Мятежный лейтенани левит-3 бамлаг

Часть I. Мятежный лейтенант
-Разрешите, товарищ майор?! - молодцевато вытянувшись со всей армейской выправкой, спросил лейтенант, открыв дверь кабинета.
-Да, пожалуйста, - недовольным голосом прозвучал ответ.
-Лейтенант Кузнецов!
~Знаю, знаю, уже доложили, проходите, садитесь, -указал майор рукою на стул возле приставного столика и поздоровался за руку.

 Достав из стола пачку «Казбека», предложил: «Курите».
 Установилась некоторая напряженная для Кузнецова пауза, в течение которой он пытался угадать ход мыслей своего нового шефа. Вопрос оказался несколько неожиданным и с подтекстом:
-Как прошли события, связанные со смертью вождя?
Лейтенант от него ожидал всего, чего угодно, но не политики. Неосторожный ответ, в это смутное время, мог стоить дорого, если оплошать, тем более в органах госбезопасности. Заметив растерянность подчиненного, майор учтиво помог: «Вы, лейтенант, должны знать обстановку. Вам наверно в училище объясняли, что к чему? Мне надо знать ваше настроение. Ошибки не должно быть».
-Ну, во-первых, - робко, неуверенно начал лейтенант свое объяснение, - в ночь, ту самую ночь, наше училище было оцеплено каким-то военным подразделением. Внутри неизвестные в штатском устроили погром.
-Как вы сказали, погром? - удивленно спросил майор, привстав из-за массивного дубового столика и даже поперхнулся табачным дымом. Затем, он еще раз акцентировал свой вопрос:
-Погром? Как это понимать, лейтенант?

Кузнецов обмяк, еще больше растерялся и ушел в себя,осмысливая сказанное. В голове пронеслись самые нелепые, каверзные мысли. В этом заведении надо быть точным в своих выводах, быть предельно собранным, внимательным, потому что, если что-то не так, могут обойтись «соответственно» и со своим. Отрекаться от своих слов Кузнецов не стал, а с более твердой интонацией подтвердил:
-Да, товарищ майор, самый настоящий погром. Со стен сбрасывали портреты членов политбюро, сносили на плац и поджигали. В ответ на возмущение командиров следовали аресты до выяснения. Затем, всех выпускников пропустили через серию вопросов.
 Майор сел спокойно на место, несколько смягченно посмотрев на лейтенанта, спросил:
-Испугались?
-Да, товарищ майор. Ведь все произошло так неожи¬данно и сурово, к тому же ночью и непонятно.
-Это наше мероприятие, лейтенант. Уж извините. Служба. Вы тоже будете это исполнять. О слове «погром» забудьте. Оно вам может здорово навредить. На первый слу¬чай я вам прощаю это выражение, но впредь будьте ос¬мотрительнее. Здесь не любят извращенцев.
-Я понял, товарищ майор. Разрешите идти?
-Нет, - строго обрезал шеф, - сразу решим и другую задачу, чтобы еще раз не вызывать вас. Я не люблю лишних встреч.
 
Майор прошелся по кабинету, сцепив вытянутые руки в замок, хрустнул пальцами и, как бы в свое оправдание за невежливое поведение перед подчиненным произнес оправдательно:
-Этот артрит замучил. Сушит руки. Вы, уж, лейтенант, извините.
 Затем, подойдя к карте, висевшей за ситцевой шторкой, раздвинул ее и показал пальцем в какую-то точку.
-Вот где корень зла, - многозначительно произнес майор и даже как-то озабоченно, - вы слышали об амнистии уголовников?
-Да, — незамедлительно ответил лейтенант с каким-то потаенным апломбом, - не слышал, а видел и на своей щкуре испытал.
-Что, уже?

-На энском перегоне в Каменском их скопилась тьма-тьмущая. Грабят, насилуют и убивают. Я тоже попал в пе¬реплет в поезде, еле остался жив. Двух моряков пырнули ножами прямо в купе. Благо, что обошлось благополучно.
-А где же охрана? - было, возмутился майор, как будто бы лейтенант был повинен в произволе уголовников и беспечности правоохранительных органов.
-Не знаю... Никто из вагонов не выходил и не видел ни охраны, ни сопровождающих.
-Ну, там уже разобрались двое суток назад армейские подразделения: танки, самоходки, бронетранспортеры... Сло¬ном, восстановили порядок. Вернули быдло в лагеря, а там разберутся, что делать с ними, — успокоил Кузнецова самодовольный майор.
-Основные главари, товарищ майор, в бегах, - заметил осторожно лейтенант. По моим сведениям, а они полу¬чены от начальника поезда, значительная часть отпетых уголовников разбрелась по Сибири, и время от времени они делают разбойничьи набеги на поезда, особенно иду¬щие с востока. Там пассажиры при деньгах.
-Вот с этой целью я и вызвал Вас, лейтенант. Скажу больше. Нас интересует некий «Шаман» (это его уголовная кличка), который и взбунтовал амнистированных, а сам скрылся.

