Фифа

К нам в гараж ее привел Вовка Жуков.
- Знакомьтесь, Леночка, - процедил он небрежно сквозь зубы и смачно сплюнул на пол.
Леночка недовольно скривилась и протянула:
- Вова, это же неприлично.
Мы переглянулись. Ха, неприлично! Принцесса какая!
А Леночка и вправду была похожа на принцессу. Аккуратно подстриженная головка, нарядное платьице и накрашенные розовым лаком ногти. Эти ногти мне так и бросились в глаза. Невольно я посмотрели на свои руки, по локоть вымазанные мазутом.
Перед тем, как появился  Вовка с Леночкой, я, Генчик и Сережка из пятнадцатой квартиры пытались привести в чувство старенькую «Яву», отданную нам на растерзание дядей Васей, отцом Сережки. «Ява» заводиться не хотела, а только недовольно фыркала при каждом нажатии на педаль. Сережка безбожно матерился, но продолжал дрыгать ногой. Я и Генчик давали советы, ни один из которых не имел результата.
А тут появилась она – чистенькая и аккуратненькая. Я невзлюбила ее с первого взгляда. Никогда не любила маменькиных дочек. А Леночка была таковой без сомнения.
И еще она была похожа на фарфоровую куколку, место которой на буфетной полке, а не в нашем гараже. Она и сама это чувствовала. Даже на цыпочки поднялась, чтобы не измазать подошвы своих беленьких босоножек. Между прочим, на каблуках. Каблуки делали ее выше, она была почти вровень с Вовкой.
А я, не отличающаяся ростом и за это называемая среди друзей  Малой, едва ли бы достала ей до кончика уха. Если бы встала рядом. Но становиться рядом с ней я не собиралась, а лишь презрительно смотрела на нее, опершись локтями на заднее сиденье «Явы».
- А что вы тут делаете? – поинтересовалась Леночка, и голосок ее прозвучал колокольчиком.
Сережка, от чего-то превратившийся в пунцового, пробормотал, запинаясь:
- Мы тут, это… Ну, мотоцикл ремонтируем.
- Мотоцикл? – брови Леночки от удивления взметнулись вверх. Будто Сережка сказал не про мотоцикл, а, по крайней мере, про космический корабль. – Сами?
- Ага, - кивнул Сережка. – Батя отдал.
- А меня покатаешь? – Леночка смотрела только на Сережку, словно остальных и в помине не существовало.
- Покатаю, - болванчиком кивнул Сережка.
А я даже кулаки сжала от злости. Вот ведь какой, а еще другом называется. Нас с Генчиком обещал покатать, если мы ему только помогать будем. А эту сразу согласился покатать за просто так.
Я  бросила на пол гаечный ключ, тот громко звякнул. Подумаешь, обойдусь и без его мотоцикла. Все с удивлением посмотрели на меня.
- Ты чё? – спросил Генчик.
- Домой мне пора, - соврала я.
Не собиралась я присутствовать при несправедливости, и на эту девчонку в нарядном платьице любоваться не собиралась. Пусть Сережка любуется, вон как глаза выпучил.
Я засунула руки в карманы джинсов и небрежной походкой покинула гараж, надеясь, что больше никогда не увижу эту Леночку.
Но не тут-то было. Это я поняла уже на следующий день.

