Первый день творения Глава 8

                ГЛАВА 8   

Легкий ветерок играючи проскользнул между занавесок и нырнул в комнату, играя плюмажем на старинном комплекте рыцарских доспехов в углу кабинета.
- Это все, что вы мне можете сказать? Нет зацепки, говорите? Может, хватит ждать у моря погоды?
- Милорд Гамильтон…
- И слышать не желаю! Ваши мудреные штучки оставьте для высоких материй, в коих вы, мэтр, и должны витать! А земные проблемы оставьте мне, тем более что вы уже расписались в своем бессилии! – маркиз Гамильтон в раздражении швырнул на стол маленький кинжальчик для бумаг. Маг, вольготно расположившийся в кресле напротив, вопросительно поднял бровь.
- Готфрид, у нас есть голуби? – рассеяно спросил молодой лорд, занятый своими мыслями.
Капитан замковой гвардии, застывший у двери подобно изваянию, вздернул подбородок и ответил по-военному четко:
- Почтовая голубятня замка насчитывает восемнадцать птиц, среди них пять курьерских. Все голуби обученные, отдохнувшие, и готовы к транспортировке посланий.
- Благодарю, – маркиз обернулся. –Учитесь, мессир Фортунатто!
Маг презрительно дернул щекой.
Без скрипа отворилась дверь, и сосредоточенный слуга вкатил легкую тележку с вином и закусками. Следом через порог шагнула экономка, строгим взглядом провожая разносчика. Вышколенный не хуже официанта из лучшего столичного ресторана, тот ловко подкатил тележку к столу, мгновенно перегрузил ее содержимое и, почтительно поклонившись всем присутствующим, исчез подобно безмолвному призраку.
- Кушать подано, господа, - негромким грудным голосом пропела экономка.
-Спасибо, Орланда! – все так же задумчиво кивнул маркиз. – Прошу вас, угощайтесь!- он, не глядя, протянул наполненный кубок.
На профессионально – вежливом лице экономки мелькнула едва заметная тень недоумения, впрочем не замеченная никем из присутствующих.
- Благодарю вас, милорд! – она грациозно приняла кубок из рук молодого человека, коснувшись пальцами его руки. Гамильтон растерянно вздрогнул, невидящим взглядом посмотрел сквозь склонившуюся в поклоне экономку и вновь обратился к собеседникам:
- Я с самого начала не хотел полагаться на ваши сложности, мэтр. Как показывает жизнь, самые сложные способы обычно оказываются самыми неэффективными.
Экономка отошла к распахнутому окну и облокотилась на каменную стену, деликатными глоточками потягивая вино.
- И что же вы предлагаете, милорд? – оскорблено проскрипел маг.
- Вам известна ваша магия, - рассмеялся Гамильтон. – Но и мне довелось научиться особому, для посвященных так сказать, роду чародейских наук. При дворе он имеет множество весьма умудренных сторонников, и называется – магия золота!
- Мне кажется, вы переоцениваете действенность…- начал Фортунатто, но договорить ему не дали.
- Нет, это вы недооцениваете людскую природу, - хлопнул ладонью по столу молодой маркиз. - Стоит назначить награду за наших неуловимых беглецов, и у них земля начнет гореть под ногами! Любой крестьянин на моих землях тут же донесет об увиденном, можете не сомневаться!
- У него было вполне достаточно времени, чтобы проскочить через ваши владения, - подал голос капитан гвардии. – Судя по показаниям крестьян из деревни, где жила старая ведьма, они кратчайшим путем стремились к границе. Возможно, стоит оповестить ваших соседей?
- Разумеется, - согласился Гамильтон. – Назначу сумму побольше, пусть окрестные лорды примут участие в забаве. Думаю, охота на людей знатно пощекочет нервы сонным провинциалам! – он весело хихикнул и потянулся за кубком.
- И в чем мне следует обвинить этих двух? – деловито поинтересовался капитан. – Нам потребуется веская причина, чтобы оправдать большую награду.
- А вот это уже на ваше усмотрение, - поморщился маркиз. – Но не забывайте, вы сами сказали что причина должна быть достаточно весомой.  Пусть к желанию обогатиться добавится и чувство попранной справедливости!
- Вы считаете, такое возможно? – усомнился маг.
- Пфе! – маркиз отмахнулся с изящной небрежностью. – А как, по - вашему, Наше Величество ведет войны уже который десяток лет? Вот и перенимайте опыт у коронованных особ. Заверните хорошую, добротную интригу, чтобы побольше крови и грязи – пусть сиволапые почувствуют себя рыцарями в сверкающих доспехах. Или ангелами с пылающими мечами, кому как больше нравится.
- А не слишком ли? – полюбопытствовал капитан. –Вдруг кто что заподозрит?
