По кому плачет черная кукушка

ПО КОМУ ПЛАЧЕТ, ЧЕРНАЯ КУКУШКА


Эту историю поведал мне милицейский капитан Петр Терехов. Все это произошло с ним в начале его карьеры, когда его, новоиспеченного лейтенанта направили участковым в одну из деревень Ленинградской области. Деревня Белая, ему понравилась, возможно, потому что попал он туда, весной, когда уже отцвели первые сады. И все вокруг было приветливо зеленым.

Жителей было сто пятьдесят человек, школа  находилось в соседнем селе, в полутора километрах, туда учеников возил специально выделенный для этих целей автобус. В деревне имелся магазин, почта, деревянный клуб в сарае, раньше используемом для хранения артельных лодок.

Работы  для участкового было не много, люди еще не разбалованы реформами переходного периода. Часть работало на свиноферме, часть на молочно-товарной ферме. Держали скотину и дома, в подсобном хозяйстве. Чем-то другим заниматься не просто, почвы болотистые, но на своих участках люди умудрялись и картошку выращивать.

Летом, произошел первый серьезный случай, прибежал к Петру,  Николай Селезень и с порога огорошил.

- Беда участковый, корова у меня пропала, Мишка Волошин сказал, что слышал, она на болоте мычит. Я собрался и туда. А только к мосткам подходить, смотрю, справа в кустах что-то белеет. Я палкой ветви приподнял, а это Матрена Старикова, что в третьем доме живет, лежит голая, и по ней мухи ползают. Я и про корову забыл, бегом к тебе.

- Подожди, Николай Романович, она, что, мертвая?

- Холодная как лед. Хочешь, я тебя туда отведу, а нет, сам иди.

Пошли, какой там пошли, побежали. И что же, все подтвердилась. Матрена Аркадьевна, сорока шести лет, была обнаружена на описанном месте, Селезнем. Никаких следов насилия нет. Впечатление такое, что спит, но трупное окоченение налицо. Осмотрел все вокруг, никаких следов борьбы, ничего, чтобы хоть как-то зацепиться. Прикрыл труп плащом, что захватил для этой цели, Селезня оставил охранять, а сам скорее к телефону, вызвал бригаду с района. Приехали быстро. Я к тому времени все вокруг обошел. Вещей Стариковой не обнаружил. Переговорил с криминалистами, с врачом, все руками разводят. Труп забрали в район, обещали мне прислать выписку.

Вечером, когда пытался разобраться, как такое могло случиться, ко мне на огонек заглянула Светлана Павловна Струева, пенсионерка, бывшая учительница. И рассказала, что и раньше такие случаи были, что много гниет косточек людских по нашим болотам. Пойдут люди за ягодой, и не возвращаются. Всей деревней выходили искать, да только где там. Поначалу на болото грешили. Но топких мест у нас не так и много, и все они с самого раннего детства известны. Так что не понятно.

- Ты, Петр Сергеевич знай, это случай не первый, будут еще. Это уже как повелось, пять - шесть человек погибнут обязательно. И что толку, что все мы об опасности знаем, да все равно на болото полезем, кто зачем, кто за грибами, кто за травами или ягодами. Кому-то повезет, вернется, а кому-то и нет.

-Светлана Павловна, а что в этом болоте может угрожать жизни человека?
- Старики наши говорили, если кто погибнет в первый летний месяц, жди еще смертей. Это из старины идет…

- Но почему, что становится причиной смерти людей?

- Не знаю, Петр Сергеевич у нас по-разному болтают. Кто на цвет грешит, что зацветает в это время разрыв - трава, и человек с ума сходит, другие говорят, что такое происходит от цветения некоторых мхов, третьи на грибы грешат. Но я вам советую, поговорите с бабкой Ксенией. Предпоследний дом по нашей улице. Ее у нас колдуньей почитают, захочет, расскажет, нет, не невольте. Я к ней поутру зайду, предупрежу, что вы придете, попрошу, чтобы откровенней с вами была.

Стоит ли говорить, что я еле утра дождался, проснулся, в порядок себя привел и пошел к бабке Ксении. Знал, что звать ее Оксана Николаевна Забелок, родом  из Восточной Украины, приехал сюда перед войной, и так и осталась. Все беловцы при любой хворобе бегут к бабке Ксении, и она ни кому не отказывает. Кому-то помогает, кому нет. Но верят в знахарку истово, и в обиду ее не дают.

