Положительный опыт

Прототипов героев рассказа не существует.
Все совпадения случайны.
                Автор

   

   
   
   По правому берегу  ручья вниз по течению шел медведь. Леонид Петрович кипятил  воду для чая в своем знаменитом титановом котелке на левом берегу в кустах и давно уже видел приближающегося зверя.
   
   Самое простое было встать и немного пошуметь, но любопытно вблизи посмотреть, а потом уж вспугнуть. Затвор потянул  медленно на себя, стараясь не громко лязгнуть металлом о металл, но стрелять по цели не входило в его планы - лицензии нет, да и трофеи от этой добычи мало интересовали.
   
   Ни звука затвора, ни дыма костра, ни запаха человека не слышал и не чуял почему-то незваный гость. Оказавшись строго напротив Леонида Петровича, на другом берегу, до которого метров двадцать, остановился, о чем-то поразмышлял и - к воде. Решил ручей перейти. «Странный ты какой-то. Глухой и нюх не работает», - подумал Леонид Петрович и немного испугался - прямо на него шел косолапый. Захотелось пошуметь гораздо сильнее, чем минуту назад. Упер приклад в землю и нажал спусковой крючок. Карабин грохнул оглушительно, коротко и выпустил пулю в небо. Посыпались с лиственниц желтые уже, сентябрьские иголочки, как от легкого ветерка.
   
   Медведь присел на задние лапы, резким выдохом издал хриплый звук, сноровисто развернулся и рванул, как спринтер после хлопка стартового пистолета, подальше от ручья. Эхо выстрела еще катилось по скалистым вершинам сопок, а не видно уже  «хозяина тайги».
   
   Сразу скучно стало ждать, когда закипит вода. Решил Леонид Петрович умыться. Встал с колен, сделал два шага к ручью и тут: «звяк». Непонятный звук пришел откуда-то сзади, в затылок, от костра. Будто в котелок упал камешек размером с наперсток. Оглянулся. Котелок беспричинно раскачивается над огнем. Подошел, а на дне под закипающей водой - пуля.

*            *            *

   - Вот она. Видишь? Пуля! Вверх выстрелил, а она  оттуда вернулась и точно в котелок упала, - рассказывал Леонид Петрович  вечером в избушке.
   
   Рассказал про медведя, про то, как услышал удар о дно котелка, показал пулю и чувствовал, что не верит ему Николай, хоть и кивает молча по своему обыкновению.
   - Я вижу, ты не веришь?
   
   Николай не ответил. Оторвал клочок газеты, придвинул свечу, взял с полки карандаш и задумался вычисляя. Вскоре поделился результатами:
   - Если предположить, что пуля могла упасть на площади в один квадратный километр вокруг вашего костра, то получается, что сто миллионов таких котелков можно расположить вплотную друг к другу на этой площади. Правда, если они квадратными в плане будут… Получается, реализовалось событие, имеющее вероятность одну стомиллионную долю единицы.
   
   Леонид Петрович моргнул два раза обоими глазами, удивляясь столь длинному и безупречному по языку монологу Николая, и согласился:
   - Да… Очень редкий случай.
   - «Редкий» - не то слово. Пролетая на вертолете над этой площадью и зная, что где-то там, внизу, в траве, в кустах  котелок. Не видно его. Бросьте камешек на удачу. Попадете в котелок?
   
    Леонид Петрович представил квадратный километр, себя с камушком в вертолете, ясно понял, что не попадет, и сказал:
   - Могу и попасть… Ну, откуда еще она могла прилететь? Не было больше никаких выстрелов.
   
   Николай взял со стола пулю, помолчал, разглядывая, наклонившись над свечой, желтенькое тельце,  и говорит:
   - Да она же не прошла канал ствола. Не стреляли ее. Видите, следов от нарезов нет?
   
   Лучше б они были эти царапины от винтовых нарезов ствола. Тогда можно было стоять на версии, что упала-таки пуля в этот реальный котелок, проигнорировав сто миллионов виртуальных.
   
   А теперь что? Откуда прилетела никем не стреляная пуля?

*            *            *

   Николай - праздношатающийся. Выгнанный из знаменитого московского ВУЗа за «хвосты» и грубость с деканом он отправился в армию в 21 год. Удостоверение кандидата в мастера спорта по вольной борьбе и личное желание быстро привели его в учебное подразделение «спецназа», а затем в Чечню. Демобилизовался четыре месяца назад, в мае, в звании старшего сержанта, командира отделения разведчиков-диверсантов.
   
   Предложили в штат личной охраны губернатора. Деньги не плохие, но… скука. «Буду охранять, скучая, и учиться заочно», - строил он жизненные планы на ближайшие годы. Решил через неделю принять предложение.
   
   Он уже десять дней жил в этой избушке, когда сюда же пришел Леонид Петрович, поразив Николая  полевой формой старшего офицера неведомой страны с большим количеством специальных карманов и рюкзаком из такой же камуфляжной ткани. Радиостанция, аптечка, спутниковый прибор для определения координат своего местоположения, изящный полиэтиленовый пакет с сухим пайком, рассчитанным на два дня тяжелой нагрузки по белкам, жирам, углеводам, витаминам - все на своих местах.  Только знаки различия и регалии требовалось дорисовывать воображению, и карман для пистолета был внештатно наполнен гигиеническими аэрофлотовскими салфетками – торчали из кармана сине-красные уголки пакетиков.
   
