Девочка хотела замуж, часть 7

КАСТИНГ

Фотостудия оказалась небольшой комнаткой со служебным чуланом, где можно было переодеться и накраситься. Съемки прошли забавно. Гриша оказался довольно общительным человеком, да и довольно творческим. Я несколько раз переодевалась, принимала немыслимые позы, улыбалась в кадр, игриво щурилась, размахивала руками и ногами. И вот, наконец, все было закончено. На следующий день я получила на руки диск с фотографиями в электронном виде и несколько отпечатков, на которых была изображена совершенно другая дама — и если приглядеться, то в этой даме вполне можно было узнать меня.

Впрочем,  грех было жаловаться: Григорий постарался сделать из меня настоящую кинозвезду. Довольная собой и результатом, я поблагодарила его, клятвенно заверила рекомендовать его как фотографа всем друзьям и знакомым, вручила остаток оплаты, и помчалась домой рассылать фото на кастинги.

Для себя я уже поняла, что хочу попасть на телевидение любой ценой. Приготовления придали мне некоторого азарта. И если кто-то захочет попробовать меня в качестве виджея MTV — я тоже на все согласна. Мои фото и резюме с подробным рассказом о наполовину выдуманном журналистском опыте полетели на электронные ящики самых разнообразных передач.

В этот момент я порадовалась, что побывала на презентации у Андрея Хвостова, потому что в разделе «опыт работы» я написала, что у меня есть журналистский опыт и опыт интервью со знаменитостями. В число «опрошенных» знаменитостей я записала Лару Кокинаки (вряд ли она помнит всех журналистов, кто брал у нее интервью) и, конечно же, Андрея Хвостова.

Ответа не последовало ни на следующий день, ни через неделю. Я загрустила. Конечно, маловероятно, что никому не известную женщину предбальзаковского возраста кто-то позовет в качестве лица телеканала, но надежда на это все же была. Ведь не все персоны на телевидении обладают юными лицами и телами — нужны и строгие дамы, особенно там, где требуется авторитетное мнение.

Я решила повторить попытку позже, а пока расслабилась и занялась текущими делами. Прошло уже почти три недели, и я уже планировала очередную попытку рассылки резюме, как неожиданно мне пришло письмо с телеканала ТНТ, где отбирали ведущих для программы «Женские откровения». В письме говорилось, что меня приглашают на кастинг, а также рассказывалось, что именно требуется от ведущей. По задумке редакторов ведущая должна была брать интервью у гостей студии, почти как Лаура Карпенко в своей программе «Подробности», и задавать им интимные вопросы. Откровенные то есть. Причем требовалась как раз элегантная уточненная дама не младше тридцати.

Я набрала телефон, указанный в электронном письме:
— Здравствуйте, меня зовут Редникова Алина, Вы прислали мне сообщение о том, что меня приглашают на кастинг телеведущих для программы "Женские откровения", — вежливо начала я.
— Здравствуйте! — Быстро затараторила в телефонную трубку женщина. — Запишите, пожалуйста, адрес...— и она продиктовала адрес Останкино. — Я выпишу Вам разовый пропуск, возьмите с собой паспорт. Ждем Вас завтра в 13:00, в кабинете 408 на четвертом этаже. Приходите заранее, поскольку мы будем Вас гримировать. Макияж не делайте, прическу тоже — мы все сделаем сами. Большая просьба не опаздывать — опоздавших не ждем!
— Скажите, а что будет на кастинге? — Попыталась я уточнить.
— Завтра все сообщим, будет тестовое задание, — сухо ответила мне дама, дав понять, что она не желает обсуждать этот вопрос.
— Да, благодарю Вас, — закивала я телефонной трубке. — Я обязательно приду!

Я еще раз порадовалась за себя. На этот раз я была совершенно уверена, что стиль одежды меня не подведет — все подобранные Татьяней наряды были мне абсолютно впору, а каблуков-шпилек я больше не боялась.

И все же я волновалась неимоверно. В день кастинга я проснулась аж в семь утра, успев прочитать все новости и просмотреть все популярные электронные журналы Интернета — я ведь не знала, что будет в тестовом задании — и сделала сеанс аутотренинга, чтобы успокоиться. Чтобы не дай бог не попасть в пробки или в какие-то иные происшествия, я выехала за три (!!!) часа до начала кастинга, справедливо полагая, что, будучи на месте, смогу где-нибудь походить и что-нибудь перекусить. А вот опоздав, я уже ничего не смогу.

В метро было, как всегда, не протолкнуться. Мечтая о собственном транспорте, я полностью углубилась в свои воздушные замки и стала потихоньку дремать, когда над головой вдруг послышался громкий голос, заглушавший даже звук стучащих колес:
— Ведьма!

Я проснулась и подняла голову.

Надо мной нависало чье-то безобразное лицо, а при контакте еще и с безобразным запахом. Старуха бомжеского вида указывала на меня пальцем и повторяла:
— Ведьма! Будь ты проклята, ведьма!

«О, Господи! Только этого мне с утра не хватало!»

Памятуя о том, что сумасшедшим нельзя смотреть в глаза и нельзя возражать, я отвернулась и стала как можно спокойнее проталкиваться сквозь толпу подальше от зловонной бомжихи. Вслед мне неслось:
— Ты ведьма! Ты никуда не скроешься! Тебя сожжет бесовский огонь! Будешь тысячи лет маяться!

На следующей остановке я, от греха подальше, вышла из вагона метро и подождала другой поезд. Странная старуха осталась ехать в поезде предыдущем.

«Мнда. День начался замечательно. Интересно, как он закончится».

Я поняла, что магия, окружающая меня, каким-то непостижимым образом, видна и понятна таким вот… блаженным. Не зря же на Руси в свое время их сторонились и уважали. К ним прислушивались. Мне стало не по себе. Я вдруг поняла, что мои мечты сбудутся вовсе не так, как мне бы того хотелось. Но остановить начатое я уже не могла. Маховик запущен. Все должно состояться.

