Воздушный рабочий войны

          "А в землянке фронтовой
           Нам про детство снятся сны.
           Видно, все мы рано повзрослели,
           Воздушные рабочие войны."

Когда я слышу эту песню из кинофильма "Хроника пикирующего бомбардировщика", я сразу вспоминаю Арона Яковлевича Тузмана, который исполнял на войне роль, сыгранную в фильме Олегом Далем.
   
   Только Арон был гораздо моложе героя Даля. Ему еще не исполнилось и 20, когда, закончив школу воздушных стрелков-радистов первоклассным специалистом, Арон 17 марта 1942 года (такие даты не забываются) впервые сел за пулемет в турели Ил-4 и поднялся в воздух, защищая жизнь экипажа грозной машины-бомбардировщика от нападения истребителей противника. Стрелок-радист представлял главную мишень для них, желающих не допустить бомбовый удар по своим крупномасштабным объектам.

   Военная судьба хранила Арона. Однажды, под Моздоком, его самолет был ночью сбит артиллерийским огнём. Взрывом он был выброшен из кабины и приземлился на автоматически раскрывшемся парашюте, с ранением и контузией. Остальные члены экипажа погибли. Моздок был занят немцами, Арон знал об этом. Спрятав парашют где-то на окраине города, он стал искать место для укрытия до рассвета, чтобы потом осмотреться и решить, что дальше делать. Самолет пролетел по инерции и упал в стороне от места приземления Арона, так что немцы его там не искали, да и не знали, вероятно, что кто-либо мог уцелеть в разбившейся машине. Волоча раненую ногу, Арон дохромал в темноте до какого-то строения,- оказалось сруб колодца. Там и решил спрятаться. Перевалился с трудом через стенку и полетел вниз. Хорошо, что воды оказалось мало и над её поверхностью обнаружилась ниша, в которую ему удалось влезть. Было холодно, мокро и страшновато от неизвестности. Повидимому от холода рана на ноге перестала кровоточить и стала меньше болеть. Навалилась усталость, но он боялся задремать, чтобы не свалиться в воду. Слышались какие-то шорохи, звенело в ушах от взрыва, чудились невнятные, словно приглушенные голоса. Арон считал это  результатом контузии, он уже переживал подобные ощущения раньше.

   Глядя вверх он видел как небо светлеет, наступил рассвет, перешедший в утро, затем наступил день. Арон потерял счёт времени. Хотелось есть и он, чтобы как-то утолить сосущее чувство голода, начал жевать кожаный ремень. Временами впадал в забытье. Наконец стало темнеть. Наступила ночь. Вдруг сверху послышался громкий шопот. Арон посмотрел вверх, какая-то тень закрыла звёзды и женский шопот повторил:

   - Лётчик! Выходи! Мы свои, мы знаем, что ты здесь!

   Арон боялся поверить, что пришло спасение и что это свои. Голос настаивал:

   - Летчик! Выходи! Мы свои! Больше мы не придём!

   Арон решил, что положение всё равно безвыходное, на всякий случай достал пистолет и взвел курок. Металлический щелчок, хоть и тихий, но слышный, обозначил его присутствие.

   - Летчик! Не балуй! Держи бадью. Можешь сесть в неё?

   Когда его вытащили наверх, он увидел, что там ждали девушка и двое мужчин, они быстро потащили его в тень деревьев, за которыми стояла полуразвалившаяся хибарка. Как Арон не заметил её в поисках убежища? Мужчины убежали, а девушка, представившаяся Любой, быстро рассказала ему, что они партизаны, что видели как самолет загорелся и упал, видели, как над самой землей скользнула белая тень парашюта, поняли, что это летчик с погибшего самолета. Стали искать, но он, - ты, то есть,- как под землю провалился, или в воду канул. А оказывается и то, и то сразу. Потом, на вторую ночь решили поискать в колодце. Пока Люба ему всё это рассказывала, вернулись те двое мужчин, приведя еще двоих. Они принесли самодельные носилки, положили на них, дрожащего от волнения и холода Арона,- летный комбинезон так и не высох до конца,- и полубегом понесли его куда-то подальше от колодца. Люба прикрыла его какой-то попоной, принесенной мужчинами и бежала рядом, тихо уговаривая потерпеть.

