Сеанс

               
- Павел! Сколько можно! С самого утра!!
Все надежды вытащить из-под кровати тяжёлый чемодан с игрушками, пока мать с отцом спят, рассеялись в дым.  Паша сидел на полу испуганный неожиданностью возгласа, и обиженный неприкрытым раздражением, звучавшим в отцовском голосе.

- Я уже несколько воплощений не выходил наверх.
- Вы что-то ищете здесь?
- Конечно. Я ищу любовь.
- А как,  по-Вашему,  она выглядит?
- Я говорю не о конкретной любви к конкретной женщине. Я говорю о любви, как о состоянии.
- Хорошо. Я всё же повторю вопрос: вы можете себе её представить и дать описание тому,  что вы видите?

Рыжик нёсся на свист огненным шаром,  охаживая себя со всех сторон хвостом и потявкивая от удовольствия лицезреть хозяина.
- Рыжик! Собирайся! Мы в лес!
Пёс вертелся вокруг юлой, успевая лизнуть и в нос, и в губы, радостно улыбаясь всей пастью.

- Мне стало попадать за собаку, потому что в новую квартиру его особо не пускали. Постелили коврик в коридоре. Сосед – противный старикашка, начал его бить, и устраивать матери скандалы. В тот день в лесу Рыжику стало плохо, его тошнило, и в машину его не взяли. У меня была истерика. Я смотрел, как Рыжик бежит за машиной, и представлял, как я сейчас рвану дверь и выпрыгну на ходу, и мама поймёт, насколько мне дорога эта собака, и разрешит взять с собой снова.
 - Так какие вопросы? Давайте позовём сейчас Рыжика.

- Наконец-то я тебя догнал! – Рыжик кинулся было со всех четырёх здороваться.
- Рыжик! – Паша рухнул перед собакой, пытаясь дотянуться   обеими руками  к гладкой шерсти.
- Погоди…Это не ты…Это не тот мальчик, которого я любил…- Рыжик отошёл на безопасное расстояние, смотрел недоверчиво, нюхая воздух.
- Рыжик! Это я! Смотри!
Пёс принюхивался всё внимательнее, спросил:
- Куда ты его дел?
Паша напрягся, чтобы не мешать, вдруг и сам увидел:  вон он, зарёванный малыш, который видел небо -  синим-синим, мир - ласковым, Рыжика - родным и исцеляющим. Он так и остался в той машине, в лесу, будто  на фотографии, в которой заплаканный ребёнок тянет руки к бегущей за машиной собаке.
Рыжик подошёл к испуганному комочку, облизал всего, тот ухватился за рыжую шею.
 - Не плачь, малыш, ты не виноват, - Рыжик облизывал его, стараясь не упустить ни единой слезинки.


- Так как выглядит любовь?
- Это будто фигура человеческая, только не до конца завершённая. Частично- золотая, светящаяся, а местами- тёмная.
- Какая сторона тёмная?
- Левая. Только граница не ровная. Будто вот голова уже сформировалась в золотое. Рука частично тоже, а вот туловище и левая нога- тёмная.

Колготки будто пригвоздили. Он сидел возле чемодана с обожаемыми игрушками обиженный и испуганный, готовый зареветь в голос.

- Давайте попробуем забрать оттуда этот чемодан. Пусть папа с мамой спят глубоко и спокойно - пусть не слышат, что делает мальчик.
- Класс! Наконец-то!

Малыш потащил чемодан, обхватил его руками, прижал к груди. Чемодан разрастался, вещей в нём всё прибавлялось, руки всё удлинялись, и весь мир становился его игрушкой- с комнатой в бараке, с Рыжиком, с квартирой, с чемоданом, с перспективами на работе- всё было его, всего было мало, хотелось всё больше и больше.

- А он может сам делать игрушки? – вопрос донёсся издалека.

Делать? Самому?! То, что приходилось выпрашивать и ждать? Вот это мысль! Словно огромное колесо обозрения заработал бесконечный конвейер по производству плюшевых мишек. Он дарил их всем - и папе, и маме, и тому мальчику с собакой, который нашёл его, и мир становился снова ярким, огромным, с поющими птицами.

Потом был ещё долгий разговор. Паша смотрел то в глаза женщины, изредка задававшей странные вопросы, то снова включалось *внутреннее видение*, как он для себя это назвал, и он без конца говорил-говорил-говорил обо всём, о чём уже, казалось, давно забыл, или во что, казалось, уже давно не верил, или о том, в чём никогда бы не признался незнакомому человеку. Тем более, женщине.

Тёплое из копчика поднималось светящейся голубой змейкой вверх, окутывая позвоночник, укрепляя, делая его гибче, и, в то же время, сильнее.

- Это все мужчины такие? – он удивлённо смотрел на сидящую перед ним женщину.
- Я не могу ответить Вам на этот вопрос, - она улыбалась.
- Вот это да. Мне это нравится. Значит, вот так по-настоящему чувствует себя сильный мужчина, продолжатель рода и первенец в семье, которому передаются знания?
- Честное слово, я бы с удовольствием прочувствовала то же, что и вы сейчас, только, видимо, в следующей жизни, - она смеялась, и Паша купался в весёлых лучиках её улыбки.
- Ну, как? Мы собрали вашу любовь? – на мгновение улыбка стала ласковой и грустной одновременно.
- Мы её нашли. Ещё нужно немного времени.
- Вам нужно полюбить себя. Это не сложно. Я вам расскажу один простенький приём, только пообещайте, что вы сделаете это упражнение сегодня же перед сном, - попросила она.
- Сделаю. Обещаю, - Паша серьёзно смотрел на неё, понимая, что подвести здесь нельзя никак не то что бы её, или себя. А что-то большее, что он впервые за много лет сегодня ощутил снова. Он решительно взялся за ручку:  – Диктуйте, я записываю…