Оперуполномоченный по особо мелким делам. Истории

"Он может работать лопатой и ломом,
И жизни людей спасти одним словом.
На скрипке играть и на рояле,
А может дать в морду - если достали.
Он может легко говорить по-английски,
Он может любить, так, что сыплются искры.
Он может летать - если сильно напьётся,
А главное – он никогда не сдаётся!

(Из песни авиадиспетчеров города Братска).


- А у вас с головой всё нормально? – Спрашивает меня  невропатолог.
- Странно! Тот же вопрос мне  задавали терапевт и  психиатр.
- И что вы  ему  ответили.
- Кому? Терапевту?
- Нет, психиатру.
- Я ему  ответил, правду.  Что если после всего, что со мной случилось, я всё ещё хочу служить в милиции, то у меня с головой  наверняка не всё в порядке.
- А он?
- Дыхнул на печать, шлёпнул мне отметку «Здоров» и отправил к  вам. А ведь я  ему столько интересного  хотел  рассказать, например  о   «голосах»….
- Он у нас большой  оптимист. – Улыбается  невропатолог.
- Я заметил. – Киваю я.
- Но я-то имела в виду совсем  другое, вас головные боли, тошнота  или  головокружения  не мучают?
- Честно?
Невропатолог дышит на печать и шлёпает мне в карточку   очередную печать «Здоров».
Забирая лист прохождения ВВК  из рук врача, я  говорю:
- Я гляжу  в нашей больнице с оптимизмом, в целом всё в порядке.
- А что вы хотите, - пожимает плечами врач,- ведомственная медицина.   

Это  был последний врач, из всех кого мне необходимо было пойти, чтобы получить медицинское  благословление на продолжение службы.   
Выйдя в коридор и закрыв  за собой дверь, я  глубоко и  облегчённо вздыхаю. Теперь мне  остаётся только сдать листок в секретариат ВВК и всё.
Принимая у меня прошитые и пронумерованные листы  бумаги, секретарь  очень внимательно осматривает  целостность документа, затем, бегло пробежав  глазами,  по  заключению врачей  говорит:
- Странно.
- Что именно? – Уточняю я.
- Давеча у нас оформлял пенсию полковник из управления кадров ГУВД, так у него  кроме геморроя практически ничего  не  было, да и геморрой-то, у него  был какой-то  липовый, и ему  всё равно  оформили инвалидность.  А у вас такие травмы и …
- Ну нет! – Мотаю я головой. -  Я уверен, геморрой у него самый что ни наесть настоящий. Что же это за кадровик и без  геморроя, и не кадровик вовсе, а так - фикция. Однако если вам интересно я открою вам секрет, в чём  между нами разница, однако вы  мне  должны  пообещать, что больше ни с кем  этой  информацией не поделитесь. 
- Очень  интересно! – Поднимает на меня  глаза секретарь.
- Просто он не  любит Родину, как  люблю её я!
- А вы  точно  были у психиатра, может быть вам  дать  талончик  на  повторный  приём?
- Нет, спасибо. Если можно дайте мне  талончик к зубному.
- К зубному  талончиков  нет.
- Не иначе все талончики к зубному разобрали кадровики, до  корней сточившие  зубы в  борьбе с преступностью. – Улыбаюсь я.
- Так я не поняла, вам талон к  психиатру выписывать?
- Спасибо. В другой  раз.

По  дороги  на  работу, я на минутку заскакиваю домой, забрать две большие сумки со всякими канцелярскими принадлежностями, которые вчера вечером толкая их своей  пьяной  головой  запихал в мою прихожую  сосед.
- Откуда? – Спросил я.
- От верблюда. – Очень конкретно ответил на заданный мною вопрос, официально считающийся – прогрессивно мыслящим бизнесменом, мой полу мафиозный сосед.
Освободившись от груза, он развернулся, и уверенно опираясь о стену, пополз к себе домой.
Вот за этими сумками я и вернулся по дороги из поликлиники ГУВД на работу, чтобы раздать их  содержимое своим друзьям-коллегам.
К тому же оказалась, домой я  заскочил, очень вовремя. Я бы даже сказал, как нельзя кстати. Утром, опаздывая в поликлинику, я забыл закрыть на кухне окно. Жулики этим воспользоваться не могли, потому что, во-первых, у  меня  красть  особо  нечего, а во-вторых,  на окнах у  меня  решётки, но этим обстоятельством мог воспользоваться  кое-кто другой, кого я по-настоящему боюсь и  ненавижу. И этот кто-то, с наглой  рыжей  мордой, на моих глазах, спрыгнул с ветки яблони растущей под моим балконом, на газовую трубу, проходящую под окном моей  кухни. Не  торопясь, но в тоже время  и не мешкая, балансируя на ходу своим огромным рыжим хвостом, он приближается к окну моей кухни. Не легко и я бы  даже сказал с трудностями достойными уважения, даётся ему халявский секс с моей  кошкой, хотя  я  могу быть и не  прав, может быть  это  любовь, ведь  не  даром  эта бестия  приносит  мне  исключительно  рыжий  помёт.  По всему  видать трудности кота не пугают. Всем своим видом он говорит: «Цель вижу, в себе уверен»! А цель,  как  ни в чём не бывало, сидит  на окне моей кухни и лапой намывает свои  длинные усы, прихорашивается сука!
 Я достаю из кармана сигареты, закуриваю, но пачку не убираю в карман, а, засунув внутрь неё зажигалку, прицельно метаю её в  кота. Я так давно об  этом мечтал, что промахнуться  я  не могу, и я  не промахиваюсь,  пачка точно попадаю коту в середину организма. Кот суматошно перебирает  лапами скрепя когтями о газовую трубу, но удержаться на ней у него нет ни каких шансов, и он кубарем  летит вниз.   
- Слышь ты  подонок! Регулярно портя кое-кому жизнь, будь готов к тому, что этому кое-кому, это может и не  понравиться. – Подбирая с земли сигареты, говорю я в след, скрывшемуся в кустах коту.      
Забрав дома сумки, закрыв окно и проигнорировав укоризненные взгляды своей  кошки, я  отправился на работу. 

В  дежурной части  РУВД  царит  переполох – пропала машина ГНР. Вернее не совсем  пропала, на  экране  монитора  она светиться красной  точкой  в  районе «Бермудского треугольника», но на позывные не отвечает и возникает законный  вопрос – куда  могли подеваться  четверо вооружённых автоматами мужиков, у каждого  из которых на  поясе  помимо  наручников  висит ещё и по  индивидуальной  радиостанции.
-  Вот я  чувствовал, чувствовал! Что всё  плохо  кончиться! Мне сон  плохой  снился, как будто я дежурный  по  мед вытрезвителю и за каждого  принятого  мною  клиента я из своего кармана  плочу штраф, а алкашей  на приём стоит, видимо невидимо, и все  улыбаются! – Вздыхает дежурный.
-  Мёртвые с косами стоят! И тишина! - Улыбаясь, передразниваю я дежурного. -  Тьфу, на тебя, присниться  же  такое! Случилось-то что?
- Утром  на  оперативки  начальнику  РУВД не  понравилось, что  ГНР составила мало административных протоколов, и он отправил их дорабатывать, пока мол, не привезёте  шесть  протоколов,  не сменитесь.
- Тогда  понятно  как  они  оказались  в «Треугольнике», – киваю я.
«Бермудского треугольника», это такое место, где одновременно, причём  круглосуточно  функционируют сразу  три «пивных» бара. Публика  там  не  особо взыскательная и потому  вполне  логично, что именно  туда и отправилась группа  ГНР  восполнять  недостающие  шесть  административных протоколов.
- Слышь, Михалыч. Пересменка, бензин  ещё  ни  кто  не  получил, может, сгоняешь  по-быстрому, проверишь, что там  стряслось? – с мольбой  в  голосе просит  дежурный.
- Один?!
- Ну почему один, я  тебе  помощника  дам, водителя с дежурной  машины, вон он всё  равно без дела  болтается, его сменщик  ещё  не вернулся из ХОЗУ .
Водитель  дежурной  машины мне  хорошо знаком, здоровенный  как  трёхстворчатый шифоньер и такой же спокойный, без излишней  фантазии и ненужной  инициативы. Короче  надёжный  партнёр.
- Ладно, - милостиво соглашаюсь я. 
- Михалыч! Дорогой  ты  мой – должен  буду!
- Само собой. – Киваю я.

