Освобождение

Алевтина Потаповна припозднилась с ужином. Шел десятый час вечера, когда она разогрела себе остаточные макароны с фаршем и мигом съела всю сковородку. Она и сама не ожидала, что настолько голодна. Запить решила чаем. Электрический чайник стоял в зале, как называла Алевтина Потаповна двадцатиметровую комнату своей трехкомнатной малогабаритной квартиры. Впрочем, зала напоминала скорее спальный вагон или многоместную палату в больнице: светлые, почти белые, обои, полированный шифоньер и сервант «хельга» в стиле семидесятых годов прошлого века, стоявшие друг против друга в конце комнаты, кресло-кровать, тахта и раскладной диван, также размещенные напротив друг друга в начале комнаты ближе к окну, резко делили пространство на две части. Та часть, что ближе к двери, выглядела явно «тяжелее» той, что ближе к окну. Мебель приехала из старой квартиры в центре в эту квартиру, купленную Алевтиной Потаповной сравнительно недавно на окраине.

Приехал в новую квартиру и весьма странный на вид цветок  Он имел два типа листьев: крупные, гладкие, темные и небольшие, резные, светлые. Стебель, первоначально прямой, мягкий и гладкий, со временем искривился, затвердел, на нем появились острые выступы наподобие колючек. Пришлось срочно искать ему опору, роль которой стала играть деревянная палка, обычно используемая Алевтиной Потаповной для передвижения штор на окнах. Цветок охотно принял палку, но затем у него появилось два ответвления, тоже потребовавших опор. Цветок приехал на новую квартиру в составе других цветов и, в отличие от них, быстро прижился на новом месте. Несколько цветов быстро погибло, остальные кое-как перебивались, бледные и синюшные, как шутила Алевтина Потаповна, а этот временами болел, и тогда плотные кожистые листья его желтели, но выздоравливал и взамен испорченных листьев обзаводился новыми, молодыми и свежими.

Он ликующе пер вверх и вширь, так что Алевтина Потаповна едва успевала нанизывать очередной жесткий завиток на палку, которая угрожающе качалась от новой нагрузки. Одна соседка-цветовод, увидев диковинку, предположила, что это – лиана. С тех пор Алевтина Потаповна так и называла цветок – лиана и гордилась, что при ее-то занятости на работе и общей, как она полагала, экологической неприспособленности атмосферы дома для разведения цветов, такой экзотический цвет, как лиана, безумствует в своем росте и превратился в небольшое дерево. Верхние листья уже поднимались над головой Алевтины Потаповны, что пару месяцев назад зафиксировала фотокамера мобильника ее любовника, который к описываемому моменту стал бывшим.

Алевтина Потаповна любила чаевничать, расположившись с чашкой на диване перед маленьким чайным столиком на колесах, и глядеть на живописную лиану, чтобы дать отдых уставшим от компьютера глазам и почувствовать себя немного на природе.

Она неспешно приготовила чай, придвинула столик к дивану и села. Она хотела было, как обычно, положить себе варенья из банки и налить чаю в чашку, но ее изящная рука, протянувшаяся к варенью, внезапно повисла в воздухе и опустилась.

Алевтина Потаповна откинулась на диван и задумалась. Лиана определенно мешала ей. В последний визит любовник по ее распоряжению еле поднял горшок и перетащил на указанное место. Они собирались раскрыть диван, и лиана мешала бы проходу в проеме между раскрытым диваном и тахтой. Любовник сильно напрягся, а, сделав дело, облегченно выдохнул: «Уф!».

Алевтина Потаповна размышляла о том, что так не должно быть. Негоже ее любовникам, которые, она не сомневалась, еще появятся в ее квартире, таскать лиану туда-сюда. Иначе это неудобство вызовет у них раздражение и нежелание посещать ее. Вот, к примеру, Мишель… Почему они расстались? Возможно, и лиана сыграла свою роль. Какому гостю охота делать то, что однозначно должна была сделать хозяйка? Да-да! Перетащить лиану на другое место, где она не будет напрягать возлюбленного, да и потом… Она мешает ей самой жить и дышать свободно. Быть может, ей самой вздумается раскрыть диван и поспать на нем. А лиана загораживает проход…

Алевтина Потаповна вскочила и, подскочив к лиане, потянула ее на себя. Растение дрогнуло и чуть спустилось по палке вниз. Но куда же поставить? Найдя, как ей показалось, подходящее место слева от дивана, Алветина Потаповна поволокла лиану с насиженного места на новое. Дерево нехотя тянулось за ней. Когда они добрались до места, ветви с поддерживающей их палки обрушились вниз. Алевтина Потаповна подняла их с пола и вновь укрепила на палке. Она снова села за столик, чтобы, наконец, спокойно попить чаю. Однако покоя не давала мысль, что если растение будет стоять в этом месте, слева от дивана, рядом с сервантом, то, соответственно, доступ к серванту будет блокирован. Оставалось пустующее пространство справа, между диваном и обеденным столом. Вот в это пространство она и решила втиснуть цветок.

Алевтина Потаповна вновь подскочила к растению и поволокла его вдоль дивана. Оно отчаянно сопротивлялось. Крупные плотные листья хлестали ее по лицу и рукам. Змеевидные стебли, то и дело сваливаясь с палки, больно царапали, но она упрямо волокла цветок туда, куда задумала его поставить. И только когда в пространство втиснулась лишь небольшая часть цветка, она остановилась. Теперь она ясно видела, что ошиблась, и снова дернула на себя горшок. Цветок нагнулся. Она решила не волочь, а двигать растение рывками. Рывок. Еще рывок. Она спешила, сама не зная куда. Сопротивление цветка неизъяснимо возбуждало, опьяняло. Вдруг послышался треск, палки упали, и, словно карточный домик, вся сложно разветвленная конструкция обрушилась на пол. Алевтина Потаповна на мгновение в ужасе застыла.

Цветок растянулся на полу, словно чешуйчатый трехголовый змей. Она судорожно схватила палку и попыталась воткнуть в землю, но в какое бы место она ни тыкала, везде натыкалась на что-то твердое: разросшаяся корневая система не пускала инородное тело. Напрасно старалась она пробить или выкопать лунку – палка безнадежно валилась. Выходом могла бы быть пересадка растения в больший по объему горшок. Тут же, немедленно, решила она осуществить пересадку и судорожно рванула главный стебель, чтобы выдернуть его из земли. Стебель надломился. Она рванула еще раз, стебель оторвался. Все было кончено. Треглавый змей умирал на полу, источая последний, прощальный, аромат необыкновенной, пьянящей свежести. «Сколько должно быть оно давало кислорода!» - подумалось Алевтине Потаповне. Но необходимо приступить к уборке.

Она ломала стебли и рвала листья, складывая останки в большой пакет для мусора. Пакет заполнился целиком, но в мусоропровод он не проходил, и она снова и снова рвала листья и стебли до мелких кусочков. И вот огромный цветок, превратившийся за годы жизни в дерево, был полностью расчленен и спущен по мусорной трубе на милость мусорщикам. А Алевтина Потаповна без сил упала на диван, и взгляд ее уперся в голую белую стену, до сих пор закрываемую цветком.

Видеть стену было столь непривычно, что ею овладело глубокое, безысходное отчаяние. Она повалилась на диван и зарыдала. Цветок во всей своей красе и силе неотступно стоял перед глазами. На ветвях расположились игрушки: две грустные собачки, оранжевая обезьяна-философ, вечно решавшая какие-то проблемы под огромным листом, положив хвост на соседнюю ветвь, целое семейство смешливых мышей… Жизнь обитателей лианы внезапно потревожилась и в корне изменилась вследствие ее набега. «Я – убийца», - шептала сквозь рыдания Алевтина Потаповна. Буйная ярость, так неожиданно овладевшая ею, также неожиданно прошла. Она ощущала невероятную слабость, из-за которой не могла сдвинуться с места.

Даже цветы, не то что люди, становятся порой помехой, стесняя нашу свободу в пространстве, насыщенном вещами. Теперь Алевтина Потаповна может свободней дышать и не беспокоиться за своих любовников – ничто не мешало раскрыть и собрать диван. А разросшийся цветок пожирал пространство, подчиняя себе жилище и его обитателей. С ним приходилось считаться почти как с членом семьи и обращаться соответственно, с уважением и любовью. Но Алевтина Потаповна не хочет стеснять себя никем и ничем. «Максимум свободы!» - вот ее девиз. И хоть ей жаль растение и она до сих пор плачет, уже зреет в душе ее радостное чувство – чувство освобождения от бремени. Скоро она вытрет слезы, умоется холодной водой, снова подогреет остывший чайник, выпьет чаю и повеселеет. Ведь есть у нее еще цветы, не претендующие на власть и почитание. Ведь будут у нее еще любовники, не нуждающиеся в ее жилплощади.