Дай, Бог, Наступит завтра

ИЛАЙДЖА - ТРЕТЬЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ВАМ, ЖЕНЩИНЫ" ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

Она стояла, вылавливая глазами прохожих. Переводя взгляд с одного на другого. Клубы пара вырывались через шарф, закрывающий ее рот. Шапка налезала почти на глаза. Голубые глаза голубой зимой. Левая рука, одетая в варежку, крепко сжимала пачку листовок. Рекламу какого-то богом забытого салона мобильных телефонов. Правой рукой она выдергивала из пачки бумажки и протягивала прохожим. Всем подряд. Довольно тяжело вытаскивать листовки, если ты в варежках. Поэтому правую пришлось снять. Довольно тяжело вытаскивать листовки, если кровь в руках близка к тому, чтобы стать льдом. Поэтому… что делать? Нужно терпеть.
Люди идут потоком. Втягивая головы в плечи. Пряча руки в карманах. Даже руки, одетые в варежки. На улице слишком холодно. И этот чертов ветер. Пронизывающий насквозь. Ясное небо… Голубое, как лед… Голубое, как ее глаза… Чистое, как ее совесть.
Если твой отец умирает еще до твоего рождения… Если твоя мать пьет последние пятнадцать лет… Если тебе всего пятнадцать лет… Твоя совесть просто не может быть грязной. Все грехи искупаются твоей борьбой за жизнь. Если ты, конечно, борешься честно. Твоей тягой к небу. Если ты, конечно, тянешься.
Люди проходят мимо. В сторону метро. Выцветшие и суровые. Нахмуренные. Измученные. Главное – замерзшие. Заспанные… да. Как же хорошо быть заспанным в двенадцать часов дня! Она стоит здесь с восьми. Осталось не так много бумажек. Не так много этих чертовых листовок. Рубль за штуку. Сегодня их было пятьсот. А значит, пятьсот человек должны не полениться достать из своих тепленьких карманов свои вспотевшие тепленькие ручки. Протянуть их. Взять рекламку. Смять ее и выкинуть в следующую же урну. Или просто на пол. Затратить на этот столько драгоценной энергии. Сделать столько ненужных движений. Упустить столь бережно хранимое тепло. Ради чего? Рекламы мобильника? Мобильник теперь есть у каждого! Зачем еще один?
Люди бегут мимо. Опаздывая по делам. Спеша домой. А может, на свидание. В двенадцать утра в понедельник. Романтика…
Забегают в метро. Кутаются в его тепле. В его аромате. Заходят в кафе. Садясь за столик у окна, заказывая себе чашечку горячего кофе, смотрят, как Алиса, перепрыгивая с ноги на ногу, протягивает пешеходам эти бессмысленные бумажки. По рублю за штуку. Просит… своими голубыми глазами.
В четырех часах всего-навсего двести сорок минут. Это примерно… точнее, ровно четырнадцать тысяч четыреста секунд. За это время Алиса избавилась от большей части пачки. Осталось около ста штук. Значит, на вручение каждой бумажки ушло в среднем тридцать шесть секунд. Что обо всем этом можно сказать? Лишь то, что на протяжении каждых тридцати секунд она совершала возвратно-поступательные движения правой рукой, разрезая голой кистью замерзший воздух. За тридцать секунд можно сделать порядка десяти-пятнадцати таких движений. И отдать только одну штуку. Восемь из десяти врученных листовок падают смятыми в урну, стоящую неподалеку.
Оставшиеся шесть секунд можно погреть руку в кармане. И все по новой.
Думаю, нет смысла обременять себя расчетами КПД.
Люди пролетают мимо, как ледяные пули. Вот средних лет мужчина, с сосульками на усах, сгорбившись, идет в сторону метро. Нет. Девушка с коляской идет в сторону детского садика. Нет. Пожилая бабушка. Можно даже не протягивать. Погрей руку. Кто знает, почему люди действительно проходят мимо? Зима. А может, они просто торопятся. А может, им не нужен ни сотовый, ни что-либо еще, что может предложить рекламный проспект. А может, вот у того парня, уже час стоящего у столба с огромным букетом голубых роз, может, у него рука замерзла еще сильнее. Букетом роз… голубых. Как сегодняшнее небо. Как ее глаза…
Может, кто-то и хочет взять листовку, но додумывается до этого лишь в самый последний момент, потому решает пройти мимо.
А может, Алису просто не замечают? Не хотят замечать. Из жалости. Или от раздражения. Или из-за людской слепоты.
Что можно о ней подумать? Маленькая девочка, закутавшаяся по уши в неумело связанный шарф, в общем-то, в такую же шапку, решила подработать? Ладно, помогу ей, возьму штуку. Или…
«Ах ты маленькая чертовка! Опять пытаешься что-то втюхать?!» Или…
«Интересно, почему не в школе?» Или…
«Голубые глаза», Или…
«Я никого не трогаю, не трогай и ты меня!» Или…
«…»
«Потоки серых масс… Потоки серых масс… Потоки серых масс… В ледовитом океане безнадежности. В северном океане слепого безразличия. Текут серые потоки жалости и отвращения. Как же я вас ненавижу. Я так замерзла. Осталось не так уж и много. Возьмите листовку»…
