Империя банды шамана. левит-8 бамлаг

  Оторвавшись от погони,лейтенант, Шаман  и Василий  решили переждать в овраге еще  какое-то время  для  перестраховки своей  безопасности. Риск быть  обнаруженными велик.
  На ноги были  подняты крупные  военные  силы  для  поимк преступников  и разгрома  банды  Шамана.Гибель мойора  и предательство лейтенанта и солдата переполошили "вверху".
Миновала  в напряжении ночь,и Шаман, лейтенант и солдат решили пробираться к поселку тем же буераком, что и Кулик, которого выпустили, как отработанный  материал.
  В этих местах, куда бы ты не шел, мимо поселка не пройдешь. Другого убежища нет в округе на сотни километров.
  После таинственной гибели майора за ним прочно закрепилась дурная слава. Одни стали считать эти места мистическими, другие - заколдованными, третьи - просто гиблыми и проклятыми. Без особой на то нужды сюда не заглядывал и милицейский патруль.
Все беды отводила Теща, которая находилась вне всяких подозрений. За ней не замечали связи с БАМлагерями. Жила она своей размеренной жизнью условно освобожденной, работала за четверых, как вол, копила деньги, чтобы уехать по окончанию срока «на материк». Вот к ней и устремились все трое и Кулик.

   Компания приближалась к поселку. Уже темнело. Ветер усиливался, заметно похолодало. Лейтенант и солдат в своих, не по сезону, одежонках испытывали особый дискомфорт. Они шли вприпрыжку, хлестали себя по бокам руками, словно отгоняя надоедливый гнус и о чем-то вполголоса переговаривались.
  Неожиданно Шаман застыл на месте. Всем своим видом показывал вперед и настороженно кивал головою на нечто, происходящее в полсотни метрах. Теперь уже сомнений не было: впереди неиствует волча стая. Отдельные хищники подпрыгивали так высоко, что их силуэты на темно-синем небосклоне выглядели исполинскими. Среди разрозненного волчьего рыка еле прослушивался человеческий голос, взывавший о помощи. Этот крик, подчас истерический, разгонял по телу мурашки. Сомнений не было. Волчья стая атаковала какого-то человека.
 -Вася?! - тревожно прокричал лейтенант солдату, -давай очередь...
 -А если в человека? - осторожничал солдат.
 -Дай вначале вверх, он должен сообразить, что надо лечь.
  Холодный, колючий воздух прорезал резкий одиночный выстрел, затем второй. Очередь давать было безрассудно в их положении, когда каждый патрон стоил дорого, без толку стрелять накладно, и потом, опасно было привлекать внимание тех, кто мог находиться в этот неурочный час поблизости.
  Выстрелы возымели действие. Волча стая, сбивая на ходу друг друга, ринулась навстречу группе лейтенанта. Она проскочила в десятке метров в стороне, вздыбив снежный наст и обдав холодной струей воздуха. Первым пришел в себя Кузнецов. Он прокричал:
 -Там человек, скорее на помощь...
  Все трое бросились туда, откуда слышали крики.

  В нескольких метрах на земле лежало окровавленное человеческое тело. Свет от бензиновой зажигалки выхватил чье-то бледное, с кровяными подтеками лицо. Оно было неузнаваемо. Только легкий стон, исходивший откуда-то изнутри человека,  предполагал о теплящейся в нем жизни.
  При беглом осмотре пострадавшего было обнаружено по¬вреждение руки. Она была перекусана в предплечье. Лейтенант, прощупав все тело и больше не обнаружив свежих ран, проверил карманы. Кроме справки об освобождении, помятой и засаленной, с пометкой «досрочно», больше ничего не обнаружил. Фамилия написана небрежным почерком, и разобрать ее было трудно. Но все вместе, наконец, разобрали: - Кулик...
  Не веря своим глазам, Шаман выхватил из рук лейтенанта клочок бумаги, именуемый «справкой», и не сдержав нахлынувших эмоций, запричитал во всю мощь своей глотки:
- Кулик!.. Косметик!.. Сколько лет, сколько зим?! Вставай, браток! Это я — Шаман...
  Едва беглецы оправились от неожиданной встречи со своим побратимом по лагерям, как следом послышались выстрелы сзади.
 
