Немного солнца в холодном биоптроне

Игорь не выспался. Вчерашний день давил на виски. Вселенская сушь понедельника в горле. Черт побери эту «Фею» со всеми ее девочками. Больше никаких шлюх. Особенно после бани. Мешать водку с бабами – признак дурного тона…
После душа в голове прояснилось. Попить и собираться. Сок показался чересчур холодным. Есть не хотелось. Не заработал.
Он небрежно повязал галстук, глянул в зеркало и немного поработал над шевелюрой. Расческу пора сменить... Мятную конфету в рот, лицу придать сосредоточенный вид, вперед... Туфли жмут. Кстати.
В коридоре опять украли лампочку. Ничего не видно. Выручили соседи, из девятой квартиры.
- Поводок! – женщина швырнула в мужа плетеный ремень.
Игорь оглянулся.
- Здрасьте, – оба в унисон кивнули ему. Доберман оценивающе и недобро покосился.
- Хлеба не забудь, – напомнила соседка.
Пока сосед выводил собаку на лестницу, Игорь закрыл дверь и дважды повернул ключ.
Лифт не работал. Псу не терпелось, и он настойчиво рвался на улицу. Ссык, ссык, ссык... Игорь брезгливо ступал следом. Передержали. Тянут до последнего.
Дом новый, стены еще белые, без надписей. И перила целые. Ненадолго…
Внизу обернулся, ловя взглядом зеленые жалюзи на седьмом. Сегодня вторник. Придет или нет? А если обиделась? Хотя вряд ли: сделал, как надо. Просила «не больно» – пожалуйста... Или вчера увидела с Мартышкой? Вот ещё не хватало! Чего там обещал? Мальту? Мальта не получится. Обойдется Турцией…
Рано. Свежо. Солнце едва греет. Солидный дворник из шланга поливает газон.
Игорь свернул налево. Остановка за углом. Можно сказать рядом. Хозяин добермана удивился.
- Сегодня безлошадный? – неприятно осклабился.
Игорь почувствовал себя глупо и едва не сорвался на грубость.
- Ремонт.
«Злоберман» зорко высматривал барсиков.
Троллейбус с рекламой модного клуба всосал не всех. На работу без опозданий... Привычка. Игорь остался. Следующий оказался не лучше. Старый, бело-голубой, с рекламой «Вашего такси» на плоском переде. И телефон... Маразм.
Салон битком: школьники, пенсионеры, служащие. Тележки, локти, сумки, зонты… Ругань, запах, толкотня... Дышать нечем. Игорь представил, как его увидят знакомые.
- ...Похмелился?
- Та ну да...
- ...Надо ликвидировать всех толстосумов, вот и все. Распустили, понимаешь, олигархов!
- А я о чем? Уберем мафию в науке и промышленности – вздохнут новые идеи, не уберем – задохнемся сами...
- ...«Консалтинг», – говорю ей. А она: «Ну почему консалтинг?» Ты представляешь?
- ...Лук, «чернушка», два пакетика. Хороший.
- То чужое. Обнесут. На даче жить надо...
- ...По пенальти – да. Другое дело. Это от судьи зависит.
- А в прошлый год? Как били наши барабаны! Ту-ту, ту-ту-ту! Местные кто в чем: разноцветные, что попугаи, а мы все в кожанах, сектор за сектором – тьма. Донбасс, бля!
Ему выходить. Игорь спешно двинулся к средней площадке.
- Консалтинг! – несется вслед.
Офис встретил обыденностью: вахтер, газетные подшивки, белые потолки, шорохи, грустные кактусы, дистрибьюторы.
Он пришел последним. Дмитрий Игнатович, Шура и даже Серый с Белым работали.
- Звонили из Харькова, – сообщил Серый.
- Подождут, – Игорь сел на свое место.
Ровно восемь. В комнате горела единственная лампа дневного света, блестели два монитора, жужжал Шуркин принтер, кашлял Дмитрий Игнатович. Серый читал «Привет», Белый мобильничал. Новый день. Бесконечный, словно «эксель». Невзирая на прохладу, Игорь снял пиджак и остался в рубашке.
- Плитки газовые, четыре конфорки. Донецк, Дружковка, Югославия... склад... телефон...
Дмитрий Игнатович закурил:
- Я не нашел. Ищи у себя, – пепельница «Золинген» приняла свой крест.
