Синдерюшкин с пистолетом

Синдерюшкин с пистолетом
Синдерюшкин ехал в трамвае номер четырнадцать и смотрел в окошко. В трамвае пьяные дети матерятся и хохочут грязными ртами‚ бросаются пивными бутылками в кондуктора и снова матерятся. Один мальченка повиснув на поручне вниз головой‚ кричал непристойности. Другой‚ в скособоченных кроссовках и в солдатской ушанке‚ бил его по животу.
– Если они мне что-нибудь сделают‚ – думал Синдерюшкин‚ – я застрелю их из пистолета. – и он сжал щербатую рукоятку в кармане.
Пассажиры‚ сидя в пластмассовых креслицах‚ таращили глаза и роптали. Бородатая старушка в кружевном платке сказала за спиной Сидерюшкина:
– Ироды‚ – и клацнула вставной челюстью во рту.
Синдерюшкину захотелось застрелить и ее.
На остановке «Правда» все‚ кроме детей‚ старушки и Синдерюшкина‚ вышли. Кондуктор с бутылочными осколками в красной спине убежала в другой вагон.
Дети вырвали кресло из пола. Забияка в солдатской ушанке схватил его и принялся бить им своих друзей.
Старушка гремя костями‚ тряслась от страха.
Синдерюшкину неожиданно вспомнилось‚ как Коробкин поставил таз с чернилами на его стул‚ и как Синдерюшкин‚ не заметил этого и сел. Потом Синдерюшкину пришлось весь рабочий день ходить спиной к стене. Бухгалтерша Лиза тогда заметила огромное черное пятно на его штанах и захохотала‚ а Синдерюшкин тогда покраснел и сказал:
– Это у меня‚ знаете ли‚ чернила…
  А бухгалтерша Лиза тогда рассмеялась еще сильней и сказала:
– Кане-е-ешно‚ чернила-а-а! – и снова засмеялась‚ положив руку на трясущееся декольте.
Синдерюшкин вспомнил все это и разозлился.
– Ух‚ я как сегодня отомщу! – подумал он и сразу же стало приятно на сердце.
– Слышь‚ хмырь‚ дай два рублика на хлеб‚ – и шатающийся ребенок протянул к Синдерюшкину грязную руку.
Остановка «ГорГаз». Двери трамвая разъехались. Синдерюшкин молча встал и вышел.
Злые дети плевались в Синдерюшкина из трамвайных форточек. Сопли ложились на шляпу и‚ трясясь‚ свисали с полей. Синдерюшкин взял с земли комок снега и запихнул его в рот.
Жуя снег‚ Синдерюшкин перешел дорогу. У ресторана остановился свадебный кортеж. Сразу какие-то люди повыходили из машин‚ начали галдеть и радоваться. Жених с овальной рожей и носатая невеста в белейшем платье входят в ресторан. Синдерюшкин уставился на невесту.
– Ни за что бы на такой дурынде не женился‚ – подумал он. – Носатая‚ похожа на туфлю. Или на Николая Гоголя.
– Чего встал‚ шляпа?! Проходи‚ – очкарик с красной лентой на груди замахал руками на Синдерюшкина.
– Взять‚ да и застрелить мерзавца‚ – подумал Синдерюшкин и ушел.
В это время Коробкин и пан Тетеря пили водку по случаю дня рождения первого. Жена Коробкина целый день крутилась на кухне‚ и пропахла жиром и чесноком. Жена Коробкина дама во всех отношениях приятная‚ чего не скажешь о пане Тетере. Пан Тетеря был усат и прыщав. Прыщи свои пан Тетеря давил где угодно и когда угодно‚ его не смущало даже присутствие беременных женщин‚ стариков и людей со слабым сердцем. Пан Тетеря мог выдавить прыщ даже сидя за столом‚ а если кто из присутствующих выражал недовольство‚ пан Тетеря говорил:
– У вас устаревшие взгляды. Вот я – человек без комплексов‚ – и хвать‚ выдавит прыщ‚ а выдавленное об скатерть вытрет.
Коробкин же был человеком веселого нрава. Он‚ как вы уже знаете‚ шутки ради‚ окунул Синдерюшкина в чернила‚ так же‚ ради шутки‚ он спалил его плащ‚ а однажды вообще наложил Синдерюшкину в шляпу нечистот (тоже‚ естественно‚ из склонности к доброй шутке).  Коробкин уважал Синдерюшкина‚ а потому подшучивал только над ним. Если Синдерюшкин обижался‚ то Коробкин говорил расстроенно:
– Ну‚ брат‚ просто у тебя нет чувства юмора‚ – и долго потом не разговаривал с Синдерюшкиным‚ от чего тот чувствовал себя виноватым‚ и в последствии извинялся перед Коробкиным за свою черствость.
