Мятежный лейтенант. левит-6, бамлаг

В кабинет майора Баранова не вошел, а прямо влетел его помощник и сходу прокричал:
 -Сына Вашего... пришили... ночью...
 -Что-о..? - взревел Баранов, подбежав вплотную к капитану и, схватив его за грудки, процедил:
 -Кто?
 -Не знаю, товарищ майор. Мне только что звонили с объекта... - раболепным тоном произнес помощник... Сей¬час все выясню лично и доложу...
 -Нет уж. Разберусь сам, - прорычал майор, багровея. - Вызови охрану, вернее, наряд... и «в ружье»...
  У самой двери майор остановил помощника и осторожно, с опаской спросил:
 -А лейтенант на месте?
 -Не известно...
  Майор достал из сейфа пистолет, сунул его под мышку и выбежал из кабинета. В коридоре его встретил полковник - начальник особого отдела и спросил обеспокоено:
 -Что у Вас стряслось, майор? На Вас лица нет... ЧП?
 -Да, товарищ полковник... Доложу потом... Сейчас спешу.
 
 В зоне «эшафота» - так он значился неофициально, царил переполох. Исчез лейтенант и убито два охранника -особо важных лица - и где!? - в зоне повышенной бдительности, в бункере смертников!?
  Впереди всей своры чекистов рыскал по углам майор, следом его помощник Гаврилов, капитан, затем розыскники с собакой — настоящим волкодавом. Она рвалась вперед по мрачному коридору вглубь тупика, к смертной камере, где притаился среди полуистлевших трупов узников и полчищ крыс, ожидая своей участи, лейтенант. В отличие от раздетых догола, брошенных в эту яму еще полуживыми, Кузнецов был одет в добротную форму и самое главное -сапоги с мощной кованой подметкой. Добраться до его тела крысам было нелегко, хотя те остервенело рвались «на свежину». Кроме этого, лейтенант имел трофеи - два пистолета с полными обоймами патронов. В случае опасности он мог вести оборону.

  Голоса раздались над самой ямой. Среди них Кузнецов узнал голос своего мучителя - майора Баранова. Сознание захлестывала мысль уложить его рядом с этими невинными трупами. Но как? «Надо думать, лейтенант, - настраивал себя Кузнецов на тактический ход. ~ Молчание — вот что спровоцирует Баранова на поиск, чтобы убедиться в моей гибели», - заключил лейтенант. Прижавшись к холодной, скользкой от плесени бетонной стене, он выжидал момента для схватки. Зажегся тусклый потолочный свет и осветил яму. Теперь Кузнецов хорошо мог видеть место своего пребывания и оценить обстановку. На какой-то момент крысиная орава разбежалась по углам, оголив пол.
 
«О, ужас!» - невольно содрогнулось сердце Кузнецова при виде чудовищной картины зверств «охранников порядка» -этих изуверов в погонах. Кругом кости и черепа, полуистлевшее, растерзанное на куски человеческое мясо, черви, свившиеся в мощные клубки. А вот деревянный скат, по которому он угодил в этот страшный бункер, из которого выхода нет. Стены выстроены в виде трапеций, высотой до трех метров без единой зацепки, обмазанные мазутом каким-то, липким и густым. Один вход сюда - этот скат. Но он, скользкий и холодный, словно лед, устроен под крутым уклоном.
 
  Собака, раскрыв огромную пасть, извергала страшное рычание. Стоя на кромке провала над ее мордой появи¬лось лицо охранника, пристально всматривающееся в темный низ подвала. Кузнецов смекнул сразу, увидев его руку с намотанным поводком от собаки.
Точный выстрел - и охранник падает в яму вместе с длинным поводком, по пути сматывая его с руки. Второй выстрел - в лампочку рядом с бункером наверху. Воцарилась темнота.  Кузнецов нащупал поводок, крепко намотал его на руку и крикнул собаке искаженным голосом: «Апо-орт!!!», бросившись всем телом на скат. Собака в один миг вытащила его на поверхность.
 
