Очищение, сценарий, трагикомедия

Ольга Конева
г. Туапсе, ул. Интернациональная, д.16,
сот. телефон 8.918. 3638878
Трагикомедия
В пьесе использованы стихи Н. Заболоцкого.

Очищение (рабочее название).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
1. Петров, ангел  (эпизодическая роль).
2. Голова из двери.
3. Самосу Пети, ангел (эпизодическая роль).
4. Бог, Мужик.
5. Стас.
6. Славик.
7. Галя.
8. Мотя.
9. Студент.
10. Студентка.
11. Президент.
12. Совесть.




Действие 1.


 В зале и на сцене темно. На сцене, на большом экране (возможно на занавеси) проекция звездного неба. Звезды попеременно исчезают  в черной бездне и вновь появляются. Звучит фантастическая с оттенками тревоги и торжественности музыка. Через некоторое время  звучат осторожные, торопливые, тяжелые, легкие, шаркающие шаги. Спустя некоторое время шаги стихают и на фоне тихой музыки звучат голоса (в записи). В это время участники 1- го действия с завязанными черными шарфами глазами  медленно выходят на сцену, натыкаются друг на друга, ощупывают друг друга, и продолжают медленное, без суеты и резких движений прохождение  по сцене.
Монолог 1
-   Я иду. Куда? Зачем? Почему я? Вокруг никого. За что? Может быть так надо? Но почему все так непонятно? Мне страшно и от меня ничего не зависит. Почему так темен мой путь? Может быть, это и есть ад? Пустота рядом, пустота позади  и ничего впереди. По крайней мере, не видно, что там, далеко, где пространство смыкается и сходит на нет,   что-то  есть. Я иду и впервые ни о чем не думаю. Я даже ни о чем не вспоминаю, потому что их нет - воспоминаний. Чужие люди, некогда родные и близкие, доченька вспомнят ли обо мне? А мне, как это ни странно, безразлично, всё, кроме одного,  я иду. Куда? Хоть бы кто-нибудь появился на моем пути, может быть, тогда мне стало бы не так пусто, не так  одиноко, не так страшно. Нет, неправда мне не страшно, хотя, если вдруг сейчас появится кто-нибудь - я умру от страха. Умру! Какая глупая мысль, ведь я умерла, давно или только вчера, неважно.
Реплика
Боже мой, боже мой, темно-то как.
Реплика
А-а-а вы мне ногу отдавили!
Монолог 2
Как мир меняется. И как я сам меняюсь.      
Лишь именем одним я называюсь, -
На самом деле то, что именуют мной, -
Не я один. Нас много. Я живой.    
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
И если б только разум мой прозрел
И в землю устремил пронзительное око,
Он увидал бы там, среди могил глубоко
Лежащего меня, колеблемого на морской волне,
Меня, летящего по ветру в край незримый, -
Мой бедный прах когда-то так любимый.
Реплика
Мама это ты? Мамочка, подожди, не беги так быстро, я не успеваю.
Реплика
Да чтоб тебя, люди! Вы можете не толкаться.
Реплика
Сам не толкайся.
Монолог 3
Понятие времени, только лишь заблуждение, удобное, но не целесообразное. Я иду или ноги мои сами идут? Ноги, причинявшие мне в последние годы жизни столько хлопот. Они уставали, они не гнулись, и они тревожили в плохую погоду, теперь идут сами собой вперед. Куда? В ад? В рай такой длинной и пустынной дороги не может быть. В рай и дорога должна быть райской. Понятие пространное и очень абстрактное.  Я иду и никого. Я устал от всех, я ушел от всех, я был рад своему избавленью, но сейчас  мне тоскливо. Кругом черно, туманно и безрадостно, а главное пусто. Неизвестность пугает, непонимание страшит. Каждый день во всем мире умирает невероятно огромное количество людей, но я  иду один, и где же толпы таких же, как я?  У каждого свой путь, единственный и неповторимый и все дороги, вероятно, параллельны друг другу. Значит, рядом кто-то все  же идет. Эй, кто-то, ты слышишь меня? Это я зову тебя!
Монолог 4
- Ты что кричишь? Ты боишься и больше ни о чем думать не можешь, как только о том, что тебе страшно. Не бойся, ты не один, видишь, нас уже четверо. А там, кто там шагает надо мной? Как я могла не заметить тебя, ведь ты топаешь, как взвод солдат. Спускайся и прекрати лить слезы, каждый из нас несет свою ношу и не жалуется.
Монолог 5
А я все ж жив! Все чище и полней
Объемлет дух скопленье чудных тварей.
Жива природа. Жив среди камней
И злак живой, и мертвый мой гербарий.
Звено в звено и форма в форму. Мир
Во всей его живой архитектуре-
Орган поющий, море труб, клавир,
Не умирающий, ни в радости, ни в буре.
Как все меняется! Что было раньше птицей,
Теперь лежит написанной страницей….