- Я вас умоляю! - Гамильтон капризно скривил губы. – Кто и что заподозрит? Мы имеем дело с провинциальными дворянами, а не с полицейским департаментом Короны. Тем более, наши потеряшки вообще из подлого сословия! Кто, скажите на милость, будет слушать крики двух простолюдинов? Я уж молчу про то, что один из них – вообще разбойник, которого местные лорды и безо всякой награды с удовольствием вздернут на первом подвернувшемся дереве. Вы прекрасный профессионал, Готфрид, но, увы, только в своей области! Вот и занимайтесь тем, чем вам положено по должности, а решать как вести дела манора, предоставьте мне!
- Так точно, милорд! – коротко поклонился капитан гвардии, отступив к стене.
- Сегодня же разошлите голубей с посланиями, - приказал маркиз. – К моим соседям отправьте курьерских почтарей, пусть принимают участие в облаве сразу, а не как это принято в здешнем сонном царстве – на неделе, когда сухая верба зацветет, и рак на горе свистнет… А то наши бегуны успеют удрать до самой столицы, а оттуда в Шангалу, или вообще за седьмое море, куда их ветер позовет!
- Будет исполнено, - кивнул капитан. – К вечеру отправим всех голубей. Ответ, думаю, получим в течение следующего дня, а к завтрашнему вечеру вся округа будет знать о награде за двух опасных преступников. Будьте спокойны, ваша милость, никуда они от нас не денутся!
- Хочется верить! – хмыкнул маркиз сердито. – За то время, пока мы пытаемся найти этот чертов булыжник, я успел изрядно порастратить запас терпения. Если эти негодяи попадут мне в руки живьем, о быстрой виселице пусть и не мечтают! – маркиз залпом допил оставшееся в кубке вино, и принялся ощипывать виноградную гроздь, ловко действуя унизанными перстнями пальцами.
Маг со вздохом  поднялся из уютного кресла.
- Терпение, ваша милость! – успокаивающе сказал он. – Рано или поздно, так или иначе, они все равно себя обнаружат. Ни один человек не может постоянно находиться в одиночестве, это противно законам самой природы. А раз так, то мы неминуемо нападем на след. Самое главное – не упустить этот удачный момент, - он искоса глянул на капитана замковой гвардии.
Тот ответил свирепым взглядом исподлобья и сжал кулаки с такой силой, что кожа на костяшках натянулась как на барабане, а сами костяшки выдвинулись вперед, будто стальные кастеты.
- Мы не упустим! – хмуро заверил  командир гвардейцев. – Еще как не упустим! 

Верхушки деревьев зашумели под первым порывом утреннего ветерка. Гасли последние тусклые звезды, небо светлело, а на востоке уже половина неба вспыхнула пурпуром.  Высоко – высоко в прозрачном небе маленьким сторожким крестиком завис орел. Кони резво взяли со двора, вихрем вылетели в ворота. Пробитая колесами колея повела в сторону ближайшей деревни, а другая, поменьше, воровато повилюжилась к лесу. Далеко белели маленькие, будто игрушечные, домики, солнце играло в желтых соломенных крышах. За спину уплыли грозные башни замка Бервуд, а под копыта коней попала виляющая дорога, дернулась пару раз, но, прибитая широкими подковами, смирилась и уверенно потащила к опушке.
Отдохнувшие кони неслись легко и радостно, пахнувший в лицо ветерок принес с собой запахи свежего леса. Кор вырвался вперед, его гнедой дробил копытами случайные камешки, игриво встряхивал роскошной гривой.
Лесная тропинка пугающе быстро бросалась под копыта, норовила ускользнуть на поворотах. Копыта стучали глухо, эхо тут же исчезало в дуплах и среди корявых ветвей. Кони замедлили бег, поворачивали из стороны в сторону, следуя всем изгибам, над головами в опасной близости проплывали толстые сучья, ветви хлестали без разбору по сапогам и конским бокам. Впереди показался роскошный малинник, Кор наклонился с седла и захватил вперемежку россыпь налитых сочных ягод и изумрудно – зеленые листья.
- Сейчас как раз самая спелая! – похвастался бывший пограничник с такой гордостью, будто сам сажал, поливал, а потом ревниво наблюдал, как наливаются терпкой краснотой крупные ягоды.
- А медведей тут нет? – опасливо уточнила Эмбер.
- Да какие медведи! – отмахнулся Кор с небрежностью завзятого лесовика. – Между прочим, медведь – один из самых трусливых зверей, всегда сам старается убраться подальше. Если не дразнить, конечно. А мы так ломимся, что все окрестное зверье уже наверняка перепугали! – Он протянул руку назад, девушка осторожно приняла угощение, сразу испачкав губы сладким соком.