Двумя часами позже я шла по коридору Останкино. Огромные коридоры — и кабинеты-кабинеты, бесконечные кабинеты справа и слева. Заблудиться здесь было проще простого. Внезапно далеко впереди послышался шум, и мимо меня начали сновать какие-то люди, преимущественно с фотоаппаратами наперевес. Чувствовалось всеобщее оживление — я и сама занервничала. Когда в конце коридора показалась группа людей, все бросились к ним, щелкая фотокамерами.

Я никуда не спешила, поэтому не попадала в поток, плавно двигаясь по центру. Меня задевали и дергали, а один лысеватый мужчина, пытаясь пробраться вперед, грубо толкнул меня в сторону со словами:
— Ты чё здесь мешаешься! А ну отойди! Не видишь, кадр загораживаешь… Как из глухой деревни приехала, ей-богу!

И, выдвинувшись вперед, он наставил вспышку на фигурки в конце коридора.

Группой людей, которые так привлекли внимание прессы, оказалась Лиза Мусина, известная певица и телеведущая, а также ее друзья и коллеги по цеху — Виктория Захаркина и собственной персоной Петр Кольцов.

Скажу честно, я не слишком рвалась посмотреть на «теледив». Почему-то нет у меня склонности к созерцанию звездной пыли, тем более, что вблизи все три персоны выглядели совершенно иначе, чем в кадре. Лиза Мусина, которая с телеэкрана казалась мне высокой фотомоделью, оказалась низкорослой и худенькой — причём, настолько маленькой и худенькой, что, на первый взгляд, любое дуновение ветерка обломало бы ее ножки-веточки, торчащие из-под симпатичной юбочки золотистой парчи.

У Виктории Захаркиной день явно не задался — сквозь тщательно нанесенный грим проглядывали синеватые круги под глазами и одутловатое лицо. Один только Петя Кольцов выглядел вполне адекватно своему телевизионному образу — фигурно выстриженная бородка плавно переходила вверх в пеструю шевелюру, а одежда, всем своим видом призванная показать небрежность недавнего тинейджера, при ближайшем рассмотрении оказалась эксклюзивом дорогих марок. Нет, я в марках не разбираюсь, не подумайте, просто я разбираюсь в тканях — а ткани, из которой сшита его одежда, были довольно дорогие. 

— … Э-э-э, конечно, планы у меня довольно серьезные. Я собираюсь записать новый альбом, — чирикала в микрофон журналиста Лиза Мусина, кокетливо улыбаясь Пете. — Уже готово две композиции, они станут настоящими хитами!

Зрители одобрительно зашумели. Едва выдрав из-под микрофона Лизу, под «обстрел» попал уже Петя. Но сказать он ничего не успел, так как троицу догнали двое мускулистых парней, которые принялись расталкивать журналистов:
— Интервью не даём! — Рявкнул один из них, похожий на Дольфа Лундгрена.

Журналисты попятились. Петя облегченно вздохнул. Сами подумайте — с одной стороны, сложно отказаться от вопросов прессы вежливо, чтобы никто не обиделся, ибо на следующий же день весь Интернет запестрит заголовками: «Зарвавшаяся звезда избила корреспондента». С другой стороны, когда ты идешь домой после съемок, больше всего на свете хочется, чтобы тебя оставили в покое. Хотя бы на минутку.

Вот почему, дорогие друзья, я никогда не рвусь поглазеть на звезд, не подбегаю за автографом, не прошу кого-нибудь сфотографироваться со мной на память. Почему-то мне кажется, что внимание и назойливость — не одно и то же.

Ах, о чём это я. Замечталась, извините.

Итак, вдоволь насладившись созерцанием троицы, наслушавшись журналистских ругательств и восторгов, я аккуратно обогнула толпу и двинулась дальше — искать, где же проходит этот чертов кастинг.

А коридоры с переходами всё не кончались. Петляя по Останкино, мне очень хотелось, как в одном фильме, крикнуть: «Выпустите меня отсюда!» Наконец, заветная дверь под номером 408 нашлась и я, открыв дверь на себя, попала в довольно просторное помещение, где уже находилось приличное количество людей — они так же, как и я, пришли заранее.

На кастинг пригласили человек двадцать девушек и женщин, среди которых были искомые грудастые блондинки и жгучие брюнетки. И я со своим маленьким росточком и тоненьким голоском. На фоне этих мощных красавиц я терялась и выглядела довольно бледненько.

Я оглядела свою грудь и пощупала бедра. Стало грустно. Я же не виновата, что меня такую мама родила. Чтобы хоть как-нибудь снять напряжение, я достала пудреницу и начала приводить в порядок губы в попытке накрасить, когда меня довольно грубо окликнули:
— Эй, девушка, как Вас там. Не троньте ничего на своем лице. Вас будет гример красить.
Я вздрогнула и выронила пудреницу. Она раскололась на две половинки и раскатилась по полу. Пыль поднялась столбом, а я, виновато улыбаясь, принялась размахивать ладошкой, чтобы разогнать остатки пудры, попутно щупая линолеум в поисках пудреницы. Забавно, но в суете на это никто не обратил внимания. Я облегченно вздохнула.

Всем участникам кастинга раздали тексты. Текст походил на упражнение по русскому языку для пятиклассников — было много пропущенных букв и даже предложений.
— Внимание, два раза не повторяю! — Воскликнула редактор, похлопав в ладоши, чтобы обратить на себя внимание. — Девушки, вам раздали текст вашего выступления. Часть текста пропущена — вам предоставляется возможность для импровизации. Тематика импровизации должна соответствовать теме текста. Для особо забывчивых прямо за камерой будет электронный суфлер — можете читать текст с экрана. Всем все ясно?

Девушки одобрительно зашумели, кивая головами и расходясь по углам, каждая со своим текстом.
В этот момент редактор, придирчиво оглядев меня, скомандовала:
— Девушка, Вам к гримеру нужно. Выйдете из двери, налево по коридору, еще раз налево, комната 414.