На сцене медленно включается свет, гаснет и убирается экран. На заднике,  выполненные в мрачных тонах, авангардная живопись, сцены потусторонней жизни, души, рай, ад. На сцене стоит  дверь и стул.  Все персонажи спектакля собрались в одном углу сцены, кроме Головы из двери (голова стоит за дверью ) и Совести. Мотя сидит.
Славик одет в спортивный костюм, испачканный мелом, хромает.  Стас в тельняшке и наколках. Мотя в пальто с котомкой, роется, ищет кошелек. Студенты в одинаковых брюках и майках все время целуются. Галя в старом халате, с веревкой на шее. Мужик у двери в странной одежде, похож на проныру (под одеждой белый балахон). Президент в костюме.


Славик: - Путь длинный! Я жизнь мою прожил, и не видел покоя.
Мужик: - Ерунда. Он не длинный, он высокий!
Стас: - Я видел, он  темный!
Мужик:- Он не темный, он звездный.
Петров: - Он бездонный!
Мужик: - Бесконечный!
Самосу: - Он мертвый.
Мужик: - Безмолвный, но очень живой.
Мотя: - Смотрите, как нас теперь много! И все мы идем вперед! Только вперед и никаких преград на нашем пути нет.  Что это? Свет или мне только кажется?
Студентка: - Там свет?
Студент: -  Там много света!  (Гул восклицаний).
Мужик: - Вот и пришли, остановочка.
Петров: - Тебе - то откуда знать?  Ты из тех, кто «бери больше, кидай дальше»? Может, мне неохота сюда. Может, я, предположим, дальше идти хочу! Нет у меня желания с вами тут прохлаждаться, меня тетка давно ждет. Приснилась давеча и говорит: «Что ты, милок, так скучно живешь? Приходи ко мне, глянь, как у меня весело». Посмотрел я, а у них действительно веселье, столы накрыты, закуска, водочка, гармошка играет, за деревней на полях уж рожь  поспела. Спрашиваю тетку, что за праздник? Говорит, твой приезд празднуем.
Мужик: - Знать тебе прямиком сюда. В деревню ты свою только через эту дверь попадешь.
Студентка: - Дедушка, и нам сюда?
Мужик: - Всем сюда, хотя и рановато тебе, детка: жизни не видала. Жених твой?
Студент: - Да мы, дед, не заморачиваемся.  Мы уже все успели. Там,  дальше скучно. А тут, смотри, новенькое хоть что-то.
Стас: А за дверью - то что? (подходит к двери, пробует рукой пространство). Пустота. Стен  нет. Замков нет (пробует открыть), а заперта.
Мужик: - Не время еще, погоди.
Самосу: - Что-то я не пойму, иероглифы, рисунки на двери какие-то, не православные, ни католические, ни мусульманские.  Где мы? В какой конфессии?
Мотя: - Что вы к человеку пристали? Стойте смирно, каждого час настанет. Я тут раньше всех сижу и смирно жду, когда позовут.
Все идут к двери, образуют очередь. Толкаются, каждый старается занять место впереди.
Славик: - Тетя, скажите, билетики где брать?
Мотя: - Какие билетики, милок?
Славик: - Билетики, чтобы в эту дверь зайти.
Мужик: - Билетик тебе уже давно даден, еще при рождении.
Стас: - У, ты умный какой, на все вопросы ответ знаешь. А тогда скажи, мистер всезнайка, когда конец света будет?
Мужик:  - Разве ты не заметил, он уже давно настал, для тебя во всяком случае.
Президент (осторожно кашляет): - Как-то все не по-людски. Пришлось идти пешком. В темноте наткнулся на стену, чуть не расшиб лоб. (Обращается к Моте): - Голубушка, уступит стул, я не привык к таким длительным пешим прогулкам.
Мотя: - Вот еще, с какой это стати?
Президент (протискивается через очередь вперед): - Мне кажется, что в вашем возрасте задавать такие вопросы, по меньшей мере, глупо. Неужели не понятно, что неприлично сидеть в присутствии (думает, как себя назвать), в присутствии меня. Приглядитесь, разве мое лицо Вам не знакомо?
Мотя: - Темно здесь, но если вы о своих прежних заслугах, так тут они пустой звук. Там (указывает на дверь) и похвастаетесь, а здесь встаньте в общую очередь. Ишь, какой.
Славик: - Страсти начались в полдень. На пол упало блюдце и разбилось. Потом сорвалась посудная полка, затем рухнул потолок.   Нас завалило вместе с  попугаем. Его сразу всмятку, а я ничего (пытается отряхнуться), только костюм немного испачкал. Страшный день, в моей жизни такого еще не было.
Самосу: - Для этих мест - обычный. Тут каждый со своей историей. Мне вот одна колдунья третий степени  рассказывала…
Славик (не слушая): - Неожиданно все как-то получилось. Сколько раз собирался в ЖЕК обратиться по поводу трещины в стене и осыпающейся штукатурки, да все руки не доходили. Если бы знать, что все так кончится…
Самосу: - Не скажите, молодой человек, смерть, она каждому предрешена, правда,  даже я маг высшей категории предположить не мог, что умру  такой смертью. Воспаление легких. Скольких людей вылечил, а себя не сумел. Парадокс.