Редкий лесок кончился, за широкой поляной темнела густая дубрава. Дорожка с готовностью ныряла под надежную тень. Кони пошли веселым шагом. Дубы стояли порознь. Каждый требовал себе простор, ни сушин, ни валежин, все подбирают селяне, даже кустов нет - дубы их не любят, глушат сразу, и так хорошо нестись в напоенном лесными запахами чистом воздухе, слышать дробный перестук копыт. Кор внезапно остро и ясно ощутил, как в широкой груди сильно стучит, прикрытое мышцами, сердце, а кипящая кровь струится по жилам легко и свободно. Далеко-далеко, на грани слышимости, пропела боевая труба, голос звонкий и зовущий, и от этого звука сердце едва не разламывало изнутри клетку из ребер, рвалось в неведомые дали, в бой, на подвиги... Сердце бухало часто, он чувствовал щенячью радость. Уже давно не мальчик, но хотелось завизжать от счастья, либо выкинуть что-то еще глупее: кувыркнуться, как скоморох, а то и просто заорать: какой он замечательный, и как все хорошо!
Впрочем, хорошее настроение быстро прервали, причем весьма невежливым образом.
- Кошелек или жизнь?
Кони остановились, подхваченные под уздцы. Щербатое острие замерло перед самой грудью Кора. Острие принадлежало рогатине, с другой стороны которой нашелся здоровенный детина в рваной и засаленной шляпе. Второй, с угрюмой ухмылкой держал лошадь Эмбер за поводья у самого мундштука. Третий, стоящий в нескольких шагах позади, баюкал в руках потрепанный, но вполне рабочий арбалет.
- Пора платить пошлину! – поведал нацеливший на Кора рогатину здоровяк. – За топтание земли, значица, за сморкание – все, как положено у благородных!
- Вот уж не думал, что на землях сэра Джона водятся разбойники! – искренне удивился бывший пограничник.
- А они и не водятся, - осклабился дылда с рогатиной. – Земли рыцаря закончились как раз за последним поворотом. Так что позвольте поприветствовать вас во владениях барона де Бюасси. Надеемся, ваше путешествие будет приятным! – он усмехнулся, показав крупные зубы.
- Нам нужна жратва, ваши кони и малость монеток, - сообщил державший лошадь Эмбер. – Ваши жизни нам ни к чему.
- Спокойно, приятель, - сказал арбалетчик, прицелившись  в Кора. – Я тебя не убью. Если не придется.
- Мы ж не дикари какие – подтвердил детина в грязной шляпе. – Мы честные разбойники. С пониманием и принципами.
- Еще скажи, что грабите богатых, и отдаете бедным? – предположил Кор.
Верзила с рогатиной хохотнул, сверкнув зубами в зарослях многодневной щетины.
- Ну, малый, это ты уж хватил! – хмыкнул он. – Мы все – таки разбойники, а не благородные герои. Грабим всех подряд. Но поскольку сами – то мы бедны как кладбищенские мыши, то выходит вроде бы по – твоему. У барона работа не идет, а до времени, пока перейдем к кому другому, жить на что – то надо, согласен?
- Может хватит трепаться, Рон? –хмуро спросил арбалетчик. –Он же над нами издевается, ты что, не видишь? Не нравится он мне.
- Я выше этого, - бросил через плечо детина с рогатиной. – Брань на вороту не виснет. Ну, малый, не трать времени. Отвязывай сумки и скидывай на дорогу. А рядышком кошелек кинь и сам слазь, пожалей конячку – то. Заметь, мы не требуем ни меча, ни одежды. Знаем границу – то.
- К сожалению, - добавил угрюмый, ощерясь, - мы вынуждены одолжить у тебя и дамочку. На некоторое время, может, даже с возвратом.
- Ну да, совсем забыл. – Верзила Рон сально улыбнулся. – Нам эта дамочка и впрямь нужнее. Сам понимаешь, малый, тоска, одиночество… Уже забывать стали, как там у бабы все устроено.
- А я вот не забываю, - хмурый снова ощерился, скользнув взглядом по замершей в седле Эмбер. – Каждую ночь перед глазами встает…
-Кор, не надо. Не отдавай меня им! – вдруг подала голос Эмбер. Она по – прежнему сидела не шевелясь, только побледнела как простыня. – Я не хочу! Возьмите все, и уходите!
Вероятно, что – то изменилось в лице у Кора, потому что  Рон резко сунул ему рогатину под самый нос, а арбалетчик нехорошо оскалился и вскинул оружие. Бывший пограничник медленно отвел руку назад, расстегивая ремень чересседельной сумки.
- Не каждый день встретишь такого рассудительного клиента! - похвалил верзила Рон, опуская рогатину.