Я покорно поплелась по коридору.
— А чего ты ненакрашенная? — Встретила меня гример.
— Я? Мне же сказали, что не нужно краситься, и что меня загримируют, — удивилась я.
— Лапочка моя! — Назидательно покачала головой гримерша. — Гримируют только телеведущих, а ты пока еще только в очереди стоишь. Причем в самом конце. Надо было накраситься и причесаться, а моя работа тебя поправить, если что не так. Ясно?
— Ясно, — расстроилась я.
Гримерша посмотрела на мою грустную физиономию, где глаза были уже совершенно на мокром месте, и смягчилась:
— Ладно, это в первый и последний раз. Садись, я тебя накрашу.
Я обрадованно кивнула и уселась на стул перед зеркалом, и гримерша начала надо мной колдовать, мягко скользя кисточками и пуховками по лицу.
Наконец, все было готово. Я открыла глаза и увидела перед собой искомую жгучую брюнетку с ярко-красными губами и выразительными глазами.

«Вот тебе и невзрачная пигалица!»

Забавно, но в этот момент я почувствовала себя настоящей телезвездой. Довольная собой, я вернулась в комнату 408, где уже начался конкурсный отбор.

Вызывали по очереди. Несмотря на то, что дали возможность отредактировать тексты заранее, многие девушки откровенно не справились с заданием — и пропущенные "буквы слов" вставить в текст не смогли. Посему мямлили перед камерой, хотя еще недавно выглядели такими собранными и уверенными в себе.

«Господи, неужели я так же буду?»

Мой текст был про президентские выборы. На самом интересном месте, где должны были быть перечислены результаты голосования, стоял пробел. Мне предстояло соврать что-нибудь убедительное, чтобы это выглядело солидно и натурально. Пока я придумывала, что бы такое сказать, с той стороны комнаты, где проходили пробные съемки, послышался женский визгливый голос:
— Это безобразие! — Воскликнула одна из конкурсанток.
Я подняла голову от текста.
Одна из грудастых блондинок на тонких шпильках возмущенно перебирала бумаги, лежащие перед ней на пюпитре.
— Как вы считаете, я должна читать текст, если суфлер не работает? Я что вам, девочка пятилетняя, что ли? — Громко голосила она.
— Извините, — веско встряла редактор. — Но даже пятилетние девочки владеют речью и, в отличие от вас, прекрасно обходятся без суфлера. Всего хорошего!

Продолжая возмущаться, блондинка покинула зал. А ее место заняла другая блондинка, уже без шпилек.

Я шла пятнадцатым номером. Я была — не блондинка, не грудастая, хотя и на шпильках. По сравнению с этими красавицами я выглядела довольно скромно. К своему глубочайшему изумлению, я обнаружила, что даже стильного наряда, который мы подобрали с Татьяней в модном магазине, и даже на высоких каблуках, оказалось совершенно недостаточно для того, чтобы находиться «на общем уровне». В итоге самое красивое, что на мне было — это макияж, сделанный студийным гримером. Ах, да, еще черноволосая прическа, созданная ранее стилистом. Мне стало немного не по себе.

«Помирать — так с музыкой. Точнее, с субтитрами».

Я взглянула в камеру и по сигналу редактора начала чтение репортажа. Мир для меня абсолютно перестал существовать — только софиты, камера, и мой текст передо мной. Довольно быстро и без запинок дочитав свою речь, я принялась вовсю фантазировать. В итоге выяснилось, что в ходе президентского голосования были допущены грубейшие ошибки, в связи с чем результаты голосования аннулированы, а выборы признаны недействительными. После чего в стране было объявлено чрезвычайное положение, введен комендантский час, и гражданам предписали не выходить из своих домов с 9 часов вечера до 6 часов утра.

Редактор слушала меня, раскрыв рот от удивления. Я не давала ни малейшей лазейки, чтобы прервать себя, тараторя текст с выражением и пафосом, почти без остановки. Меня буквально несло — так складно и красиво слетали с моего языка слова и фразы. Когда я закончила, редактор и оператор расхохотались.

— Девушка, я не знаю, попадете ли вы на нашу передачу, — смахивала с ресниц слезы редактор. — Но Вы, несомненно, талант, Вам нужно продолжать пробовать себя в качестве телеведущей.

Затем, довольно быстро взяв себя в руки, она промолвила:
— Большое Вам спасибо, мы Вам перезвоним.
Затем, отвернувшись, куда-то в сторону скомандовала:
— Следующий!

И она уже не смотрела на меня, а я, собрав бумаги со стола, спокойно прошествовала к выходу. Оставалось только дойти до дома и ждать.

* * *

Вечером я решила отметить свой первый кинодебют и позвала в гости старинную подругу Светку. Заодно и платье ей вернуть. Светлана приехала практически незамедлительно, притащив с собой бутылку вина.

Пожарив картошку с курицей и разлив вино по бокалам, мы уселись на кухне поболтать о вечном, женском.

Я рассказала ей о кастинге и о своей безумной затее стать телеведущей. Правда, о мотивах такой затеи умолчала. Магия есть магия, и если о ней докладывать каждому встречному и поперечному, ничего не сбудется. Таков закон. В ответ на мой рассказ Светка всплеснула руками:
— Вот никогда бы не подумала, что ты на такое способна! Ты всегда была такой скромной и застенчивой барышней, а тут вдруг решила в телеведущие податься. Волосы в черный цвет перекрасила. Маникюр кровавый сделала. Я тебя не узнаю! — Причитала Светлана. — Влюбилась что ли?

«Да что вы все заладили — влюбилась, влюбилась. Чуть что необычное, сразу — влюбилась».

Хотя по большому счету Светлана была права. Ведь если бы не любовь, потащилась ли я на этот самый кастинг? Однако будем справедливы — мне моя затея понравилась. Даже если бы у меня не было никакой любви, сейчас я бы сделала все то же самое. Вошла во вкус.

