Теперь

То, что осталось от меня теперь, не трудно перечислить – работающая неплохо голова, чуть-чуть слушающаяся правая нога и плохо двигающаяся правая рука, имеющая вид крючка. Пожалуй, и все. Мне 71 год и я никогда не думал, что доживу до такого возраста в столь сложном состоянии. У меня был геморагический правосторонний инсульт. Говорят, что он бывает только один раз. Иными словами – второй удар окончательный.
Инсульт случился 18 мая 2006 года во время лекции на московском семинаре в институте неорганической химии Академии Наук. Я окончил лекцию и попросил задавать вопросы. Потянулись руки, а я стал падать на правую сторону. Говорят, что первым из не медиков определил, что произошел инсульт, мой друг Сергиевский. Первая градская больница была тем пристанищем, в котором я провел 10 тяжелых дней. Все время, когда я лежал привязанный простынями к кровати, я сильно страдал и постоянно развязывался, чем очень злил нянечек, которые не понимали, как это я ухитряюсь делать. Не понимал я и сам.
Сейчас я постоянно страдаю от инсультных болей. Примером служит кокартрит тазобедренненго простороннего сустава, который мне досаждоет очень. Я потерял зрение на 80%. Боли ужасны. Но я не сдаюсь и много работаю. Пишу по десятку статей в год. Получил научный грант, дающий какие-то деньги для работы.
Написал повесть “Последний клин”, объемную книгу “Тогда”, которая является поэтическими мемуарами, содержащими большое количество иллюстраций и веселых воспоминаний. Работаю над книгой “Крохи” – не буду выдавать ее замысел.
Меня никто не понимает, включая и моего ангела-хранителя, т.е. Наташу – жену. Вот сейчас она ушла на работу, наказав выйти на улицу, чтобы посидеть на скамейке. Но как это сделать, не знает никто. Моя правая нога сегодня намертво приросла к полу. Это означает, что паралич зашел так далеко, что я не могу поднять ногу. Причину я знаю – отъезд сына в Америку.
Я бывал у сына там и знаю, какая паническая тоска охватывает меня - в этих причесанных парках и сквериках. Я разъезжал на велосипеде без шлема, не соблюдая правил (в тапочках и в несвежей майке), в надежде, что меня задержат полицейские. Не задержали, даже когда я подъезжал к ним спросить направление дальнейшего движения. Только почему-то морщились. Пить вино можно, завернув бутылку в газету. Этому меня научили местные алкаши.   

В АМЕРИКЕ

Потерял тебя я сын!
Дело не в Америке.
Там ты – сыт, и здесь я сыт,
а в душе истерика.

Две – в разбег – галактики,
две – в разбег – без взрыва.
Разговор – лишь тактика
вскрытия нарыва.

Отчего-то так печально
катится общение.
Все слова как будто вата –
я прошу прощения.

Как-то мне обидно
за развал фамилии.
Наклоню головку
да сблюю на лилии.

А в твоей коморке
жарко, словно в печке.
Мысли лишь о морге,
иль о крупной стопке.

Что я буду делать сегодня с этой ногой, подошва которой почему-то ощущает, будто я хожу по битым стеклам. Почему она ощущает боль? Ведь ничего не должна ощущать. Врачи колят иголками ногу, но она хоть бы хны! Интересно!
Дурак, ты Тарасов – даже сейчас думаешь о своих научных проблемах. Да, скоро наступит пора отчета за первое полугодие выполнения гранта. Ах, ребята, ребята. Почему у вас ничего не получается, если у девочек в прошлом году было все o`key?

ВТ.