Зубопротезная рапсодия - рассказ моего отца

     Лев Письменный
   
Зубопротезная рапсодия

                ... сидит такая взволнованная, красивая, и такая радостная и довольная,
           как будто ей зуб вырвали.
                Марк Твен "Приключения Гекльберри Финна"

* * *

Со дня своего рождения и до последнего времени я не занимался зубами - ни своими, ни чужими. До десятилетнего возраста моими зубами занималась моя мама. Она меня растила и следила за моим продвижением. Через несколько месяцев после моего рождения мама увидела мой первый зубик. Сколько радости было у нее по этому поводу! Через года два после рождения - к маминой радости - у меня было уже несколько зубов. В шесть лет молочные зубы стали выпадать и заменяться постоянными.
Когда у меня выпадал зубик, мама бывало говорила:
- Возьми его в руки и скажи: - "На тебе, мышка, зубик костяной, дай мне железный!" И так повтори три раза, а потом забрось зубик на чердак.
         
... Я стал взрослым, потом пожилым, теперь пенсионером. Зубы портились, некоторые выпали, некоторые превратились в пеньки. С зубопротезной я не имел ничего общего и не обращался туда. Но на 67-й год моей жизни мой сын Иосиф сказал по телефону из другого города, а вернее потребовал, чтобы я вставил себе зубы. Несмотря на то, что мои дети (дочь с мужем) закончили стоматологический институт, я понятия не имел о зубах. А когда попробовал, тогда и узнал...

      Вот тут и началось.
Пошел я сначала к врачу, который вырывает.
Начал он рвать - сначала совсем плохие зубы, потом менее плохие зубы, а потом и неплохие. Остались считанные 4 зуба и 2 пенька.
Мои муки и волнения от страха, когда мне делали уколы и направляли шприцы в рот, можно только сравнить с чувством, как будто я готовлюсь к атаке на фашистов.
Прошла эта тяжелая пора, и я получил кратковременный отдых...
Настал еще более страшный период в моей жизни - я пошел к стоматологу, и тот сказал, что мне нужно надеть коронки на 6 зубов. И тут уж стоматолог надо мной поиздевался! Когда он крутил бормашину, колесо от бормашины меня дергало, во рту царапало. А врач приговаривал:
- Терпи, а то все пропадет. Это электричество - терпи, а то убьет!
Врач пилил, долбил, очищал камень на зубах и так вертел свою бормашину, что от моих зубов шел дым, как от смоленного кабана.
И я все терпел и терпел с мыслью, что у меня будут новые зубы, и я с ними попаду прямо в рай.
Чего только не вытерпит человек, ради будущего счастья!
Так и я терплю все, что эти зубники мне делают, выполняю все, что они мне велят. Один вырывает, другой долбает, третий ломает, четвертый вставляет...
И все же пришел счастливый час от начала уничтожения зубов до подготовки зубов под протезы.
19 марта 1969 года наконец-то началась подготовка к протезированию!
Захожу в кабинет, вижу расставленные инструменты. Одних подков с ручками целых три! Я уже слышал, что их называют ложками, на которые накладывают гипс, а потом суют в рот, и что это самое противное. Но много чего не знал и даже не слыхал об этом, но все приходилось вытерпеть.
Я удивился этим ложкам, а врач говорит:
- Ваши дети стоматологи, вы должны знать.
Я отвечаю:
- Я не знал, теперь узнаю.
Положил врач гипс, предупредил:
- Сидите - не шевелитесь. Рот раскройте пошире. Шире рот! Шире рот! - и всунул подкову в рот.
И вспомнил я войну. Там командовали: - "Шире шаг! Шире шаг!"
Эх, я бы еще терпел в 3 раза больше. если бы только он мне вернул хотя бы треть зубов, что у меня были до начала  протезирования!
Дождался я непосредственно процесса протезирования! Начал ходить на примерку. Каждый раз врач долбит, подпиливает - то мои зубы, то протезы. Каждый раз врач бормашину в рот мне посылает. 
Это страх, это ужас, когда видишь бормашину. Это опять ощущение той передовой, что была у меня на Смоленщине.   
Не рaз бывало, что  бормашина зацепляла у меня то щеку, то губу, то язык... И болит, и знобит... Чего только человек не встречает на своем пути, когда он добивается личного счастья. А ведь это же личное счастье иметь личные зубы.
И вот как будто пришел конец моего переднего края. Врач тесал, пилил, одел и говорит:
- Все закончено.
И даже не верится, что все позади.

* * *

Знаю я еще такой случай, что врач в Смелянском зубопротезном кабинете делал Нине Медник  протезы. Когда вставил в рот гипс в ложках, то гипс затвердел, и он Нине сломал челюсть. Она после этого стала калекой, инвалидом. Ее лечили в Москве, в институте. Вернее, студентам показывали, и они проходили на ней свою практику.

Моей жене делали в Смеле зубы. Проходимец, который именовал себя зубным специалистом, сломал, вырвал, уничтожил ей половину здоровых зубов.