Итак‚ пан Тетеря и Коробкин пили водку. Жена Коробкина внесла в комнату куриные ноги на блюде и сказала:
– Закусывайте‚ закусывайте! Что же вы не закусываете?!
Мадам Коробкина поставила блюдо на стол.
– Поди к черту! – и Коробкин схватил тяжелую куриную ногу‚ и задорно бросил ею жене в затылок.
– Ха-ха-ха! Добрая шутка‚ – рассмеялся пан Тетеря‚ и поднял куриную ногу с пола‚ и куснул ее. Кусок мяса увяз в густющих усах.
– Один ты меня Тетеря понимаешь‚ – грустно-пьяный сказал Коробкин.
– Пан Тетеря, – поправил пан.
– Плевать‚ давай с тобой выпьем.
– Это я не прочь‚ – и пан Тетеря сдавил прыщ у ноздри.
В комнату шагнул Синдерюшкин.
– Здраствуй Коробкин‚ – сказал он‚ – Поздравляю с днем рожденья.
– А-а-а! – Коробкин радостно взмахнул обутылоченной рукой. – Синдерюха-а-а! Пришел‚ злой скот!
– Пришел‚ – сказал Синдерюшкин.
– Пришел‚ – сказал эхом пан Тетеря.
– Садись‚ макака! Садись‚ подлый человек! – и Коробкин указал на стул.
Синдерюшкин оглядел стул‚ проверил рукой на прочность‚ понюхал его и сел.
– Эй‚ баба! – крикнул в кухню Коробкин. – Неси еду! Чего ты там застряла‚ обезьяна?!
Из кухни мадам Коробкина говорит:
– Я себе палец отрезала. Сейчас замотаю тряпочкой и приду.
Через минуту появилась мадам Коробкина с замотанной в красную тряпочку рукой и с подносом. Красная тряпочка с красивым бантиком шла к ее платью.
– Вот и я‚ – сказала Коробкина‚ поставив поднос на стол‚ и усевшись.
– Дура‚ – Коробкин загреб салат рукой и бросил в лицо жене‚ засмеявшись.
– Добрая шутка‚ – прошевелил усами пан Тетеря и почесал ширинку.
Жена облизала лицо длиным языком и улыбнувшись‚ сказала:
– А теперь‚ когда все в сборе‚ можно и хлопнуть по стопусику.
– Можно‚ – сказал Синдерюшкин‚ – но нельзя. Сначала я преподнесу Коробкину подарок.
– Ого! – сказал Коробкин и покрепче уселся в стуле.
– Вот‚ – и Синдерюшкин вынул из кармана глиняную вазочку‚ расписанную голубенькими цветочками. – Я сделал ее сам‚ на своем гончарном круге.
– Какая милашка! – умиляясь‚ мадам Коробкина всплеснула руками.
Коробкин изувечил недовольством лицо.
– Подать сюда! – и он выхватил тоненькую вазочку у Синдерюшкина из рук. – А вот те на! – и Коробкин грохнул вазочку об пол‚ и тапком принялся давить хрустящие осколки.
– На! На! На! – приговаривал Коробкин на каждом ударе тапка.
– Сейчас‚ – подумал Синдерюшкин и встал‚ достав пистолет и приложив дуло к виску.
– Синдерюшкин‚ что вы?! – всхрюкнула мадам Коробкина.
– Вот так на! – вытаращился пан Тетеря‚ и схватил  двумя пальцами прыщ на шее.
Коробкин опомнился и глаза у него забегали по комнате.
– Синдерюшкин‚ – позвал он серьзно.
– Что?
– Ты‚ прекращай‚ Синдерюшкин. Ты это брось.
– Не прекращу‚ – сказал Синдерюшкин и отошел на шаг от стола.
– Нет‚ прекрати!
– Синдерюшкин‚ – молитвенно сложа руки на груди‚ сказала жена Коробкина‚ – не надо! Не надо! Сядьте лучше‚ покушайте салатику…
– Дура! – крикнул Коробкин и бросил жене в лицо фруктовым салатом.
Коробкина изогнула губешки и заплакала.
Пан Тетеря сказал:
– Это не добре… – и громко-громко‚ с какой-то даже аллитерацией пфу-фр-фр-фр-фру-у-у-у-у-укнул.
Синдерюшкин стоял с пистолетом у виска‚ и чувствовал как запах горелых семечек гадко лезет в ноздри. Синдерюшкин зажал нос.
Мадам Коробкина делала так:
– Хи-хи.
Ее муж сделал так:
– Хы-хы…
Пан Тетеря тогда сказал:
– Го-го-го!
И все начали смеятся. Смеялись и смеялись‚ смеялись и смеялись‚ ржали и хихикали‚ гоготали и хыхытали‚ только Синдерюшкин стоял‚ зажав ноздри‚ с пистолетом у виска.