 Майор продолжал измерять ровными, размеренными шагами свой кабинет, иногда подходя к просторным окнам, умолкал, всматриваясь в наступающее разноцветие осени. Там, с высоты шестого этажа, хорошо просматривалась панорама города с многоликой толпой обывателей, сновавших, словно муравьи. Майору думалось, что именно в этой человеческой массе скрывается не одна сотня амнистиро¬ванных, которые при нынешнем отношении к ним местных властей и законов не могут трудоустроиться и являются потенциальными его врагами. Обращаясь как бы к себе, он вслух реализовал свою мысль:
-Ведь есть же среди них жертвы кремлевского произвола. И, вот я должен разгребать эти мусорные кучи.
 
Затем, обратившись к лейтенанту, который пребывал в недоумении от громогласных размышлений своего шефа, добавил много значимую фразу:
-Вы, лейтенант, возможно, доживете до лучших времен, если Вас не обломают... Не думайте, что я изверг... Приходится исполнять идиотские команды... Жесточать... Но не думайте, что я раскис. Отнюдь. Я просто хочу, что¬бы Вы думали, прежде чем исполнять команды, как пешка. После смерти вождя грядут большие перемены. Разобраться в них — дано умницам.
 Майор вновь подошел к окну и взглядом уперся в бетонный каземат, затем подозвал Кузнецова и кивком головы указал на эшафот:
-Вот там, за непочтение к «родителям», погибло много хороших сослуживцев. Здесь цена жизни одна: неправильно сказанное слово. - Но тут же шеф, как бы спохватившись и решив, загладить или, точнее, замять все им сказанное, лукаво расфилософствовался:
-К чему бы эти рассуждения? Устал, что ли, я? Расчувствовался? Разоткровенничался? Наверное, пора в отставку. ..

-Товарищ майор, можно уточнить? - обратился лейтенант.
-Да, пожалуйста.
-Это проверка меня? Я даю себе отчет в том, что в этом заведении не сентиментальничают, не откровениичнют. Вы сами об этом говорили.
 Майор резко обернулся, отошел от окна и, подойдя к КуЗНеЦОВу, положил дружески на его плечо свою жилистую руку. Слов не последовало. Сам жест руки шефа сказав больше. После психологической паузы, майор перешел к делу сухо и официально.
-Теперь по существу, лейтенант. К нам явился добровольно некий гражданин из амнистированных и предложил  услугу за свою свободу (а всех, кто участвовал в разбоях, вернули к местам заключений и к прежним срокам отбытия наказаний). Он обещает помочь выловить Шамане-главу сибирских зеков, основного зачинщика всех погромов, дебошей и смут.

-Можно вопрос? - обратился к нему лейтенант.
-Да.
-Почему уголовниками занимается это учреждение?
-Вопрос резонный. Молодец! Сообразил.
-Дело в том, что он не только уголовник, он еще организатор сбора информации о военных объектах Сибири причем не сам, а каким-то образом работает с населением, имеет каналы, связи. Словом, опасный тип. И еще, лейтенант. Как стало известно от добровольца - хирурга по пластическим операциям, Шаман меняет свой облик часто и довольно удачно с помощью оного. Опознать его может только хирург, то есть, он сам.
-Так это он заваруху устроил в вагоне?
-Ну, не он, так его молодчики. По некоторым сведениям. у него очень большие возможности. БАМлагеря для него ~ родной дом. Он свободно кочует из одного в другой, выискивает нужных ему людей из науки или обороны, «организовывает» им свободу за информацию.

 Майор закурил папиросу, выпустил через ноздри гуі той дым, словно паровоз пар, снял аккуратно копчиком мизинца с языка табачную крошку и, многозначительно пристальным взглядом посмотрев на своего подчиненного, спро¬сил:
-Вы улавливаете, для чего Вы в моем кабинете? И весь наш разговор?
-Теперь да, товарищ майор.
-Так вот, эта папка Вам, а в соседней комнате - Хирург. Займитесь этим делом.
 
 Лейтенант вошел в свой кабинет и долго стоял на поро¬ге, все еще не веря в то, что у него появилось шикарное рабочее место. Просторная комната, два окна, мощный стол бежевого цвета, портьеры до самого пола, цвета стен серо-белого оттенка. За спиной портрет Ильича в позолоченной рамке. По другую сторону стола стоял массивный сейф. Вся эта меблировка сродни кабинету майора напоминала ему о своих обязанностях в этих стенах, о разговоре и обо всех привычках своего шефа. Он не без гордости отметил: «...ему доверено ответственное дело», и тут же испуганно, почти вслух прошептал: «А смогу ли я?