Белый включил свой «Дурон» и какое-то время глупо таращился на экран.
- А где программа?
- Поменяли, – сосредоточенно рылся в столе Шура.
- Диски титановые на «Жигули»... Оптом... Мобильный...
Дмитрий Игнатович напрасно скрывал свою язву:
- Что там такое?
- Программу похерили, – обиженно забубнил Белый. – Она тебе мешала?
- Это я, – отозвался Серый.
- Послал Господь помощников, – пепельница босса послушно проглотила окурок.
Белый беспомощно тискал клавиши:
- Как войти?
- Только через «Хэсп эмулятор», – Серый отложил «Привет». – Верхний ярлычок.
- Трахнуть тебя за этот ярлычок! В «Хэсп эмулятор»...
Игорь набирал смету. Нахрапистый и грубый Белый побаивался приятеля. Серый нес в себе скрытую угрозу, и при близком знакомстве от него хотелось держаться на расстоянии. Серый с Белым появились сразу после него. Прозвища приклеились мгновенно. Белый форсил крашеным чубом, Серый ходил ссутулившись, роста казался небольшого, имел незаметный гардероб. Сегодня – в очках за десять баксов. Пришли из «Саламандры». С рекомендациями. Только вряд ли. Бандитские рожи в смокингах... Белый быстро округлился и теперь щеголял бритостью. Но прозвище осталось.
- Чего в очках?
- А это ему в глаз дали! – пояснил за Серого Шура.
- На концерте был?
- Та ну да...
- Крендель!
- Билеты двадцать баксов, – сообщил Серый.
- Земфиру видел?
- Как член у Колобка! Толпа, блин. Далеко, ничего не видно. А малой понравилось.
- Получил как?
- Случайно, чисто! Там один конь менту на голову наблевал... Сверху.
- Понятно.
- Моя тащилась!
Шура углубился в графики. Шура молодец. Умница. Такому доверяют. Такой что попало продаст кому угодно. Причем сам останется в стороне. 
- Кто их найдет? Олег тогда работал у Шевы и в Белом доме. Он и придержал. Тогда они были и на хрен никому не нужны, а теперь ищут, запросы пошли, – Дмитрий Игнатович снял пепельницу с модема. – Олежка молча откачал их Шеве, потому что тот не жался, и концы в воду. Кто на него думал? Никто. А Олег теперь ни там, ни там не работает.
Белый задумался.
- Лови момент! – отдал распоряжение Дмитрий Игнатович. – Они к нам придут. Больше некуда.
- Труба нержавейка, труба алюминиевая, труба оцинковка... Диаметр пятнадцать – сто пятьдесят два...
Белый тронул «Панасоник»:
- Девчата, дайте симферопольские материалы?.. Я подожду.
Игорь закончил, помассировал виски, почувствовал голод. Не маловато? А добавить – значит ждать.
- Шура, по Харькову бартер пройдет?
- Если уголь...
Оставим так. Лучше прокачаем нефтебазу...
- Лампа «Биоптрон»... Лечит все болезни... «Цептер».
- Вставь ее себе в задницу!
- Задницу тоже...
Шура выключил машину и ушел. «Серый» целился маркером в газету. Вошла Верочка:
- Ваша распечатка. Вся по крымскому архиву.
- Спасибо, мышка.
Вера стрельнула тонкой бровкой и легко повернулась. Белый тут же вскочил и прилепился сбоку.
- Кто тебя учил платочек прятать в рукаве?
- Больше некуда, – донеслось из коридора.
- Когда твое светило на симпозиум линяет? – дверь закрылась.
Солнце уже грело. На крыше чирикали воробьи. Хотелось есть. Игорь показал смету боссу и отправил факс в Харьков.
- Кто идет жрать? – появился Белый.
Телепат. Верочка отшила. Игорь отпил «Боржоми». Купленная на общак «волновка» мирно пылилась. 
- Я угощаю! – настаивал Белый.
Игорь надел пиджак.
- Все?
- Недолго, – напомнил Дмитрий Игнатович.
Вернулся Шура. Коричневая папка приобрела объем. Он подмигнул Игорю и показал два пальца...
На улице прохожие почтительно обходили «Ситроен».
- Куда?
- В «Bee Too». Свою еще не забрал?
- Послезавтра.
- А в Харьков как же?
- Шура отвезет...
