Смирковы

Петр Ильич Смирков родился в Смоленске, где его отец имел собственное дело, связанное со скупкой и
перепродажей кожевенного сырья. Жили они, нельзя сказать, чтобы богато, но все имели.
В отчем доме блюли заповеди Божьи, ходили в церковь и почитали родителей. Глава большого семейства Илья Васильевич Смирков, представительный и недурной собой мужчина, воспитывал детей в строгости и послушании.
Бывало, погуливал он от жены, болезненной Ольги Николаевны, к слову будет сказать, принадлежавшей к старинному дворянскому роду, но в каждый пост прилежно говел, и пастыри Божии отпускали ему грехи. В своем же деле Илья Васильевич был кристально честен, аккуратен и обещанное слово держал крепко. Эти три качества он смолоду прививал своим сыновьям: Александру, Николаю и Петру.
В детстве Петр заметно отличался от своих братьев: он имел хрупкое телосложение, но был умен и тянулся к грамоте. Говорили, что во младенчестве Петя тяжело болел, вследствие неудачных родов, и уже лежал под иконами, отходя в мир иной, а рядом с ним молилась Богу его безутешная мать.
Но в тот горький для всей семьи час кто-то направил в их дом одну необыкновенную старушку – низенькую, сгорбившуюся от старости, но с проницательным взором, от которого почему-то становилось зябко каждому, кто встречался с нею глазами. Она подошла к младенцу, посмотрела на белое, как полотно, личико, потрогала кривым пальцем щечки, приложила сухонькую ладонь к его лобику и прочитала никому не понятную и длинную молитву. После этого неведомая целительница приблизилась к поникшей матери, погладила ее по голове и, заглянув в глаза, сказала:
– Бог милостив! Твори молитву и веруй!
Через какое-то время после ее ухода произошло несомненное чудо: младенец открыл глаза. Проходил день за днем – Петенька поправлялся, да и сама Ольга Николаевна будто заново народилась на свет и долго ничем не болела…
Потом в их семье часто вспоминали старушку, и никто не сомневался в том, что всемилостивый Господь сжалился над мальчиком и направил в их дом святую целительницу.
Окончив четыре класса гимназии, Петя стал вести счета в отцовском деле. Книги теперь заполнялись красивым каллиграфическим почерком, и в цифрах все было правильно.
Настал день, когда сосватали невесту и младшему сыну. Петя ни в чем не перечил родителям, да и барышня, с которой его познакомили, сразу же пришлась ему по сердцу.
К этому времени Петр уже никому не напоминал болезненного отрока, и хотя не был красавцем, многие находили, что он ладно скроен и приятен лицом.
Молодой Смирков имел характер терпимый, но если встречался с явной несправедливостью, мог тут же вспылить и выбросить правду в глаза. Он часто бывал задумчив и, случалось, не слышал обращенного к нему вопроса. Но во время работы Петр преображался, и его энергия била ключом.
Заметно отличалась от своего жениха Нина – в ней все было красиво от лица до пяточек. Очень живая и смешливая – она могла растормошить кого угодно.
Наступило время, когда они обвенчались, и была красная свадьба. Свою молодую жену Смирков обожал и носил на руках. Казалось, им не грозили никакие штормы. На самом же деле, беда уже стучалась в окно…
Трудно сказать, что нашло на Илью Васильевича, но он начал обихаживать невестку. Исподволь родитель стал посылать сына в длительные поездки по делам, которые ранее вершил сам. Петр же, ничего не подозревая, брался за все с большим рвением и все доводил до конца.
Много раз почтенный отец семейства получал от Нины решительный отпор, но продолжал оказывать ей знаки внимания. В день ангела он подарил невестке золотые серьги, а через несколько дней уже без повода и свидетелей пытался надеть ей на палец золотой перстенек с рубином. Но Нина вспылила и не приняла подарка.
Ольга Николаевна к тому времени лежала больная, редко вставала с постели и не подозревала о том, какие страсти бушевали в груди ее почтенного супруга. Старшие сыновья к тому времени жили самостоятельно. Прислуга, державшая ушки на макушке, все видела, понимала, да помалкивала…
Однажды ночью Нине показалось, что ее ласкает муж. Ощутив его в себе, она окончательно пробудилась и вдруг почувствовала неладное. Поняв, кто с нею, она пришла в ужас и попробовала бороться. Но свекор был силен; к тому же, было слишком поздно…
На другой день она не могла поднять на него глаз, но греховная связь все-таки имела продолжение.
Наступил Великий пост, и Нина покаялась в грехе как перед священником, так и перед мужем; валялась у него в ногах. Петр был потрясен и надолго замкнулся. Много раз он пытался понять и простить отца, как и подобает христианину, но душевная рана не заживала. Наконец он понял, что больше не может оставаться в родительском доме.
Неожиданно для всей семьи Петр и Нина собрались в дорогу и, покинув Смоленск, отбыли на Дальний Восток. Однако судьбе было угодно, чтобы через несколько лет они уехали еще дальше…