   - Скоро будем на месте. Потерпи, миленький.

   Носилки покачивались в темп бегу, что напомнило Арону воздушные ямы, в которые попадал его "Илюша". Он задремал или впал в забытье и пришел в себя уже в партизанском лагере, где говорили в полный голос, горели несколько керосиновых ламп "Летучая мышь", был горячий чай из трав, горячая еда и, главное, такие родные  лица, окружившие его и радующиеся его спасению. Скорбно помолчали, помянув  погибший экипаж.

   - Что делать? Война! Зато вы им хорошо дали. Разнесли переправу через Терек в щепки. Столько техники побили на подступах к ней. Ладно! Отдыхай, потом поговорим.

   Арон, переодетый в сухое, накормленный, напоенный, перевязанный заботливыми руками Любы,- она, учительница немецкого языка и переводчица, была на все руки мастерица,- тихо задремал, а потом провалился в глубокий сон. День он провел в лагере, а на следующую ночь его повезли на телеге через линию фронта к своим. Хотя линии уже не было, т.к. немцы быстро отступали, и то, что переправу через Терек разбомбили, чтобы не дать  уйти основным силам, сильно поспособствовало замыслу командования. И получилось, что Арон был сдан с рук на руки наступающим советским войскам. Определили его в госпиталь. Люба приходила к нему, приносила продукты, заботилась о его скорейшем выздоровлении. Когда Арон стал ходить почти избавившись от хромоты, то Люба потянула его на танцевальную площадку при госпитале, считая танцы хорошим средством для восстановления подвижности. Арон был рад этому. Его всё больше тянуло к этой девушке. Она смеялась:

   - Рыбак поймал золотую рыбку в море, а я выудила тебя в колодце.

   Когда врачебная комиссия признала Арона годным к продолжению службы, его летная часть перебазировалась в станицу недалеко от Моздока. Его радостно встретили сослуживцы, помянули добрым словом тех, кому не пришлось вернуться из памятного Арону вылета. Но, война продолжается, она движется к границам Германии. Надо расчитаться с врагами за всё! Арон снова садится за свой пулемет, на привычное место в плексигласовой турели.   

   Молодой стрелок-радист продолжает летать в экипаже дважды Героя Советского Союза Василия Николаевича Осипова. Боевые вылеты следуют один за другим, порой до трех вылетов за ночь, с тем же успехом, как и тогда, когда командир заслужил две Золотые звезды.

   Лётчики уверенно работали (именно такой термин они употребляли, говоря о боевых действиях) зная, что со спины они надёжно прикрыты своим стрелком. Дальний бомбардировщик совершал рейды в тыл врага, вёл ночную охоту за воинскими эшелонами, уничтожал боевую технику, вызывал точными бомбовыми ударами заторы на железных дорогах, наносил удары по вражеским аэродромам, мостам и переправам, нанося большой урон фашистским захватчикам. Надо ли говорить какую охоту устраивали за "бомбёрами" ночные истребители врага, а немецкие лётчики умели воевать. Но Арон не подпускал к хвосту своего самолёта никого.

   Выпадали иногда нелётные дни. Бывало зарядит дождь несколько дней подряд и, чтобы летчики не изнывали от тоски,- все свободное от полётов время не будешь же спать,- в клубе, быстро переоборудованном из столовой, проводили концерты художественной самодеятельности и танцы, на которые неизменно приезжала к Арону Любаша. Они строили планы на жизнь, не желая считаться с тем, что война никому не давала гарантии оставить в живых. Фронт двинулся дальше, аэродром переместился и общаться дальше можно было только письмами, которые оба ждали с нетерпением. Мы с Любой встретимся еще раз в нашем повествовании. Позже.

