркие и веселые впечатления. Хотя, из тех былых воспоминаний и  грусти  веет  легкий  ветерок…   
                3. Новогодние каникулы военного гражданина.
       Поезд прибыл в город Минск и здесь мы расстались с Сергеем. Скоростной могилев-ский экспресс увез моего друга домой. А мне еще предстояло трястись в вагонах поездов и электричек, для того, чтобы, под самый новый, год войти в родную дверь, и нежно по – сы-новни, обнять своих любимых маму и отца. О такой  неожиданной   встрече моя семья могла тогда лишь мечтать. Они не ждали меня, так как я в своих письмах не написал им ни строчки об этом отпуске и решительно отказался от телеграммы. Для родителей приезд  сына, поздним вечером 31 декабря,  стал настоящим новогодним сюрпризом.Родной Снежков встретил меня в праздничном убранстве. Его заснеженные улицы мерцали  огня-ми сотен  разноцветных гирлянд. Мне казалось, что они всюду. Вокруг было море света!    В его  падающих лучах каждая снежинка создавала на белоснежном покрывале красочный, волшебный перелив.  Особенно сказочно, в своих снеговых шапках, смотрелись растущие у  зданий  зеленые ели. Они придавали городу настоящий магический вид. Я стоял и на-слаждался всей этой красотой. До наступления нового года оставалось всего лишь два с половиной  часа. В  окнах городских  многоэтажек  замигали нарядные елки. Людей на улицах становилось все меньше и меньше, и  с подъездов домов уже  мало, кто выходил. Горожане  в своих квартирах готовились  провожать старый, уходящий год. Я начал осозна-вать, что мое ожидание автобуса на поселок очень затянулось, и, если  он вот – вот не при-дет - сидеть мне долго   на этой остановке. Оставалась надежда на спасительное такси, и оно вскоре появилось, порадовав меня своим   зеленым ярким огоньком. Шеф  притормо-зил и, открыв пассажирскую дверь, весело спросил:
             - Куда ехать, солдат?
            - На шахту « Ремовская» - тут же ответил я.
           -  Не по пути , брат.  А, хотя… Ладно, садись,  служивый, последним клиентом будешь. Отвезу тебя и домой. Садись! Поехали!
Я с большим удовольствием подчинился приказу таксиста и поблагодарил его за сговорчи-вость и доброту. Мой спаситель домчал меня под самые ворота.
         - Боже мой!  Какое счастье, мы успели!  – воскликнул я и вышел из машины. Шеф вы-тащил из багажника мой  чемодан и серьезно спросил:
        -  Что у нас со временем, сержант? Теперь бы мне успеть …
        - Успеете!  На моих командирских до наступления нового года осталось еще 55 ми-нут.
     Мой ответ утешил  вопрошающего. В его глазах я вновь увидел  оптимизм. При расста-вании    мы пожали крепко друг другу  руки и сказали кучу взаимных добрых слов. Затем  таксист живо сел в свою «Волгу» и, подмигнув мне на прощанье, быстро отъехал  от нашего двора. Ну, а я пошел подниматься на родное крыльцо. За его  дверью слышался звук  ра-ботающего телевизора, и угадывались  голоса дорогих мне людей.  Преодолев минутное волнение, я громко постучал и, не дождавшись ответа, спросил:
- Хозяева, гостей ждете?
- Ждем! Ждем!- радостно ответила мама и выбежала на крыльцо.
-
      Она обняла меня, расцеловала и повела в дом, в котором было так много любви и теп-ла. Мое  появление в нем не  удивило  только отца. Батя еще за два дня, до нашей встречи, каким – то образом предчувствовал мой приезд. Поэтому, увидев сына - солдата, он тут же, сразу отреагировал радостным восклицанием: « А я, что  вам говорил! Шурик к новому году явится! » Вот я и   явился, как говорится, не запылился, а главное вовремя, прямо к праздничному столу. Новогодний сюрприз удался.  Родители, брат были счастливы и я вме-сте с ними.…  В часа два ночи младший братишка предложил мне сходить с ним на дис-котеку, в которой я, до призыва в армию, успешно и славно зажигал. Конечно же, мы по-шли. Я надеялся  там встретиться со своей девушкой. Она  заранее знала о  дате моего  приезда домой, но почему -  то Галя на свидание этой ночью так и   не пришла. А я ее ждал, надеялся, и верил,  настроение было паршивое. Я решил оставить брата и уйти до-мой. Но на выходе из дверей танцевального зала меня остановили, а точнее зацепили  ее развеселые одноклассницы, Наташа и Лена. Они были рады встрече со мной. После не-большого диалога с ними мне пришлось изменить свои плана и, взяв их под руки, вернуть-ся  в танцзал. Натали за минувший год заметно похорошела, скажу больше, расцвела глаз не оторвать. Но особенно меня приятно удивила Элен. С ней мы не виделись  с тех пор, как она, будучи маленькой, худенькой девочкой – «доской», ушла из школы после восьмого класса. Теперь передо мной танцевала настоящая женщина с картинки журнала «Play Boy». Ее тело – это сплошь метаморфоза! Она меня просто потрясла. И я, догадались, не смог устоять,  как говорят в молодежных кругах, парень запал. Мы  отрывались с девчонка-ми  в танцах на полную катушку. Наш треугольник очень выделялся, но особенно  во время звучания  медляков, так тогда было принято называть медленный танец, тем, что один парт-нер, да к тому же в заметном военном мундире, ведет сразу  двух очаровательных деву-шек . Спустя время эти очаровашки увели меня к себе  и усадили за стол и под елку  в до-ме у Наташи…