Различение

РАЗЛИЧЕНИЕ

Они сидели на корточках на самом краю берега этой маленькой речки, берега, заросшего деревьями, кустами и высокой травой, так, что их почти не было видно с другой стороны. И смотрели в воду. После долгого молчания отец спросил:
- Ну что, готов ли ты к завтрашней инициации, сынок?
- Кажется, я готов, папа.
- Ты готов обороняться с одним мечом сразу против трех воинов?
- Да, готов.
- Ты готов просидеть под водой столько, сколько длится заклинание великого шамана Бу-Ру?
- Да.
- Ты готов пройти через все владения нашего племени с завязанными глазами?
- Да.
- Ты готов…
Сын с улыбкой перебил его:
- Я готов, папа.
- Хорошо… Хорошо…
Отец посидел некоторое время молча, потом снова начал говорить:
- Знаешь, что я должен тебе еще сказать? Ты, наверное, думаешь, что инициация – это только такие вот упражнения, задания на выносливость, силу, ловкость…
- Да, конечно.
- Но, в таком случае, ты совсем забыл о второй части обряда.
Сын засмеялся.
- Нет, почему, я помню. Вторая часть обряда – это вопросы великого шамана Бу-Ру по священной книге.
- Ты готов к этим вопросам?
- Ну а что там готовиться? Я слушал чтение этой книги.
- Сколько раз?
- Целых два.
- Два раза? И ты думаешь, что этого достаточно?
- А разве нет?
- То есть ты готов к этим вопросам?
Сын сощурился:
- Ну… что там особо готовиться. Я отвечу на эти вопросы. А если и ошибусь пару раз... В конечном итоге, я будущий воин, а не будущий шаман. Нашему племени нужны сильные руки и меткий глаз, а они у меня есть. Если я что-то забуду из книги, думаю, мне простят. 
Отец недовольно замотал головой: 
- Ты ошибаешься, ты сильно ошибаешься… Дело не в том, простят или нет, может, и простят, а в том, что, если ты не знаешь основного из нашей священной книги, то ты… ты… просто не являешься полноценным ягути. Наверное, это мое упущение, как твоего отца… Ты все время пропадал на состязаниях, ты всегда был первым. И времени на то, чтобы рассказать тебе о ягути, оставалось мало… Поверь мне, дело не в мускулах и не в умении наносить боевые краски на лицо, а в другом, совсем в другом.
Лицо молодого человека стало серьезным и каким-то покаянным.
- Ты прав, отец. Я виноват. Я пренебрег этим. Но не потому, что я не уважаю традиций ягути – я готов растерзать каждого, кто хоть словом заденет честь нашего племени, – а по неведению. Прости меня, отец.
- Дело не в прощении. Тебя не за что прощать, ты еще молод. Поверь мне, ты – лучший молодой воин ягути, и наши боги любят тебя. Но у нас еще есть время поговорить об этом, о тех вопросах по священной книге, которые тебе будут задавать.
Сын с готовность закивал головой.

- Главное, что ты должен уметь, как молодой ягути, - это уметь различать.
- Различать?               
- Да, запомни, различение – это главное. К примеру, ты можешь назвать знаменитое различие между ягути и масари?
Сын был в явном замешательстве.
- Прости, отец, но я… я… впервые слышу название этого племени.
- Впервые?! Эх, молодежь… Тогда слушай. Масари – это племя, которое живет на этой же вот речке, которую мы с тобой привыкли называть нашей, но только выше по течению. Ты не слышал даже такого слова – «масари» - по той причине, что в последние лет двадцать мы с ними ни разу не воевали. Хотя раньше это происходило регулярно. Запомни же главное различие между ягути и масари.
Молодой человек весь превратился во внимательность.   
- Ягути умываются водой, которую они берут в речке, принося ее в ведрах на территорию племени. Масари умываются прямо в речке. Варвары.
Сын с улыбкой посмотрел на него. Отец заметил это: 
- Что? Почему ты улыбаешься?
- Ты так серьезно говоришь об этом.
- И что?
- Но… разве это не… смешно?
- В каком смысле? – отец явно не понимал.
- Не такое уж это и различие. Какая разница – где умываться?
- Да, тебе кажется это мелочью?
- Если честно, да.
