Мятежный лейтенант левит-5 бамлаг

Николай ВЛАСОВ «Мятежный лейтенант»    37


  Лейтенант лежал на холодном бетонном полу навзничь. На лице застыли кровавые подтеки, ссадины, раны и запекшиеся сгустки крови. Обнаженное до пояса тело являло собою изуродованую  от пыток кровавую массу. Оно было бездыханно. Очередная порция ледяной воды, вылитая на него  сверху охранником, на какое-то время возвращала  сознание, но тут же оно вновь погружалось в небытие. Тело конвульсивно вздрагивало, меняло положение и неподвижно застывало. Но жизнь все же теплилась.
  Сверху  в небольшой люк падал пучок мрачного света в  бетонную камеру, два на два метра площадью и высотой в три - три с половиной метра. Вниз опущена лестница. Видимо, по ней недавно спускался тюремный врач для осмотра узника, и оставлена по чьей-то оплошности. 

  Была полночь. Стояла гробовая тишина. Иногда она нарушалась то приглушенным, едва уловимым звуком клаксона от проносящегося где-то автомобиля, то торжествующим писком крыс. Они проникали в этот бетонный каземат  по  стенам и вентиляционным каналам, когда чувствовали свою жертву. Порой их скапливалось очень много, и они ждали своего часа.  Пока их было две.   Одна   пробовала грызть пальцы лейтенанта, другая ошалело ползала по его телу.
  Раздался стук подков солдатского сапога и в люк, на тело  Кузнецова плеснулась очередная порция холодной воды. Он пришел в чувство не сразу, а позже, когда наверху утих шум.
  С огромным  трудом лейтенант открыл опухшие и тяжелые, как свинец, веки и какое-то время блуждал бессмыссмысленно  по потолку, затем его взгляд уперся в световое пятно люка. Сознание тотчас пронзила мысль о его значении и откуда оно появилось. Где он находится сам - не беспокоило его. Кузнецову казалось, что он находится в кабинете майора и этот люк — форточка. Только позже появился вопрос: «А почему она не сбоку, а в потолке? И почему так холодно и больно?». Ответ пришел не сразу. Кузнецов попробовал подняться на локти, но ощутил сильную боль в плечах, как будто они были зажаты громадными тисками. И тут же сознание окончательно прояснилось. «Да, ошиб¬ки нет, - ответил внутренний голос, - ты после очередных пыток лежишь в каком-то подвале».

  Световое пятно вверху рождало одну-единственную мысль, которая овладела всеми клетками его тела, притупив физическую боль - шанс для своего спасения: Лейтенант встал с трудом, едва удерживая равновесие. Кружилась голова, хотелось пить и глотнуть свежего осеннего воздуха. «Лестница... Но почему она оставлена, ведь это чья-то оплошность, беспечность. Что, если мне удастся ею воспользоваться?». Стараясь не издавать шума, с трудом передвигая ноги по перекладинам лестницы, Кузнецов добрался до верха и затаил дыхание. Сейчас решалось самое главное: использовать представившуюся возможность побега...
 
  Надо предпринять максимум предосторожности, ведь больше может не быть такого случая. Кузнецов выглянул из люка, и тут же сердце радостно, возбужденно застучало, к вискам хлынула неудержимым потоком кровь. Цель близка. Случай отменный. В двух метрах от люка сидел на корточках солдат-охранник и, опершись локтями о колена и зажав ладонями голову, спал с зычным храпом. Рядом с ним лежал вместе с ключами увесистый навесной замок. Кузнецов еще раз оценил обстановку. Промаха не должно быть. Убрать охранника не составляет труда, а что дальше? Надо знать свое место нахождения, как минимум. «Впрочем, терять нечего», - решил Кузнецов.
 
  Взяв в руки замок, в который был вставлен ключ со связкой других, предательски зазвенел, от чего солдат вздрогнул, и было, хотел встать, но тут же получил сокрушительный удар по голове, от которого тело его безжизненно рухнуло на пол. Терять времени нельзя. Кузнецов не ведал о нем и не знал, когда должна произойти смена. А она могла произойти в любой момент. Требовалось раздеть солдата и его форму одеть на себя, а тело сбросить в люк. Размышлять о гуманности своего поступка в этом учреждении было наивно. Поэтому Кузнецов не побрезговал случаем. Быстро переодевшись, он стал обдумы-вать дальнейший свой ход, от правильности которого зависел весь успех дела. Волновал вопрос: знакомы ли охранники друг с другом, но тут же вспомнил истину, что в таких мероприятиях участвуют совершенно разные люди, чтобы не создавать прецедентов для сговора. «Значит, должен прийти незнакомый солдат», - облегченно вздохнул лейтенант. Но все равно, встречаться с ним рискованно: у него изуродовано лицо, и это может вызвать подозрение. Надо встретиться в темном углу и как-то вскользь, а если нет, то иметь возможность убрать и этого охранника. Пистолет у него для этого случая есть, но вряд ли он в этом случае пригоден. Выстрел будет услышан, и тогда грош цена побегу. А может не стоит ждать сменщика, а действовать по обстановке? - перехватила инициативу другая мысль. Пожалуй, ей не стоит отказывать - это говорила интуиция лейтенанта.

