Cердце и гитара

Дождь упрямо настукивал в захлопнутые ставни, точно тоже желая погреться у камина или пропустить по парочке кружек с приятелями. Не удивительно, что в такую ненастную погодку трактир был полон народу – яблоку негде упасть. Было шумно и пахло прогоревшими в камине поленьями. Кто-то сидел на колченогих табуретках у стойки бармена, сдувая пенные шапки с пивных кружек, кто-то уже набрался и теперь посапывал в углу за маленьким круглым столиком. Большинство толпилось у камина, где теплее. Когда распахнулась дверь, пламя  недовольно шевельнулось и опало. Ворвавшийся ветер сорвал пару шляп, брызнуло дождем по грязному полу. Посетители мрачно оглянулись на  вошедшего.
Это был человек в старом сером плаще и большой широкополой шляпе, наполовину скрывающей лицо – так, что было видно лишь ироничную улыбку незнакомца. Грязные мокрые сапоги негромко застучали по полу. С длинных светлых волос на плечи стекала вода. На одном плече у него висел мешок, а на другом – гитара в латаном мешке из вытертой кожи. Некоторые узнали гостя, зашептались с товарищами, и мрачные взгляды пропали.
- Менестрель это, - прошипел бармен недоуменно переглядывающимся. – Пусть играет.
- Не дам ни монеты этому бродяге, - пробормотал кто-то негромко, однако вошедший, похоже, расслышал его слова. Он огляделся в поисках табурета или стула, но, не найдя такового, без лишней застенчивости уселся прямо на барную стойку. Ворчащим любителям пива пришлось немного потесниться. Менестрель не удостоил их взглядом, вынул гитару из чехла и принялся задумчиво перебирать струны. Полилась тихая, едва слышная в шуме дождя мелодия. Один из посетителей стукнул кружкой по столу и поднялся:
- Я ни черта не слышу! Громче нельзя, что ли?
Все как-то сразу замолкли и уставились на возмутителя спокойствия. Тишина наступила такая, что шум дождя показался рокотом разбушевавшегося океана. Менестрель перестал играть, поднял голову, и все увидели его глаза – светлые и пронзительные, как сталь. Он неожиданно усмехнулся и сделал неуловимое движение рукой. Струны взвыли, и кое-кому из слабонервных показалось, будто кто-то вскрикнул в предсмертной муке. Звук врезался в ушные перепонки, заскоблил ножом по сердцу, свел в судороге мышцы. Тот человек, который предъявил претензии музыканту, побелел и тихо опустился на свое место.
Менестрель перевел взгляд в сторону, негромко вздохнул и снова заиграл, на этот раз громче и увереннее. Дождь служил отличным фоном для мелодии, сливаясь с ней в единое целое. Все находящиеся в трактире молча слушали, не смея даже шелохнуться. Когда закончился проигрыш, музыкант запел – чистым и сильным голосом. И песня его была о дуэли и несчастной любви. В благоговейной тишине трактира лязгали мечи, сверкая в зловещем лунном свете, две фигуры в плащах кружились меж черными тенями деревьев. А чуть поодаль прислонился к стене готического замка тонкий силуэт с развевающимися на ветру волосами. Резкое, неуловимое взглядом движение, взмах, удар… Снова удар, снова взмах, и сердце бешено стучит в груди. Вот одна фигура оступилась и рухнула на землю, другая склонилась и занесла меч…
- Я не стану тебя убивать, - меч опускается и выпадает из ослабевшей руки. – Я дарую тебе жизнь, но взамен велю тебе убираться из моего королевства…
Ветер срывает эти слова с губ и уносит к тихому заросшему ряской пруду. Луна растекается в водной глади белым пятном. Уж она-то знает, чем закончится эта история.
Когда звуки гитары смолкли, в трактире долго еще висела тишина. Дождь уже давно перестал, ветер распахнул ставни, и на пол упал бледный солнечный свет. Кто-то неуверенно захлопал, к ногам менестреля полетели монетки. Тот улыбнулся иронично и поклонился. Публика требовала сыграть еще, но музыкант качнул головой, не спеша собрал монетки, убрал гитару, еще раз оглядел толпу и прошел к двери. На улице он сощурился на улыбающееся солнце и пошел по размокшей от дождя дороге.