- Знаешь, а когда твоя красавица Рафо, в которую ты по уши влюблен, когда она хотя бы чуть-чуть, хотя бы краешком своих прекрасных губ улыбнется твоему давнему сопернику Гагу, что чувствует тогда твое сердце?
Сын сразу стал серьезным и мрачным:   
- М-м-м-м… я давно хочу разделаться с этим подлым Гагом.
- То есть тебя задевает это, правда?
- Я не сплю после таких случаев не одну ночь, отец.
- Да ну? Но ведь это же такая мелочь, сынок, всего лишь краешек губ, всего лишь мгновение? Это ведь просто смешно, ты не находишь?
Собеседник не знал что ответить. Отец торжествовал.
- Вот видишь, дорогой мой, в чем заключается разгадка. Ты влюблен в человека и поэтому каждая мелочь кажется тебе сверхважной. Если бы ты относился к нашему великому племени ягути так же, как к Рафо, то ты бы каждую мелочь воспринимал совсем по-другому и это не вызвало бы у тебя смеха.
- Но смогу ли я когда-нибудь относится к ягути так же, как к Рафо? Может быть, для меня это невозможно? Потому что сейчас я не чувствую в себе такого отношения.
Отец похлопал его по плечу.
- Не смущайся, сынок. Никто не требует от тебя невозможного. Неужели ты думаешь, что я… или, допустим, наш великий шаман Бу-Ру, когда мы были в твоем возрасте, не были похожи на тебя? Нас в то время тоже ничего не интересовало, кроме состязаний и девочек. Мы, может быть, даже еще меньше тебя знали содержание священной книги. Да нам вообще было на все наплевать!
Они засмеялись.
- Успокойся, все придет со временем. Ты повзрослеешь, Рафо станет частью твоей жизни. Ты более глубоко осознаешь себя. И поймешь, что ты – ягути. Это придет само, изнутри. И вот тогда-то ты сможешь увидеть смысл там, где раньше его совсем не видел. Слова, которые ты произнесёшь завтра на инициации, и которые будут для тебя священными, но темными, станут настоящим откровением. И даже это различие между ягути и масари, казалось бы, такое мелкое и такое смешное, станет для тебя принципиальным.
- Как для тебя сейчас?
- Да. Боги дадут тебе особое видение. Ты увидишь, что этот мир – праздник разнообразия, каждый цветочек хотя бы на мельчайшую свою частицу отличается от другого, на первый взгляд, такого же, как он. Каждая вещь поет в этом мире свою песнь. Каждое племя имеет свое лицо. И то, что мы, ягути, черпаем воду из реки ведрами, а масари умываются прямо в реке – это часть нашего и их лиц. И мы должны не смеяться над этим, а благодарить богов за то, что они послали нам различия.
- И… воевать?
- Воевать? Конечно. Война с другим племенем – это великое благословение. В нашей истории было двенадцать ягуто-масарских войн, и это не считая мелких конфликтов и стычек. Я совсем не удивлюсь, если на твое поколение придется тринадцатая ягуто-масарская война. Масари в последнее время совсем обнаглели. Они считают, что, если в нашем племени тридцать четыре человека, а в их – тридцать шесть, то они уже – сильнейшие. На прошлой ярмарке в Тугуте масари обзывали наших купцов «ведёрщиками». Мы уже тогда собирали совет старейшин и обсуждали вопрос о нападении на коварных масари. Нас остановила только наступающая зима. Может быть, тебе придется воевать с ними. Может быть, ты войдешь в историю как победитель масари. Масаребойца. Если боги благословят тебя на это, это будет великим свершением. И тогда не только здесь, но и в верховьях Реки воду будут зачерпывать ведрами.   

- Отец, расскажи мне еще о различении.
- Знаешь ли ты о различии между ягути и земляными людьми?
- Нет. Хотя кое-что о земляных людях я слышал.