— Нет, не влюбилась, — буркнула я. — Почему ты считаешь, что человеку для того, чтобы жить интересной насыщенной жизнью, надо обязательно в кого-то влюбляться?
— Потому что самые безумные затеи приходят в голову только влюбленным людям, — заулыбалась Светлана. — А твоя затея безумная. У тебя ребенок. Тебе уже тридцать три. Ты всю жизнь занимаешься компьютерами, и последнюю часть жизни Интернетом. С какой такой стати ты решила, что можешь быть телеведущей? «Только любовь вправе побуждать», — подытожила она свою мысль цитатой из известного фильма.
— Сейчас каждый может стать телеведущей при наличии соответствующих данных, — парировала я и отхлебнула вина. — Вот ты, например. Тоже могла бы, разве нет?
— Нет! — Веско отрезала Светлана. — Меня муж за такие выкрутасы убьет.

Я в очередной раз пожалела подругу. И в очередной раз порадовалась, что у меня не было никакого мужа, и меня некому было убивать. Правда, и защищать тоже было некому. И любить, к слову, тоже.

Зазвонил телефон. Я посмотрела на часы — на часах было без пятнадцати двенадцать ночи.

«Кто бы это мог быть в такой час?»

Я сняла трубку:
— Алло? — Сиплым голосом прошипела я в трубку.
— Будьте добры Редникову Алину Владимировну, — голос на другом конце провода даже не думал тушеваться в связи с поздним звонком.

Я откашлялась и представилась:
— Это я. Слушаю Вас.
— Алина Владимировна, — произнес женский голос официальным тоном. — Вы утверждены на должность телеведущей программы "Женские откровения", где Вы сегодня проходили кастинг. Ближайшие съемки состоятся в пятницу 11 ноября в 12 часов дня, мы ждем Вас в это время. Запишите, пожалуйста, как проехать в Останкино, — попросила женщина.
— Я уже была в Останкино, или это в другом месте? — Осведомилась я.
— Да, тот же самый адрес, — подтвердила женщина. — Макияж дома не делаете, Вам все сделает гример на студии. Прическу тоже не трогаете. Словом, экономите свое время и наши нервы. Что у Вас из одежды?
— А... — замялась я. — А что с одеждой?
— Ну, одежда на Вас какая будет? — Раздраженно пояснила женщина.
— Блузка будет. Серебристая. С вырезом. Такая же серебристая бижутерия. Юбка — черная. Туфли на каблуках, — я стала перечислять детали своего гардероба.
— Ясно. — Женщина задумалась. — Точнее, ничего не ясно, но приходите, там разберемся.
— Хорошо. Благодарю Вас, я все записала, приду, — закончила я разговор, наскоро записывая в блокноте время и день моих первых в жизни съемок первой в жизни телепередачи.

Повесив трубку, я дала волю чувствам и завизжала на всю квартиру и, наверное, на весь дом.
— А-а-а-а-а! Светка! А-а-а-а! Меня взяли! Взяли! М-Е-Н-Я   В-З-Я-Л-И !!!

Светлана сидела, замерев с бокалом вина в руке и открыв рот.
— Рада за тебя, — улыбнулась она какой-то странной улыбкой. — Молодец!
— Светлана, — добавила я торжественно. — Я хочу поднять бокал за тебя и твою чудесную семью, которая помогает тебе жить и работать, и которая, я надеюсь, когда-нибудь и у меня будет тоже!
— Не поняла, — Светка засмеялась. — Ты хочешь, чтобы у тебя была моя семья?
— Нет, Светлана, — поправила я ее. — Семью я хочу свою собственную. С завтраками по утрам, глажеными рубашками и стираными носками.
— Сумасшедшая, — вздохнула Светлана. — И стоило затевать такой сыр-бор, чтобы убирать и готовить кому-то. Хочешь, я тебя найму к нам домработницей? Будешь заниматься любимым делом, да еще деньги за это получать.
— Я просто хочу заботиться о любимом человеке, — уточнила я. — А убирать и готовить чужим людям я не согласна ни за какие коврижки.

И это была абсолютная правда.
МИНУТА СЛАВЫ

— Значит, так, — инструктировала меня редактор, когда я приехала в Останкино на первые в жизни съемки. — Одежда на тебе, запоминай, должна быть не слишком вычурной, но модной. Почаще читай модные журналы, ходи к стилистам. Приглашениями на показы модельеров мы тебя обеспечим. В кадре ты должна выглядеть, это твоя первая обязанность. Вторая обязанность — четко соблюдать сценарий передачи. Просьба без самодеятельности — пока ты еще не можешь импровизировать, так как опыта нет. Мы тебе все напишем, все прочитаешь, все получится. Уяснила?
— Уяснила, — вздохнула я. Я уже поняла, как это непросто — быть телеведущей. Мало того, что нужно внешними данными обладать, важно еще не сморозить что-нибудь лишнее.

К слову, передача должна была идти в прямом эфире — это довольно большая ответственность, и новичкам подобные передачи не доверяют. Но мне как подающей надежды почему-то доверили, и зря так поступили, как выяснилось позже.

В качестве гостя студии редактор пригласила модного продюсера Леонида Петренко вперед вместе с его подопечной Ликой Модной. Но Лика не пришла, то ли по причине инфлюэнции, то ли потому что готовилась к концерту, однако факт остается фактом — пришлось терзать одного-единственного Леонида.

Мне было весьма любопытно посмотреть вблизи на известного продюсера, сосватавшего в шоу-бизнес десятка два звезд и звездочек. Лика Модная была, безусловно, его лучшей работой — с ее хитами «Моя любовь», «Пошли на звезды» и некоторыми другими, что распевала вся страна. К тому же Леонид славился своей железной хваткой и любовью к различного рода судебным разбирательствам. Уж что-что, а отстоять интересы собственные и своих питомцев он умел как никто другой, за что коллеги его, мягко говоря, недолюбливали. Но похоже Леониду на этот факт было абсолютно начхать.