Усевшись в мой «Крайслер» мы  отправляемся  в  район  «Бермудского треугольника».
УАЗик ГНР мы находим сразу, тихо и мирно, с работающим  двигателем  она  стоит  на  пятаке  между  тремя  «пивными» барами. На заднем сидении грудой свалены автоматы, рации, наручники, в «собачнике» буйствуют «задержанные». Они орут и бранятся,  раскачивая машину. Выйдя из «Крайслера» я  подхожу к собачнику. Каково же  было моё удивление, когда в «собачнике» я нахожу всю группу ГНР в полном составе, жирными  карасями  бьющихся  в тесном  садке. Откинув щеколду на двери, я выпускаю их наружу. Выпучив глаза «бригада - УХ» кидается  в  пивбар «У Егорыча». Проходит меньше минуты как  толпа  крепких мужиков набежавшей  волной выносит  неудачливых блюстителей порядка из бара и снова закидывает их в «собачник». Ситуация становиться  забавной, ради чистоты  эксперимента, я снова  открываю «собачник», разъяренные сотрудники  ГНР позабыв  что у них  есть  оружие снова  кидаются  в  пивбар.  Проходит  меньше  минуты  как  они  снова оказываются  в «собачнике». Забавно! Ситуации начинает  меня  смешить.  Я снова  открываю «собачник» и…. И  вся  группа ГНР вновь  кидается  в  бар «У Егорыча», их настойчивость меня искренне восхищает. А результат  закономерный, они снова оказываются в собачнике. Ко мне подходит  здоровенный  мужик  в камуфляжных штанах, берцах и голубой тельняшке, с не аккуратно  выколотым  на  плече  парашютом и тремя  буквами (нет,  не  теми  о  которых вы  подумали) -  «ВДВ». Неказистые  такие  буквы, но  многое  объясняющие.
Мужик,  икая  и  поигрывая  парашютом  на  плече,  спросил:
-  Это  ты  их  всё  время  выпускаешь?
Я честно  ответил: «Да».
- Не  шали! – Сказал мужик и  погрозил  мне  сдоровенным  прокуренным пальцем.
- Мне  кто-нибудь пояснит, что тут  происходит?
- А ты кто?
- Савранский Владимир Михайлович, Подполковник милиции, старший  оперуполномоченный по особо мелким  делам, прислан  руководством  РУВД  разобраться,  куда  делась  группа  ГНР с оружием.
- Подполковник, это  подходяще. Кстати  я тоже  подполковник.
- Очень  приятно, и всё  же что тут  произошло?
- Поначалу  мы  подумали  - полтергейст!
- О как! И почему  вы  так  подумали?
- Сам  посуди, сидим, тихо  пьём,  ни  кого  не  трогаем, отмечаем  очередной  юбилей  выхода  наших войск из  дружественного  Афганистана. Петя  пошел  покурить  и исчез!  Ваня  пошел искать Петю и тоже исчез! Валера  пошел искать  их  обоих и  тоже  пропал! И что  мы  должны  были  подумать?
- Засада? – выдвигаю я  версию.
- Нет. – Мотает  головой  афганец. – Это  нам  в  голову  не пришло, мы  подумали  полтергейст.
- А дальше?
- А дальше разбились  мы  на  небольшие  группы, и  пошли  в  прорыв!
- Могу  себе  это  представить.
-  Не,- мотает  головой  афганец, - Не  можешь, но  лица у  твоих  были  сильно растерянные. Мы ведь не  просто  так, а с боевым  кличем в  прорыв  пошли.
- Типа – За родину! За Сталина!
- Нет, типа – Ё* твою мать! Ну, в общем, пленных мы  освободили… 
- А этих, зачем туда посадили? – Киваю я головой в сторону собачника.
- Чтобы  не  беспокоили. – Пожимает плечами  афганец. – Нам что теперь с тобой собираться?
- Да ладно, оставайтесь. – Машу я  рукой, и  обращаясь  к приехавшему со мной  водителю, говорю. – Коля садись  за руль ГНР, поехали домой.
- Может  их выпустить? – Кивая в сторону «собачника», с сомнением спрашивает  он.
- А смысл?!  Беспокойные  они  какие-то, я их три  раза выпускал и что с  того  толку?!
Коля садиться  за  руль УАЗика, я  прощаюсь с десантником, и мы  отправляемся  в  РУВД, сдавать  неудачников  дежурному.
В  РУВД  не  выпуская пленных  из «собачника» я  заношу  и сваливаю  на стол  дежурного четыре  автомата, четыре  пистолета, две  пары  наручников и  носимые  радиостанции.
- А  где  бараны  которые  должны  всё  это  таскать? – Интересуется  дежурный.
- В «собачнике» сидят.
- А кто их туда  посадил?
- Предполагаемые жертвы  милицейского  произвола.
- Ну и  хрен с  ними! Пускай  посидят.- Сгребая со стола  оружие говорит  дежурный.

В кабинете  Петька  жрёт  редиску.  Он  сначала её слюнявит, затем  тычет в солонку, отправляет  её в  рот и  запивает  горячим  кофе. Получается  у него  это очень  аппетитно.
- Гурман, а  где  Егор? – Спрашиваю я  у него.
- В  области  на совещании. – Хрустя    редиской,  говорит  Петька.
- А  почему я  про  совещание  ничего  не  знаю?
- Ни кто  не  знает.- Отправляя очередную редиску в  рот, говорит Петька. – Телефонограмму только  утром  принесли.
- Тема совещания?
- Да хрен  его  знает! – Пожимает  плечами  Петька.
- Интересная  тема. – Киваю я  головой.

Прерывая  наш диалог, в  раскрывшуюся  двери  кабинета  входит  зам  начальника  ОУР Семечкин.
- Савранский! Ты  ВВК  прошел?
Я  делаю  быстрый  шаг в сторону Семечкина и  пока  он  не успел  очухаться,  положив  ему  руку  на  талию притягиваю  его к  себе и  кладу  ему  голову  на  плечё. 
- Ты чё!- Оторопело  бормочет  Семечкин.
- Мне  будет  тебя  не  хватать. – Делано  всхлипываю я.
- Ты  не  прошёл ВВК? – С  надеждой  в  голосе спрашивает  он.
- Не  прошёл. – Опять  вздыхаю я.
- Значит,  ты  наконец-то от  нас  уходишь. – Почти  ликует  он.
- Да, тьфу  на  тебя! – Отстраняясь  от Семечкина, говорю я. – Уходишь  ты, а я  остаюсь.
- Я?!
- Ты-ты! – Киваю я.
- Как так? Я  ведь  ВВК  прошел? 
- Всё верно. - Киваю я. – Но  дело в  том, что первые  листы  с  анкетными данными я в наших карточках поменял. Теперь с диагнозом «прогрессирующая форма шизофрении переходящая во врождённую  идиотию» на  пенсию  по  инвалидности  уходишь  ты, а  я  остаюсь  служить. Поверь  мне! На службе  родине  я  принесу    пользы больше, чем,  если  бы  я, тупо сидел в инвалидном  кресле с  открытым  ртом, выпавшим  из него языком с которого в расстегнутую ширинку  тонкой струйкой сбегает  слюна.  Кстати, как  тебе  твой  новый  диагноз?   
Но ответом  мне была тишина. Потому что за выскочившем из  кабинета Семечкиным, тихо закрывается  дверь.   
- Ты  пошутил?  - Спрашивает  меня Петька. – Он ведь побежал  проверять. 
- Ты  думаешь,  он  расстроиться, что  диагноз не  подтвердиться или  ты считаешь, что я похож на  шизофреника? 
 - Честно  говоря, похож. – Кивает  Петька.
- Кто бы  говорил, но  не  ты,  человек который жрёт редиску и  запивает  её кофе.
- Это лёгкая  форма, с  этим  можно  жить. – Парирует  Петька.

«Всем сотрудникам РУВД, срочно  собраться в  «Ленинской  комнате». Тьфу! Повторяю!  Всем сотрудникам РУВД, срочно  собраться в  «Ленинской  комнате». Тьфу! Да что  сегодня со  мной  такое?! Короче! Всем собраться  в «красном» уголке». – Голосом  дежурного  по  РУВД  заговорило  радио.
Петька сгребает в  карман  оставшуюся  редиску:
- Ну что, пошли? – Спрашивает  он  у меня.
- Пошли. – Лёгким  движением  я  подкидываю в воздух последнюю  редиску, ловлю её  ртом и мы  оба  аппетитно хрустя,  отправляемся в  «красный  уголок».

  В красном уголке обстановка стоит гнетущая. Как будто туда  залетела  грозовая  туча  и  забыла  из  него  вылететь.
В  роли  грозовой  тучи  выступает замполит. Ну  а  кто  ещё  кроме  него  может выступать   в  такой  роли, все  остальные  заняты  делом. Он у  нас вообще  большой  затейник, и как  он  о себе  думает, не плохой  актёр. Особенно  ему  удаются роли  с  надрывом, короче, конченый  трагик в  нашем цирке.
Сейчас   с озабоченным  лицом он вышагивает  вдоль  эстрады и  уже  по  одному  этому любому  понятно – быть  беде! Но  особой  беды  не произошло, нас  просто собрали  на  лекцию «о  вреде тоталитарных  сект». Плевать  на  работу, на то,  что она «стоит»,  главное, что  замполит  поставит  галочку  в  своих планах «индивидуально-воспитательной работы», а  то, что  нам  придётся  задерживаться  после  окончания рабочего дня, чтобы доделать всё, что запланировано на день, это  его  не  беспокоит. 
Когда все расселись, на эстраду  выскочил бесноватого вида лектор, он  представился  представителем «миссионерского  отдела епархии  православной  церкви» и понеслось.
Сначала согласно своего сценария он  окунул нас  с  головой в  «духовность», естественно  православную. «Да не прервутся твои литургии, Родина милая, матушка-Русь! Молятся на небе наши святые, Стелется полем тихая грусть»; «В России, когда неприятель приходит, всяк — мужчина иль женщина, старик иль ребенок — как один за землю родную, за веру святую… против врага поднимает оружье»; «Поднимись с колен, земля русская! Собирайся, воинство православное! Прогони недругов-неприятелей….»
 И, по-моему, ему было сильно плевать, что в  зале сидит  половина  татар и  башкир.
 Разгорячаясь с  каждой минутой, всё  больше и  больше  он  начал клеймить всех. Прошелся  он по: "Свидетелям Иеговы", "Церковь Христа" , "Поместной церкви" Уитнесса Ли, "Ревнители истинного благочестия". Не забыл он плюнуть в сторону культов основанных на «Новом откровении»: Мормонов, "Новоапостольской церкови", Богородичного Центра, Белого братства, "Церкви Последнего Завета", Аум Синрике, Церкови Объединения. Не остались в стороне  и восточные направления: "Международное Общество Сознания Кришны", Шри Чайтанья Сарасват Матх, Культ Сатья Саи Бабы, "Сахаджа-йога", Центр йоги "Крылья совершенства", "Миссия Божественного Света", "Ничирен Шошу", "Карма Кагью. А  также  жгущим  глаголом  он пробежался по  сатанистам, группам русского новоязычества и ультраправым организациям. Само собой, досталось «на пряники» и коммерческим культам Гербалайфу, "Цептеру… И  после  упоминания  каждой  из организаций  он  призывал  нас не  только  гнать  их   с  земли  русской «поганой  метлой», но и выжигать  их  каленым железом! Я  даже  начал  ощущать  себя  эдаким  крестоносцем, с  поганой  метлой в  руках. Короче  интересная  получилась  лекция, только вот у присутствующих сложилось мнение, которое  сформулировал Петька, в  промежутки  между  пережёвывания  редиски:
- По-моему  нашими  руками  он пытается  устранить  конкурентов.
Замполит, краем  уха,  заслышав  такую  крамолу,  грудью  увешенной  значками  за  отличную  службу  в МВД, кинулся  на  защиту  православия:
- Повтори! Что  ты  сказал! – Тыча в  Петьку указательным  пальцем,  заорал  он  голосом средневекового  инквизитора.
Но  Петька  не  растерялся:
- Хорошая  говорю  у  нашего  лектора  секция.  Правильная! А  как в неё записаться? И вот  ещё что, если  я запишусь  в  его  секцию, надо ли  мне  платить ежегодные  взносы  в  секту «Динамо»?
Зал  замер. Меня переполняла  гордость  за ученика, чего не скажешь о  замполите. Глаза этого, в недавнем прошлом «правоверного коммуниста», заполыхали «праведным» огонь, будь  у  него  под  рукой  подходящая поленица  дров,  замполит бы  обязательно  сжег на ней Петьку, а  нас  бы  заставил  его  съесть. Конечно, ни  каннибализма  ради, а  так, в  плане  профилактики.
А  Петька, как  ни в чём  не  бывала,  закинул  в рот  очередную  редиску и  плюхнулся  на  своё  место.
- Савранский! – Орёт  замполит. – У твоего  подчинённого  как  с  головой? Всё нормально?
Я  поднимаюсь  со своего  места:
- В принципе  он чувствует  себя  не  плохо, у него  другая  проблема – он  гений. А вы же помните,  как об этих раздолбаях сказал Шопенгауэр: «Каждый ребенок отчасти гений, а каждый гений отчасти ребенок», так что  будьте к нему  снисходительны и поясните  бестолковому,  если  он  запишется  в  миссионеры - платить ему  за  секту  «Динамо»  или  нет?
- Да-да! – Возбуждённо загудел зал. – Мы тоже с удовольствием  послушаем!
Таким  образом, сложилось  ложное впечатление, что  зал  поголовно  заполнен гениями.
На этой весёлой  ноте содержательнейшая  во всех отношениях лекция  была удачно скомкана, и мы  вернулись  к своим  повседневным  делам.   
- Петя! Джордано  Бруно со своим  дурацким глобусом  против  тебя  дитя. – Почти  восторженно говорит участковый Саня Арбузов, когда мы  выходим  из зала.
- Я  знаю. – Хрустя редиской, пожимает  плечами  Петька.
И у  кого он  этому  научился?



