Повесть о любви и нелюбви. Разд 67... и она ушла..

67 …и она ушла…

… и она ушла.
Ирэн  взяла мою руку и, прижав к своей щеке, сказала:
- Любимый!… Я  сейчас схожу в гостиницу, а ты подожди меня здесь…
Она поднялась  и, погладив меня по голове:
- Посиди  пока  здесь,  мой единственный …
Поцеловал ей руку…  И она ушла.
Смотрел ей вслед.  Боже! Как  благодарен тебе за эту женщину, за её любовь, за ее тонкую, нежную душу…   За мою любовь к ней…

Она оставила меня здесь с моими  воспоминаниями  о той  любви, яркой кометой пронесшейся  в моей бесшабашной жизни.  Оставила в тех воспоминаниях, в которых  часто видел то лётное поле,  долго снившееся мне и тревожившее душу печалью…  То лётное поле, где в белом медицинском халате, прижимая обрывок темно-синих обоев к своей груди, стояла Женщина.

Что это было? Внезапно вспыхнувшее влечение мужчины к женщине?  Не уверен.  Хотел ли  обладать ею? Тогда точно не это влекло меня к  ней.  Так что же это было?  У нас был один единственный поцелуй тогда ночью. Долгий, такой трогательно нежный, наполнивший все моё существо блаженством - высшей  степенью счастья.  И если бы она тогда сказала, как некогда Катя: " Давай,  любимый, умрем…",  сделал бы  это немедленно.

И  я только сейчас  понял Катю, ту  женщину, которую знаю  давно.  А эту  совсем не знал,…   Но этого и не надо было.

А что же Марина?  Марина, Марина…  Эта красивая девочка была лишь каким-то нежным, туманным очертанием её матери, еще не достигшей высокой степени женщины, тянущейся к своему (и только…) мужчине.

А наш самолет уходил в синь неба. Заложило уши от резкого набора высоты, сглотнув слюну,  продолжал смотреть в иллюминатор.

Алексей Петрович положив мне руку на плечо, наклонился ко мне:
- Слушай,  Сережа, меня внимательно. Догадываюсь, что тебе не до разговоров сейчас. У  тебя там что-то случилось. Но это эмоции… А ты - боец и у нас мало времени.   Мне как-то немного  не по себе, что втянул тебя в нашу систему.  Ты уж прости…
- Ну, что Вы, Алексей Петрович! Я уже был достаточно взрослый, что бы принимать самому решения…
- Взрослый,… взрослый,… - проворчал генерал. - Ты еще и сейчас пацан… Внемли сюда…

И он рассказал о запутанности всего дела с Ключевским. Поддерживаемый  друзьями и родственниками в самых  верхних эшелонах власти страны он -  как непотопляемый корабль. Во-вторых, обстановка там, в Африке,  не очень…

- И твоя  людоедочка, - продолжил он, - требует тебя…  А у нашего государства там большой интерес.   Мы, посоветовавшись, решили отправить тебя туда.
- Кто это "мы"? - спросил угрюмо
- А это уже не твоё дело…   Но Ключевский продолжает на тебя охотится.
- Так может мне предстать  там, "на верху" и всё рассказать?
- За тобой тянутся еще дела Рикки, Ивана Максимовича,… да еще твой Валера-Банкир…   Где-то ты наследил… И здесь же я, как твой несостоявшийся тесть и покровитель, с подмоченной, в глазах верхов, репутацией. Только горстка преданных стране чекистов, понимающих истинную суть всего этого, помогает нам с тобой в нашем правом деле… Но времена меняются.

Стало грустно и горько…  Ну, что это у меня всё не как у людей…  Из глубины памяти ("Дубровский", Пушкин) выплыло: "… жениться на крестьянке и жить собственным трудом…"  Так ведь не дадут же "лечь на грунт"  всякие… и система…  И Система…  …ёкелмноп…

Салон самолета  был оборудован для  небольшого количества пассажиров хорошими креслами, столиками между ними. Я в грустном раздумье, поднялся  и пошел в хвост самолета, потом обратно. Так несколько раз. Стал рассматривать карту в планшете на столике. Заглянул в хвостовой отсек, там была  меховая лётная одежда, сапоги на меху, меховые шлемофоны и  парашюты. Сел на свое место. Посмотрел на приборную панель над входом в кабину пилотов:  легкий крен, высота четыре тысячи.