  Выстрелы сзади повторились. Буерак наполнился пороховой гарью. Кузнецов скомандовал:
«Ложись! Что бы это могло значить? - захлестнули мысли лейтенанта, - догадки и предположения, - облава? Засада?».
  Неожиданно, среди хаоса мыслей проскочила, скорее всего,. интуитивно, вполне реальная возможность преследования их агентами генерала. Вероятнее всего, таковыми могли быть его бывшие коллеги по работе в органах. Лежать в бездействии и ожидать непредсказуемых событий не в его правилах. Надо действовать.
- Вася?! - шепотом позвал Кузнецов солдата, — надо зайти в обход, а ты, Шаман, разберись с Куликом, помоги ему, а я тут встречу в лоб шатуна, если это не чекист.

  Стояла тишина. Отдаленный вой волков заползал в душу неприятным ощущением близости, в данный момент с ними.
 «Что они, что мы рыщим по безлюдным, диким местам в поисках пристанища», - подумалось Кузнецову, который вот уже какое время прозябает в компании зэка—Шамана, и ради чего?
Этот вопрос давно волновал лейтенанта. Очень часто застревали в сознании события минувших дней в ставке Генерала - бездарного и тупого солдафона.
 «Да ради чего весь этот сыр бор, вот эти овраги, волчьи стаи, покалеченный Кулик, тщеславный бандитский главарь, эти мытарства, голод и холод, сон на вшивых подстилках? Может захватить Шамана и Кулика, сдать их и тем самым реабилитироваться? Нет, нет!» - тут же отгонял мрачные мысли Кузнецов.

 Цель его благородная - восстание против режима бездарной власти, ее прихвостней — олигархов. Не правда, что он один вступил в эту борьбу, с ним солдат, а это уже что-то значит. Если уже рядовой воспротивился исполнять дурацкие и преступные деяния против своего народа, то это хороший задаток на будущее.
  Пока Кузнецов размышлял над житием-бытием, Василий, прижимаясь к откосу стены оврага, где его меньше всего видно, подбирался к месту предполагаемых выстрелов. Всматриваясь в предрассветную дымку, он увидел смутные очертания каких-то копошившихся предметов, затем до него стали доноситься странные гортанные звуки, похожие на рычания. Когда глаза, на пределе своих возможностей, сфокусировали на обозреваемые объекты, то Василий догадался, что в непосредственной близости от него та самая разъяренная от несостоявшегося пиршества тела Кулика, волчья стая. Теперь она довольствовалась какой-то другой жертвой.

  Не трудно было догадаться, что какой-то бедолага отстреливался до конца патронов и, наконец, пал жертвой хищников. Надо было быстро уносить ноги, пока эта волчья братия не добралась до него. Так же соблюдая осторожность, Василий благополучно прибыл к своим товарищам.
- Сколько еще патронов у тебя, Вася? - встревожено спросил Кузнецов, в полной мере отдавая себе отчет о возможности волчьего нападения и на них.
Здесь, в этих местах, хищники отличались от своих собратьев особенной жестокостью и коварством. Они выросли и выкормились на людском — зэковском мясе, хотя лакомство для них не было калорийным, но зато легкой добычей. Заключенные, доведенные до дистрофии, не могли оказывать сопротивление - этот буерак был их кладбищем. Сюда загоняли всех неугодных, оставляли на ночь, а к утру - другая партия зэков закапывала в землю обглоданные кости своих побратимов.

  Кузнецов, да и Шаман не знали того, что пребывали в волчьем логове.
~ Да, малость есть, - учтиво ответил солдат, - на первый случай хватит. Но выбираться отсюда надо поскорее. Их там несметные полчища...
  Подошел обеспокоенный Шаман и сообщил, что Косметик в коме и не транспортабелен.
 -Что будем делать, лейтенант? - подавленным, онемевшим голосом спросил он.
 -Не оставлять же его на съедение волкам, - ответил тот, - надо брать на руки и уносить ноги.
- А, может, до рассвета займем оборону? - предложил Василий.
 -Нет, их много, - заметил Шаман, - я теперь вспомнил, куда мы попали. Здесь волков хватит на сотню таких как мы.
 -Но, у нас автомат - настаивал солдат.
 -Ну, убьешь ты десяток, а двух-трех хватит на нас всех...
  Лейтенант не встревал в доводы своих товарищей. Он обдумывал план их спасения.
 -Значит так, - вдруг заключил лейтенант, - ты, Шаман, берешь на плечи Кулика, а мы с Васей в обороне. Как только поднимаешься наверх, свистнешь нам.