 Кор пнул коня пяткой и тут же носком двинул Рона в лицо так, что он отлетел назад, размахивая рогатиной, как канатоходец. Пригнулся к самой гриве, выхватывая эсток, и над головой резко свистнул арбалетный болт, уходя в небо. Кор, не раздумывая, полоснул угрюмого сверху простым рубящим ударом, но чудесный подарок призрака позволил легко вырвать клинок из разваленного черепа. Хотя, может быть, и скакнувший конь сыграл свою роль. Если бы дылда Рон хотел сбежать, он вполне бы успел. Но он не хотел. Он решил, что успеет всадить широкое перо рогатины Кору между лопаток раньше, чем тот повернет коня. Он успел. Но ошибся. Щербатый листовидный наконечник ударил в спину и бессильно соскользнул вниз, столкнувшись с колетом из трофейной кожи. Бывший пограничник с разворота хлестнул его по рукам, вцепившимся в древко, хищный клинок, будто кусок масла рассек плоть, кости и толстое ясеневое оскепище.
Арбалетчик тоже оказался не из трусливых: вместо того, чтобы броситься в кусты, он накинул крюк на тетиву, одним движением взвел арбалет, и прицелился. Кор выпрыгнул из стремян прямо позади своего коня и уже оттуда метнул кинжал. Болт с басовитым гудением на треть вошел в ствол могучего дуба, а стрелок осел на землю, глядя в небо безжизненными глазами. Кинжал по самую рукоять скрылся в его груди. Эмбер склонившись к конской гриве, натужно рыдала, давясь слезами. Детина Рон хрипел, стонал, заливал землю вокруг собственной кровью и всячески старался умереть побыстрее.
Бывший пограничник снял шляпу и вытер вспотевшее лицо. Чувствовал он себя отвратно. Говорят, что кто-то со временем привыкает убивать. Может быть. Он до сих пор так и не научился. В голове звенела гулкая пустота, все воспринималось с какой – то непробиваемой отрешенностью. Так же молча Кор снял девушку с седла, привлек к себе, машинально гладил по волосам, успокаивая как ребенка. Ее плач доходил до него как сквозь стену, в голове пульсировала холодная пустота.
Хлюпанье носом и покашливание дало Кору понять, что все закончилось.
- Едем? – спросил он намеренно твердо, не желая высказывать слабость, мужчине это не к лицу. В горле неприятно першило, будто только что горстями наелся песка.
- Да, - ответила Эмбер так же сухо. Она протерла глаза ладонью, взобралась в седло и направила лошадь по тропинке меж деревьев. Кор выдернул кинжал и, вскочив в седло, толкнул коня каблуками. 

        Пришел вечер, в небе зажглись звезды. Кор с угрюмым видом сидел возле костра. Красные блики играли на суровом лице, превращая в такое же создание ночи, как лешие, упыри или вампиры. Обнаженный меч держал на коленях. Красно-оранжевые блики прыгали по лезвию, и клинок, казалось, жил своей жизнью.   
- Земли барона де Бюасси тянутся до самой реки – вполголоса рассказывал разбойник. – Там же, где река делает петлю, стоит и его замок. О самом бароне известно немного. Вояка, как говорят, из него неважный, больше интересуется всяческими «купи – продай». Говорят, что здесь у него что-то вроде загородной резиденции, а сам барон обычно крутится поближе к столице, чтобы не упустить выгодных предприятий. Но иногда наезжает в свой манор, отдыхает от столичной суеты.
 Луна неслышно вплыла в черную и тяжелую, как гора, тучу. Кору показалось, что там ей и конец, никогда не выберется, задохнется или защемит ее, а туча и завтра утром будет победно чернеть на том же самом месте, но к его досаде хитрая луна проковыряла дырку, выползла, обламывая ногти, глупо и неуместно засияла на торжественно черном звездном небе.
- Но если барон почти не появляется в своем лене, то почему соседи не оттяпали втихую пару деревенек? – удивилась Эмбер. Закутавшись с головой в плащ, она сидела перед костром и зачаровано смотрела, как пляшут языки огня по потемневшим бревнам с рубиновой корочкой.
-де Бюасси, - объяснил Кор, - оброс всевозможными родственниками словно пень мхом. Разумеется, седьмая вода на киселе, но барон со всеми поддерживает контакты, кого – то приглашает на охоту, кому – то делает протекции при дворе. Вот эти – то родственничики и могут доставить немало неприятностей любому, обидевшему их благодетеля. А связываться с половиной Короны от придворных чинуш до… Добрые Боги знают до кого еще, желающих немного.
        Далекие звезды блистали так, что глазам стало больно. Луна проплыла над верхушками деревьев, зацепилась среди веток, повисла без сил. Костер жадно схватил предложенную ветку, пламя метнулось вверх, на миг ярко высветив поляну с сидящими людьми.