И вдруг предчувствие близкого  дерзкого боя нервной дрожью прошло во мне.  Ишь ты! Расслабился…  Посадил тот самолетик,… женщины,… девушки,… драки…  Оопс! За дело, парень,… за дело,… за…

В этот момент прозвучал телефон корабельного типа на столике перед нами.  Генерал  вырвал трубку из зажимов:
- Слушаю, Аксенов…
Его взгляд сразу остановился на мне.  Выслушав сообщение,   помолчав секунду и вздохнув:
- Возвращают нас…  Опоздал я,…  опоздал…  Прости, сынок…
- Вы о чем, Алексей Петрович?
- Там Ключевский…

Мои руки,  было, непроизвольно  потянулись к поясу…  Где ремень?… Где мой матросский ремень с тяжелой  бляхой? Ах,  дааа … Тааак!  Ну, Ключевский, и иже с тобой, погоди …  Я ничего не боялся… Только очень жаль стало этого честного, боевого генерала.

-Товарищ  "Семен"!  Товарищ "Инок"!  Алексей Петрович, - положив  на его руку свою, -  сейчас мы их сделаем.
- Ты о чем, хулиган?
- Понимаю, что пока  солнце взойдет, роса очи выест…
- Это точно… Нам надо выиграть время. У тебя есть план?
- Пошли быстро в  "хвост"… Но сначала  давайте рассредоточим наш "золотой запас".

Мы  наполнили карманы червонцами царской чеканки, опорожнив мой вещмешок.  Планшет с картой и компасом захватил с собой. Самолет, снижаясь, ложился на обратный курс.  В хвостовом  отсеке, молча, указал генералу на парашюты.
- Ты думаешь, они  в рабочем состоянии? - спросил генерал.
- Надеюсь…
Надев, поверх нашей одежды  еще и меховую,  "опарашютились".  Высота - две  триста.            
- Вываливаемся вместе, - говорю Алексею Петровичу, - и расходимся. Вы раскрываетесь первым…
- Я в понятии, - бурчит в ответ тот.

Отрезал стропу от парашюта, лежащего в хвостовом отсеке,  и привязал к двери. Другой конец взял в руку.  Вывалились, обнявшись, закрыл дверь стропой, потом растолкнулись и разошлись планируя.  Увидев, что генерал раскрыл парашют, сгруппировался и пошел   затяжным.   Дышать трудно, колотится сердце. Совсем некстати, мелькнуло: "…надо меньше пить, надо меньше пить"…

Ну, вот она там,… родная матушка-земля…  Падаю дальше. Высота меньше тысячи. Дергаю кольцо основного.  Хлоп! Фууу… Пошел родной... ну, слава Богу…  Подбираю стропы - скольжу  поближе к  лесу. Оопс!…  Мягкий песок.   Падаю на правый бок, памятуя о ране левого плеча. Недалеко  приземляется  генерал. Бегу к нему, он, задорно улыбаясь, кричит:
- Ну, как мы их!

Похватав парашюты, волочем их под сосны.  Сели на них под самой раскидистой. Смотрим друг на друга.  Ну?…

В небе наш самолет. Ищут.  Извините, ребята,… у нас не было иного выхода… Болит моя рана… Надо уходить подальше, пока не пришли вертолеты.  И мы, забрав парашюты, углубились в лес.  Через час хорошего хода, мой спутник сказал, сбрасывая свой парашют на землю:
- Стоп. Привал… Военный совет.  Доложите, старший лейтенант, Ваши соображения.

Развернув карту стали изучать обстановку…  До ближайшего населенного пункта  было километров сто.   Небо затягивало тучами, начал падать снежок. Это почти хорошо. Скроет наши следы, но куда  их направить…

- Так,  мой бледнолицый брат,  давай  посмотрим на себя. Что мы  имеем? Одежда неплохая, два  хороших ножа…  А, часом, ты свой не выбросил, что б заполнить его место презренным металлом?
- Ну,  как можно, мой почтенный вождь! - принимая игру, воскликнул  я.
- Еще есть оружие?
- Пистолет, калибр девять мэмэ, одна обойма…
- Бандитские замашки, … - проворчал Алексей  Петрович, изучая  внимательно  карту.

