Мазок еще мазок

Я стоял на Крымском Валу и продавал свои картины. Народ мимо проходил, косые взгляды на меня бросал, но ничего не покупал. К вечеру я почувствовал, что внутри меня появился снеговик, который начал расти с каждой минутой. День для продажи выдался неблагоприятный, и надо было бы свернуть торговлю. Только собрался снимать картины, как подошли ко мне два знатока живописи и громко между собой разговорились, глядя на мои полотна, освещенные электролампами:

- Какой колорит! - восхищенно сказал Упитанный.

- Какая грация стебля! - не менее восхищенно произнес Конопатый.

От этих слов меня сразу бросило в жар, и я понял, что снеговик во мне растаял. До чего же лестно слышать такие слова о своем художественном творчестве, а то всякие оппоненты-завистники иначе как "мазней" мои картины и не называли. А профессора из Академии художеств? Да что они понимают в изобразительном искусстве в целом, и в живописи в частности?

А эти, рядом стоящие, купят у меня хоть одно полотно или нет?

- Почему у Ваших картин размер такой маленький? - обратился ко мне с вопросом Конопатый, не отрывая взгляда от живописи. - Ваши картины должны быть больше раза в три. На них хочется смотреть часами.

От таких речей я не мог произнести ни слова. Жар в теле усилился, и вода от растаявшего снега испарилась.

- Мы хотим заказать Вам несколько полотен большого формата, - сказал Упитанный.
- Мне? - я с трудом проглотил комок радости.

- Конечно, Вам. - Конопатый посмотрел на меня и продолжил, в Ваших произведениях просматривается опытная рука великого мастера.

В голову влезла страшная мысль: если похвала не прекратится, то все больше усиливающийся жар превратит меня в воблу. Чтобы как-то сбить температуру тела, я начал на виду у прохожих радостно кричать и подпрыгивать, размахивая руками. Пешеходы шарахались в сторону проезжей части, а два заказчика смотрели на меня и улыбались. Когда температура спустилась до положенной Минздравом, я спросил:

- Сколько Вам нужно штук?

- Тридцать штук по сто пятьдесят долларов каждая, - ответил Упитанный, и температура моего тела снова начала подниматься.

- Надеюсь, что такая цена устроит оде стороны, - Конопатый показал на себя и меня.

- Да, - с трудом выдавил я, в уме умножая доллары на рубли и деля полученное произведение на килограммы овощей, круп и фруктов.

- А персональная выставка у Вас была? - поинтересовался Упитанный, и температура моего тела стала опускаться до нормы.

- Да не было никогда, - ответил я честно.

- Зря,- огорчился Конопатый. - Вот вам форматы полотен, задаток, - он протянул мне бумажку с написанными размерами и двести долларов. - Где Вы живете?

Я назвал адрес и от приятного волнения зачем-то добавил индекс.

- Мы придем ровно через две недели, - сказал Упитанный. - Вы успеете все нарисовать?

- Постараюсь, - ответил я, сворачивая торговлю.

"Они еще обо мне услышат, эти недотепы из Академии художеств, думал я, рисуя картину за картиной, и, перепутав день с ночью. - Может мои творенья по телевизору покажет на всю страну, а там и до персональной выставки будет рукой подать."

Ровно через две недели раздался звонок в дверь.

На пороге стояли Упитанный и Конопатый.

- Продукция готова? - спросил Упитанный.

- Остался один мазок, - ответил я, и, подойдя к мольберту, добавил в георгин последний лепесток.

- Классно написано, - цокнул языком Конопатый и отдал мне остальные деньги за творческий труд.

-Ну, спасибо, - Упитанный пожал мою руку. Ваши картины поедут за границу.

- В Лувр?- не задумываясь, выпалил я, и почувствовал, как повышается температура моего тела.

- Возможно. Все возможно, - сказал Конопатый. - Может, и в Лувр. Может в Прадо.

У меня мелькнула тщеславная мысль:

"Меня узнает Европа, обо мне будут писать в Америке и говорить в Африке, а азиатские телевизоры покажут все мои картины крупным планом".

Учащенно забилось сердце, увеличилось количество вдыханий и выдыханий в минуту, и я чуть не задохнулся от гордости за свою опытную руку великого мастера.

- Если будет нужно еще что-нибудь нарисовать - приходите. Мои кисти к вашим услугам.

- Если нужно будет, то непременно зайдем, - сказал Упитанный и,попрощавшись, заказчики ушли.

В честь такого великого события я решил устроить семейный банкет и поднял на уши всех домашних. Гостей созывать не стали. Пусть узнают о моем великом мастерстве художника из средств массовой информации. И средства массовой информации не заставили себя долго ждать. На следующий вечер я сел смотреть программу "Время", а в ней показывали мои картины крупным планом, и майор милиции говорил:

- Преступники пытались вывести из России три десятка картин, художественная ценность которых заключается...