  Проскочив в темноте вместе с собакой мимо растерявшихся служак, он сбил кого-то по пути в яму. Крика падавшего Кузнецов не разобрал. Сейчас его цель была одна: как можно быстрее в этой суматохе добежать до проходной. Психологический момент и расчет лейтенанта был прост: охрана на посту непременно сочтет его за своего, так как он в форме и с собакой.
  «Апорт! Апорт!» -. неистово кричал Кузнецов собаке, обезумевшей от его приказного, истеричного голоса, она мчалась изо всех сил, увлекая за собой обессиленного «хозяина». «Еще чуть-чуть, - Кузнецов подбадривал себя , - лейтенант, ведь это твой один-единственный шанс вырваться из рук палачей».
  Силы были на исходе, а ретивый пес хрипел от сдерживаемого поводка. Из его пасти изливалась пена. Уже за воротами Кузнецов отпустил поводок и собака, почувствовав свободу, умчалась в холодный туман.
 
  У проходной стоял чей-то автомобиль с работающим мотором. Кто-то из службистов зашел на проходную позвонить. Этой оплошностью и воспользовался Кузнецов. Он сходу вскочил в авто и рванул с места. Взглянув в стекло заднего обзора, лейтенант заметил, как распахнулись ворота и вслед за ним, на полном ходу, вырвался служебный «газик».
  Лейтенант гнал автомобиль, что называется, вразнос, выжимал из него все, на что он был способен. Благо попался «ЗИЛок» что надо. «Спасибо хозяину» — мысленно разговаривал сам с собой Кузнецов, облегчая себе задачу оторваться от погони. Выручал густой туман.   Лейтенант мог маневрировать как угодно. Он часто сворачивал в малолюдные улицы, петлял, где позволяли условия. Ему требовалось знание города. Ведь он здесь впервые. Приходилось действовать наугад, интуитивно. Выехать на автомобиле за пределы города ему не удастся. Наверняка все дороги уже перекрыты. Только пешком и, конечно, не в этой рядовой форме. «Надо заехать домой» - подумал Кузнецов, - переодеться в свою новую форму и действовать сообразно об¬становке. Его в лицо знает только майор и его помощник. Значит, вероятность быть незамеченным большая. Так и решил лейтенант.

  Его «ЗИЛок» мчал уже назад к квартире, где он остановился. За квартал он вылез из машины и огородами стал пробираться к частному дому в глубине двора. Туман способствовал незаметному проникновению в дом.
  Вот и крыльцо. На пороге его встретила в полной растерянности хозяйка. Она недоуменно всплеснула руками и вскрикнула:
 -Батюшки, что с вами, мил человек? Что за маскарад? Ь
 -После, хозяйка, объясню. Так надо, задание. Вы же знаете мою службу...
  Хозяйка, уже немолодая женщина, но не утратившая обаяния, несколько успокоилась и виновато запричитала;
— Молчу, молчу... Раз надо, так надо...
 
  Лейтенант быстро переоделся, припудрил зубным порошком синяки и ссадины, поодеколонился и поспешно вышел из дома. На ходу он попросил хозяйку никому не говорить о своем приходе и переодевании.
  Через полчаса лейтенант был уже в многоликой городской толпе. Он шел твердой, уверенной походкой, хотя боль в ноге давала себя знать.
Встречные военнослужащие отдавали, как и положено, ему честь и, конечно же, и он, ничем не нарушая воинской дисциплины. В это смутное время по городу курсировал усиленный патруль и милицейский наряд. Малейшее подозрение и проверка документов - уже серьезная помеха. Требовалось идти по центральным улицам, где вероятность встречи с патрулем минимальная.

 «Но как выбраться за город, - застряла мысль, - идти прямиком? Рискованно, глупо... Думай, думай лейтенант, ведь ты чекист».
Мысленно рассуждая Кузнецов вышел из центра города и оказался в малолюдной его части. Куда идти дальше, он не знал, а спросить у кого-либо означало осложнить ситуацию. Выручил грузовик. Поравнявшись с лейтенантом, солдат, сидевший за рулем, бросил в приоткрытое окно:
 -Лейтенант, подбросить?!
 -Спасибо, - ответил Кузнецов, - а куда путь держишь?
 -По щебень в карьер...
Лейтенант подумал, взвесил обстановку и принял решение: ехать, а там будь, что будет. Если патруль, то не более двух человек. В случае чего, у него есть оружие. Терять ему нечего. В его руках транспорт. Солдата он заставит ехать туда, куда требуется.
 