Славик: - А я к магам никогда не обращался, не верил я им никогда, да и разве  человечеству под силу из деревяшки настоящую ногу сделать.
Самосу: - Да и я не слишком доверял, но одного больного от рака вылечил, сам не знаю как.
Галя: - Да у меня тоже подружка ворожила. Гадала, значит. А однажды пришла ко мне и говорит: «Вижу я, Галина Сергеевна, горе тебя с дочкой поджидает, в квартире твоей нечисть живет и нет против нее управы. Придется тебе квартиру продать, иначе гибель и тебе, и девочке». Заморочила мне голову, опоила дурью, бумаги, документы какие-то подписать заставила. Деньги от продажи жилья кончились быстро, так мы с доченькой без крыши над головой и остались.
Президент: - Это непорядок, жулик ваша подружка, коррупционерка, я с таких, ух, шкуру бы сдирал, если б руки связаны другими делами не были. А у нас в правительстве нередко прибегают к услугам, как вы выражаетесь, этих самых магов. Мне один такой, забыл фамилию,  одним прикосновением руки  мозоль на правой ноге удалил или на левой, не помню. Я тогда на саммит большой семерки собирался, или восьмерки?
Мотя (роется в котомке): - Где же этот кошелек, будь он неладен. (Смотрит на президента). Ты не брал?
(Президент отрицательно качает головой ).
Галя: В сетке у вас дырочка.
Мотя: - Глупости, какая дырочка. Нешто я кошелек в сумку положу, вору на радость, себе на погибель!
Галя: - Да, воровство  у нас процветает.
Мотя: - Сама-то не воровка?
Галя: - Нет, я милостыню честно прошу… просила.
Студентка: - Холодно.
Студент: - Что ж ты хочешь, загробный мир, сырость и мрак.
Студентка: - Я ж просила тебя не продавать куртку. А ты: «Брось все материальное, реальное и окунись в нирвану». Окунулись!
Дверь приоткрывается, выглядывает голова, появляется список. Голова выкрикивает фамилию.
Голова: - Петров, Приготовиться Самосу Пети Хит Тыну Дынхыновичу.
Все оглядываются. Петров входит в дверь.
Славик: - Самосу Пети - это кто?
Самосу: - Я и есть, до совершеннолетия Сашкой Потаповым был, потом сан получил, нарекся Самосу, теперь,  наверное, опять перекрестят.
Стас: Ну да, в святого Петра, жди!
Дверь приоткрывается, выглядывает голова, появляется список. Голова выкрикивает фамилию.
Голова: - Самосу Пети…
Самосу: - Ну, я пошел, не знаю, свидимся ли (подает  для пожатия руку Славику, оглядывает собравшихся). Не отчаивайтесь, может, ничего страшного там и нет.
Президент: А я тут уже в третий раз. В очереди. Посижу, посижу и домой. Страна - то большая, кто-то за нее отвечать должен.
Стас: - Ответишь, ответишь,  не переживай. Бог он с тебя за все спросит.

Мотя: - Ну, понятно тогда, почему ты права качаешь, президент ты, что ли, наш?
Президент: - Он я есть.
Стас: - Ну, ты папаша загнул! И кто ж тебя выбирал, такого распрекрасного?
Галя: - Расскажите, пожалуйста, как в президенты попадают.
Монолог президента
Президент: - Как попадают, да просто попадают. А вот со мной другой случай однажды произошел.  Все началось с болезни, тяжелой и продолжительной (так в газетах про нас обычно пишут), в общем, еле выкарабкался. И вот, кажется, все позади, только память никак не возвращалась. Имя мне сказали, я записал его на бумажке и долго учил. Нелепое имя, ужасное отчество и отвратительная фамилия. Тем не менее, пришлось смириться и начать жить. Сначала было трудно. Все казалось чужим и враждебным. Быт был убийственен и нелеп. Жена, с которой мне пришлось познакомиться заново, оказалась чрезмерно властной, дети чудовищно невоспитанны. Я представлялся себе беспомощной щепкой в водовороте событий. Глядя на свои руки, я не мог поверить, что я слесарь седьмого разряда. Мои друзья, собутыльники, радостно встретили меня  в первый день работы и наклюкались за мое здоровье еще до обеда. Я встал к станку  и не мог вспомнить, как он включается и с чего надо начать работу. Однако и этому меня научили, как и всему остальному.  А главное меня научили ничему не удивляться.
Световая пушка резко выхватывает в глубине сцены (в одном из углов, на балконе и т.д.) фигуру в черном трико, в белых перчатках и шарфе,  с весами в руках, который комментирует рассказ президента и, в зависимости от сказанного, кидает в ту или иную   чашу весов гирьки.