С ним было легко. Невзирая на разницу в званиях и возрасте он был просто хорошим другом, старшим боевым товарищем. Отдав карту мне,  подвел  итог:
- Дорога к  этой  деревне, лежащей от нас на расстоянии сто с гаком кэме, идет через сплошной бурелом. Пищи у нас нет. Огниво у тебя есть?
- Коробок спичек,…   почти полный.
- У меня зажигалка…
- Вы ж бросили курить, вождь!
- С вами бросишь тут… - вздохнул в ответ и зябко поежился.
 
Снегопад усилился. Я рассматривал карту. Холодало. Хотелось есть. Болело плечо.

- Алексей Петрович, предлагаю идти к реке. Сегодня дойдем. А это  вода и, возможно, пища, и транспорт.
- Но, возможно, и встреча с людьми,… хотя, пожалуй, этого нам не избежать. Нам бы затаиться на время…  Вот кабы достигнуть твоей этой странной  пещеры… Так говоришь, там и  банька есть?
- По дороге наломаем  березовых веничков, уважаемый вождь…
- Эх! Хорошо бы…

И он опять  стал рассматривать карту. Потом мне:
- А что если нам сплавиться по реке до какого-то  наспункта…
- Купить сухопутный  транспорт, пищи и дня за два можно достичь пещеры…
- Да будет так…

Отрезав подвесную систему парашютов, забрали с собой  купола и стропы.  Ныло раненое плечо. Уже в полной темноте  подошли к реке. Меня знобило, какая-то вялость сковывала все тело, слегка туманилось в голове.  Мучила жажда.  Подошел к тихо плывущей реке,  стал черпать и пить эту прекрасную благодать. Потом сел на поваленное дерево.
- Алексей Петрович,  что-то мне не климатит…

Он подошел и взял меня за руку, его ладонь была приятно холодная. Я приложил её себе ко лбу.
- Таак-с… Хрень какая…   Ты горишь.  Плечо болит?
- Да…
- Сиди здесь. Взращу огонь…

Генерал развел умело костер и, расстелив около него парашютное полотно, сказал:
- Ложись, Серега…  Я сооружу плот…

Полнейшая апатия овладела мной, ломило всё тело, было жарко, хотелось стонать… Но я твердо знал, что надо молчать,  ибо вокруг были враги из чужого племени. А мы были в засаде. Немилосердно жгло солнце, хотя была ночь. П-и-и-и-т-ь…. Пить! Пить… Где воины?
Куда они меня волокут? Подо мной вода. Дайте же пить…  Крокодилы?  Пить…

Стали периодически меня поить. Подумаешь, я и сам мог бы,… ведь плыву-то по воде: хлюп,… хлюп,… хлюп…   Заболело плечо…

И вдруг в меня впился  леопард… В моё раненое плечо!  Я закричал, но тот продолжал рвать мою  рану. Около меня, в какой-то темной избе, стоял  генерал Аксенов и держал нож…

Потом пришла Адель… Как я обрадовался!  Хотел, было подняться,  но она сказала тихо:
- Лежи, парень, лежи… Сейчас сделаю перевязку.
- Не надо меня раздевать…  Не уходи… Должен тебе  сказать… Боже,  помоги! У меня почему-то нет сил.  Пусть она не уходит. Надо сказать,… надо…

Что-то прохладное легло на рану. Нежная рука Адели гладила мое тело. Так было хорошо!…
Потом  мне давали пить,… пить,… пить…  Это воины моего отряда. Мы победили,… надо уходить, надо… быстро…  Пью и пью большими голубыми глотками холодную родниковую воду… Она пахнет  травами и еще  чем-то.

Даю команду:
- Всех раненых пристрелить! Всех, всех… наших и тех…  Господь! Что я говорю! Это люди… Мы не сможем с ними уйти. Уходить,… уходить  немедленно… Двоих с пулеметом оставить…  Прикрыть отход…   Слоны,…  слоны…  Всех растоптали…  Мы спасли все племя…  Я - омуроди… такова воля Бегиве…  Уходить!