Знахарка встретила его в сенях и сразу провела в комнату, где по углам висели букетики высушенных трав, и видимо от них в комнате пахло необычно. Не только травами, но и чем-то приторно сладким.

-Заходила Светка-то, сказала, что зайдешь. Садись за стол и говори, что хотел знать, - сказала бабка Ксения.
-Светлана Павловна рассказывала мне, что и раньше были такие случаи со смертями, вы не знаете, от чего это происходит?

-Мне в свое время рассказал о смерти на болоте Тохар - кузнец, он был из венгров, или румын, сказать не смогу точнее. Так вот, говорил он, что это не от цветения, как у нас балакают в деревне, а оттого, что людей кусает Гад.

-Змея?

-Змея не змея, а Гад. Прыгает с дерева, и жалит в шею. У человека тут же случается сильный жар, что он начинает скидывать одежку, сильная жажда получается, а стоит напиться, и сразу смерть.

-А что из себя этот Гад представляет, вам не говорили?
-Тохар рассказывал, что перепутать его со змеей нельзя, у Гада красная башка. Но голова не такая как у змей, а словно на ней гребень петуший, или грива, вот она-то и красная.

-А в прошлом году были смерти на болоте?

-Ни в прошлом, ни три года назад не было. Гад на нового человека выходит.

-Но Старикова жила здесь безвыездно…

-Ты, новый человек.

-Вот те раз. А причем здесь я?

-Найди Гада, и расспроси. Что ты меня пытаешь?!

- Хорошо, но хотя бы скажите, где мне его искать?

-Иди на болото, он почувствует тебя, нового и сам на тебя выйдет. Я ворожила, все так и будет. Увидеть ты его увидишь, а вот расскажешь или нет, это я не разглядела.

"У меня от ее слов, - рассказывал капитан, - даже холодок по спине пробежал. Раз рассказать не смогу, стало быть, найдут меня на болоте нагишом. Хорошенькая перспектива в начале карьеры.

Вместо болота поехал в райцентр. Переговорил с врачом, что вскрытие делал, попробовал расспросить его насчет "змеиной версии". Но тот только отмахнулся, нет в теле никакого яда. Смерть наступила, от остановки сердца. А что и почему? Трудно сказать. Мы с ним вдвоем осмотрели труп, что называется вдоль и поперек, особенно шею. Но ничего не нашли.

А стоило мне вернуться в деревню, ждал меня там свежий труп Селезня, что искал свою корову на болотах, и там нашли его же дети, посланные женой искать отца. Лежал он голый возле небольшого бочажка с водой, и рот его был забит мхом. Опять приезжала бригада. Обыскали все вокруг, никаких следов, ничего. Только метрах в восьмистах нашли разбросанные вещи Селезня. Чистое место, ни деревьев, ничего. Я обошел всю полянку, тщательно смотрел под ноги и на кусты. Почему-то вспомнились слова бабки Ксении: "Как напьется воды, так и смерть его берет". Что же выходит, Селезень себе рот мхом забил, чтобы не пить? Абсурд какой-то…"

Мой начальник капитан Макаров, подозрительно посмотрел на меня и спросил:

- Твои мысли по этому поводу, лейтенант?

- Поговорил с местными жителями, а именно со знахаркой, и она сказала, что на людей нападает какой-то красноголовый Гад, прыгая с деревьев. Но был у патологоанатома Богачева, он версию со змеиным укусом отвергает. Говорит, что смерть наступила от остановки сердца, и никакого токсина он в организме не нашел.

Я попросил врача сразу проверить на наличие токсина…
-Это мы проверим, тебе же, лейтенант, придется побродить по болоту. Составь схемы, где нашли первый труп, где второй, прикинь все, и доложишь.

Приказ начальника, закон для подчиненного. По утру обул высокие сапоги, с вечера почистил ружье, в патронташ дополнительные патроны вложил, и пошел на болота.

Иду, а в голову всякие страхи лезут, к тому же и собака Баскервилей приплелась, и вообще все, что связано с болотами.

