Вопреки

   Первое, что я помню в своей жизни: его лицо и чьи-то слова. Слова, в которых была заключена моя дальнейшая судьба. «Ваше Высочество, отныне этот мальчик принадлежит вам». Принадлежит… Я ничего не помню до этого момента.
   Я был игрушкой для венценосного ребенка. А назвал он меня Алст, «струна». За красивый и приятный голос, звонкий, словно струна на ветру. Когда ему было семнадцать, по его приказу я оборвал ее. Осталось лишь имя.
   Я никогда даже не представлял, что все может быть не так. Что я – не вещь, что не обязан подчинятся. Подчинение «лорду» было для меня естественным. Я исполнял повеления, даже если знал, что даваемый приказ – лишь повод развлечься. Но ведь я – принадлежу ему. «Забери у той собаки кость!» - и я отбирал кость, даже если собака раздирала мою плоть. «Выпей это!» - и я пил то, что намешал принц, даже если потом смерть приближалась на расстояние вытянутой руки. «Принеси мне воды!» - и я, теряя остатки сил, полз, стремясь добраться до графина, который мог стоять рядом с моим лордом. А потом терпел наказания за неисполнительность. Я не знал, что все может быть иначе. Не знал, что иначе – возможно.
   Со временем приказы менялись… «Убей!», «Я желаю, чтобы та девушка стала моей!», «Устрани!», «Покарай!». Плелись интриги, велись «любовные» дела. А я был орудием в руках. Если он мне приказывал, я делал, что велели. Но теперь меня не растрачивали на мелочи. И берегли. Потому, что тот, кто не оспаривает приказов и выполняет их не смотря ни на что, – ценен.
   Потом король умер. Мой принц взошел на трон. И я, как и прежде стоял рядом. Потому лишь: я принадлежал. А значит, у меня не было права оспаривать мнения моего «хозяина».
   Менялись задачи. Менялись цели. Не менялись средства.
   Поклон. Слова: «Мой лорд, я исполнил ваш приказ». И встать за спиной тенью. Бездушной куклой. Это так печально… Но разве может быть иначе?
   Мне так часто хотелось сделать все наперекор ему и судьбе, меня с ним связавшей. Но вещь не может противиться. Так я усвоил. Мои чувства оставались лишь на грани сознания. Обвинения в бездушности не раз ранили меня, но я не показывал виду и исполнял приказания с недвижной маской на лице. И на душе.
   А однажды… Однажды его приказ привел меня в маленький городок, где я должен был встретить курьера. С тем, чтобы потом отвезти послание моему лорду.
   И, на беду ли, там я встретил тебя.
   Я не помню твоих слов. Но ты посеял в моей душе зерна сомнения в том, что я не могу быть иначе, чем вещью. Иначе, чем то, что я есть. Но понять это… принять это… За столько лет эти сказанные кем-то слова казались невозможным.
   Я дождался курьера. И возвратился к моему господину. Все вернулось в прежнее русло…
   И вот теперь…
   Ты нарушил границу лесных угодий моего хозяина. И он велит мне. Я толкаю тебя на колени. А ты оборачиваешься и смотришь мне в глаза. Значит, помнишь. Потом мой лорд говорит с тобой, а ты дерзишь. Столь правдив… Кому, как не мне знать, что правдиво. Не принадлежи я ему – первым бы убил. Но я – принадлежу.
   По его приказу беру тебя за шиворот и ставлю на ноги. Отталкиваю на заданное расстояние. И он велит стрелкам: «Товсь!»
   Несколько мучительных тягучих секунд - и взмах рукой: «Пли!»
   И я решаюсь на то, на что не мог решиться все эти годы…
   Он ведь не знал, что можно так легко шагнуть под пули. С улыбкой на еще горячих губах. Не ожидал.
   Я усмехаюсь, ловя грудью свинец, предназначавшийся тебе. Глупость? Глупость. Но у меня есть на нее право. И я им воспользуюсь.
   Знаешь, а ведь это совсем не больно: принять чужую смерть по собственной воле. Пули, словно птицы, приземляются на грудь, оставляя алые отпечатки лап.
   Я не смеюсь – но улыбаюсь. Иначе и нельзя. Ведь ты – жив. В кое-то веки я смог преподнести, действительно, ценный дар. Жизнь тебе – еще пригодится. Я вот моя не имела смысла на всем своем протяжении, обретя его лишь в последний миг. Нельзя упускать эту удачу.
   А теперь – уходи. Пока он еще не одумался, удивленный моей непростительной дерзостью. А ведь я всегда мечтал об этом: сделать все наперекор ему. И теперь наконец-то смог. Наверное, это чувство – и есть счастье. Счастье быть свободным. И делать то, что хочешь ты, а не кто-то другой. То, что необходимо тебе, а не кому-то, кто считает себя выше. Мое право.
   Я еще успею сделать несколько шагов и поклониться «моему» лорду. Так, как делал всегда. Исполнив его приказ. На этот раз… На этот раз я просто доставлю себе удовольствие лицезреть его удивленное лицо с трепещущими от гнева крыльями носа. Мой последний подарок себе. Могу же я хоть раз в жизни сделать так, как хочу.
   - Мой лорд, - слова, подобно тем же свинцовым каплям, падают с губ. – Моя служба окончена. Позвольте откланяться. – Будто мне еще нужно его высочайшее позволение!
   Но паду я лишь у его ног. Иначе быть просто не может. Странная символичность, не находите?..