Зашел под сень пальм и прилег. Здесь было хорошо. Видел,  как подошла женщина, прикрывая свою наготу  обрывком синих обоев, и почувствовал, что  легла рядом. Ее рука  нежно гладила всё мое тело.  Это  волновало меня… 

Потом оказалось, что это были не пальмы, ибо через два небольших окна в избу проникал белый свет. Около меня лежала  женщина…  Она проснулась.  Нет, это была не Адель…
- Ты кто?
- Маша…
- А чего ты лежишь здесь?
- А где мне лежать… Это мои полати…
- Чего ты почти голая?
- А ты?
- Где генерал?
- Какой еще генерал?
- Алексей Петрович…
- Аааа… он еще и генерал…  А они с моим дедом утречком поехали за доктором.  Ты отвернись, буду одеваться…
- Очень ты мне нужна…
- Дак, тебе сейчас никто не нужен.

Отвернулся и она, одеваясь, рассказала, что утром, три дня тому назад против их изб причалил Лексей  Петрович на плоту из деревьев, связанных крепкими белыми веревками. На плоту в беспамятстве  был я, у которого был "антонов огонь" плеча. Петрович с дедом принесли сюда и сначала прикладывали раскаленные ножи к ране. А потом дед врачевал то место разными снадобьями из трав.

- А чего ты лежала со мной?
- Дак, говорила тебе… На полу-то холодно,   на лавке спал  твой генерал, а дед на печи. Я хотела на лавке, чтоб Петрович с тобой… А дед говорит, мол, ложись, Машка, с ним. Он парень молодой, ему  девка под боком - лучшее лекарство… Поди, еще, когда с парнем переспишь.
- А чего ж ты почти голая-то?
- Чего,… чего,… а ты чего?

И глянув на меня, заплетая толстую русую косу, добавила:
- И потом ты такой был больной,  а кожа такая приятная твоя. Ты не подумай там чего, это я сегодня оголилась… Я-то еще ни с кем не лежала… А парней здеся нету… Были два, ушли в армию и не вернулись, там где-то в городах остались. Первый раз с тобой вот …

Зарделась.

- Слушай, Маш, а пожевать там чего-нибудь…
- Ой! И чего это я заболталась с тобой.  Яишничку на сальце будешь?

 Сглотнув слюну, попытался  заорать, но лишь тихо, почти шепотом:
- Давай быстрей…
- А то чего другого?  Мы тут тебя всякими булионами  кормили с ложечки. Особливо твой тут генерал. Он почти и не спал эти ночи… Все заботился, беспокоился… Лечили с дедом, перевязывали. Говорил, что ты как сын ему.

Растопила  быстренько печь, сунула сковородку и помогла умыться.

- Слушай,  мне бы одеться, а?…
- Зачем? Я тебя покормлю там… Лежи уж…

Принесла шипящую сковородку, поставила на добротный табурет около меня, потом заговорщицки подмигнув мне:
- А может налить чего-нибудь? У деда настойка на всяких травах. Они вдвоем прикладывались все эти дни.
- Так быстрее же наливай …

Потом  гоняли чаи, заваренные на дедовых травах.  Меня сморило, и я уснул… Проснулся перед обедом оттого, что кто-то пристально смотрел на меня. По привычке, не открывая глаз, как бы спросонья, сунул руку под подушку. Пистолета там не было, открыл глаза. Передо мной сидела Маша. От её  взгляда, затрепетало что-то внутри, и я  взял ее за руку. И снова Пушкин: "… мысль жениться на крестьянке…", но тут же эту мысль прервал трепет той женщины в моих руках  под  страстное аргентинское танго. Заныла душа… 

В избу ворвался запыхавшийся дед, и крикнул девушке:
- Собирай его быстро!
Потом мне:
- Давай,… давай  парень… Лексей Петрович приказал, а приказ надо выполнять в срок. Собирайся, отвезу куда надо…
- Где Алексей  Петрович?
- Где,… где…  Потом расскажу… На вот,… он успел передать…