Синдерюшкин (думает‚ давя курок). Плащ сгорел‚ шляпа в г…не‚ штаны все в чернилах‚ бухгалтерша Лиза смеется‚ Коробкин: «Хы-хы-хы-хы»‚ его жена тоже: «Хи-хи-хи»‚ а усатый так вообще: «Го-го-го!», и все это‚ и запах горелых семечек‚ салаты‚ курица‚ свадьба‚ старуха‚ платок‚ дети‚ живот‚ рты‚ кресло‚ чернила‚ штаны‚ Лиза‚ грудь. Нет. Да. Нет. Да!!!
И тут же: Бдыщ! И кровавые шлепки врезаются в обои с цветочками‚ и рука с пистолетом у Синдерюшкина опадает‚ будто у марионетки нитку срезали‚ и сам он тоже падает‚ будто расслабленная‚ отрезанная марионетка‚ и ударяется‚ уже мертвой‚ головой об швейную машинку‚ и валится на пол‚ и гремит своими мертвыми‚ твердыми костями‚ и прошибленный череп стук об пол‚ громыхнул.
Серое пороховое облако поехало медленно по комнате.
– Ой-ййййи‚ что жи делаится-а-а-а‚ – проскулила жена Коробкина.
– Это плохо‚ – не своим‚ сдавленным голосом произнес пан Тетеря.
Тут вдруг батарея застучала и голос Иды Петровны донесся из-под пола:
– Что вы устроили?! Алкоголики!!! Я позвоню в милицию!!! Прекратите шум!!! Я стара!!! Я женщина!!! Прекратите-е-е-е!!!
Коробкин‚ перемахнув через Синдерюшкина‚ подбежал к батарее.
– Ида Петровна! Ида Петровна! Не надо в милицию! Не надо в милицию! Мы не будем больше шуметь! Не надо милиции! – Коробкин приложил ухо к батарейным ребрам. Тишина из батареи. – Не позвонит‚ – довольно сказал Коробкин и сел на стул‚ перешагнув через Синдерюшкина.
Кошка осторожно выглянула из кухни‚ посмотрела на Коробкина‚ потом на мутного‚ фиолетовеющего пана Тетерю. Подумала‚ поглядев зелеными глазами в пол‚ и побежела к‚ вытекающей из Синдерюшкина‚ кровяной луже.
Коробкина плакала‚ пан Тетеря фиолетовел‚ а именинник Коробкин глядел как кошка лакает кровь.
– Ну-ка брысь! – гаркнул Коробкин и притопнул ногой по осколкам вазочки.
Кошка отпрыгнула от лужи и уставилась на выпучившегося Коробкина‚ облизывая кровавые усы.
– Брысь‚ – еще раз притопнул ногой Коробкин.
– Мяу‚ – сказала кошка и убежала на кухню‚ с мыслью‚ что Коробкин хочет сам вылакать всю кровь‚ а ее оставить голодной.
– Ишь какая‚ – кивнул Коробкин на удирающую кошку. – А вы чего стухли?
Коробкина тогда сказала‚ уложив лицо в перемотанные ладони:
– Он застрелился! Какой ужас! Обои все в крови!
Весь фиолетовый‚ пан Тетеря лег на диван и сказал:
– Закройте ему глаза…
– Зачем? – нахмурился Коробкин.
– Он таращится на меня своими мертвыми глазами… Он все смотрит на меня с укоризной… – сказал пан Тетеря‚ лежа на диване и схватившись за живот.
– Укоризна-ух…на! Подумаешь‚  смотрит‚ – Коробкин налил и выпил. Плачущей жене он бросил салатом оливье в лицо. Пану Тетере он тоже бросил салатом оливье в лицо. Пан Тетеря тяжело вздохнул‚ как бы испуская дух. Сам же Коробкин прихватил салату рукой и засунув его себе в рот продолжил:
– Главное‚ чтобы милиция не приехала. А то непременно скажут‚ что это мы его убили. Скажут: вы его убили и мы посадим вас в тюрьму. А я не хочу в тюрьму. Я все свалю на пана Тетерю. Или на тебя‚ – он указал обсалаченным кривым пальцем на жену. –  Лично я в тюрьму не хочу. Там разные похабности происходят с людями. Там их под шконки загоняют и… много чего еще делают. Я не хочу‚ чтоб со мной такого делали. Уж лучше пусть зэки такое с паном Тетерей творят‚ чем со мной.
– Эдакое плохо творить… – сказал пан Тетеря‚ и изо рта у него полезли салаты и курица. На усах оседала разноцветная рвота.
– А что делать? – спросил Коробкин‚ разведя руками. – Придется.