- К тому же, - продолжил разбойник. – Есть и еще один момент. Крестьян, что формально находятся в маноре барона, такое положение вещей устраивает как нельзя лучше. Барону они неинтересны, в жизнь деревень он не вмешивается. Живут как хотят, делают что хотят, подати платят крохотные, я сомневаюсь что барон вообще обращает на них внимание. У него дела в столице, и на сытую жизнь ему вполне хватает.
- И что из этого?
- А из этого следует то, - пояснил Кор. – Что крестьяне сами не захотят быть под рукой нового господина, который сразу поднимет налоги и начнет снимать с них нагулянный за вольную жизнь жирок. Любой захватчик окажется под присмотром множества глаз. О нем будут доносить барону буквально все. Сколько человек в войске, сколько латников, стрелков, пехоты, кто силен, а кто болен, какой дорогой пойдут завтра. Нападающим придется тащить с собой обозы, потому что на землях барона они не получат ни хлеба ни овса, а по ночам будут недосчитываться часовых…
- Ого! – восхитилась девушка. – Прямо идеальный хозяин и идеальные люди получаются.
- Ну не совсем идеальные, - усмехнулся Кор. – Барон дает своим крестьянам жить как хотят, это верно. Но, с другой стороны, он и не шибко заботится о процветании своих земель. Пахать – сеять людишки и сами могут, а вот проблемы посерьезнее они решить уже не в силах. Поэтому на землях де Бюасси развешивать уши не стоит. По дорогам шалят разбойники, бывает, из леса какая пакость вылезет… Прошлой зимой какие – то ненормальные охотнички подняли из берлоги медведя, и не придумали ничего умнее, как сбежать. Ну сбежать – то им удалось, а две стрелы они мишке на память оставили. Так тот медведь потом месяц всю округу в страхе держал, селяне за дровами чуть не всей деревней ходили. А барону и дела нет, ему деревенькой больше, деревенькой меньше – и не заметит, ему не до того.
- А далеко нам до замка? - уточнила Эмбер.
- Не очень, - отмахнулся разбойник. – Мы вышли удачно, плутать почти не придется. Дойдем до реки, там будет переправа, а за ней уже и замок. Кстати, барон вроде сейчас на месте. То ли отдыхает, то ли прячется от кого – то… С ним ни в чем нельзя быть уверенным!  – он сладко потянулся, и обнял Эмбер за плечи.
- А как ты думаешь, - спросила девушка, игнорируя пробегающие по спине пальцы. – Барон разрешит нам осмотреть его замок?
- Откуда мне знать? – невинно удивился Кор, забираясь ладонью под рубаху. – Придумаем что – нибудь.
- Что?
- Что - нибудь хорошее, - пообещал Кор. – Интересное, завлекательное, необычное…
- Подожди! – Эмбер завозилась, выбираясь из кольца его рук. – Лучше придумай сейчас, что будем говорить барону.
- Ну, к примеру, - хитро улыбнулся Кор, неохотно убирая руки. – Можем сказать, что мы семейная пара, и едем… к твоей тетушке в столицу.
- Отпадает! – отрезала Эмбер.
- А почему бы и нет?
- Например, потому что я ни разу не была в столице. Стоит ему спросить, где она живет, или еще что – нибудь, и нас раскроют. Как ты это объяснишь барону?
- Тогда мы сбежали от твоих строгих родителей, и ищем место, где нас никто не найдет, - предложил Кор. – Совсем такое, как эта поляна…
- Перестань! – Эмбер отдернула голову, избегая поцелуя. – У меня голова болит, и ты сам говорил, что здесь нельзя развешивать уши.
- На одну ночь можно, – категорично заявил Кор, подтаскивая ее к себе.
- Нет, нельзя! –девушка запыхтела, и вывернувшись из его рук, демонстративно перетащила плащ поближе к огню. – И вообще, я спать хочу, уже давно ночь на дворе. Спокойной ночи! – Она укрылась толстым полотном с головой, оставив снаружи только кончик носа.
Кор покачал головой и присел на бревно, задумчиво созерцая пляшущие на лезвии эстока отблески огня. В груди возилась, устраиваясь поудобнее, неприятная пустота, зудящая, подобно заживающей ране. Тяжелеющие веки украдкой поползли вниз, незаметно подбиралась сонная одурь, укутывая плечи мягким одеялом…
Где – то в кустах треснула ветка. Кор мгновенно вскочил с клинком в руке. Потряс головой, сбрасывая остатки сна. Треск больше не повторялся, но в стороне вроде как – то иначе закачались ветки. Он повернулся, грудь поднялась, набирая воздуха в запас, мышцы напряглись. Осторожно шагнул в темноту, раздвигая ветви кончиком лезвия. Деревья вокруг стояли темные и грозные, вздымали ветви над его головой, Кору казалось, что тихо переговариваются шелестом листьев.