 -Немного подъеду, — ответил Кузнецов и сел в «ГА-Зон».
 -А вам куда? - вопрос шофера был неожиданным, и на него требуется дать исчерпывающий ответ.
  Уже просматривался конец улицы, и это настораживало и разжигало любопытство солдата. За городом делать нечего... это вполне ясно. Тем более со всей очевидностью впереди угадывался военный патруль. По ходу лейтенант заметил номер дома и тут же, как бы спохватившись, воскликнул огорченно:
 - Стоп, солдат! Наверно я проехал свой номер. Уже 165, а мне надо 143... Придется возвращаться...- Задумался.
 -Ничего, бывает, - попытался утешить лейтенанта солдат. - Желаю Вам здравия.
Солдат попался-разговорчивый и компанейский. От него веяло чем-то приятным, искренним, доброжелательным. Лейтенант подумал:
 
 «Есть же порядочные люди... хотя бы этот солдат... приветливый, уважительный, не чета тем солдафонам - проходимцам из «серого дома»».
Чтобы не вызвать подозрения, Кузнецов, сойдя с автомобиля, стал, закурил и продолжил свой путь пешком в сторону патруля. Это единственно правильное решение. Он потрогал в кармане пистолет, снял его с предохранителя и быстро зашагал вперед. На критический случай было заготовлено алиби: «Мол, солдат поехал за щебнем, а он решил его подождать, чтобы не трястись бестолку в грузовике», а к ним подошел, чтобы скоротать время и заодно узнать о цели патрулирования. И еще: он мог сказать, что пойдет к машине навстречу, ради спортивного интереса.
 «Кажется, версия в самый раз», - удовлетворительно закончил Кузнецов свои рассуждения и принял беспечный вид.
 
  У мотоцикла с коляской стоял капитан и двое солдат в такой же форме, как и у него.
  -Служба? - поинтересовался Кузнецов, подбросив залихватски ладонью под козырек.       -  -Лейтенант Гаврилов, -тут же представился он, умышленно сменив свою фами¬лию.
  -Капитан Васильев, - последовал ответный жест. Кузнецов протянул пачку папирос, услужливо предложив всем:
  -Курите.
Затем, как бы между прочим, неназойливо уточнил:
  -Ловите кого-то? И тут же добавил:
  -Да, наша служба требует постоянного напряжения...
Если бы возникло подозрение у наряда на предмет личности лейтенанта, то его лицо нисколько не соответствовало оригиналу. Именно это обстоятельство придавало уверенности Кузнецову и подвигало к исполнению намеченной цели - покинуть город со ссылкой на то, что он пойдет навстречу грузовику. Но в самый неподходящий момент появилась на дороге «Эмка». «Это, кажется, за мной», - с ужасом пронеслось в голове лейтенанта.

  «Эмка» остановилась у патруля. Офицер, не выходя из машины, грозно спросил:
  -Все у вас в порядке? Объект не появлялся? А это кто стоит рядом?
Кузнецов обомлел. Рука инстинктивно зажала в кармане рукоятку пистолета. Лейтенант уже мысленно представлял, как стреляет из него, если последует проверка документов. Он даже избрал удобную позицию, чтобы уложить всех разом, мгновенно и метко. Глаз метался по целям, выбирая из них первостепенное, главное. Им был избран патруль. В машине сидел офицер и солдат-водитель. Пока они разберутся, что к чему, будет уже поздно.
  -Это свой, — последовал четкий ответ патруля, - ждет автомобиль с солдатом.
  -Ну, ну, смотрите в оба, - на ходу пожелал офицер, закрыв окно.
  «Фу, пронесло!», ~ выпустил из себя воздух лейтенант.
  -Пока дождешься своего солдата, - затеял предмет¬ный разговор Кузнецов, - могут и арестовать по подозре¬нию...