В кабинете Макс разговаривает с каким-то парнем, по тону  разговора  понятно, что  разговор  у  них  не  деловой, а  носит бытовой  характер, причём  разговор  явно не  конструктивный, потому  что  Макс  со своим  визави  договориться  не  может.
Собеседник  Макса  выглядит  очень  своеобразно, он худ  как гоночный  самокат на  башке  у  него  завязана  чёрная  банбана  с нарисованными  на  ней  мелкими  черепами, одет  парень  в  растянутую чёрную майку, которая  явно  больше  его  размера  на  три  или четыре, майка    болтается  на  нем как на худосочной вешалке. Поверх майки методом  фотоаппликации  изображён  человеческий  скелет, что  общую картину  делает ещё  более  живописной. Парень  постоянно  поправляет  сползающую в  разные  стороны  майку,  от чего создаётся  впечатления,  что нарисованный на  его  спине  скелет  страдает  чесоткой  и  находиться  в  непрерывном  движении.    
- Ты  пойми  мы  все  живые  люди, и имеем право  не  только  на  труд,  но  и на  отдых! – Стараясь  быть  убедительным,  говорит  Макс.
- Твои  проблемы. – Пожимает  плечами  парень. – Я музыку  люблю и тебе советую.
- Да люби ты  хоть  свинью не мытую, это не  моё  дело, но  музыку  можно  включать  потише?
- Тихая  музыка это для  релаксации, а  громкая  музыка  для  бодрости  духа!
- А зачем  тебе  бодрость духа  в  двенадцать  ночи?
- Потому  что днём я  сплю.
- Может тебе в лоб дать, чтобы  тебе была нужна  пожизненная релаксация?!- Свирепеет Макс.
- Дай. – Пожимает  плечами  скелет. – Только  я  справку по  телесным  повреждениям в  больнице  возьму  и на  тебя  прокурору напишу, тогда  тебе релаксация, года на три,  понадобится. 
Макс соскакивает  со своего  места, но я  успеваю его  остановить.
- Что стряслось?
- Да вот  сосед  мой. Как  двенадцать  часов  стукнет,  он  музыку  врубает и  хоть  кол  ему  на  башке  теши,  что у меня  ребёнок  и  его  музыка  мешает  ему спать.
Я беру со стола  паспорт и открываю его на страницы «место  жительства». В  адресе  паренька  значится не  только  совсем другой  адрес, но  даже  другой  город. Я  поднимаю глаза  на  Макса.
- Тётка  у  него  на  север уехала, а он   в её  квартире  живёт, на юриста гад учится, коллегой  нашим  будет.
- Понятно. – Киваю я. 
- И что   с ним  делать? - Всплескивает  руками  Макс.
- Это  тебе  Макс  ни к  нам, тебе в милицию  надо обратиться.
- Толку  нет. – Машет  рукой  Макс. – Просил  участкового  составить на  него  протокол, а  он  только  ржёт  над о мной.
- Раз вы  не  можете  найти  на  меня  управу,  я могу  идти? – Спрашивает  сосед Макса.
- Иди  пока. – Протягивая  ему,  паспорт  говорю я. – Но  запомни,  я  обязательно что-нибудь придумаю, чтобы  твоя  любовь  к  музыке  не  оставалась  безнаказанной.
- Давай, думай. – Вздыхает скелет. – А пока  ты  думаешь, можно я кое-что спрошу у своего  соседа?
- Валяй.
- Я репертуар решил сменить, ты,  что предпочитаешь из классики металлического  рока?
- А-а-а! – Орёт Макс, кидаясь к  скелету, но я  опять успеваю его  поймать.
- Иди уже, убогий! От греха  подальше. – Говорю я  парню.
- Нет, ну ты виде! – Тяжело  вздыхает Макс.- Я с ним как  с человеком, а он….
Не успевает  за  живым  скелетом закрыться  дверь, в  кабинет  влетает  зам  начальника  ОУР Семечкин.
- Пьёте?! – С  порога  спрашивает  он.
- Нет, и  даже  не собираемся. – Пожимаю я  плечами. – А что? Есть  повод?
Повода  конечна  нет, просто  после  последнего  посещения  врача  который, в  виду  прогрессирующих необратимых изменений  в его  печени, запретил  Семечкину  пить, он  серьезно взялся  за своё здоровье и  запретил  пить нам.   
- Чего случилось-то?
- Тревога! – Орёт  Семечкин.
- Это понятно, орёшь-то чего,  здесь  глухих нет, я человек  пожилой, к  тому же контуженный от  неожиданности могу  и  обоссаться. – С  упрёком  говорю я.
- Учебная  тревога! – Опять  орёт  Семечкин.
- Ага! Значит, я  могу  обоссаться  не  по  настоящему, и что  за учебная  беда  нас посетила?
- Захват заложников в Сизо № 1. До особого распоряжения вы  выставляетесь  в  оцепление. Вы стоите по периметру  от улицы  «Незаметных поклёпщиков  победы»  до улицы «Беспримерной памяти третьего подвига седьмого  пехотного  полка».  Спускайтесь  вниз, выдвигаемся  немедленно.
- Хорошее нам место досталось. – Говорит Макс. – Там три пивнушки  и  один  пивбар, думаю с  толком  проведём  время.
Планы свёрстаны, задачи  расставлены  и менять что-то уже  поздно, по этому Семечкину ничего не остается, как от зависти к нам скрипеть своими тремя пломбированными зубами.
- Не отчаивайся, подлечишь печень, мы тебя возьмём с собой. – Хлопая Семечкина по плечу, говорю я. – если конечно смерть не разлучит нас, естественно твоя, потому как показывает практика, циррозники долго не живут.
- Да не цирроз у меня! Не цирроз! – Почти истерично орёт Семечкин.
- Тем лучше. – Пожимаю я плечами. – Будем считать, что врачи говорят тебе всю правду, а не обманывают, даря нам ложную надежду. Кстати, ты даже не представляешь, какую своей  болезнью ты ещё принесёшь пользу!
- Ты это о чём! – прищуриваясь, спрашивает Семечкин.
- Глядя на то, как ты желтеешь и медленно угасаешь, мы наконец-то поймём всю губительность воздействия алкоголя на организм человека и на твоей могиле все как один поклянемся бросить пить. Признайся – ты рад!
- Признаюсь – ты гад!