   В боях за Иваново-Франковск зенитным снарядом машина Арона была повреждена и экипаж был вынужден оставить её в воздухе. Спаслись на парашютах, но Арон опять (сколько можно) ранен и контужен.  Снова излечение в госпитале, возвращение в свой полк и опять в воздух, бить ненавистных врагов!

   До 2,5 тысяч килограммов бомб обрушивались на их головы за один только вылет, а их было бессчетное количество, Штабники скрупулёзно вели подсчет и записывали в лётные книжки. Ремонтники подсчитывали пробоины от осколков зенитных снарядов и удивлялись, что самолёт дотянул до своего аэродрома. Интернациональный экипаж в составе двух русских, татарина и еврея, в шутку называл Арона своим талисманом и хранителем. Но, увы, военная судьба переменчива. И вот однажды, во время очередного вылета, их самолёт опять был подбит зенитным огнём. Пилот экстра класса Василий Осипов посадил подбитую машину, спас жизнь экипажу, однако Арону снова пришлось отправиться в госпиталь с ранением и тяжелой контузией. Он потерял слух. На этот раз лечение было длительным, когда врачам удалось поставить его на ноги, фронт и его воздушная армия ушли далеко вперед. Арон отправился догонять и разыскивать свою боевую летную часть, однако в пути был остановлен "заградчиками", которые, не считаясь с его возражениями, направили воздушного стрелка в пункт переформирования, а оттуда в пехотную армию. Приказ есть приказ, даже если бессмысленный. Арон становится заместителем командира взвода отдельной армейской штрафной роты первой гвардейской армии.

   Следует напомнить тем, кто не знает, что штрафные подразделения направлялись на самые важные и опасные участки фронта. Там нужны были смелые и умелые командиры, которые не прятались за спинами своих "штрафников" (сами не являясь таковыми), а шли вперед, показывая при этом пример храбрости и вели за собой остальных. Как Арон воевал показывает выдержка из его боевой характеристики. Дадим слово командиру штрафной роты, гвардии старшему лейтенанту Манухину:

   "За время нахождения в роте старший сержант Тузман показал себя дисциплинированным, стойким и мужественным бойцом. Во время наступательных боёв за населенный пункт Коропец, тов. Тузман сам попросился у командира уничтожить пулеметную точку врага, пересекающую дорогу к подступам к городу. Задание выполнил блестяще." (Еврей! Сам! На пулемёты! Вдали от Ташкента, за который он воевал тоже, чтобы туда не пришли немецкие фашисты) Извините за т.н. лирическое отступление. Продолжим характеристику:"Форсируя водную преграду в ночь
на 22 июля 1944 г. Тузман одним из первых переправился на противоположный берег, вместе с командиром взвода и еще одним бойцом уничтожил пулеметные точки врага на высоте и овладел ею. Боец Тузман мужественно и храбро сражался в боях с немецкими оккупантами, за что был представлен к ордену "Красная Звезда". (В воздухе Арон воевал за пулеметом, а на земле с пулеметами) За этот эпизод он был награжден медалью, хотя представлен к ордену. Помешало имя, неудобоваримое для наградного отдела, выполнявшего указание политотделам  Щербакова - начальника Советского Информбюро,- "евреев награждать ограниченно".

   Но боевых эпизодов было много, как и представлений командиров, посылавших его в бой, и видевших его в бою. Все представления обойти было невозможно, свидетельством тому его награды, которых более 20, среди которых ордена Славы, Красной Звезды, Красного Знамени и многие другие. Показывая свои награды, рассказывая о боевом пути, Арон больше говорит о своих фронтовых друзьях-товарищах, скромно упоминая о своём личном участии.

