Анья. День четвертый

Практики бега утверждают, что бег искореняет вредные привычки, очищает кровь и вообще - панацея.

Анна верит печатному слову и бегает с удовольствием от движения и сознания пользы.

Анна ненавидит свою работу.

Анна удивляется, когда вспоминает, что встречалась с мужчинами.

Анна так быстро забывает.

Между прочим, она живет с родителями и сестрой. У сестры есть парень, глуповатый, ну Анна говорит, что совершенный тупица, а почему? А потому что звонит в два часа ночи. Ну надо же, не может подумать, что сестра не одна живет и люди спят. Эгоист и шовинистская свинья. Хрюндель!

Пробормотав это, Анна переворачивается на другой бок и продолжает смотреть свои выматывающие сны, в них много действия, много людей, много предметов, а главное – много слов. Как будто ночью ставит туфельки у кровати, а утром оказывается, что они стоптаны до дыр. Заколдованная принцесса.

Анна не уважает свою сестру: Ляля не может сказать мужчине нет.  Не про интимные предложения  говорю, а вообще, вообще не может, врать будет что угодно, заливать бессовестно, а «нет» не скажет. Не может.

Анна романтизирует красное движение, пьяных матросов и песню Яблочко. Она наверное из тех барышень, о которых эти матросы ноги вытирали. Преклоняется перед грубой силой что ли. Ну что-то такое, по Фрейду.

В музее Пушкина есть картина Прощальный ужин. Она в сердце попадает сразу и навсегда. Муж держит жену за руку.  Сидят за столом, все просто. Такая чистота и сила в этой картине - и такая печаль. Э-хе-хе, вздыхает Анна.