Совесть: Невозмутимость - черта настоящего профессионала. Ничему и никогда не удивляться.
Совесть кидает гирьку на правую чашу.
Президент невозмутимо продолжает.
 И когда мне указали на немолодую, но молодящуюся кладовщицу и сказали, что до больницы у меня был с ней бурный роман, я и глазом не моргнул. Но продолжать отношения не стал. Как можно? При такой женщине, как Серафима Степановна, которая чуть что сразу в ухо бьет. К ней, я тоже стал потихоньку привыкать. Женщина властная и необузданная, моя жена, любила порядок во всем. По - началу мне все время попадало, но в дальнейшем я привык класть вещи на место, и мне стало доставаться гораздо реже, чем детям. Намного позже во мне стали просыпаться отцовские чувства. После работы я проверял у мальчишек уроки и мастерил самолетики, паровозики и пистолетики. Жизнь, вроде, вошла в коле, и ничто не могло нарушить ее спокойного течения. Но, однажды, возвращаясь с работы, я зацепился  ногой за бордюр и долбанулся головой об асфальт. Очнулся, темно.
- Эй, - крикнул я, - есть кто живой?
- Есть,  - отозвался кто-то из темноты.
- Подойти можешь?
- Сейчас, встану. - И действительно, встал и подошел, голый, разрезанный и зашитый.
- Где я? - спросил я, дрожа всем телом.
- Где и я, в морге, - ответил тот
- А у меня то же? - я указал на свой живот,
- Посмотрим, - сказал тот и сдернул простыню, которой я был укрыт.
- Есть, такой же, как у меня, - присвистнул мертвец,- одна рука поработала.
- Как же такое может быть? – удивился я.
- А кто его знает? – пожал плечами  мужик и пошел прочь.
- Эй,  - крикнул я, - ты куда?
- Устал-л-л,  - раздалось из темноты.
- Я накинул простыню на голое, обезображенное тело и пошел следом.
 Так я впервые оказался у этой двери.
- Куда собрался?- спросили меня.
- К вам, - сказал я.
- Нечего тебе здесь делать, - был ответ. - Не бережешь ты себя Сергей Сергеевич. Я тебя на экскурсию в Ад отправил, а ты решил уйти? Не понял ты, а вот когда поймешь, тогда и поговорим. А теперь ступай назад. Рано еще.
Световая пушка выхватывает из темноты фигуру Совести с весами.
Совесть: - Помню, помню этот случай. Мне тогда еще Зависть сказала: «Зря ты Совесть стараешься, ничего у тебя не получится. Слишком слабая ты. Нас  сколько? Жадность, Зависть, Алчность, Подлость, а ты одна. Не лезла бы ты в эту историю».
Кидает гирьку на левую чашу.
Президент невозмутимо продолжает.
Оглянулся я по сторонам, стою на улице, ботинок на тротуаре, нога в луже. Рядом тетка кудахчет: что ж ты, милый, как упал, думала Богу душу отдал, а ты жив.
Я поднял ботинок, сунул его в сетку с хлебом и пошел домой. Дома переполох. Семейство ждет, когда я хлеба принесу, булочная у меня по пути, и никак дождаться не может.
Жена увидела ботинок вместе с булкой хлеба, да как заорет:
-А, напился? – принюхалась и отступилась.
Я свалился на диван, от ужина отказался, телевизор смотреть не стал. Жена ночью прилегла рядом, смотрит, я не сплю, стала с расспросами приставать. Что, да как. А я, возьми, ей  все и расскажи. А потом добавил:
- Не помню я тебя, и вообще ты жена не моя и дети не мои.
Вечером забрали меня в дурдом. А я не стал сопротивляться. Какая разница,  в каком дурдоме жить, добровольном или принудительном. Стал добросовестно лечиться, глотал все, что прописывали и давали. Даже больше, за тех, кто игнорировал лечение. Взял, однажды, выкрал из ординаторской бутылек таблеток и все таблетки съел.
В ту ночь я опять у двери очутился.
Не  втерпеж, тебе, Сергей Сергеевич, сказали мне за дверью, но рано еще.
Световая пушка выхватывает из темноты фигуру Совести с весами.
Совесть: - Терпение, друг мой, терпение, сказала я тогда, я ж тебе друг, но ты еще не чувствуешь меня.
Кидает гирьку на левую чашу.
Президент невозмутимо продолжает:
- И опять вернулся я домой, а жена пуще прежнего злится. С работы меня уволили, по состоянию здоровья.
Сказали: - Нам здоровых не трудоустроить, не то, что дураков.
Вздохнул я горько, взял кассиршу за горло, когда она мне расчет выдавала, и потребовал отдать весь мешок с деньгами. Повязали меня сразу, я еще с завода выйти не успел, признали вменяемым на момент совершения преступления и осудили. В камере я и повесился.