Однако нашим далеко идущим планам весело провести время за кружкой пива стоя в оцеплении, не суждено было сбыться. Не успели  мы  усесться  в  автобус,  как  в  него  забежал  дежурный по РУВД:
- Савранский и вся его банда! На выход!
Не  без сожаления освободив  место у окна  для  более счастливых бездельников, я  покинул салон автобуса.
- Что  более важного,  чем учебная  тревога могло у тебя стрястись? – Входя в дежурную часть,  спросил я у  дежурного. 
- Отгадай с трёх попыток.
- Высадка инопланетян? Наконец-то нашли  Атлантиду? Или наш ведомственный  психиатр,  окружая  меня  нечеловеческой  заботой, повелел немедленно доставить  меня в  процедурный  кабинет  на  дополнительную увеселительную клизму?
- Убийство! Бдительные граждане позвонили 02, а причина банальная, они услышали выстрелы  в  квартире. Город,  не сообщая  нам,  послал  туда свою группу ГНР. Квартира  открыта, в ней  никого  нет, воняет  порохом и всё  залито кровью.
- А труп?
- Трупа нет.
- Что значит – нет.
- То и значит, что нет.
- Тогда о каком убийстве идёт речь? Может быть хозяин просто разбил нос горячо любимой  жене.
- Ага! А  затем  взял ружьё  и добил её чтобы  не мучилась! Короче ничего не  знаю, ответственный  по городу  и начальник ОУР города уже выехали, начальник РУВД распорядился  найти  тебя  и  послать на  место  происшествия, так что ты  поспеши.   
«Порадовав» Петьку и Макса неприятной новостью, мы грузимся в служебную «пятёрку» и отправляемся  на  адрес.
Место  происшествие старая  двухэтажка на краю района  с выходом в лесопарк.
Начальник ОУР под ручку с ответственным  по городу без дела слоняются у подъезда, нервно покуривая, дорогие душистые сигареты. Они явно нервничают и есть почему. Подчинённых нет, а  покомандовать  жуть  как  хочется,  и тут  появляемся  мы. Завидев  нашу  машину,  оба кидаются  к нам  как  к родным. Такую неподдельную радость я видел только в  кино про войну, когда  жёны  и матери  встречают с фронта эшелон с солдатами. Но здесь другой случай, ими  движет  не  радость, они торопятся наперегонки, чтобы первый финиширующий возле нас имел приоритет  грузить  нас  своими бестолковыми  указаниями. 
По  мере  их  приближения  на  наши  лица сползает  полупрозрачная  маска озабоченности,  густо  перемешенная с ответственностью за порученное  дело. Рожа  от  этого  становиться  слегка  придурковатая, но начальство  такое  выражение  лица  любит,  по  этому мы  стараемся. Впрочем, даётся нам это без труда, дело привычное.
Мудрейшие указания  полились  рекой, только успевай  записывать, Петьке от усердия пришлось даже  высунуть  из о рта  кончик языка. Впрочем, из всего сказанного  только указание  - установить  хозяина квартиры  и проверить  его как владельца огнестрельного оружия, было мало-мальски толковым. Все остальные указания, ни какого  отношения к  криминалистике не имеют, а по большей части они относятся к области армейской мудрости, которая гласит: «Результат вторичен, главное чтобы вы «затрахались» до полусмерти».
- А собаку вызвали? – Прерывая поток бесконечных указаний, стараясь при этом выглядеть  как можно бесхитростнее, спрашиваю я.
Ответственный по УВД и начальник ОУР города переглядываются, сразу становиться  понятным, что этим великим  стратегам такая простая мысль просто не пришла в их головы. Но они быстро берут себя в руки и очень ловко выкручиваются:
- Савранский! Ну, неужели о таких элементарных вещах мы тоже  должны тебе напоминать?! Ну, записывай – немедленно вызвать на место служебно-розыскную собаку.
Макс тихонько хихикает, видимо тоже понимая, что в этой мизансцене не  смотря  на всю мою «хитрожопасть»  я  всё  равно  остался в  дураках. 
Наконец поток указаний  пошёл на убыль и потихоньку заглох, что дало нам возможность подняться в квартиру. А картина там и впрямь  неприглядная. Воняет порохом и вся  кухня залита кровью. На стене в обоях видны следы от дроби. Присев на корочки я приглядываюсь к перепачканному кровью полу. Кровь не сплошной лужей, а размазана очень своеобразным образом, так что ни остается, ни какого сомнения, что труп, прежде чем унести, именно здесь во что-то заворачивали, и, судя  по тому,  что отсутствуют капли крови на полу, ведущему к двери, упаковка в  которую заворачивали труп было влагонепроницаемое. Скорее всего, таким материалом может быть полиэтилен. В общем нет ни каких сомнений в  том что здесь произошло.
- Макс, на поквартирный  обход. Петька в ЖЭК, установи, кто тут живёт и проверь жильцов на владение огнестрельным оружием.   
Сам я достав из кармана  носимую рацию, вызываю дежурного:
- Вятка, Вятка! 412-му ответь.
- Слушаю тебя 412-й!
- Собаку с города вызвал?
- Нет. А мне ни кто про собаку не говорил!
- Вятка! Ну, неужели о таких элементарных вещах я должны тебе напоминать?! Ну, записывай – немедленно вызвать на место служебно-розыскную собаку.
Макс ещё  не успевший  уйти из квартиры, опять ехидно хихикает, а начальник ОУР города замечает:
- Молодец Савранский, всё схватываешь на лету!   
О! Наверное это хороший признак, мы только-только приступили к  работе, а уже заслужили похвалу  начальства, неужели что-то меняется в  этом мире?
- К шестнадцати часам жду у себя с  докладом и справкой-меморандум о проделанной  работе. – Добавляет начальник ОУР города.
«Ну, слава богу! Ничего не изменилось и мир, как и прежде, он находиться  в плену  чёрной  дыре  бестолковых приказов, которые некоторые  по  ошибке  считают  управленчески взвешенными решениями»,- с облегчением вздыхаю я.
Видимо посчитав  на  этом свою функцию как управленцев  высшего  звена выполненной, начальник  ОУР города под ручку с ответственным по УВД, место происшествие покинули. А я плюнул им в след и приступил к предварительному  осмотру  места предполагаемого убийства.
В принципе ни чем не примечательная двухкомнатная квартира среднестатистического и такого же среднепьющего россиянина. Особого порядка в квартире  нет, что позволят предположить, что женского присутствия  в квартире не  наблюдается, зато повсюду торчат пустые  бутылки из-под пива и пустые жестяные банки от консервов полные окурков. Кроме  того  в  квартире  присутствуют следы  собаки, железные миски  для кормления с остатками  пищи, старый поводок с ошейником, покусанный зубами полуспущенный резиновый  мячик, но самой  собаки в  квартире нет. Я беру в старый ошейник, судя  по всему,  собака  должна быть довольно крупная. И всё же не понятно, что здесь произошло?
Моё размышление прерывает появление кинолога, обычно какой-то всклокоченный и растрепанный, сегодня он гладко причесан, да ещё  и в  глаженых штанах. С видом профессора математики, кинолог важно вышагивает в сопровождении своей служебной псины. Вид у них такой пижонистый, что не понятно толи кинолог ведёт собаку, толи собака разрешила ему  подержаться  за свой  поводок и вообще не ясно с чего  это на них обрушились такие перемены.
- Ну, зачем  побеспокоили? – Излишне высокомерно спрашивает кинолог.
- Извини, а что  это с  тобой стряслось, ты  вроде  на человека стал  похож.
- Мы  с Маркизом  на всероссийском конкурсе второе место заняли. – Гордо произносит кинолог.
- А сколько там было участников – двое и тот  второй  приехал на сутки раньше тебя и первым  залез  на верхнюю ступеньку пьедестала или ты за этот диплом душу дьяволу  продал?   
- Савранский  ты  просто завидуешь! Мы  с Маркизом, вопреки твоим заблуждениям,  оказались удивительно умные.
- Действительно  удивительно. Хотя,  говоря  о вас  обоих я  ни когда  не утверждал, что твоя  собака  круглая  дура.– Хмыкаю я. -  Ну, проявите себя хоть как-нибудь. Там  на  кухне  лужа крови, попробуйте с  этим  сделать  хоть что-нибудь, ну пример, взять след.
- Сомневаешься  в наших  способностях. – Усмехнулся  кинолог.
- Нет, ну что ты! Как ты мог  такое  подумать, и в мыслях не было! В  твоих умственных  способностях я  ни когда  не сомневался, а вот  твоего  пса всегда  подозревал что  дураком  он  только  прикидывается. Вы на кухню-то валите, попробуйте поработать. Специалисты!
- Пойдём Маркиз, покажем этому «Фоме неверующему» на что мы  способны.
На кухне собака, чётко выполняя команду своего  командира – След! Демонстрирует свои отмеченные дипломом способности. Побегала кругами и потыкавшись мордой в кровавую лужу, она плюхнулась жопой на пол, задрала морду в потолок и завыла. Больше на команды  кинолога  она  не реагировала. Видимо  за  это  ей  и дали  диплом   второй степени  - за вокальные  данные. Глядя на  эту сцену, я  счёл  возможным высказать  некоторые соображения:
- Раз уж он у тебя такой умный, может быть тебе его в хор записать? 
В это время  на улице раздаётся подряд два  выстрела, я распахиваю настежь окно и  гляжу, что происходит  на улицы, но там ровным счётом  ничего не  происходит и тут  со стороны  лесопарка  раздаётся ещё два выстрела подряд. Я чутко прислушиваюсь к отзвукам выстрела, стараясь определить откуда он  исходит, но мне  мешает поющий  пёс.
- Да заткни ты  его! – Зло шепчу я кинологу.
- Тихо Маркиз! Тихо! Видишь, человек нашу работу делает, ему сейчас  нельзя мешать. – Успокаивает  пса  кинолог и  в этот момент  раздаётся  ещё  два  выстрела.
- А ну за мной! – Пинаю я дипломированного вокально-одарённого  пса и кидаюсь к двери, пёс взвизгивает, но послушно семенит за мной, кинолог также послушно плетётся за своим  псом.  По  дороги к  нам  присоединяется выходящий  из квартиры  Макс.
- Что за переполох? – спрашивает бегущий рядом со мной Макс.
- В парке кто-то стрелял! 
- Понятно. – Разминаясь на ходу, говорит Макс.
Дружной компанией членов спортивной секты «Динамо», мы, громко топая ногами, выбегаем  из подъезда и «незаметно» углубляемся в лесопарк, откуда по моим прикидкам раздались выстрелы. Пробежав метров  двести, мы выбегаем  на  поляну и  натыкаемся на широченную спину в дурацкой майке с рекламой презервативов «Contex»  и надписью «Your sex is our work ». Мужик стоит над свежей  могилой с охотничьим ружьём с  дымящимися стволами, в  одной  руке и лопатой  в  другой. Через  плечё  у  мужика перекинут  патронаж из правого кармана спортивных штанов торчит горлышко  бутылки водки. Пока  мы с Максом чешим лбы, прикидывая как поступить, бить ли нам мужика считающего «наш секс своей  работой»,  по затылку и чуть ниже пояса сразу или для начала перекинуться с ним парой слов, на поляне появляется  припозднившиеся в пути кинолог со своим дипломированным псом. Пес, проявляя если не выдрессированный интеллект, то врожденные инстинкты обошел поляну  кругом плюхнулся задницей  возле свежей  могилы, задрал морду  в  небо  и завыл.
- Помянуть пришел? – Спрашивает мужик. – Молодец, ну давай  помянём.
Мужик кладёт на землю ружьё и лопату, из одного кармана  вытянутых на коленях спортивных штанов он достаёт бутылку водки, из другого бутерброд, водку выливает себе в  рот, а бутерброд протягивает собаке. Собака  осторожно берёт бутерброд из  руки мужика и жрёт его с явным удовольствием,  а мы с Максом, воспользовавшись ситуацией, одновременно с двух сторон забираем у мужика ружьё и лопату.
- Граждане! Вы чего?! – Спрашивает мужик, поворачиваясь к нам с мелодичным перезвоном маленьких колокольчиков. Почему с мелодичным перезвоном? Потому что на шее у него висит бархатный фартучек весь увешенный «собачьими» медалями.
- Так мы  это, о  вас беспокоимся. Стоите  тут,  как  дурак в  разные  непонятные места из ружья палите, не ровен час пристрелите  кого  безвинного. - Стараясь быть милым, при  этом, совершенно идиотски улыбаясь, бормочет Макс. 
- Так я это, в воздух пуляю, а не по окружающей меня  действительности.  Типа  - салют.
- А что  за  праздник?
- Да какой там  праздник! – С мелодичным перезвоном, качает  головой  мужик. -  Совсем  наоборот.
- Траурный  значит  салют. 
- Вот-вот, траурный. Собаку я хороню. А вы чего подумали?
- Ну, знаете! – Разводя  руками, уклончиво отвечает Макс.- Когда  не  знаешь что за  канонада, разное в  голову  приходит!
- Ошиблись, значит. – Грустно  улыбается мужик, видимо полагая, что  он точно угадал, ход наших мыслей.
Как не странно, но этот разговор вкупе с  висящим на шее мужика бархатным «иконостасом» с собачьими медалями, почти полностью разъясняет сложившуюся ситуацию.  На всякий случай   я  уточняю  адрес,  где откинуло  копыта  это невинное  создание, получается, что  это именно  та квартира,  где мы  нашли  на  полу  кровь.
- А околела она от чего? – Спрашиваю я.
Кинолог толкает меня  локтем в  бок:
- Об усопших так  нельзя. Не  хорошо это.
- Да пошел ты – интеллигент собачий! Чем учить  меня  этикету лучше бы  научил своего пса след брать или на  худой  конец сам бы за него это делал. – Шепчу я, но на всякий случай, переспрашивая, немного переиначиваю свой вопрос:
- Как  умерла  ваша собака?
- Трагично. Я  её  застрелил. 
- У попа  была собака,
  Он её  любил.
  Она съела кусок мяса,
  Он её убил.
  В землю закопал…. – Не смог удержаться от  комментария  Макс.
Мужик смотрит  на  Макса  с  осуждением. Я  грожу  этому  балтуну кулаком и,  положив  мужику  руку  на  плечё, говорю:
- Не обращай  внимания  на  дурака. Так  за что ты  застрелил свою собаку?
- Ни за что, а почему?
- Ну, хорошо, пусть  будет  почему?
- Болела  она шибко. – Вздыхает  мужик. – Рак  головного  мозга, они ведь  как мы  теме же  болезнями  страдают. В последнее  время  уже и узнавать меня  перестала, а сегодня  кинулась  на  меня.
Мужик задирает штанину, демонстрируя пропитанную кровью  повязку:
- Ну, я и подумал – тянуть больше нельзя. В конце концов, не собачников же вызывать они же настоящие живодёры, вот и решил сам, чтобы  не мучилась.
- Понятно. – Киваю я. – А ружьё у  тебя  зарегистрированное?
- Угу. – В ответ кивает  мужик. - Мы порядок знаем.