Я чуть не подавился компотом. Значит моя живопись, в самом деле, имеет художественную ценность, если ее сочли за контрабанду и не выпустили за рубеж.

Температура моего тела начала подниматься.

- Все сюда, - закричал я, и помчался на кухню, отрывая от ужина своих домочадцев. - Мои картины по телевизору показывают. Быстрее в комнату.

Все члены семьи уставились в телеэкран, а милиционер продолжал:

- ... а следствию еще предстоит выяснить- как такие произведения искусства попали в преступные руки контрабандистов.

- - Так ты с контрабандистами связался? - злой взгляд тещи сбил температуру моего тела до тридцати шести градусов и даже немного пониже.

- Но я не знал, что они контрабандисты, - оправдывался я, а у самого защемило сердце.

Мои картины не увидит Европа, обо мне не будут писать в Америке и говорить в Африке... мое творчество увидела только Россия, и мои произведения будут пылиться где-нибудь в государственном Русском музее или, на  худой конец, в Эрмитаже, или в Третьяковке. Но, как бы там ни было, в голове крутились слова офицера: "... художественная ценность которых заключается..."

Через неделю заявился ко мне тот самый майор " из телевизора" и с ним двое в штатском.

Увидев милиционера, теща сразу решила, что меня посадят, а я подумал, что мне просто хотят вернуть мои картины.

- Вы знаете этих людей? - офицер показал фотографии Усатого и Конопатого.

- Да, они заказали мне тридцать картин, которые вы по телевизору показывали и еще сказали, что в них заключается художественная ценность.

- Ха! - хмыкнул штатский старикашка с желто-белой бороденкой. - Художественная ценность заключается не в Вашей мазне, а в рамках,которым не одна сотня лет. Преступники придумали хитрый план. Они решили под видом низкопробной живописи вывести из России историческую художественную ценность - тридцать багетов и продать их в лучшие музеи Европы.

- Но они мне сказали, что у меня опытная рука великого мастера, - не сдавался я.

- А что они еще могли сказать? - устало проговорил майор.

Температура моего тела стала понижаться.

- Но они мне за это... - жена сунула мне в рот яблоко:

- Пожуй витамины, - и договорила за меня, - "спасибо" сказали.

Я вынул яблоко изо рта.

- Но они мне дали... -договорить я не успел, потому что теща наступила каблуком на мою ногу и прошипела на ухо:

- Молчи, дурак.

- Так, что они Вам дали? - спросил офицер.

- Они дали "честное слово", что его картины будут висеть в Лувре, - протараторила жена, снова сунув в мой рот яблоко.

Майор посмотрел мне в глаза:

- До конфискации Вашего имущества, я думаю, дело не дойдет, так как с Вас взять нечего, кроме подписки о невыезде до конца следствия. Так что, будьте любезны, не покидать Москвы, пока мы не разрешим.

- и сколько протянется следствие? - поинтересовалась теща.

- Сколько получится, - ответил офицер.

- Как это сколько получится? - теща, нахмурившись, уперлась кулаками в бока.

- - Если вы затянете следствие, то кто будет копать огород на даче? Все милиционеры вашего участка, что ли?

От такого вопроса майор растерялся.

- Я постараюсь побыстрей.

Через три месяца я получил повестку из милиции.

Я приехал по указанному адресу и вошел в кабинет того самого майора "из телевизора". На стенах в несколько рядов висели мои тридцать картин в рамках из сучковатого и кривого плинтуса, покрытого лаком.

- Узнаете? - майор кивнул на мои произведения искусства.

- Да, это моя работа.

- Они нам очень помогают.

- Разве картины могут помочь в работе милиции? - удивился я.

- Могут, - улыбнулся офицер. - Объясняю: если подозреваемый не сознается в совершении преступления, то мы заставляем его, не отрывая взгляда и не прикрывая глаза, смотреть на Ваши картины. Через некоторое время терпение у задержанного лопается, он начинает отворачиваться от вашей живописи, но мы заставляем его продолжать смотреть, и тут он "колется". Начинает орать, что расскажет всю правду , лишь бы больше не видеть эту мазню. Извините за откровенность. Я думаю, что Вам неприятно слышать, что какие-то подозреваемые отзываются так о Вашем художестве, но факт остается фактом. Может Ваши картины обладают некой энергетикой и заставляют человека чистосердечно признаться во всех преступлениях? Но, так или иначе - воздействие Ваших произведений на психику задержанных на лицо. Я об этом информировал Министерство внутренних дел, и МВД решило закупить у Вас для начала пять тысяч подобных творений для кабинетов следователей. Сейчас составим договор.

Температура моего тела начала подниматься.

Да что они понимают, эти профессора из Академии художеств? Все только и говорят, что у меня одна мазня. Да. Мазня. Но если эту мазню умело и в нужном месте использовать, то огромную пользу она может принести государству.

При подписании договора я посмотрел на сумму аванса - и меня бросило в очень сильный жар.