- Главное различие здесь заключается в том, что мы, ягути, живем у реки, а земляные люди – далеко от нее на запад, в ту сторону, – отец махнул рукой за спину, - Наши дома, как ты знаешь, стоят на высоких деревянных сваях, потому что раз в год происходит наводнение, а они – живут в курганах, в землянках, отсюда и их название. Земляные люди вымирают, их осталось буквально десять с лишним человек. Они все – низкого роста, очень волосатые и очень глупые. Они почти не разговаривают. Некоторые земляные люди охотятся, а некоторые даже и этого не делают, довольствуясь собиранием грибов и ягод. Племена Долины не воспринимают земляных людей всерьез. Поэтому с ними никто не воюет. Запомни, если с каким-то племенем долго никто не воюет, это значит, что оно скоро перестанет существовать. Ягути не враждуют с земляными людьми, но не потому, что мы – добрые, а просто потому, что это не имеет никакого смысла. Мы даже приглашаем некоторых из них на наши праздники. Однажды был случай, когда один земляной человек, молодой парень, влюбился в девушку-ягути, а она влюбилась в него.
- И что было дальше?
- А как ты думаешь? Ты, наверное, думаешь, что жестокие ягути сразу же, как только узнали об этом, убили этого овоща?
- Да, наверное, что-то типа того.
- Да, мы собирались так сделать. Но, все-таки, собрали совет, долго, очень долго спорили, и, наконец, решили, что этот земляной молодой человек может взять ее в свое племя, если, конечно, она не против. И он взял, они поженились по земляным обычаям. Но через два года она ночью пришла к Реке и утопилась.
- Но почему?!
- Она просто не смогла там жить, понимаешь? Она не смогла жить в их землянках, она не смогла жить с этими молчаливыми неразвитыми… существами. Она не смогла жить без Реки и без родных ягути. Но обратного хода уже не было. Расскажи эту поучительную историю тем из своих друзей, которые любят заглядываться на женщин из других племен.
Они немного помолчали, сын о чем-то задумался.
- Да, такие они, земляные люди. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что именно они – самые древние жители Долины. Они были здесь еще в те далекие времена, когда ни ягути, ни масари, ни многих других великих племен здесь еще не было. Собственно, мы, ягути, когда пришли сюда, и оттеснили их от Реки. После этого и они начали становиться такими, какие они есть сейчас.

- Скажи, отец, а что ты знаешь о племени Птиц? Я много раз слышал о нем, и все, что я слышал, было похоже на какие-то страшные сказки, в которые с трудом верилось. Все ягути бояться Птиц.
Отец со знающим видом закивал головой и снова начал свой рассказ:
- Да, это верно, все их боятся. Но, знаешь, нет ничего позорного в том, чтобы бояться племя Птиц. Это настолько страшные сильные могущественные и молниеносные воины, что не бояться их – довольно сложно. Мы, конечно, верим, что боги ягути сохранят наше племя, но, по-человечески говоря, если мы задумываемся о том, как погибнет наше племя, то мы сразу вспоминаем именно Птиц.
- В чем же различие?
- Их много. Во-первых, никто не знает, где живут Птицы. Я помню, что, еще в твоем возрасте, я спрашивал об этом у наших старейшин, тех из них, которые уже ушли к богам, и никто из них не мог мне ответить. Мы почти ничего не знаем о них. Ни где они живут, ни сколько их, ни их обрядов и обычаев. Конечно, где-то они должны жить. Но, видимо, очень далеко. Я предполагаю, что они живут с Правой Стороны Реки. А поскольку все известные нам племена живут по Левую Сторону, в том числе мы сами, то мы и остаемся в неведении.
- Но что-то мы должны о них знать?
- Что-то знаем. Но это очень мало. Дело в том, сынок, что наши единственные встречи с Птицами происходят во время их налетов на ягути и другие племена Реки. Налеты эти происходят внезапно, абсолютно внезапно, в таких обстоятельствах, когда, казалось бы, ничего подобного происходить не должно, по нашей, обычной логике. Например, два года назад у нас весной шли проливные дожди, это длилось несколько недель подряд. Ну кто будет вести военные действия в такое время? Но именно в этот момент Птицы напали на нас. Причем напали ночью, это тоже их характерная черта. В ту ночь я, как и все ягути, кроме постовых, спал в нашем доме с твоей матерью, тобой и твоими братьями и сестрами. Вдруг в какой-то момент я услышал странный треск, потом крик, потом опять какой-то треск. Как будто бы на нашу деревню налетел сильный ветер. Но это не было похоже на ветер, это было что-то другое. Я схватил копье и выбежал из дома – несколько домов уже горели, между домами валялись окровавленные трупы наших воинов... причем самого врага было невидно, представляешь? Это было по-настоящему страшно. Ты видишь, что произошло нападение, но сделать ничего не можешь…
- Почему их невидно?