В лицо пахнул спертый воздух, ощутимо потянуло гнилью. Под ногами зачавкала липкая грязь, в просвете между ветвями блеснуло зеркальце воды. Небо затянулось мутной пеленой, сквозь нее пробивался рассеянный свет луны, отражаясь в глади небольшого болотца. Дорожка бежала по его краю, зеркальная гладь, местами подернутая ряской, недвижимо замерла под светом луны, не заметно никакого волнения, только иногда медленно вздувались пузыри, проталкивались к поверхности и с чмоканьем лопались, добавляя новые порции удушливого запаха разложения. Бывший пограничник невольно вздрогнул и закрылся мечом, когда один из пузырей раздулся до размеров наполненного бурдюка, медленно оторвался от зеленой глади, тяжело поплыл к противоположному берегу, где растекся большой лужей.
Внезапно у Кора перехватило дыхание: впереди на полусгнившем пне, подернутом зелеными пятнами мха, сидела девочка лет восьми – девяти, в коротком ветхом платьице и с шапкой всклокоченных волос. Разбойник замедлил шаги, девочка выглядит совсем маленькой и беззащитной, обхватила поджатые ноги и, положив на них голову, внимательно наблюдает за подходящим мужчиной, не высказывая и тени страха. Кор на всякий случай убрал клинок в ножны, издали помахал рукой:
- Привет! Я друг!
Девочка серьезно смотрела внимательными недетскими глазами, подобными двум темным озерам.
- Правда? – спросила она тихим голоском, но без малейшего удивления.
- Конечно, - дружелюбно сказал Кор. – Взрослые дяди не обижают маленьких девочек. Только если это нехорошие дяди.
- А ты какой?
- Я хороший! – заверил разбойник. – По большей своей части. Но девочек не обижаю.
- Я вижу, - согласилась она. – А что ты здесь делаешь?
Девочка не поднималась, сидит в той же позе, только голову чуть повернула. Спутанные волосы падают на острые плечики, как будто укуталась старым вытертым платком.
- Просто гуляю, - объяснил Кор ласково, чувствуя как холодный ком заворочался в животе. Мне здесь ничего не нужно, просто смотрю.
Он смотрел в ее бездонные глаза, вслушивался в тихий детский голосок, а чувство близкой опасности накатывало все сильнее, злыми иголочками впивалось в череп.
- Ты не один, - проговорила девочка. – Та, что с тобой – она тоже хорошая?
- Конечно! – убежденно кивнул Кор. – Она очень хорошая!
- А почему ты на нее сердишься?
Бывший пограничник осекся. Вопрос был задан с детской непосредственностью, но  Добрые Боги, как на него ответить?
- Понимаешь, - пробормотал он сбивчиво, - иногда такое случается… Я сержусь на нее за то, что она сердится на меня… наверное…
- Я поняла, - радостно закивала девочка. –Я поняла. Ты просто глупый. Хороший и глупый.
Вот тут Кор почувствовал, как румянец залил его уши и невзначай переполз на щеки. Более дурацкой ситуации он не мог вспомнить, хоть режьте!
- Ты ошибаешься, - возразил он, просто чтобы что – то сказать, уже чувствовал, что спорит зря. - Просто… так получилось.
- Я никогда не ошибаюсь – засмеялась девочка. – Я не умею. А ты действительно глупый. Ты как маленький глупый ослик, которому дали вкусную морковку. Дядя дал ослику морковку, и ослику понравилось. Ослик хочет еще, а дядя запряг ослика в повозку и поехал на ярмарку. Ослику не хочется везти тяжелую повозку, но хитрый дядя повесил перед его носом еще морковку и ослик идет за ней, ослик хочет ее скушать! И не замечает, что они едут мимо поля, на котором растет много морковки. Вот так хитрый дядя обманул маленького хорошего ослика. – Девочка победно захлопала в ладоши.
- А что будет дальше? – спросил Кор, чувствуя себя уже полным дураком. – Дядя отдаст ослику морковку?
- Ой, да откуда я знаю, - досадливо отмахнулась девочка. – Может да, а может нет. А может, решит, что этот ослик слишком старый, и ему нужен другой, молодой и резвый.
- Какую грустную сказку ты рассказала, - попенял разбойник. В голове что – то изменилось, будто усталый разум махнул на все рукой, мол, сами разбирайтесь, забился в самый дальний угол, свернулся калачиком и уснул, прикрыв нос пушистым хвостом. Теперь он абсолютно серьезно обсуждал с девочкой ее сказку, которая казалось подозрительно знакомой. Действительно,  какой глупый ослик!