Вальяжно расположившись на кресле перед никому не известной телеведущей, Леонид Петренко предвкушал скорую расправу с начинающей акулой пера, точнее акулой телеэкрана. По его скучающему виду было ясно, что он несколько разочарован, что я не Рада Липатова и не Лаура Карпенко. Я слегка разозлилась. Мне ужасно захотелось как-нибудь «укусить» интервьюируемого, причем чтобы он не смог мне возразить. Раз он уже заранее считает меня акулой, почему бы на мгновение не перевоплотиться в упомянутую хищницу и не сделать что-нибудь эдакое, что заставить его понервничать. В тот момент я абсолютно не отдавала себе отчета, какие последствия может иметь моя залихватская смелость на грани фола — мне было чрезвычайно интересно, и я чувствовала себя приобщенной к миру звезд, без пяти минут которой я себя возомнила. Интервью началось довольно банально:
— Здравствуйте, Леонид. Спасибо, что пришли к нам в студию...
— Ну что Вы, деточка. Это Вам спасибо, что пригласили, — усмехнулся Петренко.
— Итак, — начала я интервью, — расскажите, что новенького Вы сейчас готовите вместе с Ликой Модной...
— О, — заулыбался Петренко, — сейчас мы заканчиваем наш первый альбом, где будут собраны все блокбастеры, спетые Ликой за последний год. Туда войдут и "Моя любовь", и "Пошли на звезды", и "Весь этот бред", и еще несколько популярных песен. А одна из них — новая, она будет сюрпризом для слушателей. Мы уверены, что это будет абсолютный хит, который превзойдет по популярности все предыдущие.
— Как интересно, — сделала я умное лицо. — А как рождается песня, с чего она начинается?
— Ну... — задумался Петренко. — Это творчество, сами понимаете. Мелодии придумываю я, а слова пишут разные поэты. Например, в настоящий момент мы сотрудничаем с талантливым поэтом-песенником Ревазом Барадзе, который очень тонко чувствует все, в чем есть потребность у слушателя. А еще Лика, конечно же, принимает участие в создании композиций. Например, она сама сочинила слова к песне "Моя любовь" и, надо сказать, краткость — сестра таланта. Лика выбрала очень сочные, цепляющие за душу слова. Пусть они повторяются в нескольких местах, но лучше просто не споешь:
Возьми меня, моя любовь,
Уж закипает в жилах кровь.
Я вся горю, хочу к тебе,
Хочу, чтоб думал обо мне.

— Каково? — Довольно подытожил Петренко. — Лучше ведь не скажешь!
— Да, действительно, — я широко улыбнулась, а сама от неловкости не знала, куда деваться. — Действительно, лучше не споешь, Вы правы.

Честно? Мне было абсолютно наплевать на творчество Лики Модной и тем более продюсера Петренко, ибо я эти песни даже не слушала. У меня другие вкусы.

«Надо же, как все просто. Может, и мне написать какой-нибудь хит? Нет, у меня точно не получится — я не смогу быть настолько талантливо краткой, как Лика».

Я чувствовала, что беседа как-то плавно заходит в тупик. Мне было неинтересно расспрашивать гостя о том, что мне неинтересно. А занимало меня в данный момент совершенно другое. Дело в том, что Леонид Петренко был фигурой довольно скандальной, как вы уже узнали, дорогие друзья. Поэтому слухи и сплетни о его похождениях, склоках и прочих проделках не сходили с таблоидов, что будоражило мое воображение почище любого вестерна. Тут-то я и решила воспользоваться припасенной «в рукаве» бомбой, добытой совершенно случайно с помощью одного из практикантов журфака, который был шапочно знаком с адвокатом Петренко по делу о его пятом разводе.

Выдержав небольшую паузу, я вдруг выпалила:
— Скажите, Леонид, а это правда, что Вы отсудили у своей последней жены большую часть имущества, выставив ее за дверь своей жизни практически голой?

Мой визави явно не ожидал такого поворота событий.
— Откуда у Вас такие сведения? — взвился он. — Кто Вам это сказал?
— Да не сказал, а показал, — нажимала я. — У меня на руках копия Вашего бракоразводного договора, где Вы оставили Вашу бывшую супругу буквально с зубной щеткой и в трусах. Да еще с ребенком на руках.
— Деточка, мне кажется, Вы забываетесь, — процедил сквозь зубы Петренко. — Это моя частная жизнь, куда я Вас совершенно не приглашал.
— Но Вы пришли на женскую программу, — не сдавалась я. — И нам, женщинам, очень интересно, как Вы к нам относитесь.

На заднем плане за камерой с ума сходил редактор. Он махал мне руками, показывал жестами, крутил пальцем у виска и делал страшные глаза, призывая меня одуматься и прекратить подобный диалог. Но диалог происходил в прямом эфире, поэтому отключить запись было совершенно невозможно — на что я и рассчитывала.

Петренко был вне себя:
— Деточка, если уж хотите знать совершенно и начистоту — то много вас тут ходит, барышень, которые хотят на все готовенькое, да из пешек в дамки. Поэтому эта женщина, моя бывшая жена, получила все, что ей полагалось по закону. А именно — свою часть имущества, которую имела до брака.
— То есть ничего, — ехидно заметила я. — Но по закону имущество, совместно нажитое в браке, подлежит пропорциональному разделу, тем более, что речь идет о ребенке, — я продолжала глумиться. — Вы помогаете Вашему ребенку и Вашей бывшей жене материально?
— Еще чего не хватало! — Буйствовал Петренко. — Я занимаюсь творчеством, непрерывно что-то создаю. И эти деньги, которые я зарабатываю, деточка — они не с неба валятся. Ни я, ни Лика Модная, мы не заслужили того, чтобы нас обирали все, кто хотел бы получить наши честно заработанные деньги.
— Правда? А Ваш сын. Он тоже ничего не заслужил? — Осведомилась я и поглядела за камеру. Редактор, схватившись за сердце, сидела на стуле и звонила кому-то по телефону.
— Мы с этим разберемся, деточка, не беспокойтесь. И с Вашего позволения, я не намерен далее обсуждать эту тему, — разозлился окончательно Петренко. — Кто Вам позволил оскорблять меня прилюдно, да еще навешивать ярлыки?
— Заметьте, я ни словом Вас не оскорбила, — возразила я. — Я лишь задаю Вам вопросы, основанные на реальных фактах. А уж воспринимать это как оскорбление или нет — Ваше личное дело. Напротив, нам было бы интересно получить Ваши комментарии о произошедшем. Но, видимо, Вам эта тема доставляет действительно большие неудобства. Я согласна, давайте эту тему закроем.