Больше нам  здесь  делать  нечего. Оставив на поляне две родственные души кинолога и мужика, под вой  служебно-розыскной собаки дожидаться  участкового и поминать  усопшего  пса, мы, с твёрдым намерением, хоть что-то полезное сделать для Родины, отправляемся в  отдел.   
Но видимо, одно  из двух или  наш район сегодня - центр  вселенской  глупости, или мы такие  придурки, что именно с нами постоянно что-то случается, отвлекая  нас от больших и местами даже великих дел.  Не успели мы усесться в  машину, и тронуться с  места в  жопу  нашей  «пятёрки» не  очень сильно но  очень  обидно, торкнулся дорогущий «Порше».
- Ты нас, что выслеживал или подкарауливал? – орёт Петька выскакивая из машины.
- Почему?! – Недоумевает толстый и солидный как  любой  водитель автомобиля  стоимостью за  пятьдесят  тысяч  долларов, виновник  ДТП.
- Так я даже с  места  ещё тронуться  не успели!
Водитель не спеша, выбирается из-за руля и достав  из-под  сидения бейсбольную биту направляется к  Петьке. Видимо по ошибке решив, что в машине Петька один и спортивный инвентарь может послужить ему  дополнительным аргументов,  в  отстаивании истины кто виноват в ДТП. Ну, это просто  наглость какая-то! И по  этому нашему  экипажу ничего не остаётся как покинуть насиженные  места внутри  раненого  папилаца.  Макс легко  забирает дубину  у толстяка, он  не выкручивает  ему  руки, а просто  закатывает  рукав своей  рубашки и согнув руку в  локте  демонстрирует  ему свой здоровенный  бицепс. «Подумай», - просто и без  единой  интонации угрозы, говорит  Макс  и толстяк решает  что  дешевле  будет  расстаться со своим  спортинвентарём.  Забрав  у  толстяка дубину Макс,  подталкивает  его  к месту  соприкосновения автомобилей. На «Порше» ни  царапинки, а на нашем  трахома-мобиле  разбит левый задний плафон и слегка погнут бампер, в принципе, ерунда, но  дело именно в принципе, да и обидно. Честное  слово! Как ни как имущество-то не краденое, а казённое.
- И чё? – Интересуется толстяк.
- А ни чё! Замена подфарника, плюс правка  задней  панели, подбор  краски, и по мелочам: жестяные  работы, оплата  маляра, сушка  опять же, да и бамперы бы новый  надо купить. Плюс  моральный  вред и  перенесенные нечеловеческие страдания. – Быстро калькулирует Петька. – Короче  штук  на  десять  потянет. 
- А что за страдания  такие нечеловеческие?
- Ты  думаешь, мне её не жалко? Да эта рухлядь мне  как мать родная, я можно сказать вырос в салоне этого автомобиля как профессионал и  деградировал как личность. Короче об этом я  могу рассказывать  часами, давай   ближе  к  делу, а то мы торопимся.   Цена  устраивает?
- Дороговато. – С  сомнением  говорит водитель  Порше.
- Дороговато!? – Возмущается  Петька. – И это  после всего, что ты  сделал с  нашей  машиной! Да я тебе как родному, всего  две  шкуры насчитал!
- Три.
- Восемь.
- Четыре.
- Семь девятьсот.
- Это нечестно, я  по  штуке  добавляю, а ты  по сотке  сбрасываешь. – Возмущается  водитель Порше.
- Так это! Это же ты  мне в  жопу въехал, значит у меня в ставках приоритет.
- А может  ГАИ вызовем?
- А может тебе монтировкой  фару  разбить?
- Может  лучше  ГАИ?
Торг обещает быть долгим и не плодотворным. Я беру из рук Макса  бейсбольную биту  и прицелившись в  фару Порше,  размахиваясь, говорю:
- Нельзя всё  мереть  рублём надо  хоть  раз в жизни  доставить  себе удовольствие.
-  Согласен на шесть. – Поспешно говорит водитель Порше. – Но  это  последняя цена.
- Договорились. – Говорю я, бросая добытый Максом трофей в  багажник «пятёрки».
Водитель  отсчитал  деньги, Петька как  истинный  вымогатель их дважды очень тщательно пересчитал, проверил на свет  не фальшивые ли, и мы разъехались в  разные стороны.
Когда я сажусь в  машину спрашиваю у  Петьке:
- Слушай  Петя, чего-то я осколков от  разбитого  подфарника на  земле  не видел или мне показалось?
- Да откуда им там взяться. – Пожимает плечами  Петька. – Подфарник  Макс  на  прошлой  неделе  разбил, когда  парковал  машину  и въехал  жопой в стенку  РУВД. Да ты  не  расстраивайся, мы новый  плафон купил, поменять всё  руки  не  доходят.
- Неудобно как-то получилось. – Говорю я.
- Да ладно! В конце концов, зло должно  быть если не повержено, то, по  крайней  мере, наказано, ведь это он въехал нам в  жопу, а не мы  ему. Лучше  отдай должное  моей  реакции.
- Да уж! – Хмыкаю я.  – Мужчина должен уметь мгновенно  принимать  решения.
- Правильные! – Добавляет  Петька.
- Ну, тогда бы  нам  вообще цены  не  было… - Улыбаюсь я. 
Благодаря так неожиданно и совершенно неправедно добытым деньгам  обед мог, получился  исключительно колоритным  и вкусным. Но не в  наших  правилах проедать и пропивать «левые» деньги в гордом одиночестве по этому пиршества было решено отложить на вечер, когда к нам смогут присоединиться Егор и  Веня.   


Когда мы въезжаем во дворе РУВД, на плацу проходит  ежедневное  цирковое представление, начальник МОБ  в отлично подогнанной  по  его  пузатой фигуре полковничьей форме, проводит развод роте ППС . С озабоченным лицом и головной болью в глазах, он бродит вдоль негармоничного строя сержантов. Сержанты выглядят живописно, кто в ботинках, кто в  берцах, кто-то в  фуражках, а кто-то в  пилотках, колоритнее  других выглядит Коля  Светочкин при своём  не  богатырском сложении 42-го  размера  он  несколько  нелепо смориться в фуражке  типа – аэродром и ушитых штанах 52-го размера, которые от щедрот душевных выдал ему старшина.  Короче, строй больше смахивает на сборный отряд дезертиров окольными путями  пробивающийся в плен к врагу, чем на боевой авангард милиции грудью противостоящей  уличной преступности:   
- Вы посмотрите, на кого вы  похожи! Вы же не люди - вы приматы!- Вскидывая руки к небу, вещает начальник МОБ. – Как я с вами поеду на  гарнизонный развод наряда?! Как, я вас спрашиваю?! Там ведь будет САМ начальник УВД города, что он мне скажет?!
В принципе ребята плевать что, глядя  на их  внешний  вид, начальнику МОБ скажет  начальник УВД, об  этом  надо  было  думать  раньше. Они исправно носят то, что им выдал старшина РУВД, по этому из толпы  раздаётся:
- А вы ему  скажите – У-у, у-у, у-у! И он поймет, что вы вожак нашей  стаи.
 Строй сержантов  ржёт.
- Смотри-ка, как наш начальник МОБ присел на измену. – Хихикает Макс.
- Нет, измена, это когда, например, идёшь по улице, а на встречу бредут две сотни выпивших бритоголовых молодых людей в бомберах, гриндерсах и в чёрных майках со свастикой на  груди, а ты - негр из Одессы с глубокими кавказскими корнями. – Говорит  Петька.
- Нет, это  не  измена, это  3,14здец.- Качает  головой Макс.
- А-а-а-а-а!  - Обречённо машет рукой  начальник МОБ, и обращаясь к командиру, роты. – Продолжайте развод.
Командир  роты  не  менее живописный, чем его подчинённые выходит  перед строем:
- Запишем ориентировку. Вятским  РУВД за  совершение  особо тяжкого  преступления разыскивается…И помните что все вы лиц ментовской национальности, а что  это  значит? Особое  внимание вы  должны  обращать  на  кого?
- На лиц кавказской национальности. – Ревёт строй.
 - Правильно. – Кивает  командир  роты. - Здорово Савранский.
Я здороваюсь с командиром роты и его ребятами и, пройдя мимо строя сержантов,  захожу в здание РУВД.   
Возле дежурки царит оживление, все свободные от смены сотрудники дежурного  наряда, да и просто сотрудники РУВД, ведут съёмки  на свои мобильные телефоны. По их прищуренным на один глаз и алчущим славы лицам видно, что всем  им не дают  покоя  лавры обладателей кофеварки от передачи «Сам себе режиссер». А дело вот в чём, перед стеклом  дежурного  стоит  молодая «ужаленная» деваха. От принятой внутрь  какой-то гадости её  не  по-детски колбасит  и штырит, она плохо соображает и слегка  тонированное стекло дежурной части она реально воспринимает как зеркало. Достав из сумочки помаду, она красит  губы. Само по себе событие  не  примечательное, но есть  один нюанс, губы  она  красит  не у себя  на физиономии, а  тщательно  их обводит на своём отображении, на стекле  дежурного.  Затем, убрав  помаду в сумочку, она  начинает губами  совершать замысловатые движения, потирая одну губу о другую, видимо, для того чтобы равномерно распределить  нанесенную краску по створкам своего рта. От этого движения  или  ещё от чего именно в этот момент её торкает, по-русски говоря она впадает в ступор. Взгляд расфокусируется, глаза закатываются куда-то внутрь черепной коробки, и  душа отлетает в нирвану. Одновременно  её  начинают  колыхать  разбуженные бесы, она  колыхается  из стороны в сторону как степной  ковыль и в  какой-то  момент, чтобы не потерять равновесие делает шаг в сторону. Глаза на  некоторое  время возвращаются  в нормальную орбиту, взгляд собирается в  кучу и она узревает непорядок на своём лице. Расстегнув сумочку, девка  достаёт помаду и всё начинается сначала. Судя потому что на стекле  дежурного, нарисовано не менее двух десятков женских ртов, можно сделать вывод, что продолжается  это всё  довольно  долго.    
Я вхожу в  дежурку, чтобы сдать  рапорт о происшествии,  на которое мы выезжали. За спиной дежурного в углу  операционного  зала сидит  старуха. Опершись одной рукой о деревянную трость, свободной рукой она промакивает уголки  глаз носовым  платком.   
- Что  за цирк? – Спрашиваю я,  у дежурного кивая в сторону  стекла, на котором  девка в  очередной  раз  старательно рисует свой  рот.
- Потерпевшая. – Вздыхает он.
- Телефон,  небось, с  шеи сорвали. – Высказываю я  предположение. – В таком состоянии её  не ограбит  только  ленивый.
- Точно. – Кивает  дежурный. – Сорвали с шее  телефон и как  ломанулись, она  гналась  за преступником, гналась но не  догнала.
- Не мудрено. Гони ты её в шею, на кой хрен тебе лишний факт нужен.
- Не могу. – Мотает головой дежурный. – Она не догнала, а мы  догнали.  Вот теперь жду,  пока её  отпустит, чтобы  телефон вернуть. 
- Ловкие вы.
- Да не  особо. – Улыбается  он. – Большого  труда нам  это не стоило. Вон  она  сидит.
Дежурный  поворачивается  в своём  вращающемся  кресле  и кивает  на старуху.
- Вот  эта  бабушка?!
- Ага.
- А ещё  говорят, преступность  молодеет. Бабушка, сколько тебе  лет?
- Восемьдесят  один. – отвечает  за старуху  дежурный.
- Неподсудна.- Ставлю я диагноз.
- Да  это  понятно. – Машет рукой  дежурный.
- А чего  она  тогда у  тебя тут сидит? Решил собрать  материал, чтобы увековечить её имя в истории криминалистики как самой дряхлой  грабительницы  на  свете? 
- Да  нет!- Машет рукой  дежурный. – Дочери её позвонил, чтобы  забрала, а то не ровен час, до  дому  не  дойдёт, помрёт  по  дороге.   
- Бабуля, как же тебя  угораздило пойти  на  гоп-стоп? – Спрашиваю я  у старухи.
- Чё? – Поднося  ладонь к уху, переспрашивает старуха.- Да! Ветеран труда и медаль  есть.   
- Ты  громче  говори, она  глухая. – Ржет  дежурный. 
- Я говорю, как ты  сподобилась на грабёж! – Ору я в  ухо старухе.
- Бес попутал.
- А поточнее!
- Внуку  хотела  подарок на  день  рождение сделать. Ты не подумай, я с пенсии по пятьдесят  рублей  откладывала, да он у  меня  заначку нашел и пропил, а день рождение уже скоро, нельзя  ребёночка  без подарка  оставлять.
- Любовь слепа. А ещё  говорят, что доброта спасет  мир. – Вздыхаю я.
- А как же?! – Подаёт  голос  старуха. – И удостоверение  есть!
- Красота  спасёт мир. – Поправляет меня  дежурный.
- Да какая  разница! – Машу я  рукой.