- Какая есть, такую и рассказываю, - серьезно ответила девочка, внимательно заглядывая в его лицо. – Все зависит от ослика. Как он захочет, такой и будет сказка. Я тоже хорошая. Мне нравится ослик, но если он хочет бежать за морковкой, я не буду ему мешать. Каждый получает то, к чему стремится. Ладно, если тебе больше ничего не надо, я побежала. У меня много дел.
Она смотрела по – детски большими, и очень не по – детски серьезными глазами. Только теперь Кор заметил, что в каждом глазу по два зрачка, да и сами глаза фасеточные, будто у стрекозы. Даже не пытался спросить, кто она такая, широко улыбнулся онемевшими губами:
-Конечно – конечно. Беги.
Она легко вскочила, балансируя на трухлявом пне, звонко рассмеялась:
-Удачи тебе, хороший глупый ослик. Не обижайся, я всего лишь рассказывала сказку.
Она побежала вдоль болотца, вильнувшая тропинка скрыла происходящее от глаз Кора. Показалось, или плеснула вода?

 Широкая укатанная дорога вела вдоль реки, по самому краю обрывистого берега. Впереди показалась песчаная коса, там вбиты потемневшие от времени сваи, натянут толстый, с бедро взрослого мужчины, канат. На этой стороне уже скопилось кучка селян, несколько подвод с сеном, запряженных флегматичными лошадками, стоят почти у воды. Женщины о чем – то переговариваются, собравшись кружком, иногда долетал веселый смех, вода далеко разносила звуки.
Кор осадил коня, дожидаясь отставшую Эмбер. Солнце немилосердно палило, взобравшись на самую верхушку небосклона. Он стянул шляпу, по лбу, радуясь нежданной удаче, побежали крупные капли пота. Легкий прохладный ветерок коснулся разгоряченного лица, беззаботно умчался дальше. На той стороне реки зашевелились, Кор разглядел как крохотные человечки оттолкнули от берега плот, разом подняли длинные шесты.
- Это переправа?
- Паром, - пояснил Кор, не оглядываясь. Ногу обдало жаркое дыхание, лошадка Эмбер поравнялась с ним и устало опустила голову, пробуя стебли жесткой пропыленной травы.
- А почему не построят мост?
- А зачем? Крестьянам хватает, да и не осилят они мост через широкую реку. Нужно нанимать умелых работников, и не одну артель, платить им деньги… А барону это не надо, вот крестьяне и приспособились.
Плот неспешно приближался. Сколочен из необхватных бревен, каждое  притерто к соседним насколько возможно плотно, поверх легкий настил из тонких досок. Толстая цепь намертво вбита в бревна, другим концом  замкнута на канате. Громада лениво ползет вперед, плотогоны слаженно взмахивают длинными шестами, отталкиваясь от дна. На середине реки течение попробовало отнять у людей интересную игрушку, но могучее сооружение только покачалось небрежно, отдавая дань течению, уверенно поползло дальше. На берегу началась суета, люди выстраивались в цепочку, подводы с сеном встали во главе. Кор тронул коня.
- Поехали, сейчас объявят посадку.
Плот неспешно причалил к берегу, ткнулся торцом в донный ил. Старший паромщик, здоровенный детина, покрикивая, руководил погрузкой. Обнажен до пояса, ветхие штаны перехвачены в поясе широким отрезом материи.
Весь перевитый мускулами, грудные мышцы вообще кажутся вырубленными из камня, круглые как головы сыра плечи масляно блестят, обласканные солнцем, каждая жилка готова вздуться как канат, пойти толстыми узлами в нужных местах. Сколько ему лет – непонятно, из той породы людей, что в молодости выглядят старше своих лет, а с возрастом сохраняют юношескую бесшабашность и легкость на подъем.
- Путешественники? – весело прогудел он, сверкнув яркими голубыми глазами. – Тогда с вас по медяшке с человека и две за коней. Поставьте их в середину, а вы, ваше благородие, пожалуйте к шесту. – Он широким жестом указал на связку шестов около борта. - Уж не обессудьте, у нас лишних рук не бывает.
Наконец крестьяне погрузились, загнав подводы в центр плота, мужчины разобрали шесты и плот оттолкнулся от берега. Кор, по примеру паромщика, скинул рубашку и сапоги, ворочал тяжелым шестом, стараясь подстраиваться под общий ритм, теплая толстая рукоять, отполированная тысячами рук, мягко ходила в ладонях. Тихо плескала речная вода, иногда порывы ветерка обдавали лицо множеством мельчайших брызг.
