Асфальт

    АСФАЛЬТ
    Меня шатало из стороны в сторону лёгкими порывами ветра. Сложное выдалось утречко, пьянственное. Едва слышный шелест пересохших губ и нестерпимое желание пить. Я с трудом, морщась от головной боли, накатывающей штормовыми волнами, силился припомнить события минувшей ночи. В голове сменяли друг друга исключительно смазанные или похабные фрагменты: Ленка, голая, растрёпанная, с бутылкой водки в наманикюренных пальцах. Криво сидящая этикетка – знак того, что товар стопроцентно левый, но кому до этого дело? Пили вечером, а ночь? Ночь... Господи, ночь смешалась с хриплым воем бородатого мужика, который орал блатные песняки настолько истошно и противно, что я, кажется, его убил. Выходило что-то абстрактное. Возможно, галлюцинация. Я не выдержал мозгового штурма, упал на дорогу, и меня задавил асфальтоукладывающий каток. Наступила кромешная смерть...

   Ой, люли - люли!
   Водка в стакане,
   Водка в стакане,
   Гнали сапогами,
   Гнали сапогами
   Прочь из дома,
   Прочь за двери.
   Ой, люли - люди,
   Злые вы звери!
   Ом-м-м-м-м....

   Бородатый танцевал рэп под гармошку, с трудом, хрипло и с присвистом, по-аст¬матически, дышал, курил самокрутку и пилил хлеб топором. Он был бомжем и очень любил халяву. Его тяжёлый пьяный взгляд перемещался по комнате в поисках новой бутылки. В окно настойчиво стучали, на обшарпанном диване валялась полная голая баба и смешно сучила ногами, отбиваясь от худосочного субъекта, одетого в одни очки. Бородатый глумливо гоготал, демонстрируя чёрные, со щербинками зубы, и ты¬кал указательным пальцем в голышей. Впервые за долгое время ему было по-настояще¬му весело...

   Как поймали девицу злые вражьи молодцы,
   Потянули девицу за златую косоньку,
   Проводили девицу в тесные хоромушки,
   Накормили девицу стыдом-краской огненной –
   Протянули девицу этой ночкой тёмненькой...

   Я не совсем твёрдой походкой направлялся к Ленке и тащил в авоське бутылок, наверное, восемь ле¬вой водяры. Деньги свалились будто с неба, и я поспешил найти им достойное применение. Раньше бутылок было чуть больше: одну я уже вылакал. Асфальт бугрился и трескался. Из разверзнувшихся щелей выползали зелёные черви, пытающиеся запутать мои ноги и, повалив навзничь, утащить в своё подземное логово. Я спешил к Ленке довольно долго, и мне было прикольно перешагивать через червей. По дороге встретился архетипичный бородатый бомж, которого я прихватил с собой. Он умел играть на гармошке и просил жрать...

   Как сижу я, молодец, у большого камня,
   Горьку думку думаю, по щеке слеза.
   Завтра быть убитому рано поутру мне.
   Что же, мама-маменька, сына не спасла?

   Бородатого рвало. Он залил весь пол зловонным составом, плохо профильтрованным гнилыми зубами, перестал обращать внимание на извивающуюся диванную парочку и внезапно подумал о том, что прямо сейчас может умереть. Боль в выворачивающемся наизнанку желудке усилилась, из носа потекла кровь, в глазах потемнело. Боро¬датый перепугался и заорал нечеловеческим голосом, затем закружился, заметался по ко¬мнате, свалился, измазавшись, поднялся, вновь побежал, столкнулся со стен¬ой, отлетел, не переставая реветь, ринулся дальше. В окно перестали стучать, стекло обрушилось каскадом осколков, и в проём по-паучьи влез кто-то се¬рый, блеснул то ли выпуклыми зеркальными очками, то ли «браслетами», крепко об¬нял Бородатого за талию, будто начиная нелепый, неуместный танец, и зашипел бом¬жу в лицо, словно кобра. Тот взревел ещё громче, хотя, казалось, это было невозможно, вырвался из стальных объятий и метнулся прочь, расталкивая скудную мебель, но врезался на этот раз во входную дверь, отпружинил и всей массой обрушился на диван, где дрыгались ничего не замечающие го¬лыши. Очкарик вскочил, словно чёртик из табакерки, завращал расширенны¬ми зрачками, схватил Бородатого за горло и тоже зашипел...

    Ом-м-м-м-м...
    Больно, больно, матушка!
    Нету сил терпети.
    Забери нас, матушка,
    во зелёный бор,
    в наш родимый двор.
    Ты спаси нас, матушка,
    огради от бед...

    Совсем недавно я нашёл деньги. Всю жизнь не везло, а сейчас – раз! – и целая пачка банкнот лежит прямо на асфальте не-вос-тре-бо-ван-на-я. Я обрадовался, проверил купюры на свет – вдруг фальшивые? – и направился в магазин. Хотелось купить сладкого: торт бисквитный или халву. Я зашёл в кондитерский отдел, переместился в хлебный, молочный, колбасный, но вместо всех них выбрал почему-то виноводочный. Потянуло к Ленке...
                1998