За камерой все с облегчением вздохнули. Петренко — тоже. Но его ждал еще один сюрприз:
— Скажите, пожалуйста, Леонид, а какие отношения Вас связывают с Ликой Модной?

Петренко поперхнулся.
— Нормальные у нас отношения. Рабочие. Творческие.
— Да? А вот Вас видели на вечеринке в модном клубе "Старс", Вы обнимали Лику за талию и даже несколько пониже. Как Вы это прокомментируете? — Я очаровательно улыбнулась сначала лично Леониду, затем глядя в камеру.

Петренко был вне себя от ярости:
— Вы издеваетесь? Вы что себе позволяете? Что я делаю, в каком клубе и с кем — мое частное личное дело!
— Значит, Вы подтверждаете слова моего свидетеля?
— Я ничего не подверждаю. Простите, деточка, но Вы не правы. И далее я не намерен продолжать беседу в подобном тоне. Всего хорошего!

С этими словами Петренко поднялся с кресла и быстро покинул студию. Буквально бегом.
Я осталась сидеть с дежурной улыбкой на губах и глядя в камеру, ожидая скорейшей реакции публики на мои художества. Чтобы не было паузы в телеэфире, дали рекламу.

Мне было уже все равно. Я знала, что меня уволят. Первый же день моего выступления обернулся полным крахом.

На меня налетел редактор:
— Ты обалдела! Курица недорезанная, дура набитая! Тебя зачем сюда позвали? Сиди, улыбайся и слушай гостей. Читай текст, который тебе дали.

«Уже в который раз за этот год меня называют курицей. Это символично».

Я молчала.
— Ты уволена, поняла?! — Продолжал орать редактор. — И чтоб ноги твоей больше здесь не было! Идиотка!

Я встала с кресла и поплелась в гримерку собираться.

«Мнда. Не повезло. Видимо, карьера телеведущей мне тоже не светит».

Упаковав кое-как нехитрые пожитки, я вышла на улицу. Настроение было препоганейшим. И действительно, кто тянул меня за язык. Воистину, язык мой — враг мой. Но главное — самым обидным в этой ситуации было то, что светлая фигура Андрея Хвостова мысленно уносилась все дальше и дальше от меня, и уже совершенно скрылась из пределов досягаемости.

Я доехала до дома и, едва войдя в двери, уселась в коридоре прямо на пол и разревелась. Я дала волю чувствам по полной, прорыдав полчаса и прокричавшись всласть, не утруждаясь впечатлением, которое могла бы произвести на семейство и соседей в столь поздний час. К моему удивлению, никто не проснулся.

Немного успокоившись и тихо всхлипывая, я поплелась на кухню ставить чай. Почитала газету, посмотрела по телевизору передачу "Подробности" с Ларой, смыла косметику с лица и отправилась спать.

«Утро вечера мудренее. Подумаю обо всем завтра».

Уже совсем скоро спасительный сон сморил меня, унося все тревоги и печали прочь из подсознания, дав отдыхать вскипевшим от напряжения мозгам.

* * *

На следующее утро прямо в девять утра меня разбудил звонок. Звонила редактор, которая вчера обругала меня и выгнала вон:
— Редникова, проснулась? А ну быстро собирайся — и бегом в телестудию...
— Опять что-то случилось? — Лениво зевнула я в трубку.
— Случилось, — буркнула редактор. — Считай тебе повезло, в рубашке родилась. Во сколько тебя ждать?
— Часам к одиннадцати, — пробормотала я, прикидывая, сколько времени мне нужно на сборы и поездку в Телецентр.

Уже без пятнадцати одиннадцать я входила в здание Останкино по временному пропуску, который с утра заказала для меня редактор. Встретили меня довольно ласково:
— Садись, Редникова, — пригласила меня редактор, пододвигая стул. — Скандал будет, конечно, жуткий, ибо Петренко это просто так не оставит, он известный склочник. Но поскольку у нас факты, слава богу, на руках, то суд мы должны выиграть. А у нас к тебе другое предложение.
— Какое? — Поинтересовалась я.
— Продолжать передачу в том же духе, — заговорщицки понизила голос редактор. — Рейтинги передачи "Женские откровения" за вчерашний день скакнули до небес, теперь ты — надежда всего нашего телеканала. Тебе придется эти надежды оправдать. Теперь твое амплуа — скандальная журналистка, которая прилюдно выводит на чистую воду всех, кто совершил неблаговидный поступок. Ну, как бы торжество справедливости.
— Да? — Изумилась я. — И думаете, кто-нибудь придет на передачу, в которой его должны вывести на чистую воду прилюдно?
— Дурочка, — снисходительно потрепала меня по плечу редактор. — Да звезды убьются за скандал вокруг их имени. Пусть даже тот, на котором полощут их грязное белье. Это ж для них получше любого пиара. К тебе еще в очередь будут вставать, чтобы засветиться.
— Мнда, — задумалась я. — Ничего я в этой жизни не понимаю. Людям хочется, чтобы прилюдно обсудили все их грешки, большие и малые. Но проблема в том, что я не собираюсь лгать. Я собираюсь говорить правду.
— Ну а кто заставляет тебя лгать, — поддакнула редактор. — Ты собирай информацию. Помощников мы тебе предоставим. Собирай жареные факты из биографии звезд, ищи скелетов в шкафу, задавай им вопросы об этих скелетах. В общем, нам такая передача нужна. Думай. Не ты, так кто-нибудь другой за это возьмется. Нам идея понравилась.

Я оторопела. Вот так все просто и цинично. Вчера тебя выгнали в три шеи, при этом прилюдно наорав. Сегодня предлагают дело и еще шантажируют — мол, мы найдем покруче, если не согласишься. Вот так и делаются дела.