Они уже миновали середину реки, когда с другого борта раздался женский крик, мгновенно подхваченный на всем плоту. Старший паромщик бросился в ту сторону, тревожно вгляделся в мутную воду. Разом побелел, выругался грубо и заковыристо.
- Быстрее! Не спите на шестах, дохлые жабы!
- Что случилось? - крикнул Кор, почти не надеясь пересилить визжавших женщин. Но паромщик услышал, повернул к нему бледное, как мел, лицо.
- Водяные Звери! Да быстрее же, они уже близко!
Мужчины разом выдохнули, налегая на шесты. Плот скакнул вперед, пошел все быстрее, прямо – таки  с неприличной для такой громады скоростью. Паромщик перебежал на нос, подхватил шест, закричал зычно, задавая ритм. Женщины прекратили крик, сбились возле подвод, со страхом вглядывались в темную воду. Некоторые тихо всхлипывали, глотая слезы, другая, как запомнилось Кору, закрывала лицо платком, с такой силой сжимая кулачки, что поцарапала ногтями ладонь. Капельки крови падали на настил, но она не чувствовала боли, уставилась расширенными глазами на тот берег.
Под плотом забурлило. Паромщик схватил багор, наугад ткнул в воду.
- Да быстрее же, сучьи дети! И – раз, и – два!
За бортом вскипела волна. Разбойник, холодея, понял, что это вода потоками низвергается с гибкого тела. Вверх взметнулась треугольная голова на гибкой шее. Распахнулась багровая пасть, усаженная частоколом острых акульих зубов, и тварь с шипением бросилась вдоль борта, стараясь схватить гребцов. Старшина паромщиков с руганью подскочил, сунул в раскрытую пасть багор. Лязгнуло, Кору показалось, что брызнул сноп бледных днем искр. Тварь обиженно взревела, не в силах выплюнуть стальные крючья, глубоко впившиеся в нёбо. Берег быстро приближался, плот уже проскочил середину реки, когда прямо перед замершими людьми поднялась голова еще одной твари.
   Плот содрогнулся, будто невидимый великан с размаху влупил дубиной. Рукоять шеста врезалась Кору в грудь, перед глазами мелькнуло синее небо, он ухватился за него глазами и влетел в воду пузом кверху, как на приеме у короля, к которому нельзя поворачиваться спиной. Воздух с судорожным всхлипом рванулся из легких, пузырьками поспешил к поверхности. Широко загребая, разбойник рванулся к солнцу. Волосы тут же мокрыми водорослями облепили лицо, но пару секунд он вообще ничего не замечал, жадно глотая такой вкусный воздух. Тем временем Добрые Боги продолжали свою игру, не заботясь, видит ли это один маленький человечек, барахтающийся в реке.
Плот остановился, окруженный гибким телом, или телами, с воды было не разглядеть. Паническое ржание коней металось, заключенное в берега, уносилось вдоль широкой речной глади. Широкими размеренными гребками Кор поплыл к такой маленькой и жалкой вязанке бревен, на которой дерзкие людишки отважились вторгнуться в извечное царство рыб и водорослей. Под ногу попало что – то толстое, он машинально оттолкнулся пяткой, тут же метнулся в сторону, отброшенный толчком воды. Где-то в глубине будто вспух огромный пузырь, и помчался к поверхности, проталкиваясь сквозь тело реки. В метре от него на миг вспух водяной столб, обрушился мириадами сверкающих брызг, открыв голову на гибкой шее. Кор позабыл дышать, глядя в бесстрастные глаза Водяного Зверя. Откуда – то пришло понимание, что тварь очень и очень стара, намного старше этой реки, а еще, что она всегда очень голодна. Последняя догадка тут же подтвердилась. Распахнув пасть, тварь изогнула шею и атаковала стремительным броском, подобно ядовитой змее. Время замедлило ход, окружающее наполнилось каким – то внутренним светом, заиграло яркими красками. При желании бывший пограничник мог пересчитать все зубы в треугольной пасти, закрывшей полнеба… Он так и не понял, что заставило его выдрать под водой из ножен бесполезный эсток и сунуть его в надвигающийся клыкастый оскал. Скорее всего, сработала давняя привычка искать выход в любой ситуации, родившаяся на границе. На заставах долго не выживают те, кто не привык бороться до конца.
Узкое лезвие как сквозь масло прошло толстую шкуру, сухожилия, мышцы и вены и вынырнуло с другой стороны. В глубине будто рванул вулкан. Сокрушающая сила взметнула Кора, казалось, к самым небесам, и оттуда оглохшего, ослепшего, барахтающегося, швырнула вниз. Перед глазами встала взбаламутившаяся лента реки, замелькала, меняясь местами с небом, приблизилась с пугающей быстротой и, наконец, ударила со всей силы в лицо.