Каждый раз Алиса становится богаче на рубль.
Из магазина выходит парень. Слишком холодно одетый для такой погоды. Очень красивый. Вливается в толпу. Идет, как и многие другие, к метро. Но Алиса не сводит с него глаз. Случайно заметив его выходящим из дверей как раз того магазина, чьи листовки она тут раздает, Алиса не смогла оторваться. Смотрела, как он приближается. А рука так и осталась вытянутой. Первые тридцать шесть секунд без движения. Кто-то выдергивает бумажку из замерзших пальцев. Хорошо, что сработала привычка, и Алиса протянула следующую. А то стояла бы, как дура, с протянутой рукой.
Он приближается слишком быстро. А в людях, как назло, проснулся какой-то нездоровый интерес к тому, что раздавала Алиса. Листовки уходили, одна за другой, по несколько штук каждые десять секунд. Настоящий успех!
И вот он уже в каких-то пяти шагах от нее.
«Если он возьмет эту чертову штуку… то я ни за что ее не отпущу! Ни за что его не отпущу», - а сердце в груди стучит слишком часто.
Его взгляд блуждает в пространстве. Он смотрит направо. Медленно закрывает глаза. Поворачивает голову. Смотрит налево. Опускает глаза вниз. Поднимает их.
«Голубые глаза».
Доля секунды, достаточная для того, чтобы люди поняли, что смотрят друг на друга. Обычно, в таких ситуациях они спешат отвести взгляд.
Сейчас все было иначе. Он смотрел в ее глаза. В ее лицо. Алиса стянула с него шарф. Она всегда знала, что красивая.
Он смотрел в ее глаза, а она смотрела в его. Протягивала листок. Парень уже почти поравнялся с ней, и даже достал из кармана руку, в полной готовности взять то, что ему предлагают. Алиса сначала не разжала пальцы, почувствовав, что за листок тянут. И только потом поняла, что тянет не он. И отпустила.
А он… он убрал руку обратно в карман, отвел взгляд, и прошел мимо, пока Алисины заледеневшие пальцы пытались вытянуть из пачки еще бумажку.
- Постойте, возьмите, пожалуйста! – крикнула она ему вслед.
- Да ладно! Ничего страшного, - он обернулся, и его легкая улыбка была просто очередным ударом. Прямо в сердце.
И меньше, чем через минуту, спустился в вестибюль станции, скрывшись за тяжелыми стеклянными дверьми.
Если бы Алиса заплакала, это было бы верхом банальности. Она не плакала уже много лет. Потому, что когда твоя мать постоянно в стельку пьяная, то становишься сильнее. А совесть твоя остается чистой.
Она не плакала, и не хотела. В общем, через некоторое время она уже и не думала об этом парне. Думала только о том, что замерзла. Что хочется сесть. А лучше лечь. И уснуть. Что завтра ей предстоит еще постоять на улице. Но уже не с листовками, а с плакатом на шее. Зато руки в тепле. Что заплатят за это меньше. Зато руки…
Бумажки почти все кончились. Алиса повернулась спиной к витрине магазина, который так ненавидела теперь. И незаметно сунула остаток пачки за пазуху.
Вот и все на сегодня. Черт.
Не чувствуя толком ног, она побрела в сторону магазина, по пути разглядывая утоптанный снег.
- Я все… - сказала она старшему менеджеру.
- Все раздала? Честно? – девушка с глупым лицом недоверчиво посмотрела на нее. Алиса не ответила.
- Ладно, вот твои пятьсот рублей. Спасибо.
- Спасибо вам. До свидания.
- До свидания.
Свидание…
Выйдя на улицу, Алиса отправилась к автобусной остановке. Когда витрина магазина скрылась за углом, подошла к мусорке, и с непонятным чувством сожаления выкинула оставшиеся листки. Потом села на автобус и, грустно разглядывая улицу через окно, поехала домой.
Мать, как всегда, спала. Скоро она проснется, и Алиса отдаст ей все то, что заработала. Хотя нет… это было бы слишком жестоко. Скорее, Алиса пойдет в магазин, и на большую часть денег купит водки. Еще купит хлеб, яйца, макароны. Может быть, морковь и картошку. Если сможет дотащить. Если сможет…
Дочке покушать.
А потом сядет вязать себе свитер. Потому что старый уже порвался.
А потом еще, может быть, немного поплачет, и ляжет спать.
«Господи, спасибо тебе за этот день». И закроет глаза. Ничего не увидит, пока не прозвонит будильник…

Собравшись, укутавшись в шарф, поцеловав спящую мать, Алиса выходит из дома. Утро встречает ее пургой. Зато не так холодно.
Потоки серых масс.
Вместе со всеми, она едет в автобусе. Вместе со всеми, идет к метро. Сегодня она работает в другом месте.
Смотрит только вперед. Подходит к этим тяжелым стеклянным дверям, за которыми так тепло, и нет ветра.
И даже не замечает голубоглазого мальчишку в дырявых кедах, протягивающего ей листовку какого-то супермаркета.