Каждый хочет быть Богом, но только Бог...

3.


Каждый хочет быть Богом, но только Бог смог стать Человеком. (отрывок из "Последняя книга")

   В бескрайней звенящей пустоте, словно в заснувшем океане невиданного эфира: где нет ни знойного солнца, дарящего яркий свет и беспощадную засуху; ни ласковой тьмы, награждающую спасительной прохладой и бледным страхом. Там где пространство так мало и сжато до размеров атома, но в тоже время огромно и непостижимо, как целая вселенная… плыла, а может быть, просто застыла в безмолвии - яркая Молодость. Красива и светла. Лучи-косы ее, словно ленты, развивались и расползались во все стороны, и наивная Молодость видела только свой свет. Полна она пламенным смехом. И казалось ей, что она центр вселенной, венец загадочного мира. И думала, что все окружающее ее, пусть даже это пустота или лишь ее же недалекий свет, по праву принадлежат ей. Горячая, безрассудная Молодость. Нежная, наивная, смелая. Сколько же в ней силы и задора. Сколько в ее мыслях напора! А сколько дворцов и замков будет ее построено… все впереди! Она – начало всех начал. И с нее все только начинается. Нет для нее «вчера», нет даже «сегодня». Есть только «завтра» – «тогда»,  когда она все это воплотит. Есть только вдохновение и безрассудный порыв, несомненно, приближающий это «завтра». А может нет… нет уже «завтра» и оно уже есть ни что иное, как «сегодня»! Да-да, уже прямо сейчас, сию минуту: бесконечную, вечную минуту; где немеркнущий свет венчает Ее буйную голову…
   Так бы она и венчала сама себя, и быть бы этому до окончания времен. Но встретила яркая Молодость потускневшую, серебряную Старость. Чуткую и мудрую, тихую и незаметную Старость, дышащую прошлым, живущую вчерашним днем, существующую лишь воспоминаниями. И может разошлись бы они, так и не заметив друг друга, но пламенная Молодость уже была полна любопытства, а дряхлая Старость заплакала, засияв от счастья, от теплоты нахлынувших воспоминаний. Долго они молча смотрели друг на друга. Прищурившись, Старость грелась в жарких лучах, а молодость с испугом смотрела на нее, угадывая в той неотвратимость бытия. Одернула Молодость свои косы-лучи. Запричитала старуха и потянулась своими худыми, огрубевшими руками к золотым одеждам белокурой Молодости. И так стало страшно и противно, так стало жаль своих жарких лучей, в которых нежилась седая Старость. Задрожала Молодость в негодовании, а Старость взяла и плюнула в нее.… И может разошлись бы они, так и не заметив друг друга, но страх и зависть уже наполнили их ненавистью…
   Оказалась Молодость – труслива и глупа, а Старость – завистлива и лжива.
   Только сейчас услышал человек, только теперь увидел он их обеих так ясно и полно. Нахмурившись, смотрел человек на них, слушая брань и упреки, и чувствовал в себе непостижимую силу, несокрушимую мощь. И чем дольше смотрел он, тем противней был ему вид двух оборванных нищенок изводящих друг дружку. Не захотел человек помирить их, не захотел быть ни с крикливой Молодостью, ни с унылой Старостью. Гений проснулся в нем и требовал безграничной свободы. Тогда заговорил человек голосом пророка, обращаясь к Богу своему, потребовал от него того, что над Молодостью и Старостью. Захотел он сам стать над ними, и уже нарек себя «Творцом». Захотел стать и смелым и мудрым, захотел стать рядом с ВСЕМ.
   Услышал? Он слышал всегда, смелый и мудрый Бог.… И человеку на его призывный зов, из пустоты, из неоткуда, пришла она – та, что и над молодостью и над старостью. ТЕНЬ. Размытым облаком пришла к нему вечная, тихая Смерть. Безликая и непреклонная, теперь такая неотвратимая. Сухо и холодно поцеловала его в лоб. С ее шершавых губ сорвался стон, надорванный и смятый, и, всхлипывая, заплакал человек. От ее безразличного холода стало ему душно. И в последний свой жизненный миг, пронзаемый стальным сознанием, испуганное существо – трясущийся в агонии человек полюбил бескрайнюю, звенящую жизнь. Возлюбил и Молодость и Старость. В его любви они стали прекрасны, и захотел он их помирить. И в последний стон свой вложил он мольбу, упав в сердцах на колени…
   Услышал? Он слышал всегда, смелый и мудрый Бог. Он сам когда-то был Человеком…
   Человеком моего времени.