И тут вижу  себя в просторной больничной палате, облепленный трубочками, капельницами, датчиками. Рядом нагромождение  современной аппаратуры. Палата, что надо, простого гражданина в такую не положат. Чем это я проявил себя? Может, подвиг, какой совершил? Слышу за дверью тихий шепот:
- Пришел в сознание.
- Состояние стабильное
- Только несколько минут.
К кровати подходит стройная, хорошо одетая женщина и склоняется над моей головой.
- Как ты себя чувствуешь, дорогой? – говорит и целует меня в лоб.
- Хорошо,  - киваю я, и пытаюсь припомнить, кем мне может приходиться такая женщина.
- Мы все рады за тебя, - говорит женщина и выходит из палаты.
      В дверь ломятся репортеры.
- Как здоровье президента? Что вы можете сказать по поводу покушения на жизнь президента? Президент чувствует себя хорошо.
- Вот я и думаю, может быть, я президент, только за какие-то грехи разжаловал меня Бог? Зарплата у меня высокая? Так, у меня  ответственность, какая! Дети, жены и все родственники пристроены, за это мне только плюс, не могу ж я родню покинуть, я за них в ответе. А что народ так тяжко живет, так что же я поделать могу, я ж не Господь Бог и не могу семи хлебами всю страну накормить, так никакой зарплаты не хватит.
Стас: - Не-а, не похож ты на президента, не по - государственному как-то мыслишь. Все о себе и о себе.
Мотя: - А почему бы нет? Ну-ка, подойти, милок, к своему электорату поближе, я на тебя посмотрю. Как тебя говоришь? Сергей Сергеевич? Да не было у нас президентов с таким именем.
Галя: - Так это же не его имя, это ему после болезни присвоили.
Стас: - Повезло тебе мужик, замаскировался надежно.
Световая пушка выхватывает из темноты фигуру Совести с весами.
Совесть:
- Жилец земли, пятидесяти лет,
Подобно всем счастливый и несчастный,
Однажды он покинул этот свет
И очутился в местности безгласной.
Там человек едва существовал
Последними остатками привычек, но ничего уж больше не желал
И не носил ни прозвищ он, не кличек.
Участник удивительной игры,
Не вглядываясь в скученные лица,
Он там ложился в дымные костры
И поднимался, чтобы вновь ложиться.
Он уплывал, он странствовал вдали,
Безвольный, равнодушный молчаливый,
И тонкий свет исчезнувшей земли
Отталкивал рукой неторопливой.
Какой-то отголосок бытия
Еще имел он для существованья,
Но уже стремилась вся душа его
Стать не душой, но частью мирозданья.
Там по пространству двигались к нему
Сплетения каких-то материалов,
Мосты в невообразимой вышине
Висели над ущельями провалов.
Он хорошо запомнил внешний вид
Всех этих тел, плывущих из пространства:
Сплетенье ферм, и выпуклости плит,
И дикость первобытного убранства.
Там тонкостей не видно и следа,
Искусство форм там явно не в почете,
И не заметно тягостей труда,
Хотя весь мир в движенье и работе.
И в поведенье тамошних властей
Не видел он малейшего насилья,
И сам, лишенный воли и страстей,
Все то, что нужно делать без усилья.
И не было причины не хотеть,
Как не было желания стремиться,
И был готов он странствовать и впредь,
Коль то могло на что-то пригодиться.
И с ним бродил какой-то мальчуган,
Болтал о массе пустяковин.
И даже он похожий на туман,
Был больше материален, чем духовен.
Он с мальчиком на озеро пошел,
Тот удочку куда-то вниз закинул
И нечто, долетевшее с земли,
Не торопясь, рукою отодвинул.
 Совесть кидает гирьку на левую чашу.
Совесть: - Видать не понял он, а я не сумел объяснить.
       Славик: (самому себе) - Что-то долго с Самосой Пети разбираются, наверное, нагрешил здорово.
Решительно подходит к двери, берется за ручку, но дверь отворяется сама.
Голова: - На  сегодня прием закончен.
Студент: - Эй, родимый, а мы? (обнимает студентку)
Студентка: - Он гонит, как это может быть? У Бога обед что ли?
Голова: - Ничего не знаю, мое дело маленькое, ждите (дверь закрывается).
Мотя: - Господи, везде одно и тоже, и туда очередь! (всплескивает руками).
Стас: - А я рад. Кто знает, как они там судят на этом Божьем суде. Будь моя воля, я вообще не стал участвовать в подобном мероприятии. Там, на Земле, на следователя можно надавить, судью подкупить, присяжных разжалобить, а здесь как быть?
Галя: - Не травите душу, и так от страха ног под собой не чую.
Мотя: - Посиди, все это действительно очень тяжело перенести (уступает стул).
Студент: - Я где-то читал, что тем, кто успешно проходит испытание очищения, со временем новое тело дают, а остальных отправляют на разложение.
Галя: - Как это?
Студент: - На молекулы. Раз, и нет тебя, только маленькие цветные шарики.