«Bee Too» – бывшая «Аэлита». Рыжая леди с фасада обещала любителям стриптиза все прелести марсианского кайфа. У крыльца сидела нищенка. Белый стал у входа.
- Идем?
- Погоди, лопатник в тачке...
- Ладно, отдашь.
- Копеечку, на хлеб... – протянула руку старуха.
- Вон, до церквы, – не обернулся Белый. – Знай свое место!
Игорь пнул пластик двери. Внутри сновала единственная официантка. Отдыхающих мало, три столика. Не время.
Расположились у окна.
- Девушка, можно вас?
- Пожалуйста...
Всегда «пожалуйста».
- Пива, два по сто и закусить...
- Чего?
- А чего есть?
- Есть салат: «Весенний», «Фантазия», «Луна». Креветки. Омлет. Рыба...
- Не подходит. Как насчёт еню ?
- Имеется.
- Давайте.
- Вот, – обернулась официантка.
- Ага... Ага... Что можно сразу?
- Рекомендую омлет.
- Это та фигня, что из яиц?
- Да.
- Я люблю глазунью.
- Сделаем глазунью.
- Две большие порции. Двойные.
- У нас яиц мало.
- Сколько у вас яиц?
- Максимум шесть.
- А больше?
- Больше нет.
- Нам надо!
- До завтра не получится.
- А почему?
- Вы будете брать или нет?
- Хорошо. Только максимально быстро!
- Ладно.
- И кофе!
Телевизор в углу немо демонстрировал программу местного ТВ. Шла реклама круассанов. Белый смял оранжевый пластиковый стаканчик и сыто рыгнул. Игорь цедил горячий кофе. Белый попробовал и отставил чашку.   
- Девушка! Эй, девушка, можно вас?
- Опять?
- Пожалуйста...
- Минутку.
Девушка подошла и склонила голову.
- Кофе у вас дерьмовый.
- Из пакетиков, – обиженно разогнулась официантка.
- Ах, так он еще и из пакетиков?!
По возвращении, в комнате открыли окно. Воробьи зачирикали громче. Дмитрий Игнатович расслабленно читал авангардные сайты. Немного калорийной грязи…
- Нравится? – заглянул Белый.
- Стёб. Причем не оригинальный.
Серый занял «Панасоник». «Привет» утонул в корзине.
- В темпе давай, – задергался Белый. – У меня базар с Симферополем.
- Вот именно, – отвлекся Дмитрий Игнатович. – Им втык не сделаешь – уснут. А сорвется сделка – сам получишь...
- У меня событие, – прикрыл гонимый трубку, – Людка четвертак разменяла...
Игорь снова снял пиджак и вышел в туалет. Сразу за ним с «трубой» выскочил Дмитрий Игнатович. Огляделся и, внимательно слушая, отошел в другую сторону.
Коридор казался неестественным. Длинный, с голыми стенами, сейчас – пустой и гулкий. Шаги отражаются. Игорь пошел обратно. Может, матери звякнуть? Завтра... Пора и съездить. Пишет, собаку кормить нечем.
На минуту появился Шура и снова исчез, бросив: «Завтра в пять!» Игорь выбрал славянский файл...
- Сегодня могу подбросить, – предложил Серый. – Я в полпятого линяю: цветы, то се...
- Спасибо.
- Что дарить надумал? – Белый овладел трубкой и подергивал шнур.
- Стиралку.
- Уже взял? Почем?
- Двести баксов.
- Фуфло! Двести баксов – это параша. Швецию, Швецию надо брать! «Электролюкс».
Двор примыкал к забору автобазы. Игорь смотрел в окно. Насколько ему известно, Серый держал домработницу.
- Але? Але, блин?! Семенов, ты? Семенов, сделай мне Лешу. Быстренько, я жду!
В ожидании Белый уставился в открытое окно.
Через забор, в глухой внутренний дворик, упала сумка, следом перемахнули трое. Подошли к большой недавно появившейся в углу забора шине, огляделись. Шина два метра диаметром впечатляла. В центре нее стоял деревянный ящик. Все трое уселись, ящик перевернули. Двое выглядели водителями, в третьем чувствовался интеллект. Один достал из сумки газету и пакет. Газету расстелили скатертью, достали нож, появилась бутылка.
- Леха, ты? Але? – ожил Белый. – Значит, слушай сюда внимательно! Дважды не повторяю...