- Потому что они передвигаются по деревьям, отсюда и их название. Птицы передвигаются только по деревьям и только ночью. И, самое страшное, что, убив своего врага, Птицы здесь же, сидя на ветке дерева, начинают его есть, а потом бросают недоеденные части тела на землю. Смотреть на это невозможно. В ту ночь я сильно испугался за вас и за твою мать.
- Ты… ты видел их?
- Видел. Но это была ночь, понимаешь, я был сильно напуган…
- Какие они?
- Они все очень высокого роста, с длинными ногами, с длинными волосами, большими головами и лицами. В их лицах есть что-то дикое, животное. Они одеваются в какие-то черные шкуры, чтобы их было не различить ночью. Я не исключаю, что они – довольно примитивны, собственно, может быть, этим они и берут. Не исключаю, что Птицы живут в диком лесу, что у них нет домов, нет шамана и священных книг. Сомневаюсь, что они вообще разговаривают. Они почему-то никогда ничего не грабят, а только убивают и едят людей. Может быть, для них наши плуги, ведра, веревки просто не представляют никакой ценности, может быть, они вообще не понимают, что это такое. Все племена Реки – более развиты, чем Птицы. Но именно это, как ни странно, делает нас слабее. Словно боги, даровавшие нам копья, луки, огонь и многое другое, посмеялись над нами, не правда ли? Я не видел у Птиц ни луков, ни копий, некоторые из них вооружены простыми дубинами. Но этими дубинами они уложили в ту памятную дождливую ночь добрую половину нашего племени. А если бы захотели, уложили бы и всех.
- Может быть, стоит вырубить все деревья, которые стоят в нашей деревне? Что ты думаешь об этом, отец?
- Вырубить деревья? Да в уме ли ты? Или ты забыл, что это не просто деревья, а священная роща богов ягути? Если мы сделаем это, боги сотрут нас с лица земли, ни на секунду не сожалея об этом.
- Все-таки, ты, отец, и твое поколение – вы не готовы к переменам…
- Что?! – отец размахнулся своей огромной левой рукой и больно ударил сына в подзатылок, – Замолчи, зеленая лягушка! Замолчи! Иногда ты говоришь такое, что мне приходиться жалеть, что ты родился с языком! Мал ты еще предлагать перемены! Поживи с моё, стань полноценным ягути, прими на себя ответственность – вместе с другими воинами – за племя, и тогда я посмотрю, как ты запоешь! Надо же, срубите деревья! Да мы тебя срубим скорее, чем священные деревья! Ты по-настоящему разозлил меня!
Возмущенный, отец вскочил на ноги и отошел на два шага от сына. Тот же, не долго думая, встал на колени и подполз к ногам отца. Молодой ягути поклонился, а потом поцеловал старые отцовские мокасины.
- Прости меня, отец!
Воин молчал.
- Прости меня, я не знал, что я говорю!
Снова молчание.

И вдруг взрослый ягути услышал:
- Смотри, отец, что это!?
Молодой человек уже не склонялся перед своим родителем, а выпрямился (все еще стоя на коленях) и указывал пальцем на реку. Отец перевел взгляд – по поверхности воды медленно плыло мертвое тело. Это был какой-то воин, примерно того же возраста, что и старший ягути. Воин был одет в черные штаны и красную рубашку с узорами, на голове у него, как и у всех воинов Долины, была диадема из белых перьев. Течение реки было совсем небольшим, еле заметным. Отец и сын, забывшие о своей ссоре и о том, что они еще не закончили ритуал покаяния и прощения, молча глядели на труп. Тот, тем временем, каким-то странным образом закрутившись в течении, оказался в высокой траве, торчавшей из воды у самого берега, как раз там, где были ягути. Труп застрял в траве. Теперь можно было лучше рассмотреть его лицо – по нему было видно, что воин немного старше взрослого ягути.
Отец снова присел на корточки, сын сел рядом с ним – ягути находились в двух-трех метрах от мертвого воина.