После коробкинского «придется» у пана Тетери полезли изо рта наружу черные грибы. Коробкина‚ увидав такое‚ схватила лежащую рядом мухобойку и начала лупить ею пана Тетерю по уху.
Пан Тетеря смотрел в галаза Синдерюшкину каким-то умирающе-тупым взором‚ и совсем не реагировал на хлесткие шлепки мухобойки.
– Придумал! – сказал Коробкин‚ выпив‚ и встал со стула. – Кысь-кысь-кысь-кысь‚ – и он начал шевелить у пола троеперстием‚ будто солил линолеум.
Кошка осторожно высунула треугольную голову из-за угла и сразу же уставилась на «солящие» пальцы Коробкина.
– Кысь-кысь-кысь-кысь-кысь‚ – любезничал Коробкин.
Кошка подбежала к пальцам‚ понюхала их‚ а коварный Коробкин схватил кошку за шкирняк и опустил ее в центр‚ растекающейся из Синдерюшкина‚ кровавой лужи.
– Вот! Сейчас кошка вылакает кровь‚ потом начнет есть Синдерюшкина‚ съест его и устранит нам все улики! – Коробкин посмотрел на всех‚ как гений Гете.
Кошка испуганно сжалась. Жена продолжала мочить слезами ладони‚ а из пана Тетери снова полезли водянистые грибы. Кошка‚ глядя на Коробкина‚ постояла недолго в растекающейся красной луже‚ а потом вдруг взяла и убежала на кухню‚ оставив за собой цепочку красных следов.
– Дура! – крикнул Коробкин ей вслед.
– Мне дурно‚ – выдохнул пан Тетеря‚ схватясь за живот‚ и изо рта у него снова полезли прозрачные грибы. Ухо у пана распухло и походило теперь на красное‚ толстое горло воронки.
– Вот ведь сволочь‚ – сказал Коробкин умершему Синдерюшкину и бросил в него горстью салата.
Кровь из Синдерюшкина текла и текла‚ вот она подползла уже к коробкинским тапкам и Коробкину пришлось закинуть ноги на стул‚ чтоб не замочить тапки.
– Растекается Синдерюшкин‚ – сказал Коробкин‚ уперев подбородок в колени. – Скотина. Зачем же он это все сделал? Я ведь его любил как брата! Я ведь его… а он… – у Коробкина не хватало слов от такого предательства.
В дверь постучали. Коробкин по-птичьи дернул головой в сторону двери.
– Ты кого-то ждешь‚ горила? – спросил он жену.
Жена плакала в ладони. Пана Тетерю спрашивать было бесполезно‚ потому что изо рта у него лезли салаты и грибы. Про свои прыщи пан Тетеря и думать забыл.
Коробкин спрыгнул со стула и подбежал к двери.
– Кто там? – спросил он.
– Это я‚ Коробкин! Открывай‚ мерзавец! – донеслось из-за двери.
Коробкин распахнул дверь. На пороге стоял его друг Васильев – местный участковый в фуражке. Васильев стоял с коробкой торта и улыбался во весь огромный рот.
– Ну‚ здраствуй‚ Коробкин‚ – сказал Васильев.
– Здраствуй‚ здраствуй‚ Васильев‚ – сказал растеряно Коробкин.
– С днем тебя твоего рождения! – и Васильев уверенно шагнул через порог.
– Васильев‚ Васильев‚ Васильев!!! – замахал руками Коробкин. – Ты ко мне не ходи. Ко мне нельзя‚ – Коробкин схватился за живот‚ как пан Тетеря. – Я болен‚ страшно болен. Васильев‚ не ходи ко мне…
Участковый Васильев поправил фуражку‚ заглянул за угол комнаты и сказал:
– Давай я один тогда посижу с твоей женой.
– Вот еще чего! – вылупился Коробкин. – Ты‚ значит‚ с моей женой сидишь‚ а я умираю! Так что ли?!
– Нет‚ нет‚ нет! Совсем нет! Просто я посижу у тебя чуток‚ а потом уйду… – и Васильев шагнул в комнату.
Коробкин преградил ему дорогу‚ и растопырил руки в дверном проеме.
– Нет‚ Васильев‚ я тебя не пустю! – Коробкин осекся‚ схватился за горло и прокашлялся. Он хотел сказать: «не пущу»‚ но получилось: «не пустю». Когда Коробкин держал рукой шею‚ Васильев ворвался в комнату.
Мадам Коробкина‚ закрыв лицо руками‚ плачет‚ пан Тетеря извергает из желудка недопереваренные макароны‚ Синдерюшкин лежит с дырой в горле и кровоточит что есть силы – вот какая картина развернулась перед участковым Васильевым.  Участковый развернулся к Коробкину‚ держа торт в руке‚ и сказал:
– Все с вами ясно‚ Коробкин. Вы арестованы.
Коробкин упал на пол и умер.