Трубная-Волжская. Без остановок...

Сегодня в полупустой вагон метро, в котором мне посчастливилось ехать на очередную банальную съемку на природе, вошел мужчина на костылях. На нем была военная полевая форма явно выпуска начала девяностых годов. Не было ноги. И пожертвования он собирал именно на протез… Кто-то второпях достает из кошелька горсть мелочи, кто-то из бумажника видавшую виды десятку, а иные шлют ему немой, но более чем красноречивый отказ, банально уткнувшись в страницы раскрытой в руках литературы. Они ему не поверили? Я и сам не поверил…
Нет, я верю, что ему нужен протез и также верю, что деньги он собирает именно на покупку этой столь необходимой имитации живой плоти, но он его никогда не купит. Не здесь. Ни в этом городе дорогого кислорода и дешевых стремлений. В городе, где разнообразные мечты людей, звучащие в молитвах на нескольких десятках различных языков, упираются в цифры. Стремление выражается в условных единицах, качество жизни в квадратных метрах, личное счастье – в лошадиных силах… Этот город – Столица самых искренних рвений, желаний и стремлений, затраханных и изуродованных билетами банка России. Город, где святые образа во многих комнатах давно пылятся в тени «икон», которые всегда с собой, в кармане с портретами Франклина, Джефферсона, Вашингтона и иных «зеленых богов», «идолов капусты»…
Мечты, надежды, желания… Он никогда не накопит на протез. Она никогда не станет известным художником. Они не станут востребованными фотографами. Мне никогда не стать высокооплачиваемым журналистом. Мы – дети мегаполиса, выросшие в обнимку с плюшевыми мишками, набитыми собачьим дерьмом. Иллюзии детства. С той лишь разницей, что дерьмо наружу просится из шва, так бережно скроенного мамой, у каждого в разное время, да и воняет по-разному.
И эта куча… Хотя бы она, по-прежнему и навсегда, лишь наша в мегаполисе, где стремления выражают в условных единицах, благополучие в квадратных метрах, счастье – в лошадиных силах, жизнь – в наборе цифр…