  На этом и порешили. Шаман взвалил обессиленное тело Кулика себе на плечо и быстро скрылся из вида. Прошло минут пять - десять. За это время он должен был бы уйти на безопасное расстояние, но сигнала не подавалось. «Значит, что-то случилось», - подумал Кузнецов. Об этом же подумал и солдат. Сейчас они понимали друг друга без слов.
 -Вы, товарищ лейтенант, идите, а я тут останусь...
 -Нет, не годиться^.. Я не привык прятаться за чужие спины. Дай мне автомат, а ты - узнай, в чем дело... это приказ...
 -Слушаюсь...
 -Возьми мой пистолет, Вася...

  Между тем, на расстоянии видимости, метрах в пятидесяти появилось заметное движение силуэтов. Ясное дело - волчья стая пришла в неистовство от человеческой крови. На такую стаю явно одной жертвы мало. Они только раздразнились. Надо ожидать нападения.
  Лейтенант занял удобную позицию: залез в небольшой грот, где укрывался Кулик. Отсюда хорошо просматривалась территория. Если волки и нападут, то только с одной стороны. Если применять прицельные, одиночные выстрелы с точным рассчетом, то можно одолеть эту напасть.
 
  Послышался пронзительный вой вожака волчьей стаи, видимо взывающий к действию. Предстоит непредсказуемый поединок. Хорошо, если в обойме автомата достаточное количество патронов, а если нет, то...
  Вой приближался. На этот раз он прозвучал устрашающе, возбуждающий в своих сородичах свирепость. Кузнецов приготовился к нападению, приняв удобное положение, сидя с упором локтей на колени. Где-то он читал, что волки за версту чуют пороховую гарь, и, что этот фактор заставляет их действовать осторожно. Волки-хищники умные, расчетливые и хитрые. Надо от них ожидать чего угодно и нечто коварное, ухищренное.
  Лейтенант тоже обдумывал возможные варианты. Стая может занять выжидательную позицию, находясь в засаде долгое время, заставляя свою жертву принять опрометчивое решение. Возможен вариант, каким-то образом выманить жертву из укрытия, пожертвовав для этого одним или двумя своими сородичами, собратьями по стае. Все зависит от вожака - хитрого и матерого. То, что он учуял свою жертву, сомнений не вызывало. Первый ход за ним.

  Рассвет в овраге наступает медленно. Предзимний туман тяжел и подолгу висит у самой земли. Волчьи головы уже предательски торчат из его густого месива. Он мешает им точно определить место нахождения своей жертвы. Отчетливо видна настороженная морда вожака. Он неистово ею крутит, раздувает ноздри.
  Кузнецову видно все, что творится над поверхностью тумана, словно над морской гладью. Он старается не вытягиваться, не обнаружить себя. Лейтенант мог бы свободно поразить вожака, но затея была бы большим риском в случае промаха или ранения. Ситуация непредсказуема в поведении стаи. Но и сидеть в бездействии - не выход из положения, тем более что сигнала от Шамана по-прежнему нет.
  «Может быть, с ним что-нибудь случилось? - обожгла внезапно мысль Кузнецова, - надо действовать».
  Вариант есть. Требуется ползти под слоем тумана к горловине яра, ведущей наверх. Правда, до нее метров двадцать, а дальше все как на ладони. Прямая видимость стаи. Но, другого пока не дано. «Там будет видно», - решил лейтенант.