Стас: - Ну и компания у нас, можно подумать, что всех нас на одной помойке подобрали.
Президент: - Выбирайте выражения, тут каждый сам за себя.
Стас: - Помолчи, президент  или как там тебя еще.
Студентка: - А правда (студент целует ее и не дает говорить), все мы разные, но в одно и тоже время в одном и том же месте собрались, почему?
Студент: - Да потому, что все мы современники. А мне нравится.  Помнишь, всё, как мы мечтали. Ты, я и вечная жизнь в поднебесье. Даже сам президент на нашу свадьбу пожаловал.
Стас: - Это все лирика, нет никакого поднебесья. Здесь тебя осудят и сошлют на вечную каторгу, ты готова тетка? (Обращается к Моте)
Мотя:  (Гале)- Нет, я не могу, понимаете, я сюда случайно попала.
Галя: - Не переживайте так, женщина, может, все обойдется. Видите, были случаи, когда люди с того света возвращались, то есть уже с этого, может, это сказки, но так хочется верить.
Мотя: - Этим людям все можно, даже ад их не принимает, а нам, простым смертным, надеяться не на что.
Мужик у двери: - Напрасно тешитесь надеждой, каждому свое.
Стас: - Во-во!
Мотя: - Я, правда, здесь случайно, я всю жизнь трудилась. Муж мой, Иван Григорьевич, тоже. У него две благодарности есть и одно рационализаторское предложение. Молодежь (кивает на студентов), наверное, даже не знает, что это такое. В общем, до сегодняшнего дня жили мы тихо, пенсия маленькая, но на двоих денег хватало, люди мы старые, нам много не надо. Дети разлетелись кто куда, иногда звонят, пишут реже, очень заняты, а как бы хотелось их повидать…(задумалась, общее молчание), знать уже не судьба. А этот день не заладился с утра. Проснулись с дедом поздно, прозевали мусорную машину, решили позавтракать кашкой, опрокинула банку с молоком. В туалете сгорела лампочка, у соседей прорвало трубу, всему дому отключили воду. Пошла в магазин за молоком, ребятишки на роликах столкнули с тротуара, лихач на дорогом автомобиле окатил водой из лужи. А в магазине на молоко повысили цены. Сунула я руку в карман, а там и кошелька нет. И окаменела я вдруг, а сердце, его как будто в кулак кто-то сжал. А потом темень и свет. И вдруг смотрю, а я здесь.
Стас: - Ты что ль цены на молоко повысил?
Президент: - Ага. Нет, не я, правительство.
Славик: - Правда, я тоже видел темень и свет, только я еще шаги слышал, много шагов и все в одном направлении, видимо, я не один сюда шел.
Студентка (всхлипывая): – Жалко тетеньку.
Мужик: - Ничего, теперь отмаялась, бедолага.
Студентка: - Дедушку жалко, он один остался.
Стас: - Дедушку оставлять нельзя, надо дедушку спасать.
Галя (отрешенно): – А у меня дочка в интернате осталась. Я ее по субботам домой забираю, раньше забирала,  она у меня хворенькая, ум детский, а самой уже семнадцать лет,  красивенькая такая, волосенки беленькие, глазки голубенькие, только взгляд отрешенный такой, неземной. (Плачет, причитает тихо, без надрыва, бубнит, руками показывает, как нянчила, одевала, т.д.).
Славик (подходит к женщине, обнимает ее, смотрит на Стаса): - Девочку с матерью тоже разлучать нельзя.
Стас: - Логично, но кто нас спрашивает? Я тоже, может быть, о другой жизни мечтал, музыкантом хотел стать. А ты, тетка, напоминаешь мне кого-то, ты что-ли в универмаге попрошайничаешь?
Галя: - Приходится, а что делать? Водка, она меня, гадина, крепко скрутила.
Мужик: - Ор-ригинальный шарфик у вас на шее.
Славик снимает веревку с шеи Гали.
Мужик: - Зачем девочке такая мать? Посмотрите на нее, в ней же ничего человеческого не осталось, так, кусок спившегося мяса.
Стас: - А ну, замолкни. (Замахивается на мужика)
Галя: - Я и сама об этом думала. Какая я мать? (Отрешенно, как будто в пустоту): - Я пробовала не брать доченьку на выходные, думала, забудет меня, перестанет скучать. Ум детский, а тоска в глазах взрослая. Не смогла я ее бросить. Обе мы убогие, знать, судьба наша такая.
Мужик: - Так бросила же!
Стас: - Да уймись ты, святоша!
Галя: - Не знаю, как это получилось, я своей Верочке обещала, что никогда ее не брошу. Помутнение какое-то в голове произошло.
Мотя (в сторону): - Напилась, небось, до беспамятства.
Студентка (всхлипывая): - Верочку жалко.
Студент целует студентку.
Студентка: - Я бы тоже девочку могла родить.
Стас: - Ладно  плакаться, все мы тут не жертвы судебной ошибки, видать, за дело. Ну, молодежь, а вы чем перед жизнью провинились?