Шел урок химии, и Колба на доске своим невыносимым подчерком выводила длинную формулу реакции окисления.
Майское солнце нещадно светило в глаза, непослушные солнечные зайчики весело скакали по партам, отражались в стеклянных окнах расставленных вдоль стен шкафов, мешали сосредоточиться на задании.
Колба злилась на зайчиков, отрывающих учеников от процесса обучения. Когда она злилась, всегда с силой нажимала на мел. Мел крошился, и под доской прокладывалась белая дорожка. И казалось, что около доски ходит не учительница химии, а слон по белому песку пустыни. Колба была похожа на слона. Вся такая огромная и серая. И такая же свирепая.
До звонка оставалось пятнадцать минут, опрос был позади,  и все мечты разморенных от солнца семиклассников витали далеко от кабинета химии.
Вдруг дверь резко распахнулась, выведя нас своим скрипом из полусонного состояния. В класс вошла директирисса Нинель Степановна. Класс недружно встал.
- Извините, Лилия Федоровна, - пробасила директрисса, с сожалением глядя на Колбу.
Отрывать учителя от работы Нинель Степановна считала дурным тоном.
– Садитесь! – небрежно бросила нам.
Наша директрисса обладала удивительным свойством: где бы она не появлялась, всегда казалось, что она занимает все пространство. Все вокруг переставало существовать, была только Нинель. Воронцов говорил, что директрисса обладает харизмой власти. Что это такое, мы не знали. Да и не задумывались об этом. Мы просто до дрожжи в коленках боялись нашу директриссу.
Вот и в тот раз, на уроке химии, все наши взоры притянулись к ней. Мы сразу и не заметили, что следом за Нинель Степановной в класс вошла девчонка.
- Это Леночка Феофанова, - подтолкнула вперед девчонку директрисса. – Ее отца перевели служить в наш город, и теперь Леночка будет учиться в вашем классе.
- Ух ты! Фифа какая, - выдал Воронцов с последней парты.
Класс захихикал. Но не громко. То ли от лени, то ли от страха перед Нинель Степановной.
А девчонка и вправду была похожа на фифу. Вся такая красивая и аккуратная. Валька Стрельцова, наша классная красавица, презрительно скривила губы  и зло глянула на новенькую. Почувствовала в ней конкурентку. Девчонки зашептались, а мальчишки, до сих пор не считавшие девчонок нашего класса за людей, расправили плечи и надели на лица глупые улыбки.
А я выдала про себя:  «Вот черт!». Никакой радости от того, что эта фифа, как ее назвал Воронцов, будет в моем классе, я не испытала. Она мне не понравилась еще вчера в гараже.
Но все оказалось еще хуже. Нинель Степановна оглядела класс, и ее взгляд остановился на мне. Плечи мои невольно съежились. До чего же страшный взгляд у нашей директриссы. Невиноватый сам себя виновным во всех грехах чувствовать начинаешь.
- Леночка, - она уже отвернулась от меня. – Садись за парту к Насте Бородиной.
Что? Ко мне? Я готова была лечь грудью на парту, защищая свою территорию. По классу прошел гул. Первым подал голос Воронцов:
- Нинель Степановна, а Малая всегда одна сидит. Она никого за свою парту не пускает.
Директрисса даже не глянула на Воронцова, а, легонько подтолкнув новенькую в спину, повторила:
- Садись к Бородиной.
Та послушно села ко мне. Я отодвинулась, демонстрируя тем, что между нами всегда будет расстояние. Разные мы. Очень разные.

На перемене все рассматривали новенькую, девчонки чуть скривив ротики, мальчишки с любопытством. А она словно и не замечала взглядов. Во всяком случае, не обращала на них внимания.
- А я тебя помню, - заговорила фифа первая. – Я тебя уже в гараже видела.
- Ну и что?
- Ничего, - хмыкнула она. – Только не понятно, что ты там интересного находишь. Вова сказал, что ты постоянно там время проводишь.
- Ну и что? – упрямо повторила я, словно забыв все остальные слова.
- Разве девочке место среди железок и инструментов всяких? Не понимаю, - она с интересом разглядывала меня, будто я была какой-то диковинной зверушкой.
- Мне нравится, - пожала плечами я.
- А я люблю по магазинам ходить и журналы мод рассматривать. У моей мамы их много, даже иностранные есть. Хочешь посмотреть?
Я помотала головой. Еще не хватало, чтобы я журналы мод рассматривала. Это ей интересно их рассматривать, а я никакая не фифа. Мои интересы более важные и полезные.
- А давай после школы в «Снегурочку» сходим, за знакомство лимонада выпьем и мороженое съедим, - предложила Леночка.
- У меня денег нет, - как можно грубее буркнула я.
- А у меня есть, - весело воскликнула Леночка. – Мне мама дала, поэтому я угощаю. Пойдем?
- Ну, не знаю, - уже не так уверенно протянула я.
Кафе «Снегурочка» открылось совсем недавно, я там еще не была. Но Генчик рассказывал, что мороженое там страсть какое вкусное. Особенно, пломбир,  политый кленовым соком.
- Посмотрим, - я не собиралась соглашаться сразу. Еще подумает, что я в подруги набиваюсь. Надо мне это.