  Глаза лейтенанта сверлили мотоцикл, оценивая возможность использовать его для побега. Ключ на месте... Бензо¬бак, наверняка, полный, ибо на патрулирование его порожняком не выпустят... Мысль об овладении им пришла без труда, и он ею воспользовался.
  -Что-то солдат застрял, можно, я на вашем транспорте проскочу туда и обратно? Может, заснул...- обратился Кузнецов к патрулю.
  -Да. Только мигом, - последовало не совсем одобрительное разрешение.
Но Кузнецов особенно и не церемонился с ответом, он уже уселся на сидение, и его нога уверенно нажимала на педаль запуска мотора. Мотоцикл, как бешеный, сорвался с места и был таков. Дорожная пыль скрыла его силуэт.

  Патруль спохватился поздно и только тогда, когда полуторка, груженная щебнем, подкатила к посту, в ней лейтенанта не было. Капитан приказал водителю повернуть назад и следовать за угонщиком мотоцикла и сам сел в кабину. Время было упущено. Водитель, не поняв, в чем дело, все пытался доказать, что его ждут на объекте и что он опаздывает. Но когда капитан объяснил цель погони, шофер от неожиданности чуть не «врезался» в телеграфный столб. Оно и понятно. Ехал с ним около часа назад вполне порядочный офицер, приветливый и милый, а теперь оказывается, что он преступник. Но больше всего встревожило солдата то, что он является участником погони и соучастником побега лейтенанта одновременно.

  «Ну и влип я», - с горечью подумал водитель, осторожно бросая тревожный взгляд в сторону капитана, который постоянно приказывал: «Давай, жми, солдат, не догонишь — пойдешь под трибунал...».
   Вскоре солдат смекнул, что сегодняшний инцидент напрямую связан с переполохом на территории следственного изолятора, а попросту говоря, на «эшафоте», где он служил водителем.
  «Как же я сразу не догадался, - корил себя солдат,-дурья моя башка! Это же тот лейтенант, который восстал в одиночку против царящего чекистского произвола. А везу одного из них... Нет!» - почти вслух вскрикнул водитель. Мысли его лихорадочно метались, как пламя костра на ветру, в поиске выхода из создавшегося положения. «Надо избавиться от этого «эсэсовца», - заключил он.

 - Товарищ капитан, - обратился он к своему пассажиру, - у вас не закрыта дверца кабины. Дайте, я проверю. И солдат протянул руку к дверце кабины, открыл ее и мощным толчком бедра сбросил из кабины на полном ходу капитана. Нажал на газ и скрылся в дорожной пыли. Он гнал свой грузовик на всю его мощь вслед за лейтенантом. Он знал направление его движения: когда грузил щебенку, мотоцикл промчался с бешеной скоростью через карьер мимо него. Тогда он не разобрался, кто сидел за рулем и только сейчас догадался, что это был лейтенант.
 
 В этих местах у карьера развилка двух дорог - одна в районный центр, другая - проселочная, через карьер вела бог весть куда. Лейтенант избрал ее. По его предположению, она должна идти к приискам, так как о ней ему рассказывал Косметик.
«Хватило бы только бензина, - сокрушался лейтенант, - еще бы десяток километров - и тогда все в порядке».
  Но за поворотом, в сотне метров, он увидел милицейский разъезд. Он выскочил им прямо в лоб. «Заметили ли они его? ~ пронзила его тревожная мысль, - если да, то придется туго, их вон сколько! Да, заметили. Убегать бесполезно, и потом, бензин на исходе. Здесь удобное место для встречи. Я на высотке, а они как на ладони». Лейтенант выдожил два пистолета. «Да, маловато на всех, - с горечью подумал он. - Ладно, на скольких хватит... Живым не дамся. Погибать - так с музыкой!»
 