- Ну, что ты скажешь, из какого племени этот человек? – голос отца был все еще строгим, но, с другой стороны, он словно сообщал сыну, что возвращаться к происшедшему инциденту больше не стоит, что было, то было.
- Кажется, это масари, - неуверенно произнес молодой воин, внутренне радуясь, что отец его простил.
- А вот и нет, - засмеялся отец, - это совсем не масари, масари никогда не носят красных рубашек, это не их цвет.
Молодой ягути развел руками.
- Что, не знаешь? Это – резерп, типичный резерп. Поэтому и приплыл он оттуда – отец махнул рукой в ту сторону, откуда принесло тело, – из нижней Долины.
- Кто такие резерпы, папа?
Отец пожал плечами.
- Да просто одно из многих племен Реки, не так уж сильно отличающееся от нашего.
- Не так уж сильно?
- Да.
- Но ведь ты говорил мне, что каждое отличие, даже самое маленькое, имеет огромное значение.
- Нет, конечно, конечно, это так. Я говорил сейчас не к этому. Отличие есть. Это так называемое отличие тридцать четвертого бога.
- Отличие тридцать четвертого бога? Что это значит?
- Как ты знаешь, мы, ягути, поклоняемся тридцати трем богам, десяти женским и двадцати трем мужским.
Сын кивнул головой.
- Резерпы поклоняются тем же самым тридцати трем богам, но добавляют к ним еще одного.
- У нас были с ними войны?
- Конечно, были, как же без этого? И будут. Но… сейчас речь не об этом… как бы тебе это сказать… Да, перед нами – резерп, это верно. Но не совсем верно, не абсолютно точно. Этот человек – бывший резерп, понимаешь?
- Что значит – бывший резерп?
- Понимаешь, все племена Долины, да и не только Долины, а все, которые нам хоть сколько-нибудь известны, в том числе и ягути, считают, что, когда человек умирает, или когда его убивают, неважно, вобщем, когда он становится мертвым, он перестает быть членом своего племени. Он становится бывшим членом своего племени. Поэтому я и говорю, – что это бывший резерп. Он одет как резерп, его тело похоже на тело резерпа, но это уже не резерп. И, когда я умру, или ты умрешь, ты тоже уже не будешь, в строгом смысле слова, ягути, ты будешь бывшим ягути.
- Если это – бывший резерп, то кем же он является сейчас на самом деле?
- Каждый, кто умирает, переходит в Племя Неподвижных, сынок.   
- Что это за племя?
- Это – самое необычное и самое страшное племя в Долине. Страшнее, чем Птицы. Начать хотя бы с того, что, как мы с тобой уже выяснили, ты являешься ягути, потому что ты родился ягути, здесь все четко и ясно. Но, чтобы стать членом Племени Неподвижных, ты должен перестать быть ягути, а другой – перестать быть масари, а третий – резерпом. То есть, то, что является основой нашей жизни здесь, наших отношений друг с другом и со всеми, кто живет в великой Долине, от этого там, в Племени Неподвижных, нужно отказаться, иначе ты в него не войдешь. И тогда становится непонятно – как же они там живут? Что делают? О чем думают? О чем разговаривают? Если нет больше ягути, нет масари, резерпов, Птиц, земляных людей, то как у них проходят войны? Поистине, правы были старейшины, когда говорили мне, что, если хочешь сойти с ума, подумай о том, как живут в Племени Неподвижных!
- А что еще ты можешь сказать о них?
- Да что еще сказать?! Неподвижные – во всем не как все. Никто из людей никогда не слышал от них ни единого звука, они постоянно молчат. Кроме этого, непонятно, где они живут, - потому что неподвижных можно найти в каждом племени. Одни племена зарывают их в землю, другие, как резерпы, - отец указал рукой на труп в реке, покачивавшийся на маленьких волнах, – бросают в реки, а третьи вообще их сжигают. Неподвижные – везде и нигде. Наконец, для меня лично, самое главное, - неподвижные ни с кем не воюют. Но это как раз очень странно, потому что все данные у них есть. Во-первых, как я уже сказал, они есть в каждой деревне. То есть, они могли бы одновременно напасть на всех. Во-вторых, их просто намного больше, чем всех нас, живых, вместе взятых. В священной книге ягути есть слова, на которые мало кто обращает внимание, что однажды, в конце времен, неподвижные начнут двигаться и разговаривать, вот тогда-то они и нападут на всех нас, и уничтожат. Часто, когда я смотрю на мертвых людей, отошедших в Племя Неподвижных, я думаю об этом, - о том, что это странное и страшное Племя копит силы и с каждым покойником становится все могущественнее.   
