Взрыв

От автора: в данном тексте есть не очень приятные описания, поэтому слабонервным и впечатлительным людям посоветую не читать.

***

Тот день 4 июня 1988 года выдался знойным и жарким. Жили мы в старом кирпичном здании, некогда служившим почтовым отделением, потом переделанным под электростанцию, а ещё позже – переоборудованном под жилой дом. Он был разделён на две половины, в каждой из которых – по две комнаты. С одной стороны раньше жили старики Мартыновы с больным сыном, с другой находилась военизированная охрана железной дороги. Со временем умер сын, а потом и старики друг за другом. После них в этот дом никто не въезжал лет пятнадцать. Я в то время работал водителем в организации, относящейся к железной дороге, возил по делам начальника энергоучастка Щитаева. Жили мы на квартире, платили 50 рублей в месяц. С трудом добывали дрова для печки, которая постоянно дымила, съедая, тем не менее, много топлива. Утром, однако, царил жуткий холод.
Однажды, в разговоре с электромехаником Лёзиным, я случайно узнал, что на станции Арзамас-1 пустует помещение, где бригада рабочих хранит инструменты. И, если постараться с ремонтом, из него получится неплохое жильё. В моей ситуации я не стал долго думать, тут же поехал на место и прикинул, что к чему. Получалось, что, если как следует потрудиться, то жильё получится подходящее. Вобщем, со временем сделали ремонт, переехали и стали потихоньку обживаться…

                2.

То утро выпало на субботу. Накануне мы со свояком договорились с утра пораньше пойти за железную дорогу на небольшой пруд половить ротанов, которые там «клевали» отменно. Время уже подходило к восьми, а его всё не было. Проспал, наверное. Дети наши уже встали, успели позавтракать и убежали во двор, играть в песке, который я привёз на неделе и свалил в кучу. Солнце с утра калило беспощадно. Где-то минут двадцать девятого свояк всё-таки пришёл, с дочкой – жена его ушла на работу, а оставить было не с кем. А виновником их опоздания стал пушистый дымчатый котёнок, которого они нашли по дороге. И дочка никак не хотела с ним расстаться.
Я вышел во двор и позвал детей:
- Идите скорее домой, там Ксюша котёнка принесла!
Они побросали совочки и со всех ног кинулись в дом. Там они все сгрудились на диване и стали наперебой трогать и гладить пушистый комочек.
Время подходило к девяти…
Я пошёл в коридор, взял банки и лопату, чтобы накопать червей. На верёвках на улице висело свежевыстиранное бельё – жена с утра похлопотала. Я пролез под ним в огород. Минут пятнадцать упорно искал наживку, но мне не очень-то везло: червяки от жары заползли глубоко в землю и, по-видимому, не имели никакого желания выходить на волю. Однако мой труд напрасным не был – мне удалось-таки добыть штук десять и этого было, в принципе, достаточно. Ведь ротаны или, как их ещё называют, бычки – рыба жадная и на одного червя можно поймать несколько штук. Домой зашёл почти двадцать пять минут десятого. Дети по-прежнему забавлялись в углу на диване.
 - Ну вот, наживку добыл, сейчас пять минут перекурим и пойдём ловить широкоротых! – в приподнятом настроении сказал я.
Немного поиграв с детьми и с котёнком, я поднялся с дивана и подошёл к телевизору, стоящему напротив. Его мы приобрели в кредит всего месяц назад. Взял с него программу и протянул руку к переключателю каналов:
- Ну, дети, сейчас будете «АБВГДейку» смотреть, - сказал я, обернувшись к ним. Но переключить канал так и не успел…
Ноги пронзило будто электротоком. Стало трудно дышать. Всё заволокло кирпично-известковой пылью. Темнота – хоть глаз выколи…
Через минуту, через полузаваленное окно на кухне, путь к которому преграждала упавшая кирпичная перегородка, пробились лучики тусклого света. Я с трудом стал различать предметы. Меня тошнило. Кое-как выдавил:
- Все живы?..
В ответ послышался крик и плач детей. Наконец, я увидел детей – все живы, только, похоже, поранены, вывалены в грязи… Позже я узнал, что свояку поранило голову и все просто вывозились в его крови. Я и сам не обратил внимания, а, тем не менее, меня тоже порезало стеклом и крови было не меньше…
- Все на улицу, быстро, пока нас здесь совсем не придавило! – скомандовал я. В небольшой лаз под перегородкой протолкнули детей, потом кое-как протиснулись сами и через окно выбрались на улицу.
Сразу мы и не поняли, что случилось. Я предположил:
- Может, телевизор взорвался?
- А ты вон туда посмотри, - свояк куда-то показал пальцем. Я посмотрел в ту сторону…
Из-за леса, словно злой джинн, выпущенный из бутылки, медленно поднимался чёрный гриб, как после взрыва. Он мне напомнил те, что я видел в учебниках по гражданской обороне. Сразу возникло страшное предположение, что это – атомный взрыв. Однако вслух сказать я это не решился.
Бельё, что висело несколько минут назад на верёвках, бесследно исчезло. Раскидистый тополь валялся, вырванный с корнем. А на песке, где играли дети, валялась сцепка от вагонов, свёрнутая в трубку. Крыши домов ввалились внутрь как-то странно – после взрыва они должны были быть разбросаны по сторонам… Некоторые бараки – а постройки были старые, типичного бытового проекта, деревянно-щитовые – рухнули совсем. Кругом – битое стекло…
Стояла гробовая тишина несколько минут, мы не могли понять, как остались живы и целы…
Подошли к «колонке», находившейся за домом – надо было смыть грязь и кровь. Там уже стоял охранник, по пояс голый, весь в ссадинах и кровоподтёках, подставив тело под струю холодной воды. По его словам, во время взрыва он встал из-за стола, чтобы зачерпнуть воды из бачка, стоявшего у стенки напротив. Это его и спасло – стол взрывной волной приподняло и выкинуло в окно, метров за двадцать от дома.
- Знаешь, что случилось? – спросил я его.
- Нет… На подходе разрядный груз должен быть, может, с ним чего?..
В это время стали сходиться соседи – кто, в чём одетый, оборванные и перепачканные. Отовсюду слышался стон и плач…
Напротив «колонки» из барака выбежала женщина, лет тридцати пяти, опустилась на коленки, обхватила голову руками и повалилась замертво. Подбежавшие люди попытались оказать первую медицинскую помощь, но всё было напрасно… Во время взрыва женщина убиралась на кухне. Оконное стекло, выбитое волной, разрезало её тело насквозь и поразило лёгкие…
Откуда-то стали доноситься испуганные разговоры, что на станции стоят ещё три цистерны, в которых находиться сжиженный газ, и, будто бы, уже возник пожар и есть опасность второго взрыва.
Как бы в подтверждение этому отовсюду стали доноситься душераздирающие крики, истошные вопли разных сирен.
Станцию стали со всех сторон оцеплять наряды милиции…