Целый день бродил и по азимуту и без него. Солнца уже в зените. Решил передохнуть. Выбрал местечко, на бугорке, ветром обдувается, мошку отгоняет. Сначала все ногами истоптал, только потом присел. Достал из рюкзака нехитрую снедь, кусок хлеба с салом, да пара огурцов. Ем, а сам настороженный словно пружина, ружье на коленях. И вот тут я услышал какой-то свист, вскинулся, и успел заметить, как что-то  летит на меня. Не раздумывая, выстрелил, птица, это я поначалу подумал, что птица, свалилась под холмом, на котором я находился. Заметил место, куда она упала, подхватился и туда. А подбежал, так своим глазам не поверил, осторожно траву стволами раздвинул, мать частная, а там змеюка дробью посеченная. Живая еще, ворочается, выкинул я ее стволами на чистое место. Здоровенная! Метра полтора не меньше, толщиной примерно в руку, что за притча. Все в округе осмотрел, но кроме двух скелетов в истлевшей одежде ничего не нашел. Срубил две березки, поставил вехи возле скорбных останков, да по компасу отметил места. А мысли все крутятся, кого же я подстрелил? Ведь стрелял в летящую цель, так как же получилось, что вместо птицы попал в змею.

Вернулся с болота очумевшим. Позвонил в район, доложил о находках. Капитан на меня наорал, тут и так с раскрываемостью беда, а у тебя мертвяки под каждым деревом валяются…

В сердцах бросил трубку. Но и капитан понял, что погорячился, перезвонил, извинился. Сказал, что завтра приедут, заберут мои находки.

Всю ночь я глаз не сомкнул, рассматривал эту змею, правда, уж очень кучно дробь легла, разнесла ее в лоскутки, особенно голову. Но и то, что осталось, удивляло, окраска,  бледно зеленая, продолговатые пятна кофейного цвета по бокам. Черта два такую тварь в кроне дерева разглядишь, пока она на тебя не свалится. И к тому же я готов был присягнуть, что стрелял-то я по летящей цели. Уже стал думать, что птица в когтях несла змею, сама от выстрела увернулась, а добычу бросила. Хотя…

До утра, я эту змею, только что на зуб не попробовал.  Еще, что меня поражало, что при своем размере, она очень легкая. Утром, как только магазин открылся, я ее взвесил со всей точностью и скрупулезностью, всего сто семьдесят граммов. При таком размере, фантастика! Что еще поразило, так это ее шкура, такая прочная, что я не смог ее вспороть своим охотничьим ножом. Взглянул на часы, черт, сейчас бригада приедет, а я с этим Гадом вожусь. Засунул ее в трех литровый баллон, крышку полиэтиленовую натянул на горловину, и пошел встречать гостей.

Мужики не довольные, не выспались, на мир и действительность смотрят хмуро. Я отвел начальника в сторону и рассказал все что видел,  ну и про змею тоже поведал.

Капитан вызверился:

-Пить, лейтенант надо меньше, тогда и змеи летать не будут. И мертвяки- глухари то тут, то там находиться не станут. Все показатели к чертям полетели, прокурор, словно кобель цепной.

-Товарищ капитан, - не выдержал я, - так не я же их положил. И относительно выпивки, вы мне, что же наливали?!

-Ладно, Петр, не обижайся, настроение ни к черту, вот я на тебе его и срываю. Веди к своим новым «жмурам».

- Товарищ капитан, вы же в этих местах родились, а раньше таких случаев разве не было?

- Бывали. Лет пять назад, мы здесь с ног сбивались. Потом всё закончилось так же внезапно, как и началось, и вот теперь опять.

- А с чем вы связывали тогда эти случаи умертвий?
- Говорили, что змеи кусают…

Капитан оборвал речь и повернулся ко мне всем корпусом.
- Ты что-то про змею говорил. Ты ее, где бросил? На болоте?

- Нет, она у меня в комнате, в баллоне. Только, я ее с ружья сбил, так что от нее мало что осталось.

- То есть ты хочешь сказать, что она летела?

- Так в том-то и дело!  Я сначала думал, что это птица, выстрелил автоматически. И вот еще, что интересно, товарищ капитан, там, где я подстрелил летающую змею, я и нашел два скелета.