(Студент заворачивает рукав и показывает всем свои вены).
Студент (бравируя): - Наркотическая зависимость. Уход от реальности и невозможность восприятия действительности во всех ее проявлениях.
Мотя: - Грамотные значит, а как же родители, чай переживать будут?
Студентка (всхлипывая): - Жалко родителей. У меня мама добрая.
Славик: - А у меня нет никого, был попугай и тот сдох, когда потолок рухнул, даже не мучался. Его, наверное, уже осудили,  либо на райскую жизнь, либо еще куда. Только он и был мне настоящей родней. Прижмется к моей щеке и мурлычет.
Президент: - Попугай что ли мурлычет?
Мотя: - Цыц, не мешай мальчику рассказывать. Попугай мурлычет, не собака же.
Мужик: - Что ж ты из пробирки, что ли получился?
Славик: - Нет, я как все, только врачи родителям сказали, что я всю жизнь  лежа на спине проведу. Те от меня и отказались, сразу в роддоме. А я вот даже передвигаюсь, правда, хромаю сильно, нога одна, совсем деревянная.
Стас: - Так ты сирота, а женщина-то у тебя есть?
Славик: - А кому я такой нужен, а теперь и вовсе, на меня ведь потолок упал, то есть обвалился.
Галя (подходит к Славику, гладит его по голове): - Глупенький, какой же ты глупенький. Ты красавчик, только костюм немного испачкал, но мы его сейчас почистим. (Чистит).
Мужик Стасу: - Ну, а ты?
Стас:  - Я? ( Озирается, ищет поддержки, все молчат).
Мужик: - Ты за что здесь?
Стас (фальшиво смеется): - Я вообще не понял, как тут очутился. Собрался бутылочку пива купить, достал кошелек, вдруг что-то рядом как бахнет. У меня сразу мозги и выскочили, вот через эту дырку. (Показывает черное пятно на виске). Криминальные разборки, а я рядом стоял. Ни за что получается.
Мужик: - Надо же, все за дело, а ты ни за что!
Стас: - По ошибки я  (говорит всем).
Мужик: - За другого значит страдаешь?
Стас: - Именно (волнуется), а вы откуда знаете?
Мотя: - Отстаньте от него, неприятный вы, безжалостный человек. Не хочет он про себя рассказывать, значит, не мордуйте его.
Мужик: - Тогда я скажу. Загляните в его карман.
 Славик подходит к Стасу и запускает руку в его карман, вынимает кошелек  Моти. Молча всем его показывает.
Мотя (упавшим голосом): – Мой, господи мой, что ни на есть.
Славик: - Стыдно, как стыдно…
Галя (горячится): – Стыдно должно быть правительству (показывает на спящего президента), толкающему молодежь в криминальную среду, стыдно, что обессиленные от борьбы за выживание бабы пьют наравне с мужиками, стыдно и больно, что дети становятся при живых родителях сиротами, наркоманами, торгуют собой и гибнут. Народ, измученный бездумными экспериментами бездарного, не способного на созидание  правительства, искалечен и превращен в социально несостоявшихся граждан своего государства.
Из двери появляется голова.
Голова из двери: - Индивидуального собеседования не будет, Он выйдет сам.
Из-за кулис деловитой походкой телохранителей, под энергичную музыку выходят ангелы, осматривают помещение, обыскивают стоящих в очереди, встают около Мужика. Двое несут помост, на который потом встанет Бог, одежду Бога. Надевают на Мужика богатую, белую с золотом одежду. Все зачарованно следят. В это время звучит церковный хор.
Мотя: - Боже наш (падает на колени), я знала, знала…
Студент: - Смотри, смотри, такого не увидишь даже после хорошей дозы косяка.
Стас: - Я так и знал, ну почему же ты, мама, не сказала мне, что воровать кошельки у маленьких старушек не хорошо!
Бог:- Вы, Матильда Сергеевна,  возвращайтесь домой, вас ждет муж, его  еще  не предупредили о вашей кончине, он ждет вас.
Мотя (уходит, но возвращается): -  Нет, я одна уйти не могу, можно, я эту несчастную женщину с собой возьму, у нее дочь одна осталась. Она больше не будет пить, и вешаться тоже.
Бог: - Речь идет только о вас.
Мотя (решительно): - Я без нее никуда не пойду.
Галя (дергает Мотю за пальто): - С самим Богом спорите, оставьте, и спасибо вам.
Бог: - Ладно (кивает Гале), иди.
Уходят, но опять возвращаются.
Галя (показывает на студентов): - Это еще совсем дети, я хоть и плохая мать, но понимаю, как горько потерять  ребенка.
Бог: - Эти, как вы выражаетесь, дети – отбросы общества. Наркоманы. За дозу убить могут.
Галя: - Это дети, которых дома любят и ждут родители.
Бог: - Пусть будет так. (Отпускает).