Здесь не прощают ошибок». Кузнецов с сожалением подумал о правильности избранного им служебного пути, о том, что ему предстоит пачкать руки даже о своих, ожесточаться, прибегать к разным средствам устрашения ради никчемной информации и даже убивать.
Майор недвусмысленно твердил ему о порядках в стенах этого учреждения, показывал место исполнения приговоров без суда и следствия. Вот и сейчас там за стенкой ожидает своей участи человек - жертва своей профессии косметолога. Это первое в жизни Кузнецова задание и дело под грифом «Сверхсекретно» за номером один. Внизу значится: исполнитель - А. Кузнецов (лейтенант по особо важным поручениям) при отделе «Х2». Что означает шифр «Х2», Кузнецов не знал. Это ему еще предстояло узнать на практике.

Присев в полумягкое кресло, как бы примеривая свое тело за столом, он расправил свои атлетические плечи,достал расческу, привел черный вихрастый чуб в надлежащий вид, разгладил тыльной стороной миниатюрные усики н затем раскрыл массивную папку, в которой находился один лист, с надписью посредине крупными буквами: «Уголовник, шпион по кличке - Шаман». На какое-то время всплыла в воображении солидная фигура майора - шефа, его строгий вид, придаваемый насупившимися густыми с проседью бровями; его внутренее потаенное ожесточение на всех и вся; то благодушие, снисходящее на него во время творческого рвения; хитроватая ухмылка, которую можно воспринимать по-разному и с большой осторожностью. Кузнецову хорошо запомнились выцвевшие глаза, спрятанные в глубоких глазницах и багровый цвет лица. В зависимости от его настроения менялось выражение его лица, и лейтенант поймал себя на мысли: — «...вот кому надо заняться поисками Шамана, ему не надо делать пластику лица при разных ситуациях...»

Но дело все же поручено ему, Кузнецову, и только потому, что он новичок и его никто не знает. Придав деловой вид, он нажал на кнопку под столешницей. Тотчас вошел бравый сержант с буденовскими усами, залихватски щелкнул каблуками и доложил по всей форме:
-Сержант Копылов по Вашему вызову прибыл.
-Введите задержанного, - строго приказал Кузнецов.
~ Слушаюсь, товарищ лейтенант!

 В паузу вихрем ворвались тревожные мысли: «С чего начать допрос? Как уловить тот момент, когда потребуется применить угрозу или наоборот - хитроумный тактический ход для достижения своей цели - признания или согласия своего противника. Ведь преступники, как правило, выгодно для себя используют любую промашку следователя, а если еще уличат его в безграмотности, то дело или процесс никогда не выиграть. С первого вопроса они сразу улавливают, как себя вести и как отвечать, какую вести игру. В училище преподавали психологию ведения допроса: как уловить обман, слепую, бездумную игру, притворство, симуляцию своего подследственного. Но жизнь не идет по отработанным канонам. Она сложна, многогранна и непредсказуема. Опыт - вот что самое главное в жизни, а что у него, безусого лейтенанта? Диплом с отличием — и только! Теория и практика, подкрепленные житейской мудростью -вот успех в любом деле...»

 Неожиданно двери резко распахнулись и на пороге появился Косметик. Кузнецов представлял своего подопечного совершенно другим: толстопузым, обрюзгшим увальнем, лысым и старым чудаком. Но перед ним предстал довольно стройный, молодцеватый повеса с пышным лицом, от которого прет энергией. Лейтенанту сразу же бросилась несуразица, несовместимость образа преступника с его профессией пожирателя женских сердец. Ведь в основном его услугами пользуются особы прекрасного (или нет) пола.
-Проходите, садитесь, гражданин...
 Косметик поспешно занял предложенное место и стал пристально изучать облик лейтенанта, словно выискивая дефекты для их исправления. И, видимо, не найдя их, переключил свой взгляд на погоны, как бы взвешивая представительность и важность особы, с которой предстоит разговор.

 Кузнецов тоже не терял времени и в свою очередь изучал своего подопечного. Он нашел массу погрешностей в его лице, но остановил свое внимание на крючковатом с изломом в разных направлениях носа и, не сдержавшись, спросил в упор:
-Вы профессионал в своих делах только для других? А себе нельзя кое-что поправить?
Допрашиваемого вопрос лейтенанта застал врасплох.
Возможно, в целях успеха дела и надо сбить заранее приготовленные ответы на стандартные вопросы, но желаемого эффекта не было достигнуто.
Вопрос не по существу, товарищ начальник, - с нескрываемой долей огорчения и иронии заметил косметолог.
 