- Бог ты мой ничего не понимаю. Что же получается, что змеи летают?! Так и до Змея Горыныча не далеко.

- Да уж, - протянул я.

- Вот что, Петр, пошли к тебе, и покажешь мне своего монстра, а я его отправлю на экспертизу в Ленинград, там людей ученых много, пусть нам дадут заключение.

- Товарищ…

-Слушай, Петя, я еще не настолько стар, чтобы меня столь официально величать, зови, как меня все зовут, Романыч, и давай на «ты».

- Слушаюсь. Я разговаривал с местными жителями, и по их рассказам нарисовал эту змейку, которую здесь, в деревне, бояться панически. И если о ней говорят, то называют только Гадом.

- Лет пять назад, Петро, у нас действительно были случаи умертвий, и ведь точно, говорили, что гад укусил, но я не придал этому слову тогда значения.

Я предоставил Романычу змею, что еще медленно, как-то нехотя вздрагивала в баллоне. Он пристально рассматривал ее, а потом спросил, показывая на красный отросток, ближе к голове:

- А это что такое?

- Понимаешь, Романыч, вот я нарисовал, так как мне этого гада описали. Вот видишь, здесь у головы, как будто красная грива, и на голове подобный, то же красный нарост. Покойный ныне Селезень рассказывал, что этот Гад прыгает с дерева, и может пролететь небольшое расстояние. И жалит в шею. Но я осмотрел в морге его труп досконально, не нашел я место укуса.

Вместе с патологоанатомом смотрели и ничего не нашли.

Я если предположить, что эта змея действительно атакует в полете, хотя я книги в районной библиотеке выписал, и там черным по белому сказано, что змее подобная атака не свойственна. Напугать, выгнать со своей территории, это да, но целенаправленно она не убивает.

После всех этих случаев, я стал целенаправленно ходить на болото. Работы у меня в основном было не так уж и много. Иногда забредал в такие места, что впору со Змеем Горынычем надеяться на встречу. Такая дичь, и к тому же один раз подвел меня компас, завертелся окаянный, как пропеллер. А день пасмурный был, солнце не показалось, так что я несколько очень неприятных часов провел. Крутился на месте, куда не пойду, нет моих следов и зарубок. Отчаянье стало    подкрадываться, тем более под ногами зачавкала вода. В общем, нашел небольшой холмик, забрался на него и как суслик просидел часа два. Пережидая неизвестно откуда взявшийся туман. А вот когда он развеялся, понял, почему мой компас такие фортели выкидывать начал. Примерно в пятидесяти метрах от меня торчал, вонзившийся в мягкий болотный покров, немецкий самолет - разведчик – «рама». Подошел я нему  со всех сторон осмотрел. На крыло подтянулся и забрался, в кабине, целой внешне сидел скелет в комбинезоне офицера «Люфтваффе», времен второй мировой войны. Только приглядевшись, заметил, что пилот-то застрелился, офицерский парабеллум, валялся на полу  рядом с креслом. Пришлось открыть фонарь и извлечь страшную находку. А то не ровен час, мальчишки прознают, тогда берегись. Больше в кабине ничего интересного не было, забрал я и планшет, и запасную обойму. Тронул пилота и рассыпался он звонкими костями. Пришлось собрать его останки в плащ, и закопать рядом с самолетом. Осмотрел самолет пристально, и обнаружил фотообъективы, но без фасонного  ключа, нечего было, и думать добраться до пленки. А интересно было бы посмотреть, что они там наснимали.

Второго пилота я нашел в ельнике, вернее только череп и то не уверен, пилоту он принадлежал или кому другому. Отметил место на карте и побрел обратно. То, что тут бои были, я слышал от ветеранов, и что погибло здесь много бойцов, разумеется, то же. Но, выйдя на небольшую полянку, остолбенел, она вся белела костями. Одних только черепов набралось больше двухсот штук. Хоронить одному это воинство было сложно, да и наверняка надо было вначале доложить начальству. Только вспомнил, как мне за скелеты Романыч выговаривал, а я только два нашел, а если про это поле скажу…. Будет мне на орехи. Для себя решил, буду приходить сюда, и хоронить, сколько успею за день. Нашел несколько солдатских медальонов. По пуговицам понял, что это в основном наши бойцы. Рассмотрел, что и оружие валяется, но ржавое, так что за него можно не беспокоиться, восстановить такую винтовку практически невозможно.