Студент: - А вот этот человек, инвалид, у него ведь даже женщины нет. Его никто, никогда не любил. И он не любил, а значит  еще не жил, и вот уже умер. Можно, мы уйдем вместе? Каждый человек должен испытать любовь. Любовь к матери, женщине, ребенку, родине, иначе незачем жить!
Бог: -  Ух ты, как сказал! (Славику). Иди и ты. (Молча машет рукой – идите).
Все уходят, шепотом обсуждая произошедшее.
Стас: - Подождите. А я? Вы про меня забыли. (Все останавливаются).
Бог: - А за тебя никто не попросил.
Мотя: - Стойте! Я вступлюсь за него.
Бог: - Подумайте хорошо, он украл у вас всю пенсию и  именно из-за него вы здесь.
Стас: - Я не думал и не верил, что ты, Боже, есть. Если бы я знал раньше, если бы каждый из нас и те, кто остались на Земле, знали, что ты есть, разве жили бы мы такой пустой, бездумной и бездуховной  жизнью? Я не буду таким, каким я был до сих пор. Моя никчемная жизнь умерла вместо меня, а я бы теперь пожил праведно, так, как ты учил. Я больше не буду грешить никогда.
Бог (иронично): - Конечно, не будешь, кто ж спорит? (Отпускает).
Славик: - Люди, мы еще одного забыли. Слугу народа. А он? (Показывает на президента).
Бог: - А он пусть спит. Ему уже давно пора, не понял он, ни первого предупреждения, ни второго. Пусть поспит в последний раз, как человек.
Славик: - А может и вы с нами, Боже? Новую жизнь начнете. Там, на Земле, у нас сейчас жарко и интересно.
Бог (смеется): – Нет уж, я как-нибудь тут, каждому свое.
Все уходят. Занавес. Музыка.
Действие 2-е

На сцене декорации улицы и вход в супермаркет. Уличное кафе со столиками.  В универсам по очереди заходят Мотя, Стас. К дверям устраивается просить подаяние Галя, привязывает к дверям пса, гладит его и называет Президентом. Славик подходит к дверям универсама, узнает Галю.
Славик: - Верочкина мама! Здравствуйте! А я жалел, что впопыхах забыл  узнать адрес интерната, в котором живет ваша дочка.
Галя: - Деддомовский, привет!
Пожимают друг другу руки.
Славик: - Как ваши дела? Что нового? А что это у вас на табличке написано: «Подайте президенту на пропитание». Неуж-то, тому самому, Сергею Сергеевичу?
Галя (стесняясь совсем чуть-чуть): - Приблудился, какой-то шелудивенький.
Славик: - Это от меня (дает деньги), Верочке на гостинчик.
Из супермаркета выходит Мотя. Протискивается между Славиком и Галей. 
Мотя: - Господи, встанут посередь дороги, не пройдешь, ни проедешь!
Славик: - Здравствуйте любезная, как ваша жизнь?
Мотя: - Вот так встреча, как приятно вас снова увидеть, как ваш потолок? Ремонт сделали? (К Гале) - Собачка у вас, какая очаровательная. (Гладит, отрывает булочку, кормит собачку). -  А я вот за молочком пришла, мужу лучше стало, блинчиков попросил.
Из магазина стремительно выходит Стас.
Стас: - Женщина, женщина, вы кошелек потеряли!
Мотя: - Бедолага, где ж ты  подобрал его? Я  специально выбросила, чтобы никого не искушать. Он пустой. Не марай руки.
Берет из рук Стаса кошелек, бросает его в урну.
Стас: - Эх,  жаль молодых нет, где они сейчас? Интересно, как они там?
Галя: - Да вон они идут, счастливые какие

Сюжет 1
Медленно гаснет свет в зале и на сцене. Освещенным остается только столик с персонажами, но и этот свет  потом гаснет. Звучит приятная музыка. В это время опускается экран за столиком с персонажами, но перед всеми декорациями, начинается демонстрация фильма. Фильм немой, под музыку.   Гитарист на аллее поет песню, и прогуливаются молодые с коляской. Стас работает  таксистом. Галя, Славик и Верочка, Мотя с мужем под ручку, прогуливаются по аллее, встречают  молодежь, нянчат ребенка. (Любительские съемки, черно-белые).
 Сюжет 2

На экране руки, печатная машинка, текст:

Теперь они радовались каждой прожитой минуте на Земле, но и больше не страшились  Неба, понимая, что пребывание в ЭТОМ МИРЕ не наказание, а дар, данный человеку в подарок, и нередко авансом. Расставаясь, наши герои дали слово никогда не забывать друг друга и чудо, которое произошло с ними в Божественном Поднебесье. Думая о вечной жизни, каждый искренне благодарил судьбу за то, что та приоткрыла ЗАВЕСУ НАД  ТАЙНОЙ, которая называется БОЖЙЙ СУД.


КОНЕЦ
ИЛИ  НАЧАЛО?


Над фильмом - спектаклем работали: