Люди, которых нет Р. Боланьо Далекая звезда, Чилий

Герой романа чилийского писателя Роберто Боланьо «Далекая звезда» Карлос Видер на первый взгляд является живым воплощением зла. Но утверждать это можно, только формально подходя к тексту. Писательская манера Боланьо, на мой взгляд, такова, что большое значение в ней имеют метафора, гротеск. Боланьо, как и Исабель Альенде, также пишет о Тьме, сгустившейся над Чили с приходом к власти военной хунты, только Тьма находит свое олицетворение в образе Видера. О том, что Видеру автор придавал, скорее, функции символа, чем делал попытку создать цельный персонаж, говорит постоянная смена героем масок.
Мы видим его сначала юным поэтом, пришедшим в литературную студию. О его прошлом почти ничего не известно, он и сам не говорит об этом, не сходится близко с другими юными поэтами. И стихи его не отражают истинной сущности автора, как подозревают другие члены поэтической студии. Ожидается, что он проявит себя иначе.
Боланьо резко обрушивает на читателя новый образ Видера – зверского убийцы, хладнокровно пронзающего крюком горло девушки, которая, как считалось, испытывала к нему большую симпатию, если не любовь.
Затем Видер – офицер, авиатор. И поэт, творящий новое искусство, искусно управляя своим самолетом, он пишет стихи в небе Чили. А вот он – автор выставки фотографий, на которых запечатлены убитые им люди. Выставка вызвала скандал, автор эмигрировал. Но в разных ипостасях, под разными именами он продолжает сеять зло, насколько позволяют возможности. Это зло мелкое, на него, может быть не стоит обращать внимание. То герой Боланьо в качестве оператора снимает порнофильмы, то как литературный критик поддерживает группу вандалов, уничтожающих книги классиков. Но, зная его прошлое, можно предположить, что если возникнут благоприятные условия, это зло разрастется до немыслимых масштабов, буквально до неба, на котором Видер писал свои послания.
Искоренять ли даже такое зло, мелкое «злишко», когда прошло много лет, когда оно почти не заметно? Роберто Боланьо утвердительно отвечает на этот вопрос. Бывший полицейский находит Видера, живущего под другим именем в Европе и приводит в исполнение приговор, вынесенный самой жизнью. И полицейского, и его неведомый заказчик, как и сам Карлос Видер – фигуры символические, олицетворяющие не столько борьбу людей, сколько борьбу идей, философий или даже извечную борьбу добра и зла. Автор сам рассыпал по роману намеки именно на такую трактовку произведения. «При этом его (Видера) физическое отсутствие (на самом деле он отсутствовал всегда) не положило конец спекуляциям, страстям и противоречивым прочтениям, порождаемым его творчеством». Он отсутствовал, но присутствовало зло, воплощением которого был этот то видимый, то пропадающий демон.
Вопрос собственного удобного «подполья», которое находят люди, живущие при тоталитарном режиме, Боланьо также не обходит стороной. Главный герой романа «Чилийский ноктюрн» - литературный критик Ибакаче, боящийся режима, выживающий в его условиях. Этого критика мы встречаем в первом романе, где он похвально отзывается о «творчестве» Видера. В «Чилийском ноктюрне» описана его жизнь. Он прячется всегда. Проявив себя как талантливый поэт, он скрывается в литературную критику. Как критик прячется за псевдонимом. Но он известен и находится на хорошем счету у власти. Пиночет и генералы, совершившие переворот, приглашают критика прочесть им лекции о марксизме, и критик боится, но идет. Пожалуй, лучше всего эта натура скрывающегося человека проявляется в его диалоге с Пиночетом. По сути, сам Пиночет ведер разговор с собой, ибо Ибакаче соглашается с каждым его высказыванием, а когда нужно делать какой-либо выбор, «затрудняется с ответом».
Роман Боланьо написан от имени этого героя, который будто пытается спорить с неким «рано поседевшим юношей», обвиняющим критика в соглашательстве, в отказе от идеалов юности. И становится понятно, что этот диалог Ибакаче ведет сам с собой, со своей совестью, и не может найти покоя, к которому так стремился всю жизнь.