На  этаже  уголовного  розыска  тихо. Весь  личный состав  ещё  не вернулся с учебного побдёхивания  потягивая пиво в кустах  окрест   Сизо. 
В кабинете на диване лежит Егор, он развесил носки, на спинки  дивана отравляя окружающую среду, это  говорит  о  том,  что совещание  было  долгим, и он устал. Но Егор не  просто  лежит  он  работает, глядя в потолок,  он с лицом Сократа диктует Вене, старательно тыкающему в клавиатуру  компьютера  двумя  пальцами какую-то мудрёную справку.   
- …  в результате проведённых оперативных мероприятий  было установлено… - Егор замолкает, усердно расчёсывая  лоб.
- Что был у-у-установлено? – Спрашивает Веня.
- Да не  хрен его знает  что! – В сердцах говорит Егор.
- Так и п-п-писать?
- Дурак что ли? Было установлено…. – Но в  голову  Егора  ничего  не  приходит.
- Здорово! – Говорю я,  входя в  кабинет. – Как совещание?
- На этот счёт  есть  хороший  анекдот. - Вставая с дивана и протягивая  мне руку,  говорит  Егор. - Сидят бабка с дедкой за столом - кушают. Дед вдруг хватает ложку и как даст бабке в лобешник! Бабка: «За что»?!  Дед: «Не чавкай – бесит»! Сидят, дальше Бабка не ест, сидит обиженная, надутая... Тут дед опять как даст ей ложкой в лоб! Бабка возмущенно: «А теперь-то за что»?!  Дед: «Блин! Как вспомню - аж бесит»! Как  думаешь, чем мы  сейчас занимаемся?
- Ну, не знаю. Справку  какую-то  пишите.
- Верно. – Кивает головой  Егор. – Но про  что?
- Откуда мне  знать.
- Справку  о  выявлении мест  незаконного  розлива  «палёной» водки. На совещании перед нами с пламенной речью выступал начальник ОБЭП области, очень ратовал за наполняемость бюджета - в целом, и здоровье  общества - в частности. Призывал  нас холодной  рукой и калёным железо выжигать всякую начесть, которая своим нелицензированным товаром  спаивает генофонд  нации.
- Тихая  радость беспощадной  конкуренции. – Улыбаюсь я.
- Ты  это о чём? – Спрашивает Егор.
- О том, что ни только миссионеры, не прочь «прибить» конкурентов  нашими  руками. 
- Ты чё? Полковнику не веришь?! Или в его искренность тебе мешает поверить то, что у него двоюродный  брат директор ликёроводочного  завода?
- Даже не  знаю, что тебе  ответить,  но что-то мешает?
- Мне  то же. – Вздыхает Егор.
- Слушай м-м-мастодонты недоверчивые! – Оживляется  Веня. – Я  на  прошлой  неделе  д-д-дежурил, выезжал  на  пожар Краснокаменская 1а, там старые  склады с-с-сгорели, может  напишем что мы их выследили  но они почуяв  н-н-неладное  ….
- Точно! Дай бог тебе здоровья, заика! Да  и нам тоже.– Радостно  хлопает Егор Веню по плечу. – Пиши! В ходе проведённых оперативных мероприятий была  получена подлежащая проверки оперативная информация, что по адресу Краснокаменская 1а, действует цех по нелегальному  розливу водки  кустарного  производства. В  ходе  проведения операции  по проверки полученной информации и мероприятий, направленных на пресечение деятельности нелицензированного предприятия по производству крепких спиртных  напитков, выработанных кустарным  способом, произошло  короткое замыкание  силового  кабеля электросети приведшее к  пожару. В результате возгорания вся произведённая продукция была уничтожена, преступникам занимающихся незаконным видом промысла во время пожара удалось  скрыться.  В настоящее время  ведётся работа  по  их  установлению и розыску. Подпись – Целую  Семачкин.   
- Кстати Михалыч, ты знаешь, что из пороков самый большой - распутство, из добродетелей самая высокая - сыновний долг? – Спрашивает Егор.
- Мама что ли  моя  звонила?
- Точно. Я ей сказал, что у тебя всё нормально и, в отличии от тебя, поинтересовался её  здоровьем.
Я подарил Егору сборник японских  поговорок  и  теперь  при  каждом удобном случае  он  тычет  мне  в нос  иноземной  народной  мудростью.
- Я  определённо свинья! – Честно  признаюсь я.
- Это точно!- Кивает Егор и выдаёт очередную сентенцию из  подаренной мною книжки. - Чтобы понять родительскую любовь, надо вырастить собственных детей.
- Так я не понял, так и п-п-писать? – Подаёт голос Веня.
- Что писать?
- Семачкин?
- Так и пиши.   

Приняв взвешенное решение, что нет смысла на ночь глядя  приступать к трудовым подвигам, мы отправили Веню, Петьку и Макса в магазин  потратить с  толком заработанные  нашей «пятёркой» деньги, а сами  сели  пить  чай. Ну,  потому что  мы  мастодонты  и вообще  -  имеем право.  Но  оказалось  лучше бы  мы  не  ленились, а сами  пошли в  магазин, потому что не успела  закрыться  за ребятами  дверь,  в  кабинет  влетел  Семечкин.
- Пьёте?! – Традиционно  осведомился  он.
- Только собираемся. – Честно признался Егор.
- Ага! Хорошо! Поехали!- Скороговоркой говорит Семечкин.
- Куда  это, на  ночь  глядя? – Возмутился  Егор.
- У нас  дебил  хочет  с  крыши четырнадцатиэтажки  прыгнуть.
- Вот когда прыгнет тогда и поедем, а так пусть участковый  развлекается.
- Так ведь нет  никого, все  на учениях!
- Вот так всегда. – Вздохнул Егор.