   Демобилизовался Арон в начале 1946 года по болезни. Долго лечился в Киевском республиканском госпитале, дали знать о себе ранения и контузии. Затем закончил Киевский техникум радиоэлектроники и поступил в Киевский Политехнический институт, однако состояние здоровья не позволило ему пройти полный курс. Поступил на работу в г.Коростене на электростанцию. Неуемная энергия заставляла его всё время заниматься улучшением производства, он внедрил в жизнь более 25 рационализаторских предложений. Имеет авторское свидетельство на изобретение. С Любой жизнь не сложилась. Когда Арон рассказал своей тёте Либе о любимой девушке, то она, узнав, что Люба русская, повела его на еврейское кладбище, показала  многочисленные могилы, рассказала о том, какое участие принимали местные жители в уничтожении своих земляков и соседей-евреев и сказала, что если он не хочет обидеть память своих родителей своим выбором, то пусть выбросит Любу из головы.

   Родителей Арон очень любил. Они погибли в 1942 году от малярии в Узбекистане, куда были вынуждены эвакуироваться, спасаясь от участи, постигшей всех жителей родного города. Попав в чуждую среду, непривычный климат, имея скудное питание, при отсутствии надлежащей медицинской помощи, они не смогли справиться с жестокой болезнью. Известие о потере самых близких людей Арон получил от сестры в армию.

   Весь экипаж принял его горе как своё личное, да и не могло быть иначе. Этих людей сроднила общая судьба. Когда позволяла лётная погода, они по несколько раз в ночь поднимались в небо, неся на своих крыльях смерть немецким захватчикам, во имя жизни своей Родины, и успех боевой работы экипажа зависел от слаженной работы всех его членов, сидящих на своих местах в тесных помещениях бомбардировщика. И, конечно, жизнь каждого, доверенная своему товарищу, сделала их побратимами на всю оставшуюся жизнь. Не у всех она оказалась длинной. Увы, в песне, упомянутой в начале поётся:

                Мы не все вернёмся из полёта,
                Воздушные рабочие войны.

   Бывали потери и в экипажах Арона. А тогда лётчики не оставляли своего воздушного стрелка наедине со своим горем. Как могли поддерживали его. И лучшей памятью папе и маме были вылеты, бомбёжки, бомбёжки, бомбёжки ненавистного врага, принесшего неисчислимые страдания в каждую семью.

   Любе трудно было смириться с решением Арона, но ослушаться родителей, их памяти, он не мог. Молодые люди расстались. Каждый пошел своим путём. У Арона и Сони, на которой он женился, родились две чудесные девочки. Когда он рассказывает о них, то называет только Розочка и Аллочка.  Не может нахвалиться своими зятьями. Обо всей своей многочисленной семье рассказывает в превосходной степени. Он уже прадед. Это сейчас, а тогда... 

   Жажда справедливости и желание отдать долг памяти жертвам немецко-фашистской оккупации, евреям, уничтоженным гитлеровцами в Коростене, подвигли его на организацию Мемориала. Многолетняя борьба с антисемитски настроенными, равнодушными бюрократами, в ходе которой были обращения в ООН, неприятные разговоры в местном отделении КГБ, всё же закончилась победой Арона Тузмана. Он добился того, чтобы на памятнике, установленном в самом видном месте города, было написано, что под ним лежат еврейские жертвы фашистских изуверов.

   К сожалению, он с семьей вынужден был эмигрировать в Канаду. В своей уютной квартирке Арон многое сделал своими руками, они у него, как говорят в народе, золотые. Это многие различные приспособления, украшающие и облегчающие жизнь. На балконе Арон соорудил себе миниспортзал с многообразными тренажерами, а уж его цветочной оранжерее по-доброму завидуют гости и соседи. Его книжные полки заполнены подписными изданиями, а так же новинками литературы, приобретенными здесь. Арон "от корки до корки" прочитывает все русскоязычные газеты, издающиеся в Монреале и Торонто,- возраст не позволил ему осилить французский и английский,- следит за политикой в Мире и всегда вступает в диспуты, отстаивая свои взгляды.