3.

Тёща, уехавшая с раннего утра на рынок, возвращаясь, кое-как пробилась через живое заграждение. Автобус, на котором она ехала, так тряхнуло, что думали колёса поотлетают – взрыв застал их на полдороги. Подходя к нам, еле переставляя ноги, он залилась слезами:
- Думала, вас уже в живых нет… Сказали – прямо на вокзале рвануло…
Через несколько минут прибежала её дочь – жена свояка. Она работала недалеко в больнице «Дубки» на подъёмном кране. Мужики из строительной бригады рассказывали потом, что она спрыгнула в горячке с верхотуры.
- Надо вам уходить, а то вдруг правда что-нибудь взорвётся! А мы придём попозже – зайдём в больницу, может, помощь какую окажут. Да и Саньке надо к врачу, пусть осмотрит его голову…
Но свояк категорически отказался. Очевидно, ему стало легче после первой помощи, которую оказали ребята из морской пехоты, сопровождавшие состав, стоявший в это время на станции. Не знаю, порожний он был или нет, но только после взрыва его за считанные минуты оттащили подальше. Если порожняк, то зачем его охранять вооруженным солдатам?..
Всех детей и взрослых отправили в общежитие к свояку на первой попавшейся машине, которую с трудом удалось остановить. Правда, до этого ещё двое тормозили, но водители, посмотрев в нашу сторону, наотрез отказались везти, заявив, что всё кровью перепачкают. Морды бы им вымазать их собственной кровью… Но было не до этого.
Добравшись до больницы «Владимирская» и войдя в коридор, стали осознавать, что наши раны – комариный укус по сравнению с тем, что довелось увидеть… По всему коридору люди лежали чуть ли не друг на друге, искалеченные и изуродованные до неузнаваемости. Перед самим входом лежал бесформенный кусок того, что когда-то думало, двигалось и жило. Рядом чуть шевелился еще живой обгоревший мужчина, на руке у которого была обнажена кость и на ней висели часы с браслетом…
- Пошли отсюда, здесь сейчас не до нас, - взял я жену за руку.
Выходя на улицу, мы увидели, что подъезжают всё новые и новые машины с пострадавшими…
Из «УАЗ»ика «скорой помощи» два медбрата вывели мальчика лет тринадцати. У него и руки, и ноги были целы. Не было лишь того, чем он не увидит ни рассвета, ни солнца, ни всего окружающего… Глаза у него выскочили и как-то странно болтались на двух жилках.
Жена вскрикнула от ужаса и уткнулась в мою грудь.
- Всё, идём отсюда! – потащил я её за собой.
Перейдя дорогу к парку, через который нам надо было пройти к общежитию свояка, я заметил наспех сделанную табличку: «Оказание первой помощи». Надо отдать должное тем людям, кто тогда оперативно и от чистого сердца решил помочь, облегчить страдания людям. Было организовано много таких пунктов – медиков катастрофически не хватало. В них работали учащиеся медучилища, работники санчастей предприятий и заводов, простые добровольцы из рабочих. Обратились и мы в этот пункт, правда, немного пришлось подождать. Напротив нас сидела женщина за тридцать, поставив ноги в тазик, по пояс голая. Две молоденькие девушки пинцетами ловко извлекали из тела кусочки мелкого стекла. Женщина, стиснув зубы, стонала.
Минут через десять, закончив неприятную процедуру, девушки пригласили нас. У супруги ничего страшного не оказалось – только небольшие порезы на ноге и голове. Мои дела были похуже…
Рядом с виском кровоточила неглубокая, но широкая рана. За ухом волосы запеклись в крови раны, из-за чего обработка осложнялась. Пришлось выстригать клок волос. По всей моей голове бугрились порезы с мелким стеклом. Минут сорок провозившись со мной, девушки сделали всё необходимое – почистили раны, наложили повязку, укол сделали – от столбняка, очевидно. Жена уже немного успокоилась, и мы пошли к общежитию. Проходя через парк, мы привлекали внимание любопытных. Да оно и понятно – обуви на нас не было, одежды, можно сказать, тоже. Одеть было нечего – всё осталось под руинами. Кто-то из молодёжи сказал вслед, посмеиваясь:
- Как из Афгана сбежали!..
Люди тогда ещё не все знали, какая страшная участь и трагедия постигла город…

