Черчилль в Ялте

Только что прослушал в передаче «Цена Победы» рассказ о Ялтинской конференции.
Елена Сиянова  изложила весьма распространенную точку зрения, будто Ялта была победой Сталина, и ему удалось добиться практически всего, что он хотел.
Неудачником считался как раз Черчилль, так как практически все его проекты были забракованы, а его очевидный союзник Рузвельт  чаще соглашался со Сталиным и поддерживал именно его предложения.
Однако та же Елена Сиянова признает, что в наше время положение дел в Европе сложилось таким образом, будто бы план Черчилля был полностью осуществлен. По-видимому, считается, что все «произошло само собой».
Но так ли это? Рассмотрим более подробно.
За Черчиллем и Рузвельтом стоял длительный период сотрудничества. Они были едины по вопросу вступления США в войну, действия армий были прекрасно скоординированы на самом высоком уровне, причем ведущими были именно англичане: война на Западе шла по их сценарию (боевые действия в Африке, дата высадки во Франции, переносимая по настоянию Черчилля и так далее). До Ялты никаких серьезных разногласий не имело место, что касается мелких, то обычно они решались в пользу англичан.
В Ялту Рузвельт и Черчилль прибыли после целого ряда личных встреч, где они несомненно вырабатывали общую позицию  по отношению к Сталину.
Никаких разногласий во время этих встреч отмечено не было.
Именно поэтому я полагаю, что в Ялте была разыграна всем нам знакомая игра  «хороший» и «плохой» полицейский, где роль «плохого» сознательно была выбрана именно Черчиллем. Уверен, что существовал список стран, которые предполагалось отдать под «эгиду» СССР. Это оказались наиболее разоренные страны, с огромными политическими и экономическими трудностями. Сами понимаете, что в сложившейся ситуации не «отдать» Сталину ничего было невозможно. И Черчилль отлично понимал это.
Совершенно ясно, что для СССР было бы гораздо выгоднее получить выход к Средиземному морю, хотя бы через Югославию или Грецию. Казалось бы Черчиллю, с его известной позицией по Балканам, было необходимо выдвинуть, обсудить, защитить соответствующие решения в этом направлении.
Сиянова добросовестно отмечает, что Черчилль энергично избегает этого, постоянно предлагая отложить обсуждение ряда самых серьезных вопросов.
Британский лидер прекрасно осознавал, что такие вопросы реально будут решаться не на конференциях, а деятельностью спецслужб или военных!
Дальнейшее развитие показало, что Черчилль  полностью осуществил свой план в отношении Балкан (даже уже и не сам он, а его преемники). Югославия, Турция, Греция, Иран и Ирак создали надежную «линию обороны»
А ведь трудности были огромные. До сих пор все это остается «засекреченным». Как удалось перетащить на свою сторону коммунистическую Югославию? С Грецией ситуация более понятна, там англичане даже вели настоящие боевые действия против «Народно-освободительной армии», но и там еще требовалось как-то преодолеть историческую вражду между Грецией и Турцией…
А как Иран, находившийся под «советской оккупацией», с шахом, фактически являющимся «русским ставленником», вдруг стал «прозападником», вообще неизвестно! Вот где раздолье историкам и исследователям!
Ялта была не поражением, а крупным успехом западных союзников и лично Черчилля. Сталин покинул Ялту с ощущением своей победы, но так и было задумано. Черчилль специально выдвигал и яростно защищал предложения, о которых ему заранее было понятно, что они не будут приняты (да он и не хотел их принятия!). Рузвельт с увлечением играл роль добродушного американского дядюшки , помогая Сталину «разбить» аргументы Черчилля.
В итоге Сталин получил ворох Пирровых побед, которые не только ему, но и его наследникам, помогли закрыть глаза на поражения в наиболее перспективных направлениях. Представьте себе, что было бы, если бы СССР через Иран и Грецию установил бы свой контроль на Ближнем Востоке! А ведь СССР пытался это сделать (вспомните историю возникновения государства Израиль), пытался, да проиграл.
Черчилль был наиболее дальновидным политиком, действительно величайшим политиком ХХ века , который обеспечил победы не только при своей жизни, но и надолго после смерти.
И я глубоко уверен, что еще и по сию пору  не все еще понято и осознано.
У историков еще предстоит большая работа в данном направлении.