Черная лестница

Это была вторая школа в моей жизни.
Первая – уютная восьмилетка рядом с домом, где между детьми и педагогами существовали почти семейные отношения. По вечерам мы запросто заходили в гости к учителям, и они, действительно, были нам рады. Наша классная, которую все, и дети, и взрослые, называли Антошкой, видела в каждом из нас дар Божий, талант, который она буквально умоляла не потерять. И поддерживала каждого, как могла. Во мне, например, она видела актрису – и я все восемь лет не слазила со школьных подмостков.

Вторая школа встретила меня неласково. Добираться туда приходилось достаточно долго. Это было огромное неуютное здание с множеством этажей, переходов, тупиков и углов. Педагоги обращались к нам только «на Вы», сухим, как мне казалось, бессердечным тоном. Школа считалась в городе лучшей, образцовой, школой № 1. Бесконечные комиссии, официальные мероприятия, соревнования. Борьба за лидерство, дипломы, знаки, медали.

Особенно свирепствовала учитель химии, носившая литературную фамилию Кабанова. Ученики за глаза называли ее «Кабаниха», как персонаж пьесы Островского. Хотя у меня с химией не было проблем, а даже, наоборот, я два года проболталась по химическим олимпиадам, но какой-то почти мистический страх перед Кабановой господствовал в душе.

На уроках химии все сидели ссутулившись, стремясь слиться с партой, загородиться учебником. Кабанова всегда была изощренно вежлива. Ледяные интонации голоса, холодящий взгляд - Снежная королева! Мы цепенели перед ней, замерзали и не оттаивали. Она все и всех видела и даже, кажется, читала мысли.

Нашему классу не повезло – ее назначили классной. Нам стало неуютно в школе и друг с другом. Единственным местом, где заканчивалась власть Снежной королевы, была черная лестница, ведущая на чердак.
Здесь мальчишки курили на переменах, девчонки хвастались новыми колготками и бюстгальтерами, здесь случались первые поцелуи и пощечины, здесь мы прогуливали уроки. Черная лестница была неким клубом свободомыслящих и нестандартных. Учителя сюда никогда не заглядывали, словно не подозревали о ее существовании, словно лестница скрывалась в другом измерении, недоступном для взрослых людей.

Я любила читать, оседлав перила. Здесь у меня появился друг из параллельного класса. Все называли его хулиганом, но я не понимала, за что. Просто у него был своеобразный юмор, который не каждый мог оценить, педагогам это точно было не дано. Он всегда казался веселым, беспроблемным, а любую серьезную ситуацию стремился довести до абсурда. Он смешил меня до падения с перил.
Много лет спустя, когда мы случайно встретились с ним в чужом городе, уже взрослыми людьми, сидели в кафе, пили кофе и вспоминали черную лестницу, он признался, что был тогда дико в меня влюблен.
Почему я этого не заметила? Дело в том, что я была нежеланным ребенком в семье. Намечался аборт, который по неизвестным мне причинам не состоялся. Но штамп лишнего, ненужного в мире человека, остался на мне навсегда. Я стараюсь занять в жизни как можно меньше места, чтобы никого собой не обременить. Постоянно извиняюсь по поводу и без повода. За то, что дышу, хожу, разговариваю.
Я просто не верю, что меня кто-то может любить просто так, без серьезных причин. Под серьезными причинами я понимаю какие-то выдающиеся достоинства, достижения, таланты.

Однажды Кабанова не пришла на урок. Это было необычно: она никогда не болела и отличалась редкой пунктуальностью. Я сразу подумала, что случилось что-то непредвиденное. Снежные королевы не простужаются и находятся в гармонии со временем. Ведь им принадлежит Вечность.

Прошла неделя-другая. Уроки химии мы весело проводили на черной лестнице. Пускали мыльные пузыри и читали «Двенадцать стульев».
Однажды в столовой ко мне подошла учитель литературы, как всегда, озабоченная моими сочинениями. Она освобождала меня от посещения ее уроков, чтобы я могла иметь больше свободного времени для размышлений.
Мы обсудили очередной мой «шедевр», и я вдруг решилась спросить ее о Кабановой. Она затрясла перманентными кудрями и попросила больше не упоминать об этой особе. Такой пафос меня насмешил. Еще недавно перед Кабановой трепетал сам директор.

После уроков литераторша опять окликнула меня. По вечерам в школе часто случались проблемы с электричеством. То ли не выдерживала проводка, то ли кто-то изощренно хулиганил. В кромешной темноте мы искали в раздевалке свою одежду, на ощупь передвигаясь от вешалки к вешалке.
В полумраке узенького коридорчика заговорщицким шепотом учительница попросила меня сходить к Кабановой домой и передать ей пакет с продуктами. На пакете каллиграфическим почерком был написан адрес. «Значит, все-таки, заболела».
Я пошла с огромным удовольствием, потому что приобрела законный повод не являться домой сразу после школы. К тому же, мне было любопытно увидеть Снежную королеву в домашней обстановке.

Она жила в доме, известном в нашем городе, как «еврейский». Его населяли относительно богатые для советского общества, общества справедливого распределения материальных благ, люди.
После третьего звонка Кабанова сама открыла дверь. Впервые я увидела на ее неподвижном лице какие-то эмоции, которые стали понятными для меня только, когда мы оказались в просторном коридоре друг против друга. На ней был широкий халат, который не скрывал, а почему-то еще больше подчеркивал ее округлившийся живот.
Она пригласила меня в комнату, где цветы на окнах, на стенах, на полках, на полу создавали впечатление какой-то фантастической оранжереи. Проследив за моим удивленным взглядом, Кабанова спросила:
- Ты ожидала увидеть здесь сосульки, спускающиеся с потолка?
Она первый раз обратилась ко мне на «ты», и она явно знает, что доныне я воспринимала ее как Снежную королеву, случайно попавшую в мир людей.
Она огладила свой живот и сказала:
- Скоро будет малыш.

У нас появилась новая учительница химии. Веселая, энергичная блондинка, она сумела всем понравиться, со всеми найти общий язык. Из какого-то непонятного чувства противоречия я тосковала по Кабановой. Даже прогуляла пару раз любимую химию, отсиживаясь на черной лестнице. Здесь и дошли до меня слухи о том, как и почему рухнуло царство Снежной королевы.

Она постоянно занималась репетиторством на дому. Не из-за денег, а из любви к своему предмету и особого педагогического фанатизма.
Это был ее выпускник, зеленый десятиклассник, и она готовила его в институт. Именно с ним Снежная королева вдруг испытала все взлеты и падения, без которых невозможна жизнь настоящей женщины.
Она приняла на свои плечи всеобщее осуждение, отлучение от любимой профессии, отчуждение возлюбленного.
Черная лестница кипела от эмоций. Тема аморальной любви не сходила с уст старшеклассниц. Это был для нас новый опыт, пусть чужой, но захватывающий.

Когда мы сдавали выпускные экзамены, Кабанова снова появилась в школе.
Она стояла в вестибюле, где когда-то висел ее портрет как лучшего педагога, отличницы народного образования. Ее обходили, не замечая.
Я остановилась поодаль, не зная, как мне поступить.
Она вдруг махнула мне рукой:
- Пойдем, посидим на черной лестнице.