Распоряжавшийся бутылкой интеллигент снял кепку и встал. Короткая стрижка, лицо вытянутое, подбородок острый.
- Стаканы у кого? – послышалось снизу.
- Во! Антикоррозийные... – низенький в синем комбинезоне выудил из кармана пластиковые одноразовые стаканчики. Оранжевые.
Из коридора заглянул Дмитрий Игнатович, увидел Белого с «Панасоником» и вышел обратно.
- Нет, ты пока еще не понял! – делал «втык» Белый. – Я сам решу, на какой «матери» ты меня поймешь. Идем дальше!
Компания выпила вступительную и продолжила, очевидно, ранее начатый разговор.
- Ты говоришь, что не сармат, а кто ты? – закусывал интеллигент.
- Украинец. Отец был украинец, а мать с Дона – тоже считай...
- Ты – сармат! Почему одеваешься в черное? Имидж или стиль? Уровень! Значит – сармат. В паспорт загляни – какой ты украинец?
- В паспорте и написано!
- А фамилия? На Донбассе нет украинцев, мало. Евреи, греки, цыганва, рысаки орловско-курские и прочие шведы... Сарматы. Дикая раса.
- А украинцы?
- Какие украинцы? Где ты видел украинцев? Тут тыщи лет топтались все кому не лень: то скифы, то татары...
- Татары – да, – отозвался третий. – Те сильно поимели.
- Нас все имели, – собрал стаканчики интеллигент. – И дальше будут. И долго еще! Пинали хохла, драли что можно, мордой тыкали в дерьмо, он и растворился потихоньку. Татары живут как татары, греки – греками, евреи дружно держатся, цыгане даже! А мы – никто, собаки беспородные. Сарматы, готы, гунны, скифы, теперь вот «укры» объявились... Как нас поляки звали – «пся крев»? По делу. Потому что быдло.
- Ну есть же государство, гимн, армия. Пятно на глобусе, в конце концов.
- Есть, бомжеватое. Потому что никому не нужное пятно это. Ни нам, ни там... Пятно есть, а честь утратили. Нет у нас гордости за страну. Нет звания, каотрое определяет нацию. Корни посекли.
- Ладно, Донбасс не трогаем. Так ведь Полтава, Винница, Запад...
- Поляки, румыны, венгры, чехи. Кто еще?
- Диаспора поможет.
- Загибайте: бомжи, блатота, долги, грабеж, шприцы, Чернобыль, сифилис...
- Так что мы, бомжи? – освежил стаканы «синий комбинезон».
- Бомжи – это укры. Укры бродят везде. Вон – скифы, – интеллигент кивнул на окна. – Кони быстрые, руки длинные, мясистые, глаза узкие – заплыли. Воинственные... Сарматы – на зонах. И сидят и караулят. А мы – гунны.
Троица разобрала закуску, молча выпили.
Солнце ощутимо прибавило тепла. Воробьи улетели чирикать подальше.
Игорь попытался сосредоточиться. Лисичанск, завод, нефтепровод, – изучал он.
- Есть идея по «ЛИНОСу», – Дмитрий Игнатович вошел и тяжело опустился в кресло.
- Я занимаюсь... – Игорь ждал продолжения, но босс одобрительно кивнул и задумался.
- Сам сюда приедешь! – гримасничал Белый, приседая. – Если с плюсом, то – «поляна». Мантулить надо, а не огинаться! Знаешь, что с обиженными делают?
Спор за окном вспыхнул с новой силой.
- «Сарматизм» – это образ жизни! Ливерная колбаса, семечки, спортивные костюмы, пуловер под лапсердак и квадратные ногти. Сюда же смело можно присовокупить вот эту шину с водкой, ненужную хрень в подарок, демонстрации по праздникам и тонны политической литературы. Грызня на государственном уровне тоже от сарматизма. Разговаривать не умеем! Не нация мы – гу-у-у, ме-ее...
- А эти, скифы, значит – нация?
- Нет. Скифы только с виду сфинксы, внутри – тот же сфинктер. Посмотри на них: лаковые туфли, «Роллексы» за тридцать восемь долларов, паралесики от голубых кутюрье, лысины или патлы в косичке, медвежьи шкуры на полу, инглиш на вывесках, «гы-гы» через слово... Тьфу! Тот же сарматизм, только более дурной, потому что извращенный и острее видимый. Оттого смешной и глупый. Мы – нация ксероксов и копирок.
