Приезд

 (Е. Ярошевскому)
Неказистое солнце показалось из-за угла. Ненормальное.
Нормальное когда-то высовывалось над крышами, потом поднималось по лестнице, видимой только ему одному. И застревало надолго.
Но нормальное солнце не видели давно. Полгода или больше… А это…
– Какое есть! – снисходили бессонные люди и подставляли белые, как у Пьеро лица.
Или, как у Арлекина… Какая разница!
Еще люди зажмуривали глаза. И становились похожими на бледнолицых китайцев. Бывают такие? Откуда я знаю? Вот, гляжу, придумываю.
– Какое есть! – снисхожу, наблюдая за вороватой солнечной походкой.
Мало того, что вороватое, это солнце было еще и трусливым. Оно не заходило в темные переулки, где гуляли мускулистые и бессовестные сквозняки.
Сквозняки перебирали форточки и задирали девчонкам платья.
Девчонки дружат со сквозняками. Иначе, кто покажет всему миру их потрясающие ножки, тугие попки, а также трусики в горошек.
А солнце – это солнце! – боится сквозняков. Собственно, и девчонок оно тоже боится, потому что, когда девчонки спали, успело размалевать их симпатичные мордочки рыжими, неуклюжими веснушками.
Солнце крадется по улицам, замечая и помечая перемены.

Луж стало меньше… Зато показался асфальт, горбатый, как Квазимодо.
Раздраженные воробьи подле луж. Запивать, так, пожалуйста. Но что? Есть, пока, нечего. Воробьи ссорятся, обвиняя друг друга в бескормице.
Первые прохожие, как разведчики, занимают удачные места на остановке. Они пока еще молчат, но это ненадолго. Вот-вот кто-то встрянет со своим: – Ну, как вам это нравится? – и начнется!
Солнце, осмелев, начинает карабкаться вверх. Попутно, оно заглядывает в окна, будит людей и строит им рожицы. Люди заслоняются ладонями, чихают и начинают глупо улыбаться.
Умытые дворники приступают к своему ежеутреннему вредительству. Они тихо шаркают метлами, зато громко переговариваются. Под их неодобрительные комментарии первые собаки выводят погулять хозяев. Хозяева протирают глаза и крепко держатся за поводки. Спросонья и потеряться недолго.
Собаки деликатно гадят на горбатках, одновременно бдительно следя за обстановкой.
Упорно задевая рогами провода, показался первый троллейбус. Пассажиры входят в него вальяжно. Мест хватает. Троллейбус отчаливает.
На остановке остаются окурки и разгневанный дворник.
Солнце, наконец, добралось до крыши, уютно прислонилось к трубе и заигрывает с деловитыми котами. Котам не до солнца. Они сварливо орут серенады.
Мне недалеко.
Мимо синагоги, где кадровые евреи, не снимающие ермолки даже, когда моют голову, собираются на утреннюю медитацию.
Мимо магазина «Цветы», куда сегодня завезли кактусы.
Мимо супермаркета, названного, видимо, из-за цен, «Космосом».
Мимо.
Мимо.
Мимо…
И… вот оно! Сверкающее бликами, как бубенчиками, просторное, как память о светлом, море.
И я понимаю, что, наконец, дома.