Отец и сын, завороженные, смотрели на мертвого резерпа.

И вдруг – о ужас – они услышали голос, хриплый и низкий, голос, раздававшийся со стороны трупа:
- Ты всё врешь, глупый ягути…
Ягути закричали и мигом вскочили на ноги.
- Кто… кто это говорит? – вскрикнул взрослый ягути. Сын пожал плечами.
- Это говорю я, неподвижный.
Живые снова закричали. Отец явно был напуган сильнее, чем сын.
- Это говорит неподвижный! Пророчество старцев сбылось! Бежим отсюда! Они начинают наступление!
- Ха… ха… ха… - живо отозвался мертвец, - Какое еще наступление, что ты мелишь? Очень вы нам нужны!
- Бежим, бежим немедленно, иначе он заберет нас в свое Племя! Не видать тебе инициации и своей Рафо – тоже не видать! Бежим!
С этими словами старший ягути развернулся и, схватив сына за руку, бросился было бежать, но – не тут-то было, молодой человек, видимо, не собирался следовать за отцом.
- Беги, отец, я останусь здесь.
- Останешься? Ты сумасшедший? Ты даже не понимаешь, какая опасность…
- Отец, я не могу упустить такой случай. Я должен поговорить с ним, я должен выяснить, что это за Племя Неподвижных. Даже ценой своей смерти.
- Послушай меня! Ты – идешь со мной. Я приказываю тебе, и ты должен подчиниться.
Вдруг снова раздался голос мертвого резерпа:
- Беги, трус, и оставь его здесь. Он не виноват, что не родился таким же трусом, как ты.
Отец и сын замолчали.
- Я обещаю тебе, глупый ягути, что не трону его. Мог бы, даже хотел бы, – но не трону. Это награда за его смелость.
Старший ягути еще постоял в нерешительности, его лицо выражало сильное волнение, он разрывался между страхом за себя и страхом за сына. Наконец, он уже без слов - глазами - в последний раз спросил молодого человека, и когда понял, каков ответ, выпустил его руку и, заливаясь слезами, побежал в сторону деревни.            

Молодой человек медленно нерешительно подошел к самому краю берега, чтобы стоять ближе к трупу.    
- Итак, - заговорил тот (ягути видел, что ни один мускул на лице мертвеца не изменился, значит, это говорил его дух), - что ты хочешь знать?
- Я хочу знать, что происходит в вашем племени – в Племени Неподвижных?
- Знаешь, ягути, я хоть и оскорбил твоего отца, а, на самом деле, он прав. Он почти во всем прав. Тебе не нужно этого знать.   
Живой молчал.
- Мне самому запрещено говорить вам, живым, что-либо.
Ответа снова не было. Ягути показалось, что он услышал вздох, словно мертвец пожалел, что дал обещание все рассказать.
- Ну хорошо. Жизнь в царстве мертвых – совсем другая, чем та, которую ведете вы здесь.
- Она – лучше?
- М-м-м-м… как тебе сказать. Если ты мертвый, - то да. Вы, живые, о многом догадываетесь, но не обо всем. Твой отец сказал, что человеку, чтобы попасть в царство мертвых, нужно отказаться от того, кем он был, будучи живым. То есть от своего племени. Это не совсем так. Кода ты попадешь сюда, на самом деле, ты останешься ягути, как и я – остался резерпом. Но… здесь принято, вместо того, чтобы подчеркивать свои различия, наоборот, больше обращать внимание на сходства.
- Это как? 
- Например, живые ягути и масари только и думают о том, что первые вычерпывают воду из реки ведрами и потом умываются этой водой, а вторые делают это прямо в реке. Так вот, мертвые ягути и масари больше говорят о том, что, несмотря на все различия, все-таки, воду они используют одну и ту же. Ягути уже не одно столетие воюют с нами, резерпами, из-за того, что мы добавили в древний пантеон одного бога, а здешние ягути и резерпы любят подчеркивать, что, тем не менее, большая часть богов у нас одинаковая. Птицы же признают, что хотя они, будучи живыми, съели немало представителей племен Долины, но это как раз показывает, насколько глубоко единство между Птицами и этими племенами.
