Пастушок

Пастушок.

Деревня. 4 часа утра. Страшно хочется спать. Кажется, еще только минутку назад лег, и вот, - нужно вставать.   
Выпрыгиваю из теплой постели и бегу к столу босиком по гладкому некрашеному деревянному полу. В хате полумрак. Но свет не включаем. Бабушка уже хлопочет по хозяйству. На печи посапывают мои сестры. На широкой лавке спит двоюродный брат. Везёт!
Пью молоко прямо из крынки. Оно из погреба, холодное, аж ломит зубы. Грызу впопыхах кусок подчерствевшего со вчерашнего дня хлеба и выхожу из дома. Бабушка уже ждет меня, держа в руках узелок с моим обедом.

Восток еще не алеет. Спит аист в своем гнезде на соседней толстой иве. Поросенок в своем загончике изредка похрюкивает, наверное, тоже видит сон. Кругом туман. Через пару минут из этого тумана словно какие-то чудовища с рогами, появляются коровы. Они бредут в этом тумане справа налево, вдоль по нашей деревенской улице, позвякивая бубенцами, и мыча, словно жалуясь кому-то.  Бабушка выводит нашу Марусю тоже на улицу и похлопывает слегка по спине. Маруся мычит и идет вслед за остальными коровами. Появляется пастух  - мужичок неопределенного возраста, невысокого роста. Голову его украшает серая кепка, одетая, набекрень. В руках пуга* - хлыст на довольно длинной палке, тоже длинный, даже длиннющий. Вот  с этим мужичком и этим хлыстом мне и предстоит провести весь предстоящий день, управляя коровьим, казалось бы, совершенно неуправляемым, стадом. После короткого диалога пастуха с бабушкой, состоящего из просьб моей бабушки «присматривать там» за мной, и бессмысленных, как мне тогда казалось, фраз мужичка, из которых я слышал раньше только три слова – «ети её мать», я двинулся вслед за стадом и пастухом.
Пастух хрипло кричал на коров, изредка пощелкивая своим страшным хлыстом. Хотя, надо сказать, коровы и так шли довольно-таки организованно!
Пастуха звали Николай. Мужик он вроде был неплохой. Только уж очень громко орал на коров. И носило его при этом из конца в конец стада, словно ветром. Он был в кирзовых сапогах, в них заправленных обычных брюках, рубахе и пиджаке. О головном уборе я уже упоминал. Дополняла портрет Николая помятое лицо, красный нос, щетина на щеках и подбородке, и маленькие злобные, невыспавшиеся глазки!         
Скоро мы оказались на лугу. Недалеко виднелся лес,  возвышающийся темно-зелеными зубцами елей, окаймленный нежно-зеленым облаком зарослей орешника. Между лугом и лесом находилось пространство, сплошь поросшее березовым молодняком.
Коровы разбрелись по лугу, пощипывая травку. Николай отдал мне пугу, наказав присматривать за коровами, чтобы не лезли куда ни попадя.   Распоряжение мне показалось совершенно бессмысленным. Куда тут коровы могли лезть? Кругом луг, трава. Ни огородов, ни дорог. Ешь себе травку вволю. Но спорить я не стал.
Николай, отдав мне бразды правления стадом, присел на пригорке, закурил, а потом и вовсе улегся на свой пиджак и задремал.
Я, конечно же, первым делом, опробовал орудие управления. Надо сказать, что это далось мне не с первого раза. Слишком я был мал тогда ростом. А древко у этой самой пуги было ненамного меньше меня. Сама же пуга представляла собой длинный кожаный хлыст или бич, с множеством узлов, длиной метра три, никак не меньше. Бить такой пугой, конечно, никого не надо! Но испугать, щелкнуть грозно, это – пожалуйста!
Так я и бродил среди коров, пощелкивая грозной пугой, посматривая по сторонам. Погода была не то, чтобы солнечная. Но, как это часто бывает в Белоруссии,  в воздухе висела какая-то дымка.   Солнце через эту дымку практически не пробивалось.  Мои коровы незаметно стали бродить среди молодого березняка. Я не придал этому особого внимания. Пусть себе!
И тут на горизонте что-то глухо громыхнуло. Я снова не придал этому никакого значения. Николай мирно спал. Я был горд. Сам справляюсь с взрослой работой. Коровы ведут себя смирно. Всё в порядке!
Но, оказалось, что всё совсем не так! Через некоторое время подул ветер, принеся с собой первые капли дождя. Я не стал будить Николая. А зря! Через пять минут хлынул ливень. Спрятаться было некуда. Раздались первые удары грома. Через мгновение я оказался посреди мычащей и беспорядочно бегущей в разные стороны толпы коров, которыми совершенно невозможно было управлять в этом березняке. Николай, конечно же, проснулся  и стал орать на коров, а также на меня, что я его не разбудил! Молнии били со всех сторон. Казалось, они бьют сразу в несколько мест. Коровы в ужасе мычали. Укрыться ни нам, ни коровам было негде.  Хотя я в то время еще не был крещен, я молил грозного Бога, которого видел на бабушкиных иконах, нам помочь и спасти.  «Господи, спаси! Господи, спаси!»
По-видимому, он все же услышал мои детские молитвы, потому что нам с Николаем все же удалось отогнать стадо в лес, и даже найти себе для укрытия сухое место под разлапистой могучей елью. Слава Богу!
Николай закурил, тяжело дыша мне в лицо перегаром.
-Кажись, пронесло! А ты, малый, молодец! Не испугался!
Знал бы он, как я не испугался!
Потом дождь закончился. Так же быстро, и внезапно, как и начался. Из-за дымки выглянуло нежаркое белорусское солнце. Вдалеке за лесом еще долго что-то погрохатывало.
Мы с пастухом перекусили, чем Бог послал. Вернее, чем дала с собой моя бабушка, и сунули в карман Николаю сердобольные хозяйки буренок: бутылка молока с пробкой из газеты,  кусок сала с вкусными мясными прослойками, хлеб, луковица, несколько яиц, сваренных вкрутую, соль в спичечном коробке. Вкусно, я скажу Вам! Не передать!
Подкрепив свои силы, мы выгнали стадо из леса на луг. Коровы снова, как ни в чем не бывало, мирно паслись, причмокивая своими губами, и отгоняя хвостами слепней.
К вечеру я еле передвигал ноги. Когда мы уже со стадом подходили к деревне, меня мучил вопрос, но я его так и не задал Николаю. Как же мы будем разгонять коров по домам, и как поймем, какую корову в какой дом? Страхи мои и опасения на входе в деревню сразу же развеялись. Коровы сами, чуть ли не галопом бежали в свои родные дома, призывно мыча, встречаемые ласковыми хозяйками! Уф. Мой трудовой день закончился. Вот и наш дом. Здравствуйте все! Дойдя до лавки в доме, я на нее упал. А когда проснулся, было уже утро следующего дня. За окошком вовсю пели петухи, и бабушка звала к столу – завтракать. Посреди стола уже призывно дымились румяные толстые оладушки и стояла миска со сметаной.

пУга* - пастуший хлыст на длинной палке,  кожаный, с множеством узлов,  длиной около 3 метров, распространен в Витебской области Белоруссии (белор., местн.).