Cсамоубийство - одна из вечных проблем человечества, поскольку существует как явление практически столько же, сколько существует на Земле человек. Самоубийство, как считают исследователи, явление сугубо антропологическое. Считается, что случаи самоубийств животных, являются либо поэтическим вымыслом, либо неправильными выводами из поверхностных наблюдений за жизнью животных. Ни скорпион, вонзающий себе свое ядовитое жало в спину, если его окружить горящими углями, ни те животные, которые отказываются от пищи в неволе и погибают, не действуют сознательно, и это - главное отличие их поведения от поведения человека. По  этому  наша  с  Егором  задача  по-быстрому  подтолкнуть к осознанному  выбору  этого  дебила,  чтобы  он окончательно  принял  решение расстаться со своей  жизнью, либо отказался  от  этой  затее, и мы спокойно могли вернуться  за  накрытый  стол. 
К наше  приезду  на месте  происшествия, помимо  толпы  зевак,  стоит пожарная машина, чтобы вымыть асфальт, если этот дурник  всё-таки спрыгнет, и на выбор труповозка  и скорая помощь, в зависимости от триумфа или  неудачи  переговорщиков. 
Штатным переговорщиком в  РОВД является  психолог. В силу  его, а вернее  её  профессиональных качеств она  первая  должна вступать   с дураком в  переговоры  и  пользуясь богатым  опытом  своих предшественников Шопенгауэра, Камю, Франкла и незабвенного Зигмунда  Фрейда, найти  нужные  слова,  чтобы  уговорить дебила  не  делать  может  быть  единственно  правильный в его  жизни  поступок. Но в силу кроткой  юбки и  боязни  высоты  психолог  категорически  отказывается  лезть  на  крыши  и  даже  угрожает начальнику РОВД своим  увольнением. А как РОВД останется  без  психолога?  Да ни  как! И начальник  РОВД  принимает единственно  правильное  решение  послать  на  крышу тех, кого больше, а  именно меня  и Карбитова. Всё  правильно  психолог у  нас  один, а  оперов  почти  пятьдесят, кто их считает.
- У меня  дети. – Слабо отпирается  Егор.   
- Все мы  не  бездетные. – Даже  не взглянув в сторону  Егора, отрезает  начальник РОВД, вглядываясь в  высоту многоэтажного дома, где где-то высоко  трепыхается  что-то  чёрное.
С лицами  людей  обреченными  на  подвиг мы  бредём  к  дому. Стоящий  возле  подъезда сержант  ГНР предупреждает:
- Пассажирский  лифт  не  работает, а в грузовом, я  думаю вы и сами  не  поедете.
- Почему?
- Увидьте. – Пожимает  плечами  сержант.
Когда  приходит  лифт  и его  двери  с  шумом раздвигаются первое что  бросается  в  глаза, это  огромная, да-да именно  огромная  куча  экскрементов. Эдакая  аккуратно  уложенная  колечками  горка с легкомысленной  завитушкой  наверху. Почти сразу  в  нос  ударяет  удушливый  запах и одновременно с  ним  в  мозгу всплывает  вопрос – что же это такое  надо съесть,  чтобы  на выходе так  вонять?
- Они что в  лифте слона, что ли  возили? – Наивно спрашивает  Егор.
- Почему бы  и нет. – Пожимаю я  плечами. – Лиф-то  грузовой.
- А убирать  за их слоном  кто  будет? Папа Римский?!
- Ты  лучше скажи мы  поедем  или  пойдём  пешком?
- Да что мы,  не опера что ли? Нам  ли  бояться  трудностей! – Самонадеянно  говорит  Егор.
- Ну, смотри.
Глубоко вздохнув, набирая в лёгкие побольше воздуха  мы вошли в  лифт и нажали  кнопку последнего  этажа. Но лифт  грузовой и  едет он  крайне  медленно,  по  этому  запаса  кислорода  нам хватает  только  до третьего  этажа, а  дальше, прильнув  носами к щелям между  дверьми    мы  сопим, высасывая  пыль из шахты лифта. Попытки нажать  кнопку «СТОП» успеха не имели, и  лифт медленно полз по обозначенному ему маршруту, а до конца нашего  экстремального путешествия было ещё далеко! К тому же ситуация  осложняется  стенаниями  и  проклятьями  Егора в  адрес  фашистов в целом и тягот ментовской службы в частности.
- Да заткнись ты!- Шиплю я  на него. – И  глаза  закрой, а то  вытекут.
Короче, до  верхнего  этажа  мы  добрались  чуть  живые  и почти  задохнувшиеся. Когда  двери  лифта  раскрылись мы  обгоняя  друг друга  кинулись к  металлической  лестнице  ведущей  на  крышу и громыхая  по  ней  ботинками  устремились к маленькой  двери отделяющей  нас  от  атмосферы. С грохотом, распахнув  дверь, мы  вывалились на крышу, как свежевыловленные  караси,  ловя ртом свежий воздух.
- Не подходите  ко  мне! Я сейчас брошусь вниз! – Завизжал  девичий  голос.
- Да погоди ты, не  до тебя. – Меланхолично  отмахнулся  от  неё  Егор. – После, поговорим.
Дышали мы  долго, затем  так  же  долго сморкались, и  только  вволю  надышавшись,  мы  закурили.
- О! Гляди! А мы тут не одни. – Показывая  пальцем в сторону потенциальной  жертвы собственной  глупости, говорит  Егор.
- От твоей  сообразительности  Егор, у  меня мозг вытекут! А раньше ты с кем  разговаривал, с Карлсоном что ли? – Спрашиваю я,  у  напарника.
- Раньше мне  было не  до  того.
На  краю  крыши, перебравшись через оградительные  перила, стоит  девочка в  новомодном Готическом стили начинающих самоубийц. Лет ей всего ничего, не  больше пятнадцати отроду. Одета она в соответствиями с требованиями  своей  религии  во всё чёрное с  длинными чёрными  волосами. Только вот держится за перила она слишком крепко и в её глазах, к счастью, пока не читается свирепой решимости расстаться с жизнью. 
Почему-то в голову ничего не пришло из того что я раньше знал о самоубийствах из работ Джооста Мерло, Эдвина Шнейдмана,  Владимира Михайловича Бехтерева и только крутилась  в голове фраза Николая Бердяева: “Суицид есть издевательство над смертью”. По  этому я  ни  нашёл  ничего  лучшего  как  брякнуть:
- Привет, черномазенькая! А твоя мама знает, чем ты тут занимаешься?
- Не  разговаривайте со с мной,  я всё  равно  ничего  вам  не  отвечу. Я глухонемая! – Истерично  кричит  она.
- Значит,  не  знает. – Качаю я  головой. – А то, что  ты  глухонемая, это  ничего. Глухонемая  не  мёртвая. Кстати ты знаешь,  как ты будешь смотреться, когда  долбанёшся  башкой  об  асфальт?  Нет?
- Мне  это  будет всё  равно.
- Верно,  но  хоронить  тебя  будут  не в  гробу. – Говорит Егор.
- А в чём?
- В ведре, потому что от тебя  только мокрое место останется.
Девочка опасно наклоняется в сторону бездны, юбка  на её попке  задирается  давая  на с  Егором возможность увидеть её  легкомысленные розовые трусики в горошек. Не сговариваясь, мы с Егором  начинаем  хихикать.   
- Да вы чего  в  натуре! Я тут  самоубийством  занимаюсь,  а вы!
- Не  обращай  на  нас  внимание. – Машу я  рукой. – Просто у  тебя  трусы  забавные.
- И чё в  них забавного?
- Да ни чё. – Пожимаю я  плечами. – Я просто представил, как все  внизу  будут  ржать,  когда ты  воткнешься  башкой  в асфальт, и из него  будет  торчать твоя попка в розовых трусах в горошек. Я чего подумал, это твой имиджу не повредит?
- Да плевать  мне  на  имидж! – Кричит  девчонка.
- Правильно. -  Кивает Егор. – И на маму плевать, и на дочь свою  плевать.
- Какую  дочь? Нет  у  меня  ни  какой  дочери!
- И не будет. – Кивает Егор. – От луж на асфальте только пузыри  родятся.
- Слушайте! А вы  козлы!
- Мы в курсе. – Опять кивает Егор.
- А почему  вы  меня  не  уговариваете?
- Хрен  его знает. – Пожимаю я  плечами. -  У нас в  конторе  водка стынет, ты  уж определяйся  скорей  туда или сюда.
- Торопитесь?
- Определённости хочется, за что нам поднять первую рюмку за  твоё  здоровьё или  за упокой твоей души. В принципе разницы  нет, всё равно вечер  закончиться  песнями, танцами и массовым  блеванием во дворе  РОВД. Но  повторюсь, определённости  хочется.
- Вы  худшие  из  всех ментов которых  я знаю!
- Да  тебе-то,  какая  разница лучшие или  худшие. – Зевая,  говорю я. - Хотя  скажу  тебе  по секрету, лучшие внизу стоят,  и с нетерпением ждут, когда  ты спрыгнешь.
- Почему с нетерпением?
- Тотализатор. -  Развожу я руками. - Многие поставили деньги на то, что при  ударе  о землю у тебя из попы вылетит прямая кишка. Тебе-то  понятно  - всё  равно, а  люди  ждут, надеются.
- Как я  друзьям  в  глаза  буду смотреть, я  ведь всем ужен  объявила…
- Девчонка  замолкает.
Это хороший  признак, в общем-то, она не очень  хочет  прыгать в низ и меня  это  радует.
- Первое время,  конечно, будет неудобно, но  есть  и  хорошая сторона, в отличие от  них ты  сумеешь  побывать на  их  похоронах и выпить  киселя столько  - сколько в  тебя  влезет.  – Говорю я.
- А ещё когда ты  вырастешь и выйдешь замуж ты сумеешь  рассказать  своей  дочери, какая  ты  была  дура. – Включается  в  разговор  Егор.
- Дайте  закурить.
- Ну, ты  точно  - дура?! Хочешь, что бы я подошел к краю крыше? – Крутит пальцем у виска Егор. - Во-первых, у меня эта, как её? Клаустрофобия , по-научному - боязнь высоты, а, во-вторых, люди меня там внизу не ждут, они  тебя  ждут, ты  меня схватишь  за рукав  и утащишь с собой. Зачем  обманывать их ожидание? Хочешь курить, давай  договоримся  так,  я  оставлю сигареты  здесь, а сами  отойдём  подальше, ты их сама возьми.
- Ага! А вы меня  поймаете!
- Да на хер ты нам нужна! – Совершенно  искренне  признаётся  Егор.
Мой  напарник кладёт сигареты на крышу, и мы потихоньку пятимся к противоположному краю крыши, незаметно  расходясь в  разные  стороны.
- Аэрофобия. – Говорю я.
- Чего?
- Страх высоты – аэрофобия, а клаустрофобия – это боязнь замкнутого пространства.
- Надо же! Кто бы мог подумать!
Девчонка, не спуская с нас глаз, перебирается через перила и с готовностью к любую секунду  кинуться  обратно, подходит  к сигаретам.
- А спички?!
- Может  тебе  ещё  губы  дать? – Говорю я но  лезу в  карман, где,  нащупав  зажигалку, перевожу  рычажок подачи  газа  на самый  максимум.
Достав  зажигалку  из  кармана я  кладу  её на  крышу и отхожу в сторону, Егор остаётся на месте. Девчонка смотрит на меня и идёт  к  зажигалке. Взяв её  в  руки, она  чиркает  колёсиком  о  кремень и из зажигалки вырывается сноп  огня. Девчонка  от  неожиданности  вздрагивает и этого  секундного  замешательства  вполне  хватает чтобы  Егор  находящейся  к ней  ближе  меня в  два  прыжка  оказался рядом с ней и,  ударив  ей  ногой  под  колени повалил  девчонку  на крышу. Вот и всё.
Я подхожу  и надеваю  на  неё  наручники, затем Егор  берёт с  крыши сигареты  и раздаёт всем  по  одной. Закуриваем. Выпустив  дым в  атмосферу,  девчонка  вздыхает:
- Поймали  меня  как  лохушку.
На что Егор выдаёт  очередную  мудренность  из подаренного  мной сборника японских поговорок:
- И мудрец из тысячи раз один раз да ошибается.
- Сам  придумал? – Спрашивает  девчонка.
- Нет. – Мотает головой  Егор. – Японская мудрость, а вот ещё  послушай:
- В потемках и собачий помет не пачкает.
- Кстати о  помёте! Как ты считаешь, может быть нам стоит научить девочку  радоваться  простым вещам, типа – дышать свежим  воздухом?
- Точно! - Говорит Егор, и задумался, видимо хотел выдать  очередную мудрость, да в голову ничего не  пришло, по этому я прихожу ему на помощь:   
- Лучший способ сделать детей хорошими - это сделать их счастливыми. Оскар Уайльд .
- Вы  это  о чём? – Заподозрив  неладное  встрепенулась  девчонка.
- Узнаешь! – Улыбается  Егор.
Не снимая  с  девчонки  наручников,  мы  помогаем  ей спуститься  вниз по ступенькам металлической лестницы. Пока мы  ждём  лифт,  я звоню начальнику  РУВД и предупреждаю, что самоубийца  спускается на  лифте вниз. Затолкав девчонку  в  лифт, я  нажимаю кнопку  первого  этажа, а сам  с Егором  направляюсь вниз пешком, надеясь, что когда мы спустимся, то все уже  разъедутся, но я  ошибся.  В принципе  нас  можно встречать,  как  победителей,  но на  лицах  собравшихся у  подъезда я считываю совсем другую информацию, и  поверьте мне  это  не восторг. 
- Савранский! – Орёт начальник РУВД, как только мы с Егором выходим из  подъезда. – Ты что, охренел?!
- В смысле? – Делаю я  вид, что ничего  не  понял.
- В прямом!- Начальник РУВД поднимает ногу,  демонстрируя мне свой  заблеванный  ботинок.
Я живо представляю эту весёлую картину,  как  получив  информацию о том что  преступник  едет  вниз они все сгрудились  у  дверей  лифта.
- Честное слово, товарищ  полковник, не  злого  умысла  ради, а токмо в воспитательных целях!
- А ну  тогда  и я  в  воспитательных целях! – Изуверски улыбаясь, говорит  начальник РУВД. – А ну живо  забирайтесь с Карбитовым в  лифт.
Начальник лично нажимает  кнопку четырнадцатого  этажа, и я вновь  вынужден вдыхать пыль шахты  лифта  через щель в дверях и слушать стенания  Егора о фашистах в целом и  о тяготах ментовской службы в частности. На крыше  мы  снова  долго  дышим  и долго  сморкаемся, а  просморкавшись  Егор по уши погрязший  в  японской  мудрости произносит: «Это превратности  судьбы»! И мне  трудно  с ним  не согласиться. 