  Лейтенант, насколько он успевал и позволяла местность, вырыл в песке руками небольшое углубление и, зарывшись в него, как крот, стал обдумывать ход операции. Сзади к нему не подобраться: там полузамерзшее болото. Остаются свободными три стороны. Непременно ими воспользуются военные. Несколько утешала одна примитивная, вернее, наивная мыслишка, что «свои» не должны бы стрелять в «своего». Скорее всего, он нужен им, значит, будут брать живым. «Да, - подумал Кузнецов с огорчением, - я им нужен в полном порядке». Убийство одного человека, причем чекиста, не делало бы чести целому взводу. Обычно такие, как он, кончают свою жизнь после пыток в застенках. Снова попасть в руки этих головорезов Кузнецов не хотел. Лучше умереть достойно, сражаясь до последнего. Так, по крайней мере, честнее и справедливее.
  Многое промелькнуло в его сознании за несколько минут замешательства противника, который тоже обдумывал план его захвата.

  Вскоре началась психологическая атака. Беспорядочная стрельба вверх, по сторонам должна была сыграть подготовительную роль при его пленении. Расчет был на то, что лейтенант не выдержит огневой нагрузки и сдастся. Но он лежал в своем окопе и ждал более решительных действий, давая понять, что он безоружный. Конечно, было бы наивно рассчитывать на порядочность в поведении противника.
  Но вот стрельба утихла, и через рупор сложенных у рта ладоней последовало глухое предложение сдаться. Лейтенант не отвечал. Затем последовало более грозное и ультимативное: «Подумай, пять минут».

  Шли томительные ми¬нуты. В таких случаях их цена очень велика. Это то мгновение, которое разделяет жизнь и смерть. Но в последнее не верилось... «Разве может оборваться жизнь в 27 лет, вот так нелепо, от рук «своих» же..?» - думал Кузнецов.
 
  Закончилась кровопролитная война, мир приходил в себя от чудовищного испытания человеческих судеб. Ему, курсанту военного училища, повезло - он не видел войны, хотя ее горькие последствия испытал в полную меру. Вот только сейчас смерть подошла к нему так близко, что не думать о ней глупо. В любой момент шальная пуля может быть роковой. А как не хочется стрелять, убивать своих! Но ведь свои же подвергли его страшным пыткам, и только за то, что он мыслил иначе, был ярым противником методов бесцеремонного вынесения  приговора неугодным им людям, без суда и следствия. «Да, я стал опасным для них», - заключил свою мысленную дискуссию Кузнецов, вложившись в отведенное ему время.
 
  Лейтенант молчал, и это означало отказ. Без дальнейшего промедления солдаты, растянувшись во фронт, с оружием наперевес, двинулись на свою жертву. Лейтенант приготовился к бою. Он выжидал момента, когда противник достигнет расстояния на поражение.
  Завязалась перестрелка. Вначале одиночными выстрелами, а затем очередями. Над небольшим бруствером из песка со звоном проскочило несколько пуль, обдав голову Кузнецова пылью. Солдаты залегли после того, как несколько из них получили ранения от выстрелов лейтенанта.
  Воцарилось вновь замешательство. Все обратили свои взоры на полуторку, которая мчалась на бешеной скорости в тыл солдат. Они подумали, что это им подкрепление.
Но,автомобиль, разорвав цепь солдат, проскочил к лейтенанту, предварительно оценив оперативную обстановку и приведя в замешательство противника. На ходу водитель крикнул:
  «Лейтенант, прыгай в кабину».
  Кузнецов издали признал своего спасителя. Он был уверен, что грузовик мчался к нему на помощь. Знал Кузнецов и другое: что этот солдат тоже попал в поле зрения чекистов, прежде всего за то, что он подвозил его к патрулю.
 
  Лейтенант не медлил, не терялся в своих предположениях и выводах, а с ходу, словно заправский акробат, впрыгнул на подножку, захлопнул дверцу кабины.
  Солдат в открытое окно дал автоматную очередь для острастки бросившихся в погоню за машиной преследователей. За ним, было, погналась и конная милиция, сидевшая все это время в засаде в овраге. Вторая очередь умерила, остудила их пыл.
  Грузовик мчался по целине, по замершим бочагам и рытвинам. Лошади не могли бежать галопом по тем местам, которые выбирал водитель грузовика. Он специально делал маневры, чтобы оторваться от погони.
   Несколько пуль вдогонку попали в борт и одно заднее колесо, но останавливаться - нельзя. Впереди с десяток километров, и они будут у Шамана.

                Продолжение  следует