  Для острастки он сделал несколько выстрелов в надежде на паническое бегство волков. Проползши несколько метров, Кузнецов услышал автоматную очередь, кто-то отвечал ему. «Но, кто? - встревожился лейтенант, - кто мог быть в эту раннюю пору и в этом волчьем логове? У Шамана такой возможности нет. Он должен только свиснуть, добравшись благополучно наверх, а тут стрельба».
  Кузнецов прижался к земле, затаив дыхание, в ожидании последующих событий.
  Но вот стрельба возобновилась, но теперь где-то вдали, позади от него. Вновь Кузнецов в недоумении. Опять захлестывают его сознание догадки и предположения. Аналитический ум чекиста не должен дать сбоя, иначе грош ему цена. «Думай, думай, Кузнецов! -подталкивал он себя к быстрому реагированию на события. - Чему тебя учили в училище».

  Неожиданно, совсем интуитивно возникла гипотеза: «Наверняка это ищут его, Кузнецова, и не исключена возможность, Шамана. Опергруппа, скорее всего, разделилась -командир прочесывал овраг, а остальные рыскали по округе. В условленном месите и времени они не встретились. Значит, с командиром случилась беда. Но он то уже знает теперь, что тот пал жертвой волчьей стаи, если  это  действительно  он".
  Тяжелые мысли наполнили сознание лейтенанта возможностью пленения Шамана. Да и свое положение осложнилось. Он оказался в окружении. С одной стороны - неугомонная и кровожадная свора хищников, с другой - вооруженный пеший отряд, и тоже, не менее коварный.
  Неожиданно выручила разыгравшаяся на глазах у Кузнецова трагедия.
Вначале раздались несколько пистолетных выстрелов, потом истошный человеческий крик вперемешку с волчьими зловещими рычаниями. Не трудно было догадаться, что двое, как установил Кузнецов, трагически погибли. Если жертвы и вооружены до зубов, то, как выяснялось, они оказались бессильными перед лицом гибели. «Но, кто наверху остался и сколько их? - обеспокоено подумал лейтенант. Как бы самому не влипнуть нелепо. Сейчас самый удобный момент выбираться, пока волчья стая разбирается с преследователями».

  Кузнецов, воспрянув духом, стал быстро подниматься по горловине оврага. Перед самым верхом, он осторожно выглянул. Перед его глазами предстала картина - метрах в десяти на земле со связанными ногами и руками лежал кто-то, а рядом с автоматом наперевес стоял часовой. Он был один. Кулика не видно. Оценив обстановку лейтенант встал во весь рост, рассчитывая, что его военная форма произведет на охранника воздействие не применять оружие. А потом он сможет убедить солдата перейти на его сторону или разоружить.
  Солдат вначале растерянно вскинул автомат на «изготовь» в сторону Кузнецова, но затем ошеломленный метаморфозой подмены своего офицера на другого, опешил совсем. Он то кричал: «Стой! Буду стрелять!» - то заискивающе спрашивал где его командир. Ответ прозвучал скорбно:
 -Твой командир погиб. его растерзали волки.
 -Не правда! — вскрикнул обеспокоенно солдат.
 -Не веришь офицеру госбезопасности?
 -Извините, товарищ лейтенант. Не признал сперва, теперь верю...
 -То-то же... Развяжи пленного, - послышалась команда Кузнецова.
  Это был Вася... Кузнецов признал его по голосу сразу, и обернувшись обрадованно спросил:
 -А где Кулик? Где Шаман?
 -Я спрятал их там, в кустах, и хотел было идти за вами, а вы сами словно из-под земли выросли.
 
  Солдат-охранник, видя возле себя военных и узнав от них о гибели своей команды не знал, что делать. Помог ему Кузнецов:
 -Ты свободен. Можешь идти в часть, и доложить о случившемся, при желании исчезни совсем, и никто тебя искать не будет, можешь примкнуть к нам. Но, учти, в последнем случае гарантии на жизнь нет. У нас иные цели и задачи. Твоя группа охотилась за нами.
  Услышав такое откровение с уст лейтенанта, солдат не сдержался и вскрикнул:
 -Это вы, тот самый лейтенант?
 -Какой? - спокойно спросил Кузнецов с ухмылкой.
 -Мятежный... о вас ходят легенды в войсках... За вами ведут охоту... и за вашим солдатом, и за каким-то Шаманом...
 -Кто ведет охоту?
 -Группа с командиром Гавриловым и еще кто-то...
 -Ну, с Гавриловым рассчитались волки, с остальными - поживем, увидим. Что ты решил, как там тебя по фами¬лии.
 