Ни смотря, ни на что, пьянка в РУВД удалась. Где-то в середине  застолья  в  кабинет  ввалился  Семечкин.
- Праздник  нам  пришел  портить? – Поинтересовался Егор.
- Нет. – Замотал головой Семечкин и  с  нескрываемой  грустью  в  голосе  произнёс. – Я  просто посижу с вами, мне ведь пить  нельзя.
Но он не  просто  посидел, за час  пребывания в  нашей  компании он сожрал половину закуски и в состоянии патологического опьянения, счастливый  покинул наш кабинет.   
Погрузив  компанию в  машину, я развожу всех по домам. Первым  выбирается  из машины Макс. Он долго и с  неподдельной тоской смотрит  на тёмные окна своего соседа, смотрит и печально вздыхает. Его можно понять - обидно, блин! Ведь попросили урода как человека, а он в грубой, послал  нас если  не в прямую на х**, то в  жопу  это точно. Как  давеча  сказал Петька? Зло если  не  может  быть  повержено, то, по крайней  мере, должно  быть  наказано.
- Макс. У тебя  мама   всё  ещё  солит  свои  знаменитые  огурцы? – Спрашиваю я.
- Да. А  что?   
- А ты не хочешь пригласить нас в гости распить оставшуюся  бутылочку коньяку у  тебя  на  кухне, пока мы  ждём  твоего  соседа?
- Ты что-то придумал?
- Так, ничего особенного,  но  должно сработать.
- Пошли. – Говорит  Макс. 
Макс живёт не в Вятском районе, где в силу возложенных на нас функциональных обязанностей, мы каждый день защищаем родину. Живёт Макс в соседнем районе  имени  отца  первого советского  циклотрона, на  это  и  делается расчет. Пока Макс с Петькой накрывают стол мы, с Егором совершаем самое мелкое хулиганство на которое способны, в замочную скважину соседской двери набиваем спички, предварительно  обильно  намазав  их «супер клеем». Теперь остаётся только ждать и ждать нам приходиться не долго.  О  появлении нашего  обидчика  мы  узнаём  по  ритмичным ударам ноги в  дверь, видимо поняв всю бесполезность  затее затолкать  ключ в замочную скважину, сосед Макса приступил кардинальному лечению ситуации. Я подхожу  к  двери  и заглядываю в  глазок, спешить  в  деле творчества  мелких  пакостей  нельзя, но  и торопиться не надо. Как только с хрустом  дверь соседской квартиры распахивается, я выскакиваю в коридор и ловлю Максимкина соседа за  шиворот:
- Это просто какой-то подарок судьбы! Не находишь, убогий? – Улыбаясь не менее  изуверской улыбкой,  чем  начальник  РУВД отправивший  нас  с Егором  на  крышу, говорю я.
- Отпустите! Вы не имеете право!- Верещит беспокойный сосед  Макса.
- Это с  какой стороны  посмотреть. – Качаю я  головой. – Паспорт  я  твой  видел, прописка  там  стоит  из  какой-то деревни  Гадюкино, тёти твоей, которая  подтвердит,  что она  пустила тебя  на  постой – в городе нет, и где она ни кто не знает, и что получается? А получается, что мы проявили  свойственную нам бдительность, и твёрдую гражданскую позицию и не считаясь с личным временем, задержали вора  гастролера на территории чужого района.  Да не просто  задержали, а при попытке совершения им квартирной  кражи, по этому от начальства нам полагается полный респект и материальное  вознаграждение. 
- Но я  же был  у вас в РУВД!
- А кто это подтвердит? Может быть, Макс,  которому ты предложил поучаствовать в выборе репертуара для его ночного беспокойства? Извини,  но в  этом я очень сильно сомневаюсь. – С сомнением  качаю я  головой.
- А меня соседи видели!
- Думаю, ты  их  достал  не  меньше Макса, по  этому  они  только  рады  будут от тебя  избавиться.
- Ничего! Ничего! В милиции  разберутся и тогда…
- Конечно,  разберутся. – Опять  киваю я. – На то она  и милиция чтобы  разбираться с такими  говнюками как ты. Только вот учитывая  количество  нераскрытых краж в  городе, прежде чем  с  тобой  разберутся, тебе  так  намнут  бока, что ты сам  напишешь явку с повинной.
- А как  насчёт  моих отпечатков  пальцев  в квартире?
- Рано радуешься, это только усугубит  твою ситуацию и намертво тебя  привяжет к  преступлению.
- Но если я  уже совершил  кражу, то где вещи?
- Значит,  был  подельник про которого ты не хочешь говорить и который  успел скрыться.  Правильно  я  говор? – Обращаюсь я к своим  товарищам.
- Верно! – Как один  кивают  они.
- А ещё! А ещё, при  задержании  он  оказал активное  сопротивление,  и  мне  пришлось  применить  к  нему  приёмы  рукопашного боя, по этому  у  него сломан  нос. – Горячиться  Макс.
- Как вариант. -  Киваю я.
- Вы  это серьёзно?
- А ты  посмотри  на  наши  лица, мы  просто  умираем  от смеха. – Пожимаю я  плечами.
- Получается,  куда  ни кинь везде…
- Жопа. -  Помогаю я соседу Макса  закончить  предложение.
- И  где выход!
- Получается, что его нет, если конечно не считать за выход  предложение  Макса не  беспокоить  по  ночам окружающий  тебя мир.
- Я  согласен. Простите меня,  я  больше не  буду.
- Вот и прекрасно! - Отпуская соседа Макса,  говорю я. – Но  запомни, если  ты  передумаешь, мы всегда сможем вернуться  к  этому  вопросу и тогда мы  будем  неумолимы.  Верно, я  говорю? – Спрашиваю я  у своих верных соратников по  борьбе со  злом.
- Без вариантов! - Почти в  один  голос  отвечают  они. 
Все вместе  мы  проходим  на кухню Макса,  где выпиваем  мировую и расстаемся друг другом  довольные.
Кое-кто  приобрёл недостающий ему жизненный  опыт, а кое  для  кого остались  не  разрешённые  вопросы.
- А чего ты милицию не вызвал? – Спрашивает  меня Петька, когда  мы садимся в  машину.
- Чистя бочку с  говном обязательно  испачкаешься, но  зачем в  него нырять с  головой?
- Мудрость  японских  самураев? – Живо интересуется, поднаторевший в японской  мудрости Егор.
- Нет. Еврейская  мудрость, но она тоже помогла им выжить. – Пожимаю я  плечами.

 Развезя  друзей  по  домам, я  возвращаюсь  к себе домой. В почтовом  ящике я  нахожу  записку: «Сначала бог создал тебя, а потом понял, что он  ошибся, но  было уже поздно. Позвони мне». Я улыбаюсь, достаю сотовый  телефон, но  затем убираю его на место. Почему-то именно сейчас  мне  захотелось  обратно в  деревню к  отцу Никадиму, его яблоневому церковному саду, улицам с важными петухами и утками, маленькому сельскому  магазину.… Вздохнув, я  достаю ключи и иду  к двери. Завтра  будет  новый  день, новые  заботы  и может  быть….





1 ВВК – Военно-Врачебная Комиссия. 
2ГНР – Группа немедленного Реагирования.
3 ХОЗУ – Хозяйственное Управление.
4 Ответственный  по городу – Ответственный от  руководства УВД, один  из  начальников какого-нибудь отдела или подразделения УВД. Ещё одна форма мнимого контроля за работой следственно-оперативных групп, а вернее ещё один дежурный  начальник  которому  нужно  писать  ненужные справки и делать  ни кому  ненужные доклады.   Его  основная  задача …. Честно говоря,  он  и сам  её  толком  не  знает, но, как  правило,  щёки  раздувает весьма успешно.
5 Your sex is our work- Ваш секс является нашей работой.
6 МОБ – Милиция  Общественной  Безопасности.
7 ППС – Патрульно-Постовая Служба.
8 Окрест (устар.) - В окрестности, вокруг.
9  Клаустрофобия - боязнь замкнутого пространства.
10 УАЙЛЬД (Wilde) Оскар (1854-1900), английский писатель.