4.

На другой день мы со свояком отправились посмотреть на бывшее жильё, да заодно, может, что ещё уцелело…
Когда стали подходить к дому, увидели, что до нас кто-то хорошо «поработал»… Коробка из-под книг валялась перевёрнутой на улице, рядом – кое-что из вещей, правда, они все уже были непригодными к пользованию… Как всегда, мародёры не спали.
Ну, да Бог с ними – главное, что мы все живы остались.
Кое-как мы пробрались вовнутрь развалин. По всей комнате валялись кирпичи; печь, переложенная после нашего заселения, разлетелась вдребезги; потолок треснул, вогнувшись внутрь; второй нерабочий телевизор, стоявший на полу у окна, очутился в другой стороне комнаты, рядом с расщепленным шифоньером, и из него повываливались все части, вместе с кинескопом.
- Давай одеяло поищем, и, пожалуй, сматываться отсюда надо, пока потолок не рухнул! – предложил свояк.
Одеяло мы отыскали. Выйдя на улицу, поняли, что толку от него никакого – оно всё было в мелких дырах и стекле…
Тем временем к дому подъехал большой бульдозер. Тракторист заглянул внутрь нашего бывшего дома, убедился, что там никого нет. Сел за рычаги, опустил нож…
Стены хоть и пострадали от взрыва, но поддались с трудом. Кладка была старинная, говорили, что какой-то немец фон Мех строил…

5.

На третий день мы всей семьёй пошли в Горсовет. Нам временно выделили комнату в одном из общежитий машиностроительного завода. Четыре дня спустя я вышел на работу. В городе вовсю ликвидировали последствия аварии, очень много вывозилось кирпича и досок от разрушенного жилья. Я не хотел оставаться в стороне, но уже на третий день после выхода на работу, придя домой, почувствовал резкое ухудшение самочувствия. Ближе к вечеру сильно заболела голова и тошнило. Кое-как дотерпев до утра, пошёл в больницу. В то время очень много работало врачей из Москвы, Горького… К одному из них, профессору-неврапотологу, я попал на приём. Он, осмотрев меня, в срочном порядке направил на скорой помощи в стационар – с сотрясением мозга. Там я провёл три недели. За это время нам выделили квартиру во вновь строящемся доме для железнодорожников и выплатили компенсации.
Только вот здоровье стало у всех хромать… Дети напуганы, даже днём всего боятся…
Да я и сам другой раз вскакиваю, если посильнее хлопнет окно или дверь. А в голове стучит молоточек: неужели опять?!
Не дай ты Бог!!!..
***

Этот рассказ полностью основан на реальных фактах,
ни один эпизод не вымышлен.
Имена тоже настоящие.
На иллюстрации - памятник жертвам взрыва и часовня
(30 января 1992 г.)
***