- Ну что, пошли, - Генчик, как обычно, ждал меня за углом школы.
- Не, ты иди, - сказала я. – Я еще не домой.
- А куда? И я с тобой, - не унимался Генчик.
Он пацан хороший, добрый, но иногда до такой степени навязчивый, что сил не хватает.
- Генчик, ты иди лучше. Вечером встретимся.
Генчик буркнул: «Подумаешь», и, насвистывая, пошагал в сторону дома.
Леночка выпорхнула из дверей школы подобно белой бабочке. Поверх школьного платья она накинула широкий белый плащик, который и развивался за ее спиной как крылья бабочки.
- Что за цаца? – услышала я за спиной и обернулась. Двое старшеклассников не сводили глаз с бежавшей ко мне навстречу Леночки.
- Малявка ж еще, - ответил один из них, приценивающе рассмотрев Леночку.
- Ничего себе малявка! Красотка! - причмокнул второй, а мне нестерпимо захотелось за эти слова врезать ему в морду.
- А вот и я, - сказала Леночка, по-дружески беря меня под руку. – Пошли.
- Пошли лучше с нами, - один из старшеклассников схватил Леночку за рукав плаща и потянул к себе.
- А ну отстань от нее, – грозно наклонив голову, проговорила я.
- Не с тобой говорят, Малая, - усмехнулся старшеклассник.
Я сделала шаг ему навстречу, готовая вмазать наглецу. Но его спасла Леночка. Она грациозно вывернулась из его рук и проговорила:
- С наглецами никуда не хожу. Пойдем, Настя.
Она так произнесла мое имя, что у меня в груди что-то дернулось. Меня Настей никто кроме родителей и не называет. Учителя все больше по фамилии, а сверстники все Малая да Малая. Если бы они только знали, как я ненавижу это прозвище, а заодно и свой рост.

Назавтра впервые в жизни я пришла в школу в платье. Когда я вошла в класс, все бывшие в нем уставились на меня. Несколько минут стояла тишина, а потом кто-то выдал:
- Ой, Малая в платье. Малая, ты чего?
Я не удостоила никого ответом, а прошла молча на свое место. А что я могла ответить? Я и сама не понимала, что на меня снизошло. Зачем я вытащила платье из недр шкафа и напялила его? Идя по улице, мне казалось, что все прохожие смотрят на меня и смеются. Малая в платье! Да где это видано?
Уткнувшись в учебник истории, делая вид, что повторяя домашнее задание, я ждала Леночку.
Вчера мы отлично провели время в «Снегурочке». Мороженое, действительно, оказалось вкусным. Хотя  я сама и старалась особенно не растекаться перед Леночкой, но ее рассказы слушала внимательно. Передо мной раскрывался совершенно неизвестный и незнакомый мне мир, где в главных интересах ходили наряды, косметика и украшения, где главным критерием ценности девчонки было число закадренных ею парней и количеством полученных любовных записок. Леночка рассказывала о своих многочисленных мальчиках, оставленных в том городе, откуда она приехала.
А потом она сказала:
- А ваш Сережка симпатичный. Надо будет им заняться.
Эти слова мне ужасно мне не понравились, и я засобиралась домой. Я не хотела, чтобы она занималась Сережкой. Не знаю почему, но не хотела.
Вечером я долго думала о Леночке. Даже в гараж не пошла, хотя Генчик несколько раз кричал со двора. Я сидела, молча уставившись в стену, в своей комнате и думала о том, почему я не такая, как Леночка. У меня нет красивых нарядов, даже лака для ногтей нет. Мальчишки мне не пишут любовных записок, а нужна я им только для того, чтобы подавать инструмент в гараже или постоять в воротах при игре в футбол. И Сережка никогда не покатает меня на мотоцикле за просто так, а только за то, что я помогаю его ремонтировать. Старшеклассникам и в голову не придет хватать меня за руку и приглашать идти с ними. И меня никто никогда в жизни не назовет фифой.

Леночка в класс вошла вместе с Валькой Стрельцовой. Они что-то увлеченно говорили друг другу и хихикали.  На меня Леночка даже не взглянула, пройдя безразлично мимо. Продолжая что-то нашептывать друг другу на ухо, они уселись за Валькину парту. Им было о чем поговорить, у них были общие темы: о нарядах, о косметике и закадренных мальчишках.
А я сидела снова одна за своей партой и не знала, куда деться от стыда. Я ведь понимала, что выгляжу в этом платье смешной идиоткой. Никогда его больше не надену! Никогда!
И никогда никому не расскажу, что у меня в портфеле, в боковом карманчике, спрятана утащенная из маминой косметички губная помада. Ведь я ни какая-нибудь фифа, чтобы ею пользоваться.