   Показывая свои ордена и медали, лётную книжку, боевые характеристики, свидетельства о рационализаторских предложениях и изобретениях, благодарности и грамоты, вырезки из газет о нём, фотографии пухлощекого выпускника школы воздушных стрелков-радистов, Арон не хвалится. Ему просто очень хочется прикоснуться еще и еще раз к своей молодости, к своему боевому прошлому. И он вовсе не считает подвигами то, что он совершал на войне, защищая свой экипаж, отбиваясь от пулеметов истребителей, смело воевал в пехоте на самых опасных участках, которые "доверяли" штрафникам, шел на пулеметы противника и форсировад реки. Он считает, что он просто воевал, выполнял боевую работу во имя Жизни на Земле. Мы благодарим тебя, Арон, за твой подвиг. Живи долго, скромный воздушный труженик войны!

   P.S.

Узнав, что я еду на Родину, в Санкт-Петербург, Арон попросил меня зайти в Парк Победы Московского района, где на Аллее Героев стоит памятник командиру его экипажа - Васе, Василию Николаевичу Осипову, дважды Герою Советского Союза, и поклониться ему от Арона Тузмана, "талисмана экипажа", его верного и надёжного стрелка-радиста.

   Я просьбу выполнил. Был чудесный летний день. В высоком голубом небе протянулся белый след  летящего самолёта. Мне показалось, что Василий Николаевич провожает его взглядом, но услышав меня, скосил вниз бронзовые глаза и подмигнул в знак понимания, благодарит и передаёт ответный привет. У памятника я написал стихотворение "Спрятавшийся летчик", которое прочитал Арону, вернувшись в Монреаль.

   Арон заплакал.

СПРЯТАВШИЙСЯ ЛЁТЧИК.

В цикле "Не забудем годы боевые" я перечислил рода войск, в которых "прятались" от войны, по гнусным высказываниям "доброжелателей", 500 тысяч евреев, воевавших на фронтах ВОВ 1941-45 г.г. Посвящаю этот стих скромному "воздушному рабочему войны" /из песни к к/ф "Хроника пикирующего бомбардировщика"/ воздушному стрелку-радисту дальнего бомбардировщика "ИЛ-4" Арону Яковлевичу Тузману, летавшему в экипаже дважды героя СССР Осипова Василия Николаевича, чей бюст стоит на Родине Героя в Московском парке Победы в Санкт-Петербурге.

Парк Победы в бывшем Ленинграде.
Здесь, среди священной тишины,
В два ряда, как будто на параде,
Воины - Герои той войны,

Что совсем недавно отгремела,-
Шестьдесят три года, как вчера.
Нет семьи, которой не задела
Черная зловещая пора.

Славная Геройская аллея.
Отстоявшим Миру Солнца свет,
Поклониться им, благоговея,
Я приехал и принес привет

Бывшему пилоту от Арона,
Бывшего воздушного стрелка.
Он держал надёжно оборону,
Метким глаз был и тверда рука.

Смотрит в небо Осипов Василий,
Бронзой встав на этот пъедестал.
Мужественный верный сын России,
Он при жизни легендарным стал.

Столько раз летал до цели дальней,
Чтоб смести непрошенных гостей,
Экипаж интернациональный:
Русские, татарин и еврей.

Думали товарищи едва ли,-
С ними разделяющий успех,
Из евреев, что "не воевали",
От войны "сбежали!" Он из тех.

"Он добился вожделенной цели" -
Расползалась клевета, смердя.
"Скрылся!" В плексигласовой турели,
Укрывавшей разве от дождя.

Первая мишень фашистских асов!
Зная уязвимые места,
Заготовив огненные трассы,
Заходили "мессеры" с хвоста.

Не одну стрелок отбил атаку.
Называл серьёзно экипаж:
"Маленький еврей Арон бен Яков
Талисман и страж надёжный наш!"

И Василий стал Героем дважды,-
Был второй медалью награждён,
Оттого, что в небе вылет каждый
Охранял его Всевышний и Арон.

Тузман мне рассказывал немало,
Он соавтор множества наград,-
То, что Командир на пъедестале,
Был его весьма весомый вклад.

От начала до конца полета
Командир спокоен был за тыл.
Боевую выполнив работу,
"ИЛ" домой с победой приводил.

Столько в боевой судьбе бывало!
Бронзовый, он видит в вышине,
Где его дорога пролегала
На давно законченной войне.