                *  *  *


Из Благовещенска Смирковы отплыли на небольшом пассажирском пароходе – их путь лежал в Харбин…
В последний раз они всматривались в русские поселения на левом берегу Амура и с тревогой поглядывали на правый: что там сулила им чужая страна?..
Когда «Святой Иннокентий» вошел в устье Сунгари, то заметно сбавил ход, и пассажирам, высыпавшим на палубу, показалось, что волны этой реки противятся прибытию чужеземцев.
За редким исключением, берега Сунгари наводили на них тоску убогостью китайских деревень.
«Куда это нас несет?» – горестно размышляла Нина. Невесел был и Петр, когда он всматривался в полупокосившиеся фанзы и утлые лодки рыбаков. Их воображение будоражила неизвестность…
– Петенька, куда мы едем, к тому же с маленькими детьми? – не выдержала Нина и продолжала сетовать: – Катеньке всего два годика! Ты хорошо все взвесил?
В душе Петр разделял ее тревогу, но он тщательно это скрывал и даже пытался шутить:
– Нина, дети у нас, слава Богу, уже не грудные, Мишка с Танюшкой скоро в школу пойдут. А чтобы все взвесить, я не нашел таких весов.
– Ужасно смешно, Петя! Ты видишь, как я хохочу? – отвечала ему жена со слезами на глазах. – Я не представляю себе, как мы будем жить среди китайцев, ты только посмотри – какие у них дома. Неужели нас ждут такие же хижины?
…Но чужбина неожиданно обернулась приятным сюрпризом: Харбин встретил скитальцев удивительно русским обликом, а благолепие Пристани* их просто ошеломило.
– Петенька, нужно сегодня же осмотреть город! – радовалась Нина.
Переселенцы наняли двоих извозчиков и вместе с багажом доехали до ближайшего отеля «Эльдорадо», где без помех устроились в большом и очень удобном номере на первом этаже.
Затем они покинули отель и решили сначала походить в окрестностях. Китайская улица удивила их множеством магазинов и лавок, необычным уличным сервисом и волшебными запахами, доносившимися из китайских ресторанчиков. Нину умиляла булыжная мостовая, по которой «цокали» в легкой упряжке извозчиков гордые рысаки, и она ликовала:
– Петенька, я не верю своим глазам! Здесь почти все, как в Благовещенске!
– Ниночка, мы пока еще ничего не видели, и нашему Благовещенску далеко до Харбина!
На Новогородней они снова решили воспользоваться транспортом, и Смирков остановил извозчика. Большая семья кое-как разместилась в экипаже, заняв даже откидное сиденье, и Нина обратилась к кучеру:
– Покажите нам, по возможности, весь город! Мы только что приехали!
– О-о-о, город большой! – весело обернулся к ним извозчик и сверкнул начищенной бляхой. – В таком случае мы сейчас проедем по Новогородней и у городского сада свернем на Лесную.
Мимо них проплывали современные многоэтажные строения. Их кучер оказался разговорчивым человеком и охотно отвечал на все вопросы.
– Стало быть, из России будете?
– Да, из Благовещенска…
– Наверное, и квартиру придется искать?
– Да, несомненно. А у вас что-нибудь есть на примете?
– Сдает тут один знакомый домовладелец небольшой особнячок на Мостовой. Берман его фамилия, а меня зовут Егор Данилыч. Коли пожелаете с ним встретиться, то завтра же и свожу, – отвечал им извозчик. С Участковой улицы они снова попали на Диагональную и вскоре выехали на мост.
– Вот это сооружение, я понимаю! – восхитился Смирков.
– Что там? Построено с русским размахом! – продолжал Егор Данилыч. Далее он сказал, что за мостом начнется Новый Город, и предложил сначала побывать на железнодорожном вокзале. Нина сказала, что они полностью полагаются на него, и после осмотра вокзала они продолжали путь по Вокзальному проспекту.
Нина вертела головой, но не успевала все рассмотреть и поэтому начала расспрашивать:
– А что это за здание? Почему оно такое длинное?
– Здесь Московские торговые ряды, где можно купить все, что угодно.
Очень скоро Смирков обратил внимание на один дом – его поразила необыкновенная архитектура.
– Это дом Джибелло Сокко, говорят, что этот человек строил тоннели на КВЖД, – пояснил извозчик.
Нина охнула и всплеснула руками, когда они выехали на Соборную площадь; она не могла оторвать глаз от церкви и попросила остановиться.
– Свято-Николаевский кафедральный Собор, – уважительно произнес Егор Данилыч. – Его построили, когда наш город был еще очень молод.
 – Боженька, как он великолепен! – воскликнула Нина и обратилась к мужу: – Петенька, мы скоро сходим сюда, ладно?
На Большом проспекте Егор Данилыч продолжал знакомить их с городом. Он показал им Политехнический институт, Управление КВЖД и Желсоб.
Уже на Сунгарийском проспекте они решили возвращаться на Пристань. Снова проскочили виадук, проехали по Диагональной. Возле отеля Смирков вспомнил:
– Ну что же, Егор Данилыч, завтра я жду вас, и если сможете, то приезжайте пораньше. Моя фамилия Смирков…
                *  *  *