        * * *

      Знаю я такой случай, как зубной врач заехал в Плескачивку и начал свою практику с главного колхозного садового бригадира Бондаренко, который дался врачу в руки. В течение трех-четырех дней врач сломал бригадиру все зубы. Во рту было больше здоровых зубов, чем больных, но врач вырвал все и получил за это большую сумму авансом.
Врач организовал вокруг себя и своей бормашины всех колхозных бригадиров, учителей, пасечника, тех, у кого были большие сады и им надо было спешить везти свои яблоки продавать на север. Он рвал им зубы каждый день. Пока он все до последнего зуба не вырвал, он не успокоился.
Так зубной врач в короткий срок уничтожил все зубы у передовых колхозников села Плескачивка. Они остались без зубов, без денег и инвалидами на всю жизнь. Врач так старался побольше удалять, что оставлял им во рту только язык.
Когда к врачу обращался ездовой, сторож, свинарка, доярка и другие колхозники, он не отказывал, но и не принимал их - откладывал на дальнейшие дни. В результате с зубами и здоровыми челюстями остались только те жители села, которыми он пренебрегал ввиду их бедности.
Как видим, врач подходил к очередности с классовых позиций.
Плату он брал за каждый зуб, что вырывал. Это у него считалось единицей: вырвать зуб - единица; вставить зуб - единица. Врач боролся за единицы.
Деньги за работу он брал сразу - за единицы, которые удалял, и тут же, чтобы не держать в памяти, за единицы, которые нужно будет вставить. Следовательно, получал сразу за полный комплект. Квитанций никаких он не выдавал.
Когда зубной врач собрал нужную ему сумму, он исчез из села, ни с кем не попрощавшись, а вместо себя оставил поломанную бормашину.

... Теперь прошли годы. У тех, кто был зажиточным, нет зубов, нет челюстей, они страдают от болезней пищеварения, а у рядовых колхозников есть свои зубы, здоровые челюсти и пищеводы.
Говорят, что хорошо быть богатым и плохо - бедным.
Я бы не сказал, что это всегда так. Я понимаю это по-другому.

        - - - 


        Комментарии к миниатюре

 Недавно, в который раз просматривая записи, сделанные моим отцом, я снова перечитал листочки, относящиеся к проблеме зубов, и подумал, что они по сути представляют собой законченное литерарурное произведение. Я решил разместить их в своих воспоминаниях об отце. Кое-где я добавляю свои комментарии, но делаю это исключительно для удобства молодого читателя, не знающего, что представляло собой полвека тому назад  лечение у зубного врача и каким страшным зверем было орудие пыток под названием бормашина.
         
В рассказе имеется, наверное, единственное записанное отцом воспоминание о моей бабушке, когда она еще была молодой матерью моего папы. Но из него мне становится понятно, что бабушка знала народные приметы, поверья, заговоры, сказки и легенды. Может возникнуть вопрос: а какой фольклор знала бабушка - украинский или еврейский? Думаю, что, живя в украинском селе, она должна была знать и тот, и другой. 

В рассказе также чувствуется папина обида на детей: и на меня, что я, не представляя себе, какое это мучение вставлять новые зубы, "потребовал"(!), чтобы отец это сделал, и на мою сестру с мужем, которые, будучи дипломированными стоматологами, устранились от участия в лечении и протезировании зубов и папы, и у мамы. К сожалению, сейчас уже ничего изменить невозможно... 

Небольшое разъяснение к Плескачивскому происшествию. В те далекие послевоенные годы в селах не было зубоврачебных кабинетов. Чтобы лечить или вставить новые зубы надо было обращаться в районный центр. И автобусы в город тогда еще не ходили - в районный центр можно было добраться только на попутной машине или телеге. Или же пешком - несколько километров, а то и несколько десятков километров.
И какая это была радость, когда в село приезжал зубной врач, чтобы на месте изготовить и поставить колхозникам зубные протезы! 

Позволю себе прокомментировать эту рапсодию также с позиций литерарурной критики. Конечно, я лицо заинтересованное: я ее публикую и даже название ей дал я. Тем не менее, думаю, что мое мнение о ней будет объективным.
Сначала я не сообразил, что это одно единое произведение. Мне показалось, что это несколько самостоятельных этюдов: один - о папиных мучениях, связанных с протезированием зубов; второй - о событиях в селе Плескачивка, которые папа изложил в виде притчи. И уж совсем незаконченными показались записи о случаях с Ниной Медник и его женой. Так, заметки на память, авось пригодятся.       
Но потом я увидел их, как единое целое. Чтобы лучше передать те страдания, которым аферист и стяжатель подверг жителей целого села, папа на собственном примере рассказывает, какой страх, какой ужас испытывает человек, решивший поставить себе зубной протез. Но этого ему мало, и он добавляет краткие сообщения о том, к чему привело обращение к протезистам Нины Медник и его жены - моей мамы.
Теперь читатель подготовлен, и ему можно рассказать историю, действительно случившуюся в селе Плескачивка.  Но папа не был бы собой, если бы не снабдил эту историю неожиданной моралью: "говорят, что хорошо быть богатым и плохо - бедным. Я бы не сказал, что это всегда так. Я понимаю это по-другому".
И этой концовкой превращает свой рассказ в притчу.

Обратите внимание, как аккуратно рассказчик строит фразу - он не пишет, что хорошо быть бедным и плохо - богатым, а осторожно замечает, что не всегда хорошо быть богатым: "Я понимаю это по-другому", давая возможность читателю самому поразмышлять на эту тему.

                Иосиф Письменный