— Я согласна, — кивнула я, — но при одном условии.
— А не рано ли условия ставить? — Вскинула брови редактор
— Думаю, что обо всем нужно сразу договориться, — веско сказала я. — Так вот. Условие очень простое. Определять характер вопросов и характер интервью с каждой персоной буду лично я. Персоны можете сами отбирать, я не против.

Редактор задумалась.
— Ну-у-у, — резюмировала она. — В конечном итоге, именно ты ввела новый формат в нашу программу, поэтому хорошо. Я согласна. Только все свои вопросы просьба утверждать заранее с редакцией. Нам не нужны неожиданности. Идея ясна?
— Ясна, — улыбнулась я. — Когда продолжаем?
— Съемки в следующий вторник. Бриф получишь завтра, просьба тщательно подготовиться к эфиру, — редакторша посмотрела на меня выразительно и добавила. — Собственно, все. Можешь идти готовиться.

* * *

На следующую передачу пригласили панк-певицу Риту Мари. Еще одна скандальная девушка, которая «прославилась» тем, что ее нередко ловили навеселе сотрудники милиции, препроваживая по месту жительства. Приватно дама подозревалась в употреблении наркотиков, хотя за этим занятием ее пока не ловили. О песнях Риты даже говорить не приходилось — худшей чернухи я в жизни своей не слышала. Я предвкушала веселую передачку, на которой Рита вскачет на стол и примется плясать и плеваться.

Девица появилась на пороге студии, увешанная кожаной бахромой разнообразных цветов и с колоритной разноцветной паклей на голове. Пакля была составлена из дредов, но оформлена в пучок и украшена стразами, пайетками и... пряжками от ремней.

— Здрассти, — как можно более вежливо мяукнула девушка и уселась на кресло.
— Здравствуйте, Рита, — пропела я в ответ. — Рита, скажите, а почему Вы так одеваетесь?

Девица ожидала вопроса и с удовольствием начала на него отвечать:
— Я не хочу быть ни на кого похожей. Стараюсь придерживаться собственного стиля. Я вообще люблю оригинальность во всем.
— Считаете, что бахрома на костюме — это оригинально? — Елейным голоском переспросила я. — Но ведь эта идея повсеместно используется, и, например, свою последнюю коллекцию дизайнер Меллини полностью составил из одежды с бахромой.
— Ну... — Кивнула девушка, усмехнувшись и совершенно не смутившись. — Значит, я полностью в тренде. А то, что на мне надето, я придумала сама.

Я удовлетворенно кивнула. Что ж, соперница попалась вполне достойная.

Еще чуть раньше, когда я получила от редактора информацию о Рите Мари, читала ее биографию и дискографию, я обдумывала, как мне построить разговор. У девушки стиль — эпатаж. Поэтому различные скользкие вопросы ее только развеселят и поддержат ее репутацию стервы. А мне бы совсем не хотелось поддерживать чью-то репутацию, я не пиар-менеджер, я телеведущая. Поэтому я приняла решение построить беседу как можно более консервативно, не упирая в разговоре на скандальные факты.

— Рита, расскажите о своей семье, пожалуйста, — вдруг попросила я. — Кто Ваши родители: папа, мама, бабушка?

Девушка удивленно вытаращилась на меня. Потом, собравшись с духом, принялась рассказывать:
— Ну, в общем, я из Нижнего Новогорода. Мама у меня работала учительницей, сейчас на пенсии. Папа — не знаю, я никогда его не видела.
— Скучаете по маме? — Переспросила я. — Как Вам большой город?
— Ну... — Еще больше удивилась девушка. — Скучаю, конечно.
— Навещаете часто?
— Вы знаете, — вдруг очень спокойно, без вызова и абсолютным литературным языком произнесла девушка. — Не удается мне часто маму навещать. Гастроли, запись, сами понимаете. Но скучаю, конечно, страшно. С детством у меня связано много приятных воспоминаний.
— А какое из них самое теплое? — Улыбнулась я.
— Плюшки. Мамины плюшки, — Рита заулыбалась в ответ. — Мне даже снится иногда этот запах, плюшки на столе, покрытом матерчатой скатертью... и новогодняя елка.
— Снится запах? — Настала моя очередь удивляться.
— Даже не знаю, как объяснить, — Рита откинула прядь своей пакли со лба. — Мне снится, будто плюшки чудесно, так ароматно пахнут... это ведь сон.
— Ясно. Рита, скажите, а Вы сами думали о создании семьи? — Задала я щекотливый вопрос.
— Уф. — Рита напряглась. — Теоретически я не против семьи. Научилась бы плюшки печь. Но не получается. Потом сейчас я полностью сосредоточена на своей творческой карьере.
— Считаете, что семья и карьера несовместимы? — Спросила я. — Но ведь тысячи успешных женщин, среди которых есть и звезды шоу-бизнеса, влюбляются и женятся, заводят детей. Живут счастливо и успешно сочетают семью с творческой работой.

Девушке нечего было на это ответить.
— А молодой человек у Вас есть, Рита? — Продолжила я допрос.
— На этот вопрос я с Вашего позволения отвечать не стану, он слишком личный — угрюмо буркнула артистка.

Было совершенно очевидно, что молодого человека у нее нет. Я поняла, что нет смысла муссировать эту тему, чтобы не расстраивать певицу. Я итак добавила ей размышлений.