Ох, и участочек мне достался, не дай Бог. Только вернулся с болота, хозяйка моя, у которой я жил докладывает, что звонил капитан. И велел, как только я появлюсь перезвонить. Пришлось идти на почту, там у нас телефон только был, и звонить в район. Доложил все чин чином, только про поле с костями промолчал. И тут Романыч, мне и рассказал, что сделали анализ, и выяснили, что действительно в организме Селезня был какой-то токсин, который вызвал паралич всей центральной нервной системы. Но лицо и шея никаких подозрительных укусов - прокусов не содержат.

- Может быть, он съел чего-то?

- Что же он мог такое съесть? Как меня убедили местные жители, что собирают только определенный вид грибов, может быть ягоду, какую? Завтра пойду на то место, где он умер, и все досконально осмотрю. Все что мне покажется подозрительным из флоры, соберу и отправлю вам.

- Ты только, Пятя там аккуратнее, смотри, сам не отравись.

- Постараюсь.

С утра разобрал бытовой скандал. Егор выпил лишка на поминках, и за женой «погонял». Но насколько я знал Егора, был он мужиком степенным, тихим, даже несколько рохлеватым, а вот Лидия Федоровна, женщина не в пример мужу горластая и скандальная. Так что наказывать и на вид ставить, надо было не его, а жену.

Посидели с Егором, покурили, и он мне  сказал:

- Петр Леонтьевич, ты уж там, на болоте, осторожнее. Не ровен час и сам под Гада попадешь. Если его летящим увидишь, то с открытым ртом не стой, прыгай в сторону резво. Гад он хоть и летучий, а в воздухе повернуть не сумеет. Ему надо будет опять на что-то забраться и прыгнуть.

- Но какой смысл ему атаковать?

-Насчет смысла, это ты у Селезня спроси, он бы тебе многое рассказал. Я мальчишкой был, и вот мы, пошли на солдатское поле, за патронами. Там тогда много чего валялось. Румынские карабины. Посчитай, в каждой хате были, хорошая техника, безотказная. Ну, так пошли мы за патронами, трое нас было, я, Петька Кузьмин и Вовка Мартынов. Только рощицу прошли, Мартын остановился по нужде, а мы дальше пошли. Сколько мы прошагать успели, вдруг слышим, орет Мартын.  Как резанный, мы к нему, а он по земле катается, одежку с себя срывает. Я его удержать хотел, а он такой горячий, словно вот сейчас загорится. Глаза из орбит лезут, язык черный, мы не можем понять, что он такое съел, а он и вымолвить ничего не может. Потом вырвался и побежал в сторону дома, остановиться одежду сбросит и бегом. До мостков голый добежал, там и свалился, стал грязь сосать. Мы его подхватили и к домам. До первого дома добежали, а он уже остывать начал. Кузя фельдшерицу привел, та и уколы какие-то делала и искусственное дыхание, но ничего не помогло. Вот тогда бабка Ксения и сказала, что его гад ухватил, за причинное место. Так и схоронили Володьку Мартына.

Вот я, поэтому и говорю, Петр Леонтьевич, ты там осторожнее. Ты у нас первый участковый, нормальный, не пьяница и не бабник. С тобой хоть поговорить можно спокойно.

- А ведь ты, Егор Николаевич, тоже на болото ходишь, не боишься?

- Я, другой разговор, Петр Леонтьевич, видишь ли, у меня бабушка целительницей была. И вот она нас, ребятишек, а нас  у тятьки с мамкой шестеро было, лечила от всех болезней и хворей. К тому же у нее жили два гада, в лукошке. Она собирала этот яд их, и нам понемножку давала. В деревне же как, у детворы одна хворь чирьи, по всему телу, и с кулак размером. А яд гада, в небольших пропорциях, эту напасть выгонял. Вот так она нас постепенно к этому яду и приучила. Меня гад кусал дважды, один раз за палец на ноге, а второй раз в руку. Вот смотри, - и с этими словами оно повернул запястье и я увидел четыре глубоких ямки, солидная пасть должна быть, чтобы так хватить. А Егор между тем продолжал:

- Во время сенокоса он меня так хватил, бригадир наш испугался, думал, что я тут же похарчусь. Но удержала бабушкина прививка. Хотя рука  с неделю, как плеть висела. Я уже стал переживать, а как не начнет работать, тогда что делать. Но все обошлось.