Молодой ягути был настолько поражен, что сел на траву.
- Но… кто же… в таком случае прав? Ведь, кажется, что и мы говорим верно, и вы, мертвые – тоже.
- Все правы, ягути. Вы говорите как живые, а мы говорим – как мертвые.
- Но если вы не говорите о различиях, то вы и не воюете?
- Естественно. Какая уж здесь война.
- Но что вы тогда делаете?
- Ничего, ягути, ровным счетом ничего.
- Но что-то же у вас должно происходить?
- В нашей жизни есть две вещи – это огромные склады и огромные картинки.
- Что это значит?
- На складах лежат вещи, их очень много, их так много, что их может забирать со склада абсолютно любой человек. Но есть одно ограничение – ты можешь взять вещей только на один день. Это может быть еда, одежда и прочее. Поэтому каждый неподвижный каждый день все-таки двигается – он двигается со своего жилища на склад и обратно.
- А картинки?
- Картинки – это чтобы не было скучно. Картинки у нас везде – дома, там их особенно много, у каждого своя коллекция, на улице, на складах.
- Так что вы, в итоге, делаете?
- Ходим на склады и смотрим картинки.
- Больше ничего?
- Больше ничего.
- Но в чем тогда смысл вашей жизни?
- По всей видимости, его просто нет. В сущности, резерпы постепенно забывают о том, что они резерпы, ягути – о том, что они – ягути, а Птицы – о том, что они Птицы. Образуются какие-то новые племена.
- Какие?
- Например, племя склада № 1, или племя склада № 4. Или племя картинки, которую показывали вчера, или племя картинки, которую показывали десять дней назад.
- А они враждуют?
- Почти нет. Да и какой смысл? Ведь все склады и все картинки одинаково доступны. Просто кто-то предпочитает конкретный склад или конкретную картинку.
Молодой ягути задумался:
- Кто знает, может быть, это все-таки лучше, чем то, что происходит у нас, здесь? Бессмысленные различия и бессмысленные войны. Невежество и рабство. Жизнь в повторениях. Заколдованный круг. В нашем мире девушка-ягути не смогла жить с юношей-земляным человеком. Они ни в чем не виноваты. Но, может быть, мир, в котором они смогли бы жить вместе, – будет лучше, чем наш? Как ты думаешь?
Мертвец молчал.
- Как ты думаешь, резерп?
- Я ничего об этом не думаю. Скоро наступает время открытия складов. Мой любимый склад – колбасный. Люблю колбасу. Она меня утешает.
- А, может быть, - всё совсем не так? Может быть, как раз мы живем полноценной жизнью? Может быть, отец прав? Абсурдные, глупые различия, тем не менее, приводят к тому, что наша жизнь насыщенна, мы постоянно помним о том, кто мы есть и чем мы отличаемся от других. Мы защищаем себя от других. Мы любим и ненавидим. Мы рожаем и убиваем. Мы верим. Мы заблуждаемся. Может быть, это хорошо, что эта девушка-ягути не смогла жить с юношей-земляным человеком? Какой смысл в жизни, если все станут одинаковыми? Но чтобы быть неодинаковым, быть другим – нужно убивать... Иначе – все не по-настоящему, иначе твоя вера и твои традиции – это просто игра… Послушай, резерп. Я могу сейчас пойти в свою деревню и все рассказать людям. Я могу сказать им – давайте жить так, как живут в Племени Неподвижных. А ведь вы живете лучше – вы не умираете и у вас больше еды. Я могу заразить этой идеей свое поколение. И попытаться изменить этот мир. Но я колеблюсь. Нужно ли делать это? Ответь мне.
- Не знаю. Колбасный склад уже открылся, мне пора. Решай сам, молодой ягути. Одно только помни – ты (или кто-нибудь после тебя) вполне можешь изменить этот мир, но сделать его более осмысленным – вряд ли… Эй, подожди. Подожди, у нас здесь творится что-то странное. О боже, - кажется, мой любимый колбасный склад кто-то поджог…    

1 – 4 января 2009 года,
Санкт-Петербург