— Рита, а что Вы любите читать? — Перевела я разговор на другую тему.
— Ну... читать у меня особо времени нет, — начала оправдываться Рита. — Но кое-что все-таки почитываю. Вот недавно прочла детектив... не помню точно, как называется... в общем, там одна женщина поехала отдыхать то ли в Грецию, то ли в Турцию, а там кого-то убили, и она помогала в расследовании.
— Да, очень интересная книга, — деликатно согласилась я. — А любимые авторы у Вас имеются?
— Да, — скромно потупила взгляд Рита. — Люблю Гапонова читать.
— Ах, так Вы Гапонова читали? — Обрадовалась я. — А Вы читали его последний роман "Ненужные люди?" Что Вы думаете о современной молодежи?
— Я и есть современная молодежь, — усмехнулась Рита. — Что думаю, что думаю. Нормальные такие ребята. А почему Вы не спрашиваете меня о моем творчестве? — Вдруг перевела она разговор.
— А что бы Вы хотели рассказать? — Заинтересовалась я.
— Ну вот, у меня новый альбом выходит.
— Здорово, — сказала я. — А как называется?
— Называется "Я убью тебя завтра", — оживилась певица. — Много концептуальных идей, очень интеллектуальная музыка, не для всех.
— О, да, я надеюсь, что знатоки оценят Ваши новые композиции...
— Угу, — поддакнула певица.

В итоге я сделала все возможное, чтобы эпатажная и грозная поп-дива выглядела как можно более наивно и даже по-детски. Я старалась очень вежливо и дипломатично задавать ей такие вопросы, на которые она в силу своего образа жизни знать ответа не могла. Вопросы из области культуры были для нее полностью непонятны и сбивали с толку. Мне даже стало жалко ее под конец передачи. Чтобы она не сильно расстраивалась, а меня не сильно ругал редактор, я пошла на мировую.

— Больше спасибо Вам, Рита, за Ваш откровенный рассказ, — поблагодарила я ее. — Вы такая красавица, и такой талантливый человек. Надеюсь, что мы еще не раз услышим Ваши чудесные композиции.

Девушка растаяла.
— Спасибо также Вам, Алина, что пригласили в студию. Мне было очень приятно с Вами побеседовать.

На следующий день я получила от редактора первую благодарность. Сама не знаю, за что.

В тот же день мне предстоял немного грустный ритуал. Если помните, то у меня была своя небольшая Интернет-компания, которой я весьма дорожила. Но с новой работой у меня решительно не осталось времени на мою предпринимательскую деятельность. Поэтому, хорошенько подумав, я решила компанию продать.

Альтернатив по продаже было, собственно, не так уж много. Точнее, она была единственной — мой закадычный приятель Виталий Семенов.

Мы с Виталием встретились в кафе.
Слушай, тут такое дело, – начала я. – Наверное, я больше не буду заниматься Интернетом, а переключусь на другую деятельность…

Виталий вопросительно посмотрел на меня и не проронил ни звука.
– … поэтому у меня возникла идея о том, чтобы продать компанию.
– Так радикально? – Вскинул брови Виталий. – Почему бы тебе просто не пригласить хорошего менеджера, а сама – переключайся на любую другую деятельность, куда хочешь и сколько хочешь?
– Знаешь, компания у меня небольшая, – тихо молвила я и опустила взгляд, потому что мне было невыносимо трудно подбирать слова в этот момент. – Я была и владелицей, и управляющей несколько лет, и я даже не представляю, кто мог бы точно так же заменить меня. Разве что только…
– Только – что? – Спросил Виталий.
– Разве что только это будет человек, у которого та же сфера деятельности и которому необходим приток клиентов. Клиенты у меня есть. Я просто не успеваю следить за их обслуживанием, всё время занята где-то помимо своей фирмы…
– Но ты и не должна следить…
Ну, это всё философия, знаешь, а я-таки не слишком опытный бизнесмен, чтобы скинуть всё на кого-то и отчалить. Бизнесвумен, точнее, - поправилась я.

Виталий засмеялся в ответ.
Слушай, Таль! – Собралась я, наконец, с духом. – Но у тебя же смежное дело, ты не хотел бы расшириться?
– Думаешь, производство программных приложений под Интернет как раз вписывается в идеологию создания веб-сайтов как таковых? – Засмеялся Виталий. – Каждый должен заниматься своим делом…
– Вот тут-то ты и наймешь менеджера! – Убеждала я. – Пока у тебя всего одна компания, а будет целая корпорация.

Виталий снова засмеялся. Корпорация в составе 20 человек – это, конечно, очень мощно, но мысль моя была оценена по достоинству.
– Я подумаю, – кратко объявил он.

Обычно, когда Виталий говорил «я подумаю», это означало, что он будет именно думать – то есть на тему того, как правильно приспособить своё новое приобретение, заранее рассчитывая в уме, сколько, чего и в какой срок ему понадобится, чтобы наладить дела. Таким образом, в его исполнении это было почти твердое «да». Точнее «да, но…»
– Боже мой, Виталий, я тебя обожаю, – улыбнулась я. – Только у меня к тебе одна очень важная просьба…
– Какая? – Спросил Виталий.
– Мои сотрудники… – Я снова опустила взгляд.
– А что с ними такое? – Не понял Виталий.
– Знаешь, они очень хорошие ребята, некоторые работают у меня не один год, – объяснила я. – Профессионалы своего дела, и на них можно полностью положиться. Мне бы хотелось, чтобы они остались при своих местах. Ну, хотя бы большинство. Это такая маленькая личная просьба… Чтобы от перемены мест владельцев «сумма» не поменялась.
– Хм, – хмыкнул Виталий. – В идеале мне бы, разумеется, хотелось бы не заморачиваться с поиском и обучением новых членов команды. В принципе, твой вариант мне подходит. Молодец, что сказала…
– Да ерунда, – засмеялась я. – Думай, а потом обсудим цену. Я пока займусь подготовкой документов…
– Договорились, – кивнул Виталий.


Через несколько недель все было закончено. Собрав сотрудников и объявив им о своем намерении, я представила нового владельца компании — Виталия Семенова. Того самого, который периодически рекомендовал клиентам мои услуги.

— Алина Владимировна, как же Вы от нас уходите, — огорчалась секретарша Леночка, наливая мне в последний раз свой фирменный кофе. — Как же мы без Вас…
— Не переживайте, Лена, Вы в надежных руках.

В этот момент я чувствовала, что одна из страниц моей жизни будет навсегда закрыта. Но это не было потерей. Это был  закономерный ход жизни, противостоять которому я была не в силах…

Продолжение следует...