Дед протянул мой пистолет и добавил:
- И вот еще… эти монеты…  Со мной он рассчитался… Душа человек. На одном фронте воевали. Эх, жизня…

Меня качало, ноги, как ватные, поташнивало, болело плечо. Собрали меня и уложили в телегу, на сено, прикрытое парашютной тканью. Сверху дед укрыл тулупом, девушка подложила под голову и больное плечо  подушки.
- Маша, подойди ко мне… Попрощаемся…
Обнял и поцеловал. Она в ответ, обхватив меня, стала  плакать и неумело целовать мои губы,  глаза, щеки…

Редкие снежинки приятно холодили  лицо. Мохнатая низкорослая лошаденка  бодро тащила  наш  возок.
- Дед, тебя как величают?
- А Матвеем,…  Матвей я…   Ефимич  по батюшке…
- Тогда рассказывай,  Матвей  Ефимич,  что там произошло.
- А чё рассказывать-то… Подъехали мы к деревне, где нашенский сельсовет, а  Петрович и спрашивает, где есть телефон  и доктор. Ну, я сказал, а он говорит, что у тебя, Матвей, здеся  кума есть. Так ты меня тама подожди. Ежели вскорости не вернусь, то ты скачи обратно и  немедля отвези моего парня, куда он скажет. А  не скажет, то где-нибудь спрячь в тайге, у тебя, мол, есть это место. Ну, я подождал час-другой, покормил   лошаденку, с кумой пообщался. Вышел во двор, а тута вижу милиция поехала, а в окошке Лексей  Петрович.  И вроде как мне головой кивнул… Так что сказывай куда тебя… 

Тааак…  Что ж это получается… Родная страна, родное советское правительство, родная армия и флот,  даже вожди родные …

- Дед, ты по карте что - нибудь петришь?
- Хм… ты чё, паря…  Даешь ты… Я в разведке воевал,… за языками ходил по белорусским лесам по компасу, по карте, по солнышку… Да мало по чем  приходилось ориентироваться. В сорок четвертом  уже взводом  полковой разведки командовал. У нас в полку, разведкой командовал майор Имас. Еврей по национальности,  отчаянный парень и добрейшей души  человек…  Пошли однажды с ним за "языком", а когда возвращались, меня ранило.  Так он приказал меня  и  фрица  тащить  к своим…   А сам остался прикрывать нас, забрав у нас гранаты и патроны.  Хорошо, что свои вышли навстречу…   Отбили его…  После войны ездил к нему на Украину.  Ох, и выпили!…
 
- Ну, тогда смотри, Ефимич, - я протянул ему планшет с картой.
Он взял и, глянув на карту:
- Нууу… Чё надо?
- Топай на восток от нас и найди  Шуригино.
- Нашел…
- Покажи где мы сейчас.
- Вот здеся, - его заскорузлый палец постучал по карте.
- А мне надо вот сюда, - я показал  примерное место  той интересной пещеры.
- Дней пять пути,… - почесывая за ухом, протянул дед и стал внимательно разглядывать карту. - А тебе надо бы  заштопать  рану…
- А чего там с ней? - спросил его.
- Да пожалуй,  хреново…  Антонов огонь был у тебя, гангрена по-нучному…

Я вспомнил  Васю-Гвоздя…  Хотел ли он жить?  Пожалуй да…   А я?…  Наверно тоже…
Вот бы добраться до гарнизона, увидеть  Адель, ощутить  нежное прикосновение рук её…

- Ефимич, попить бы мне…

Он остановил лошадь и, спрыгнув с возка, подошел ко мне с флягой.  Положив мне на лоб холодную ладонь, протянул:
- Ээээ,… паря, да у тебя никак опять температура  поднимается…  Эх, мать…   Значитца  так…  Здеся недалеко есть древний скит.  Христовы невесты там служат Богу. Об ентом ските  почти никто не знает. Пожалуй, только я  да мой брат  Мефодий, он монашествует  в таёжной глухомани…   Давай туда махнем. Но тама волчья падь,… пропустят ли волки.  Даст Бог, отобьемся.


Продолжение: http://proza.ru/2009/06/10/655
(...а начало:http://proza.ru/2008/01/27/182)