Шел 1919 год, и Смирков покинул Родину в самое смутное для нее время – Гражданская война уже полыхала на Урале, и адмирал Колчак готовился нанести удар по «Советам» из сибирской глубинки.
Смирков не был серьезным политиком. Ему импонировали «ленинские декреты», но конкретные дела большевиков пугали. В то же время он не мог терпеть японских интервентов и не мог понять, почему Белая Гвардия мирится с их присутствием на Дальнем Востоке. Словом, Смиркову надоела неразбериха, и он, наслышанный о том, что в Желтороссии* по-прежнему мирно и спокойно, решил переехать в Харбин…
Через несколько дней Смирков снял у Бермана приличный дом на Мостовой улице, и Нина начала обустраиваться на новом месте – энергично, основательно и надолго.
Скоро нашлась и няня, и тогда она атаковала магазины. Первой была всесторонне обследована Китайская улица, потом Торговая, и наконец Нина выбралась в Новый Город, где узнала-таки поближе Московские торговые ряды и еще один знаменитый ряд – Обжорный.
Она не преминула навестить и всех Чуриных и после этого сделала заключение о городе и стране: «Жить можно…»
Не прошло и двух недель, как они переехали в Харбин, и Петр устроился счетоводом в контору Перевалочной пристани – все складывалось как нельзя лучше…

*Пристань - прибрежный район Харбина
*Жёлтороссия - неофициальное название полосы отчуждения КВЖД

                Продолжение следует...