Я предпочел бы разговор о моем предложении, потому как я не задержанный и не арестованный... пришел к Вам добровольно по делу. Как говорится, с повинной.
 Последовало грубое пресечение вольностей клиента:
 Не Ваше дело рассуждать о существе задаваемых Вопросов. Здесь задаю их я... Итак, приступим к делу. Фамилия, имя, отчество.
-Кулик Иван Федорович...
-Год рождения? Место рождения? Место жительства?
-1932, Загорск, БАМлаг...
-Какой еще БАМлаг? - возмутился лейтенант.
-Да... БАМлаг - Байкало-Амурская магистраль, ла¬герь для заключенных...
-Что, там и проживаете?
-Да... работаю, вернее, работал парикмахером и заодно отбывал наказание за пособничество в сокрытии преступников.
-Ну-ну... интересно... и как это выглядело? - возгорелся интересом Кузнецов, забыв об этике допроса.
-Очень просто, начальник. Делал нелегально, там же, в зоне, пластику лица зекам, которым удавалось беспрепятственно покидать свои вшивые нары и уже никогда туда не возвращаться по прежнему делу. Если не зарабатывали срок в новом амплуа, с новым обликом...

 Кулик на какое-то время сник. Видимо, что-то болезненное было затронуто в душе. Он зычно проглотил застрявший в горле сухой комок горечи и обиды, а когда подавил в себе это чувство, добавил сокрушенно:
-А дома и семьи у меня нет. Я одинок, как перст... Зона для меня — родной дом...
-А зачем же Вы сбежали?
-Обида... Тот подонок... Шаман задолжал мне круглень-кую сумму за услуги. Вот я здесь и с предложением ~ баш на баш. За тот должок я смог бы на свободе жить припеваючи, если, конечно, доберусь до него и, если Вы обменяете мою свободу на подонка...
-ЧП на разъезде организовал он? — вразрез с мыслями Кулика последовал провокационный вопрос лейтенанта.
-А кто же, — без задержки и сожаления за свой беспринципный ответ выдавил из себя не без горечи Кулик и продолжил свою мысль после тяжелой паузы:
-Без этого ублюдка ни одно мокрое или сухое дело не обходится. Он неуловим, падла... Сколько он загубил душ... а сколько наплевал в нее мне...
-Да, крепко он Вас зацепил! Вот Вы предлагаете обмен, как изволили выразиться, «баш на баш». А где гарантия? Не афера ли это очередная?
-У нас на зоне ценится клятва: «Падла буду, если стравлю!»

 Кулик в подтверждение своих слов длинным ногтем большого пальца ковырнул передний зуб и добавил:
-Большего обещания в зоне не бывает. Ему верят. А кто нарушает, тот должен покинуть этот свет! Там законы тайги, иначе выжить в тех условиях трудно. Сгоришь сходу, синим пламенем, и никто не найдет, где могилка твоя. Вот так, начальник. Зеков надо различать, и если кто-то из них уже пришел с повинной, то вера ему должна быть сто процентов.
-Значит, и Вам надо верить на зуб?
-Да, - почти закричал Кулик и вновь со злостью ковырнул свой зуб с присловьем: - Во, падла буду!

 Хорошо, хорошо, — успокаивающе произнес лейтенант с добродушной интонацией в голосе. — Ваши планы, или как там у вас - карты на стол?
 -Вам нужен Шаман, мне - свобода. Действовать придется сообща, но рискованно. Шаман враз расколет. У него нюх волчий. Не подпустит вдвоем и на сто метров. Это подлюка матерая, хитрая, беспощадная. Его узнать могу только я и никто другой. И потом, от меня плохого он не будет ждать.

 Лейтенант молча обдумывал каждое слово Кулика, и пока соглашался с его доводами.
 «Меня, — подумал он, — можно раскусить быстро - нет уголовных привычек, манер, жаргона и тому подобных университетов. Прикинуться новичком - зеком - тоже не выход, расколет сразу: «Как это он мог сбежать сходу?».
 А потом: как посмотрят на эту затею здесь, в столь строгом учреждении?» Словом, много вопросов пропустил через себя лейтенант, пока воспользовался паузой. И все это время у него перед глазами маячил его шеф — майор - с напутствиями: не зря же он намекал и показывал место экзекуции для тех, кто делал промахи в своей работе, причем, невзирая на возраст и чин. Кузнецов как-то без особой боязни внимал майоровым острасткам. По своей наивности, он подумывал внести свои коррективы в работу органов:
 «Пора бы поменять прежние замашки, умерить произвол, фанатическое рвение, лизоблюдство и страх, который витает над всей страной. Но как?».
 Этого, к сожалению, лейтенант не знал, предполагая лишь свой личный пример гуманности, доверия к людям, веры в хорошее.
 
Кулик, в это же время, оценивал стоимость своей свободы. По его мнению, она измерялась жизнью лейтенанта. В существующей системе такого не бывает обмена....

          Продолжение  следует