Белый вертелся в кресле, брызжа слюной в трубку:
- Только не бери «Массандру»! Знаю... Мне не нравится! Ну и что?
Белый не мог спокойно сидеть. Шура мог, а он нет. Шура обладал способностью бессильно вытянуться в кресле и часами смотреть в окно, обдумывая нужный ход и подбирая слово. Белый думал в процессе перепалки.
- Обезьянничание – наш бзик. Тупо сдираем нужное и ненужное. Только с наворотами: а я больше, а мне мало... Хаваем – успевайте заправлять. Раз в Молдавии мой сосед купил мебель, стенку румынскую, кинулся собирать, – по высоте не проходит: потолки низкие. Что делать? Он снял крышу, поднял стены на два шлакоблока и все стало на свои места. Спустя месяц все село, как один нарастило высоту домов!
Вот кого надо держаться – Шуры. Перспективный малый. Мало кто может предположить у этого нежного юноши наличие престижного авто и банковского счета. Жалостный вид обманчив. А Белые привыкли двигаться. Мельтешить, кричать, подавлять. Сейчас он накручивает связку и сам же ёрзает. Дергается, а шнур не пускает. Беспокойный малый.
- Вот теперь все. Расслабься, подумай, а завтра действуй. Чтоб сезон прошел на уровне. А, стоп, еще!..
За окном снова разлили.
- Запад, по чести разобраться, живет немногим лучше нашего:  и воюет, и людьми торгует, и грабит третий мир. Нашли чем обольщаться! Надо делать великой свою страну, чтоб они нам позавидовали.
- Гляди, учёный… «Динамо»-то как облажалось?
- Потому что гордости нет. Полкоманды – иностранцы, и у наших жизнь красивая. А перевести их на казарменное положение, да определить в штрафбат... Чтоб так: пропустили гол в первом тайме, – объявить в перерыве, что вместо него другой вратарь на поле. Стадион притихнет на минуту, за воротами: «тра-та-та!», и матч продолжится...
Спор вышел на новый уровень. Снова появились воробьи и внимательно прислушивались.
- Бля, заткнулись там! – гаркнул Белый. Он вскочил и угрожающе протягивал в окно правую руку. – Мне не слышно! – окно захлопнулось.
Игорь оторвался от монитора. Белый заканчивая «тыкать», повысил голос, резко жестикулировал и перекладывал трубку из одной руки в другую. Пальцы врозь, «гайки» мешают. У него поменьше.
Серый выключил принтер, сложил листы, просмотрел и щелкнул степлером. Отдал боссу материал, пошептался и кивнул Игорю.
- Идешь?
Дмитрий Игнатович выпростал руку без часов и выразительно постучал по запястью.
- Я помню.
Пиджак. Выключить машину. Убрать рабочее место. Все.
- «Цветочный» возле тебя до семи?
- До семи.
- Тогда поехали.
Белая «Ауди» – той же модели, что его – мгновенно достигла центра. У «ментовского» гастронома Серый вырулил на стоянку.
- Пива, – заказал он. – «Bear», если есть.
- «Беа» нету.
Слева висел плакат «Купуй вітчизняне».
- Что есть?
- «Оболонь». Светлое и темное. «Сармат» тоже...
- «Сармат», хорошее?
- Донецкое. Вам ящик?
- Упаковку. А лучше две!
Серый уплатил за пуд, взял два по сто и лимон с солью.
- Посидим... – они сели за столик.
- За твою половину!
- Давай...
 У машины вертелся тип с жадными глазами.
- Привет!
- Здорово, – Серый, не глядя, бросил пиво в багажник.
- Как дела?
- Живу пока.
- «Лоб» откинулся, – доложил тип. – Месяц кантовался и махнул на север...
Игорь запрокинул голову на сидении. Прошлое никого не отпускает. Выбился Серый в люди, двигает вагонами, качает нефть на Запад, дергает свой процент, а соратники по прежней жизни караулят… Будет снимать по маленькой – уцелеет, нет – сольют и забудут. А как «по маленькой»?.. Стало жарко. Подумалось о пиве. Две высоких бутылки в холодильнике... Тип что-то толковал Серому.
Серый сел за руль и дал понять, что продолжения не будет.