- Егор Николаевич, так какого размера этот гад?

- Он больше двух метров бывает. Но только есть у него одна особенность, при столь внушительных размерах, он легкий,  те, что у бабушки в плетенке жили, по полтора метра в длину были, а весили, от силы полкилограмма.

- А чем он питается?

- Бабушка рассказывала, что птичьими яйцами. Но съедает за день два, три яйца, и это диких птичек. А она им куриное яичко давала, как раз на двоих одного и хватало. У гада самая жировка, когда птицы на яйцах сидят, за это время они отъедаются, а летом, ласточек гнезда разоряют, или каких других птичек, что второй выводок делают.

- А вот, как мне рассказывали, вот эти наросты на голове, это что?

- Трудно сказать, для чего они вообще нужны. Я думал, что они только у самцов бывают, а бабушка говорила, что эти змеи обоеполые, у них нет ясного деления на половые признаки. Еще она мне всегда говорила, что гада надо обязательно держать в курятнике, ни хорь не заберется, ни ласка, ни лиса, гад не пустит. А сам он только яйцами питается, так что ни кур не тронет, ни цыплят. Сплошная выгода.

Вот тогда я себе и поклялся, что добуду эту змею, чего бы это ни стоило, ибо, что же я в таком случае за участковый инспектор, если своих сельчан защитить не сумею. С вечера позвонил начальству, предупредил, что ухожу на болото с самого раннего утра. Проверил ружью, патроны, на всякий случай и штатный пистолет прихватил. Харчей заготовил, воды, аптечку и пошел, стоило только начать светать.

К восьми часам я уже был в десяти километрах от села, обследовал две березовые рощицы. Береза на болоте чахлая, кустистая и раскидистая, каждое деревце потрусил. У корней осмотрел, ничего и никого. Попадались норы, но палка тут же упиралась в стенку, а вот лопату я с собой прихватить не подумал. Первый привал сделал на совершенно ровном месте. Разложил припасы, поел, достал бинокль и буквально по румбам оглядел окрестности. Пусто. Сел перекурить, и вот тут-то едва меня удар не хватил. Из-под кочки, на которой я расположился, потекла пестрой лентой змея. Взвился, словно в задницу раненный, и с четвертого выстрела, разбил окаянной голову. И только потом, успокоившись, понял, змея-то змея, да не та. Но и этот экземпляр был по-своему интересен. Оказалось, что у змеи, две головы. Вторую я кинжалом проткнул. Тем же кинжалом засунул змеюку в мешок, специально прихваченный  для этой цели. Осмотрел кочку, как будто и спрятаться ей некуда было, а смотри-ка, дождалась, что почти, что на нее сяду, и только после этого стала убегать. Собрался, пошел дальше. В этот раз я решил обследовать все  древесные «колки», какой попадался, шел в него, шурудил палкой в кронах. Но мне не везло, объект куда-то спрятался, и появляться не собирался. У меня даже версия выстроилась, правда совершенно абсурдная, что этот гад за что-то мстит  беловцам, и атакует только их. Я человек пришлый, вот меня он и не трогает. Хиленькая была версия, не жизнестойкая. Но если ее принимать, выходило, что змея может мыслить, а вот этого я допустить не мог, не укладывалось это у меня в голове.