  Сеть длинных, запутанных, полутемных коридоров сбивала. Солдатская форма хотя и решала часть проблемы, но успеха в полной мере не обеспечивала. Требовались другие запасные варианты. Учеба в училище для Кузнецова не прошла даром. Там учили мыслить, правильно оценивать обстановку, грамотно решать свою тактику, сродни шахматной игре.
  Неожиданно в конце коридора выросла фигура часового, вышедшего на шаги Кузнецова.
 -Пороль!-прокричал  солдат и вскинул  "наиготовь" автомат.
 "Вот это мой  прокол, с ужасом  подумал лейтенант.- Требуется срочный ответный  ход" 
  Пороль он  не  знал. В мыслях  лихорадочно в считанные  секунды прокрутились  варианты выхода  из  положения, но  все  они примитивны. Вопрос  задан  конкретный и ответ  должен  быть  точно  таким же. Но его  нет..

  Ситуация слож-нейшая, и от принятия одного единственно правильного решения будет зависеть его жизнь. Здесь не шутят, здесь каждый рядовой солдат при исполнении своих серьезных обязанностей, которые определяются вне зависимости от звания. Погоны - это условность. Иногда под ними мыслят, а вернее, значатся огромные полномочия. Иногда солдатские погоны носят весьма солидные «авторитеты». Они есть и в этой среде по уголовным меркам.
  Представший перед лейтенантом охранник мог оказаться не таковым, а инспектирующим лицом, следователем по особо важным делам или еще какой-то важной персоной. Солдату, причем простому, не доверяют охранять столь значительные объекты.
 «Пароль!», прозвучавший из уст встреченного внезапно, не что иное, как проверка своих же в целях ужесточения дисциплины и предупреждения случайностей.

 «Что же делать?» - застряло в сознании чем-то обреченным, безвыходным и страшным. Если бы он был здоровым, не перенес жестоких пыток, после которых сознание работает не в полную меру, а испытывает информационный голод и боль физическую, притупляющие инстинкты, он сразу бы дал четкий ответ.
 —Ты что, оглох или онемел? — прокричал с угрозой охранник.
«О, эврика! Кажется, это выход!»,- прорвала замешательство шальная мысль, сам охранник подсказал ее: «Ты онемел?» Да именно это и надо предъявить в качестве ответа на пароль.
  Лейтенант схватился за горло руками и мимикой лица, вернее, гримасой показал на свою болезнь, вроде того, что он охрип и не может говорить. Но это не вызвало особого сочувствия и поблажки со стороны охранника и, он направился к Кузнецову.
 «Вот это мне и надо, - его мысль застопорилась на принятии решения расправиться с помехой, — ну, ну, еще, ближе, ближе подходи, сучья морда, сейчас ты узнаешь ответ на пароль. А следом прозвучала в сознании другая более дерзкая мысль: узнать пароль, ведь могут его спросить еще раз».
 
  Охранник подошел почти вплотную к лейтенанту, но тот вдруг зашелся кашлем и отвернулся к стене, не давая возможности рассмотреть свое изуродованное пытками и побоями лицо и заодно принять удобное положение для нанесение удара по голове своему противнику.   Сжавшись как пружина всеми своими клетками тела и сознанием, Кузнецов распрямился и ловким, хитроумным ударом сбил с ног охранника и сев на него верхом стал требовать пароль:
 -Пароль, гадючья морда! Ну?
Ошеломленный охранник, получивший солидный удар, придя в себя, стал оказывать сопротивление, но получил тут же рукояткой пистолета еще в висок. Тело охранника обмякло и неподвижно застыло. Кузнецов оглянулся по сторонам в опасении быть замеченным кем-то еще, но, не обнаружив опасности, достал из кармана поверженного документ. Он не смог удержаться, чтобы не взглянуть на него хоть вскользь для того, чтобы применить его в случае малейшего сходства с фотографией владельца.
 
Лейтенант судорожно раскрыл корочки и тут же бросил их на свою жертву. «О, ужас! - воскликнул он почти вслух,- это же сын майора Баранова! Вот это да!»
  Теперь не трудно было догадаться, что за ним, Кузнецовым, велся двойной, а может и тройной надзор и, не удивительно, что одним из надзирателей и карателей был этот подонок - сын душегуба по большим меркам. Стало понятным и требование назвать пароль — для перестраховки. Естественно, воспользоваться документами Баранова-младшего нельзя - его знают хорошо. Рассуждать нет времени, и лейтенант решает играть ва-банк: выхода нет, тем более, что уже брезжит в узких решетчатых окнах рассвет. Промедление опасно. Вновь коридоры. «Да сколько их?»-ругается в душе Кузнецов. Его сопровождают и другие вопросы: «Почему они пустынны? Неужели он один - узник в этих подвалах?» Ответы приходили по ходу движения Кузнецова. Чем дальше он продвигался по коридорам, там освещение становилось все скупее, и вот оно исчезло совсем. Дальше путь неопределенный и не безопасный. Так подсказывала интуиция. Можно попасть в какую-нибудь яму-ловушку, и тогда пиши пропало. Так оно и случилось. Подумав об опасности, лейтенант почувствовал, как его тело скользит куда-то вниз по слизистому скату. Его обдает запахом плесени, прохладой, спертым трупным воздухом и торжествующим писком крысиных полчищ.