 -Рядовой Миронов... Я с вами...
 -А не боишься предать свой долг? - спросил доброжелательно Кузнецов... - Мы ведь против солдафонского режима, против армейского произвола и чиновничества...
 -Родину вы же не предаете? - уточнил солдат.
 -Родину — нет! — почти хором сказали лейтенант и Василий.
 -Тогда и я с вами. Бояться мне нечего. Как вы, так и я.
 
  БАМлаг жил обычной размеренной жизнью. Все страсти после неудачной амнистии кое-как улеглись. Режим ожесточился. За малейшую провинность - карцер по японскому образцу, но самым страшным было лишение еды на сутки, двое и более. Людей превращали в хищников. Голодные узники были страшнее волков. Охрана содержала их за колючей проволокой в шесть-восемь рядов под напряжением. Когда заканчивался срок «голодовки», им бросали по куску тухлого мяса и краюху хлеба. Это был подготовительный период перед выпуском их в общую зону. Многие узники теряли рассудок, сходили с ума от произвола лагерной охранки. На такой случай существовало распоряжение: «Всех неполноценных ликвидировать». А неполноценными могли" считать кого угодно, в том числе и тех, кто плохо работал или был бессилен выполнять требуемую работу. Лагерь вымирал тихо и безропотно. Возмущаться люди разучились.

  Впрочем, это так только казалось. Просто на тот момент среди зэковской братии отсутствовал политический лидер. Их устранили давно, в момент смуты 1953 года. На протяжении последующих лет зоны охранялись старательно от этой «заразы». Кому попало возглавить политическую ак¬цию не под силу. Ему просто не поверят. Узники лишний раз рисковать и доверять случайному человеку не желают. Слишком дорого обходятся дилетантские действия. Примеров тому много. Взять хотя бы дебош на железной дороге. Началось с политики, а закончилось - разбоем. Спровоцировал его Шаман, которому зэки поверили, но доверие досталось дорогой ценой.

  Да, Россия никогда не скупилась на жестокость к своему народу. Если наказание иногородцев регламентировалось международными правами даже во время войны, то внутригосударственные репрессии не контролировались ни одним законом. В Российской империи народ всегда считался быдлом, дешевой рабочей силой, бесправным и беззащитным. В БАМлаге томилась почти одна треть населения. Это был скрытый геноцид - под маской воспитания человека в духе преданности партии и коммунизма. Идеологи считали, что там, в призрачном обществе должны жить люди без потребностей, без воли, без собственного мнения. Вот что вышибали в БАМлагах, никому не нужной стройке коммунизма «Байкало-Амурской магистрали», а впоследствии - и на работах по освоению целинных земель, тоже никому не нужному.

  Там, в Казахстане, существовали тоже лагеря, с теми же порядками, дисциплиной, питанием и идеологией. Разница была лишь только в одном - в БАМлагах трудились беспартийные, а на целине - комсомольцы и коммунисты. Так было легче управлять массой людей, стесненных бытовыми условиями и идейными соображениями. Но и среди них возникали неуправляемые бунты, против которых шло в ход оружие, танки и такие меры психологического воздействия, как психушки. А это намного страшнее БАМлагов. Участвовали в таких расправах партийная элита и номенклатурные работники. Армейские подразделения не разбирают, где партийный, а где нет. Пули для всех одинаковые. В обществе нет мира и согласия.

  Только карательные органы имеют силу, но и они подвержены духовному разложению. Тому пример - лейтенант Кузнецов, солдаты Василий  и Миронов. А сколько таких, как они, не нашедших душевного покоя, уходили из жизни добровольно, сколько их сделалось пьяницами, душевно больными? Тот же майор, попавший в атмосферу бытового дискомфорта, воочию взглянувший на плоды своей деятельности, сошел с ума...В последствии капитан  Петухов расправился с генералом, видя в нем палача.