На очередной остановке, посмотрел прочерченный путь по карте, словно график какой-то с пиками и падениями. Но все равно бесцельный путь. Осмотрел кочку со всех сторон, ничего подозрительного не нашел, даже ногами по ней потоптался, и только после этого на нее присел. Закурил, и стал смотреть на две чахлые березки, что находились от меня метрах в ста. И вот тут-то что-то произошло. Я отвлекся, буквально на мгновение, посмотрел на компас, который тоже вел себя не спокойно, стрелка покачивалась из стороны в сторону. А когда поднял глаза на березки, то словно прирос к своей кочке, между березками шли наши бойцы в одежде прошлой войны, с автоматами «ППШ», трехлинейными винтовками. Я слышал, как чмокала грязь под их ногами, как стекала вода с сапог, вот кто-то произнес, - «не растягивайтесь, прибавьте шаг». Я видел лица этих людей так четко, словно смотрел в бинокль. Видел их озлобленность и многодневную усталость. Вот двое несут раненного бойца на носилках собранных, на скорую руку, из двух стволов все той же березы и шинелей. Тот бредет, повторяет свистящим шепотом: «Я «Самара». Вот политрук с планшетом и пистолетной кобурой на боку. Они шли куда-то на северо-восток, вереница людей числом не меньше двух сотен. А я сидел и никак не мог понять, что же это за чертовщина. Сплю я, а может, надышался болотными испарениями, и мне все это мерещится.

Кончилась все прозаически, набежала слеза от напряжения, я сморгнул, а когда посмотрел в сторону колонну, никого там уже не было.

Но на этом «кино про войну» не кончилось, захаркали тяжелые пулеметы, завжикали пули. С утробным воем пронеслась мина, одна другая, третья. Волна звуков катилась по всему болоту, трещали немецкие «шмайсеры», тяжело били наши «ППШ», и с лязгающим звуком, трехлинейки. Я крутился на своей кочке и никак не мог определить, откуда ведется огонь, и самое главное, кто причина этого обстрела.

Через мгновения, болотистая почва тяжело колыхнулась, от далеких и тяжелых бомбовых ударов, завыли моторы истребителей, и действительно надо мной пронеслась на бреющем полете, пара  истребителей «мессершмидт», ударили взрывы бомб.

Наконец мои нервы не выдержали этой адской какофонии, и я, подхватив свой рюкзак и ружьё, кинулся бежать, не разбирая дороги. Меня гнал, какой-то ни с чем не сравнимый ужас. Но остановиться пришлось, потому что я выбежал к чистой воде, на которой качалось несколько резиновых лодок полных вооруженных людей.

- Стой, - заорал я, не понимая, откуда тут взялись эти люди…

И едва успел пасть на землю, чтобы через секунду откатиться за пень. В мою сторону стреляло, по крайней мере, человек пятнадцать. Пули крошили пень, и с противным всхлипом зарывались в мох буквально перед моим носом. И пули были самые настоящие. Я достал пистолет, прицелился в ближний баллон клипербота, и мягко коснулся спускового крючка. Выстрел, попадание стопроцентное, до меня донеслась брань с иностранным акцентом. Стрелки переместили огонь, беря меня в «вилку», но я продырявил еще одну лодку, а потом и последнюю. Теперь стрелкам было не до стрельбы, и они, достав маленькие весла, энергично погребли к берегу. Я всадил еще по пули в их лодки, слышал, как там заорали дурными голосами. Перезарядил обойму, вставил два патрона с картечью в стволы ружья. А, выглянув на мгновение из-за своего убежища, увидел перед собой только болото. Никакой воды, никаких лодок, никаких людей. Я осмотрел землю вокруг себя, не было стреляных гильз, в моем «Макарове» была свежая обойма, ствол порохом не пах. Мистика какая-то. Я поднялся и оглядел панораму, сколько хватало глаз, передо мной было болото. И вот тут раздалась автоматная очередь. Мне словно поленом в грудь ударили, и я полетел в траву. Подтянул руки к груди, кровь, ранен. Во рту появился солоноватый вкус, я хрипло раскашлялся, выплюнул что-то горячее соленое, и потерял сознание.

Уже после, я по часам восстановил что проспал, или пробыл в забытье десять часов, то есть вечер и всю ночь. Полагая, что убит. Очнулся на рассвете, оттого, что замерзла спина, не мудрено, фуфайка пропиталась выступившей болотной водой, майку хоть выжимай. Клацая зубами от холода, я сделал какое-то подобие зарядки, достал продукты, и термос с горячим, чаем и плотно поел.
Через три часа я вышел на околицу деревни, и понял что заболел. Меня мотало из стороны в сторону, каждый шаг давался с непомерными усилиями.