- Слава... – заискивающе улыбался тот.
Машина тронулась.
Дорогой Игорь открыл окно, выставил локоть и с презрением взирал на блеклых озабоченных пешеходов. Кильки! Снуют по жизни, а жить не умеют. Не так надо! Он мог понять Мартышку, чья молодость еще позволит ей увидеть кое-что. Эта сможет пробиться, если ляжет и лизнет…
У высотки Серый его высадил.
- Счастливо.
- Привет жене...
Игорь помешкал и, ощущая вялость в теле, направился к магазину. Помимо жены Серый содержал пару «любушек». Он же ему Мартышку и подогнал. Смазливая баба, не затасканная. Пока… Он взял пива, смахнул сдачу и двинулся домой. Вялость не проходила. Неужели простыл? Весна обманчива...
Подъезд встретил обертками от мороженого и свежей, хорошими красками, надписью «NIRVANA». Граффити. Лифт? Не работает... Ступеньки, мусор, этаж. И ругань, как заведено.
- ...Роланд – умный пес.
- На цепи его держите! А гулять – в наморднике.
- Хорошо, я поговорю с мужем.
- И котенка!
- Обязательно...
Игорь пропустил полную женщину и достал ключ. Хозяйка кошачьего истребителя хлопнула дверью. Темновато. Он щелкнул зажигалкой. «Зенгер» показал язык, и ключ проник в дырочку. Сезам!
Прихожая. Свет. Зеркало. Как там я? Порядок. Мохнатые тапочки, галстук, кухня. Пакет с пивом. Скоро лето… В Харькове возьму кондиционер. Два месяца квартире – пора подсуетиться. Игорь провел ладонь по лицу. Переодеться? Лень. А надо.
«Ардо»... Игорь открыл холодильник. Сардины, ветчина, йогурты... На полках притихли цитрусовые. Тронул морозильную камеру – выпали пельмени. Впихнул пачку обратно, закрыл. По телу прошел озноб. Наверное, температура. Завтра ехать... Выпить «кодеина»? Нет. Достал бутылку пива, погрел, прошел в зал, уселся в кресле...
Стилизованный под готику камин холодно сиял немецкой плиткой. Игорь отпил и поднял бутылку вверх. Под светом люстры пиво отливало теплой, однородной желтизной. «Сармат».
Сменить одежду... Уже лучше. Пульт. Где пульт? Так. Он лениво просмотрел финансовые новости, допил пиво и почувствовал дискомфорт. Отлить.
Туалет прямо. Коврик, «Плейбой», молочный унитаз, освежающая линия.
Семь часов. Отсутствие аппетита, бутербродный ужин, «Нескафе». «Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!» – звонок. Нажать «Talk»...
- Слушаю вас внимательно?.. Иру? Конечно, можно! Всех можно. Только здесь такая не живет. А вы, случайно, не лесбиянка? А то приезжайте, будет здорово! Напрасно...
Это не Алька. Ошиблись. Гуд бай! Алька уже не придет. Значит, обиделась. Выяснится. Игорь представил, какие девки в Харькове...
«Бленд-а-мед», щетка новая, зубы, зубы. Душ – с утра, подмышки бритые.
Он прошел в спальню, включил «Akai», выбрал радио. Не то. Выключил. Будильник на четыре. В спальне прохладно – весна выдалась холодной. Спальня, в пику европейскому залу, располагала восточным уютом: шелк, ковры, широкая кровать. Игорь завернулся в одеяло. Бр-р! Ковров мало. Надо еще. Минимум – два. И завтра же. Он недолго поворочался и попытался уснуть. Не спалось, детское время.
Молодожены сверху включили музыку и завозились. Вспомнилась их воскресные шалости с Алькой, стало неуютно. Наверху что-то уронили, по улице прошел трамвай, в девятой завыла собака. Хорошо слышно. Ему показалось, так воет одиночество. Собака или нет? Собака. Игорь ощутил беспокойство. Что-то еще... Он прислушался: тишина. Только знакомые звуки, больше ничего. В желудке бурлило пиво, молодожены уже активно давили матрас, да за стенкой соседка колотила супруга по голове сковородкой «Цептер».
Игорь решительно закрыл глаза и вытянулся. Забыться удалось лишь на какое-то время, – спал он плохо, чутко, и всю ночь его преследовал, не давая уснуть, скрип сарматских двуколок.