Через восемь лет...

Прошло восемь лет, и наступил 1927 год… Перемены на Родине не могли не коснуться КВЖД. В 1922 году отполыхала Гражданская война, но прошло еще два года, пока Советское правительство обратило свой взор на то, что принадлежало России по праву.
С 1924 года КВЖД стали управлять на паритете Китай и Советский Союз. Многие рабочие и служащие полосы отчуждения пожелали стать советскими гражданами, иные – чтобы сохранить работу на железной дороге, приняли китайское подданство; с тех пор русские люди, проживавшие в Маньчжурии, поделились на «сов» и «китов».
Смирков предпочел оставаться бесподданным, и это пока не мешало ему жить; мало того, его неожиданно повысили по службе, и он стал заведовать крупным подрядом, взятым в КВЖД китайским гражданином Лютаем.
Новое назначение ставило Петра Ильича во главе большого количества людей, и на его плечи ложилась ответственность за огромные материальные ценности. Но он был доволен своей судьбой, а Нина уже прикидывала, какую мебель они выбросят, чтобы заменить новой.
Но высокое жалованье платили Смиркову не зря. Началась беспокойная жизнь, наполненная заботами и тревогой.
На Перевалочную пристань доставлялось огромное количество грузов как по воде, так и по железной дороге. Бывало, что здесь одновременно работали до двух, трех сотен кули – китайцев, переносивших тяжелые мешки; и тогда можно было видеть несколько живых конвейеров, перемещавших грузы от вагонов и барж к пакгаузам и обратно. Перевалка работала очень напряженно, и рабочий день Смиркова теперь заканчивался затемно…

                *  * *
Нине Смирковой Харбин пришелся по душе. Здесь почти все было так, как в России, и в некотором отношении даже лучше – ей очень нравился китайский сервис.  Их продавцы доставляли на дом любые продовольственные товары, и у неё больше оставалось времени для семьи. Дети радовали, все они учились в гимназии имени Достоевского, и педагоги их хвалили. Девочки помогали ей по дому, особенно Татьяна,  она любила готовить и уже училась у матери стряпать. Михаил теперь стал говорить баском и часто спорил с отцом на разные темы…
               
                *  *  *



Василий Петрович Шепитковский довольно долго работал на КВЖД и был одним из тех, кто в 1924 году безоговорочно принял советское гражданство, но это не мешало ему оставаться старорусским интеллигентом. Он верил в Бога, строго придерживался традиций, переданных ему старшим поколением; ему не было чуждо хлебосольство, и он имел привычку вести длинные разговоры о России и ее благе.
Однажды судьба столкнула его с Лютаем, крупным харбинским подрядчиком, и когда тот предложил ему место управляющего своими делами, он неожиданно для всех согласился и перешел к нему.
Шепитковский хорошо разбирался в людях и очень скоро обратил внимание на Смиркова – работоспособного, неглупого и очень рассудительного служащего в их конторе. И когда на Перевалочной пристани оказалась вакансия заведующего, он рискнул…
Прошло всего несколько месяцев, и Смирков раскрылся как талантливый организатор. Он заметно поправил дела на Перевалке и стал пользоваться всеобщим уважением.

                *  *  *
     Петр Ильич глубоко верил в Бога, и когда его сын спросил у него, почему Бог не показывается на глаза людям, он обеспокоился и сказал:
– Миша, только неверующие хотят лицезреть Бога. Ты стал неверующим?
– Нет, папа, я верю в Бога, но было бы лучше молиться видимому Богу. Пожаловаться ему на несправедливость и тут же узнать, какие он примет меры.
Петр Ильич решил во что бы то ни стало «прочистить» мозги сыну, и он горячо продолжал разговор…
– Миша, Бог видим, да только он больше к нам не приходит. Разве ты забыл, как поступили люди с Иисусом Христом?
– Папа, но не все же люди распинали его на кресте!
– Да, далеко не все, но все они грешны в том, что не выступили против зла, не встали стеной перед его палачами. И знаешь, почему они не заслонили его собой? Им не пришлись по душе божьи заповеди.
– Папа, но ведь многие люди следуют этим заповедям!
Петр Ильич помолчал, собираясь с мыслями, и с грустью продолжал далее:
– Да, многие следуют, но далеко не во всем. Многие не убивают и не крадут, зато они обжираются, зато не пропускают ни одной юбки, если в ней симпатичная особа, и делают многое другое, несовместимое с заповедями божьими. Увы, все люди грешны. Однажды Иисус Христос сказал людям, чинившим расправу над блудницей: «Если кто-то из вас не грешен, то пусть он бросит камень в меня!». Такого человека среди них не нашлось…
Михаил знал из «Закона Божьего» о том, что все люди грешны, но ему как-то не приходило в голову, что человеческий мир так плох. Поразмыслив над словами отца, он сказал:
– Папа, но ведь это может плохо закончиться для всех людей!
– Вот поэтому-то Бог и запретил людям брать плоды от «древа познания». Такая публика могла использовать знания для утверждения зла. И что мы наблюдаем сегодня? – Петр Ильич сделал паузу и посмотрел сыну в глаза. – Чем больше у человечества знаний, тем больше пороков и пагубных дел. И что хуже всего, тем больше погибает людей в разных войнах! Знания принесли человечеству динамит, они принесут и более страшное оружие. Нужно молиться Богу, чтобы на земле не появился еще один Альфред Нобель!
Мудрый диалог продолжался…
– Ты полагаешь, нужно остановить прогресс?
– Не помешало бы объявить мораторий на прогресс до той поры, пока сознание людей не поднимется на такой уровень, при котором станут невозможными любые войны.
– Иначе что?
– Геенна огненная на всей планете, устроенная человеческими руками!
– Но не все же круглые дураки!
– Прогресс неисчерпаем, и может прийти время, когда будет достаточно одного дурака, чтобы устроить конец света…
– И что же нам делать?
– Все то же… Молиться и просить Бога, чтобы он избавил нас как от лукавого, так и от дурака…
               
                Продолжение следует…