Последнее рабство

               
               
   (записки старого раба)
Понятие «работа» волновало меня с детства.
«Валентина Евгеньевна!  - тянул я руку на уроке, когда речь зашла о корнях слов. – А у слова «работа» - корень «раб»?»
«Нет!» - рявкнула учительница первая моя. На этом уроке в ее задачи входило коммунистическое воспитание подрастающего поколения, а негативное отношение к труду она воспитывала на уроках труда и во время проведения воскресников.
До революции 1917 года трудовая деятельность чаще именовалась службой. Это можно наблюдать даже по песням.
До революции пели: «… когда я на почте служил ямщиком…»
Вероятно, только в русском языке  слова «раб» и «работа» - однокоренные.
В немецком языке раб – sklave, работа -  arbeit.
В английском языке раб – slave, работа – work…
Так и получается, что наем на работу в СССР, а теперь и в Федерации - это добровольная самоотдача в рабство.
В каких только сферах человеческой деятельности я  не был рабом! И всегда мне казалось, что рабовладельцы, к которым я попадал в рабство или до безобразия  безнравственны, или непроходимо глупы. Конечно, как человек думающий я порой сомневался в такой своей оценке, иногда  я серьезно  подумывал, что виноват сам во всех своих бедах…
И вот на самом пороге шестидесятилетия и законного пенсиона я решил попробовать еще раз. Увидев на стене объявление «требуется дворник» я, прихватив свои документы, ринулся по указанному адресу.
Компания, где требовался дворник,  была солидной – известная всем астраханцам, пользующимся сотовой связью.
«Как без гражданства?!» - удивилась компания, увидев вместо российского паспорта вид на жительство лица без гражданства.
«Я вышел из гражданства РФ по политическим мотивам, - объяснил я, - но ведь устраиваюсь всего лишь дворником…»
«Могут быть проблемы с налогообложением… лучше мы возьмем на работу таджика или узбека…» - забормотала компания.
«Таджик или узбек не будет работать за три тысячи в месяц», - скромно предположил я и предложил, - а я могу работать, если вы оформите мою супругу – она  крепкая россиянка…»
«Нет, нет, надо подумать, - томно закатила глаза компания, - оставьте на всякий случай телефон».
Через пару дней компания вспомнила о моем телефоне.
«Подходите через час к менеджеру по кадрам со своей женой, - вкрадчиво проговорила компания, - мы ее оформим. Там же вас будет ждать менеджер по хозяйственной части, от нее вы получите все инструкции по работе…»
Я был на седьмом небе. Я никогда не был честолюбивым, корыстолюбивым и амбициозным, но слишком давно не занимался действительно полезным и нужным  делом. Оставлять после себя чистоту и порядок, а не хаос и запустение – что может быть лучше!
Инструкции менеджера по хозяйственной части были кратки:
«Я на больничном. Метлу сделаете из двух веников, потому что руководство дало добро только на веники. Через неделю я выйду с больничного, тогда поговорим конкретнее».
Метлу я сделал настоящую, потому что за свою жизнь работал и дворником. Как приятно работать легкой, но ухватистой метлой! Я мог бы быть опричником у царя, который хочет вымести дочиста Россию от всякого сора, но нет такого царя. Так что остается старательно выметать бытовой мусор, полоть сорную траву, поливать газоны…
Я подружился с цепным псом Цыганом и просто влюбился в свою новую работу. Но неделя кончилась быстро.
После болезни на работу вышел менеджер по хозяйственной части. Она показала мне  обычные ножницы, которыми можно стричь бумагу, ногти и волосы на голове и доверительно поведала:
«Вот ими вы и будете стричь траву на газонах»
Я деликатно хмыкнул, но обсуждать ценное указание не стал. Мне это было  до боли знакомо. Нормальный раб покорно взял бы ножницы и пошел бы стричь траву – по травинке каждый день. Но я – плохой старый раб считал подобное занятие унизительным для себя. Я был не в силах переломить стержень здравого смысла и элементарной порядочности, искалечивший всю мою жизнь. Мои ровесники, успевшие побывать во всех партиях, включая старую добрую КПСС,  занимают солидные должности, а я приближаюсь к пенсии безработным старым рабом…
На следующий день моя супруга расторгла трудовой договор с компанией.
Это было мое последнее рабство.