Кое-как добрался до своего дома, старушка-хозяйка что-то говорила, но смысл сказанного до меня не доходил.

Я с трудом разделся и упал в кровать, еще голова не успела коснуться подушки, а я провалился в сон.

Я не слышал, как меня тормошил капитан, как осматривал врач, я спал и видел кошмарные сны, один страшнее другого. Боль и кровь было рефреном, и что самое неприятное меня постоянно убивали.

Окончательно я пришел в себя,  когда мне в лицо начало бить солнце.

- Ну и напугал ты меня, Петька – гудел надо мной знакомый голос.

Я открыл глаза и несколько минут даже представить не мог, где я нахожусь. Но затем картинка дошла до мозга, и подсказала, что это больница, а голос принадлежит начальнику.

- Почему я в больнице, что случилось?

- Это мне надо у тебя спросить что случилось? Я такого ужаса давно не испытывал. Ты хотя бы что-нибудь помнишь?
Я напрягся, но нет, кошмарный сон, как и всякий кошмар, закончился, и растаял.

-Я приехал к тебе на другой день, Анна Васильевна мне сказала, что ты как пришел с болота, и сразу лег спать. Мы пробовали тебя разбудить, но оказалось, что ты ранен. Вызвал медиков, те приехали, тебя осмотрели, никаких ран нет. Но я то мог поклясться, что у тебя были  огнестрельные ранения. Хорошо, что и наш врач это видел, так что я не совсем с ума сошел. На тебе в разных частях тела появлялись и пропадали пулевые раны. Хорошо  сержант Ермолаев, обратил внимания, что у тебя меняется лицо на какое-то чужое, немецкое что ли? Что ты мог там такое найти, расскажи мне, пожалуйста.

Я понял, что на ходу не смогу придумать правдоподобную версию, а поверить в то, что я там видел, было трудно и самому. Но все же я рассказал. Капитан сидел минут десять молча, а потом, просмотрев мою карту, заметил.
-Все это правда. В молодости, я тоже там видел такие картины, что дух захватывало. Но рассказать кому-то, побоялся, вдруг решат, что у меня с головой не порядок?
-Знаешь, Романыч, если я все правильно понял, то на болоте, какой-то фон радиоактивный присутствует. Я же змею там поймал с двумя головами. Только где я этот мешок бросил? Ага, вспомнил возле кухни, сейчас принесу.

- Пойдем вместе за одно и покурим.

Капитан долго разглядывал мою добычу, потом пожевал губами, хмыкнул и только после этого сказал:

-Черт его знает, что все это значит. Отправим в Ленинград твою змею, и поторопим этих ученых мужей с ответом, по первой змее. А тебе, Петруша вот что скажу, не ходи ты больше на это болото, ну, его совсем. Мне психологическое состояние моих людей дороже.

-Романыч, ты слышал такое выражение «По кому плачет черная кукушка»?

- Нет, не доводилось. И что это означает?

- В том то и дело, что я и сам не знаю. Просто когда эти в лодках, я вам рассказывал, стали меня обстреливать. У меня в мозгу возникла эта фраза. Вернее даже диалог, словно разговаривали двое во мне, один спросил: «Ты знаешь, о чем плачет черная кукушка»? А второй ответил, что ни о чем, а о ком, «О войнах она плачет, кровавыми слезами».

-Так, Петя,  стоп, выкинь весь этот бред из головы. И посиди вот здесь. Я сейчас приду.

Вскоре на столе появилась закуска и бутылка водки. Романыч ловко выбил пробку и наполнил стопки. Мы выпили, по первой, и по второй, а потом встав по третьей за всех погибших в той большой и страшной войне. Которая не отпускает, вот так просто своих солдат. И они живут в нашей памяти и в нашем воображении. И плачет по ним черная кукушка и роняет свои рубиновые слезы.
Мы пили и плакали…

-Ну, а с летающим змеем, что же было, - не выдержал я.

-Об этом я тебе ничего не смогу рассказать. Но знаю, что живет он в тех краях, и здравствует, и людей так же кусает. Но только официальная наука разводит руками, и отгораживается фразой – выручалочкой – «Этого не может быть, потому что не бывает никогда». Когда-нибудь найдут ответ, а пока, извини.