   Но особенно бросилась в глаза  рукоять ножа в шитых бисером кожаных ножах. Инкрустированная чем-то в тон с бисером  кость. Кропотливая многомесячная работа зека. Конфисковать такой нож даже для «хозяина» зоны - удача. Одним из лучших экспонатов будет в его большой коллекции. Огнестрельное оружие тоже было отечественным - карабин СКС и дробовой полуавтомат МЦ-20.
   
   Леонид Петрович - депутат областной Думы, учредитель и редактор самой большой по числу полос и по тиражу региональной газеты. Энергичный пятидесятилетний человек со здоровым румянцем на щеках и спортивной походкой.
   
   Он  охотился один, избегая потоков водки и пьяных собеседников. Всегда только осенью и только на водоплавающую птицу. Уже несколько лет подряд его в сентябре  подвозили на «Урале» до тупика дороги и последние два километра до этой избушки он шел пешком.
   
   В этот раз нашел здесь Николая. Никто из них не знал чье это зимовье и когда построено, поэтому познакомились и жили мирно вдвоем.
   
   Утка не летела. То ли рано еще, то ли просвистела уж крыльями другими путями, пренебрегая красивыми озерами окрест избушки. На пятый день Леонид Петрович и ружье брать по утрам перестал. Повесив зачем-то карабин на плечо, он уходил бродить по тайге, а ружье спрятал в кустах на берегу круглого голубого озера, самого близкого к избушке.
   
   У Николая  ружья не было. Вместо него рогатка в кармане. Он выпугивал камушками белок из шаровидных домиков и, из одного только любопытства, подсчитывал их численность на квадратный километр угодий по методике усвоенной еще в детстве от отца. В том же кармане - шарики от подшипника. Это для рябчиков.   
   
   В  двенадцать лет Николай удивлял многих точностью стрельбы из рогатки по воробьям. Эта  любовь к резиновому оружию сохранилась у него на всю жизнь. И в армии он с ней не расставался.
   
    На территории части располагался узел связи с небольшим, но на очень высоких мачтах, антенным полем. Ветер задул газету на изоляторы антенны. Она там никому не мешала, пока не пошел дождь. Токи высокой частоты  побежали по мокрой газете в землю и отказались излучаться в пространство. Николаю удалось несколькими выстрелами из боевой рогатки (у него было две конструкции - боевая и тренировочная) сбить вредоносную бумагу. Связь восстановилась.
   
   «Служу России» - внятно произнес и «взял под козырек» отличившийся мастер, когда ротный объявил ему перед строем благодарность.
   
   Приехавшему вскоре с инспекцией из Москвы полковнику-интенданту стало известно об успешном расстреле газеты-диверсантки. Свита пересчитывала кальсоны, перловку и боеприпасы, а полковник держал короткую речь перед личным составом. Он говорил о трудностях материального снабжения, о необходимости беречь обмундирование, амуницию, оружие и патроны. Перейдя к теме о солдатской сообразительности, цитировал Суворова и порекомендовал «распространить положительный опыт применения такого вот неогнестрельного огня». Помолчал две секунды, переваривая услышанное, и поправился: «…применения рогатки для хозяйственных нужд». Опять помолчал, понял, что радиосвязь это вовсе не «хозяйственные нужды», и с блеском вышел из затруднения, ясно и конкретно сформулировав мысль: «не то чтоб хозяйственных… мало ли какая ситуация… в общем, подумайте - очень может пригодиться». Потом сказал, что служба в этой горячей точке - «проверка волевых качеств, физической силы и мужества для настоящих мужчин». Посмотрел на юбку радиооператора сержанта Ковалевой на левом фланге строя и добавил: «И женщин».   
   
   Пять дней недельного отпуска уже прошли. Леонид Петрович интенсивно отдыхал перед напряженными с десятками неотложных дел буднями. Жаль, что утки нет.
   
   Николай его немного раздражал своей безалаберностью. Ел что попало, часто всухомятку. Один раз забыл переобуться и целый день бродил по тайге в домашних тапочках, что нашел под нарами в избушке. «Поколение вырастили… А ведь солдат вчерашний. Защитничек», - думалось редактору.

*            *            *
 
   - Леонид Петрович, ведьма на метле пролетала и подкинула пулю в котелок, - говорил Николай на следующий вечер.
   - Да. Это единственное объяснение.
   - Я думал, вы возразите, что ведьмы только по ночам летают.
   
   Еще немного пообсуждали вчерашнее событие. Новых версий, объясняющих случившееся, не прозвучало. Стемнело.
   
   Николай сидел на нарах, ощипывал рябчика и грыз сухие макароны - ужинал он так.
   - А что ты белок не стреляешь? - спрашивает Леонид Петрович.
   - Их в сентябре не стреляют.
   - А зимой будешь их из рогатки добывать?
   - Нет, я к зиме ружье куплю. Кто ж их из рогатки стреляет?
   - Рябчиков тоже нельзя сейчас стрелять.
   - Рябчика съедим, а мех белки сейчас никуда не годится.
 
   Помолчали.
   -  Говоришь, в мае демобилизовался?
   - Да.
   - Где служил?
   - На Кавказе.
   - В Чечне?
   - Ага.
 
   «Наврет сейчас три короба солдатик, чтоб героем показаться», - подумал Леонид Петрович.
   - В боях участвовал?
   - Только в очень коротких, ночных.
   - Расскажи что-нибудь про бой настоящий.

*            *           *

   Из трех коротких боевых стычек за полтора года в Чечне Николаю чаще других вспоминался эпизод, который и боем-то неизвестно можно ли назвать.
   
   Они вчетвером целую ночь лежали в кустах, боясь пошевелиться, и наблюдали за работой бородачей в тусклом свете луны.  Те извлекали из ямы и грузили в машины какие-то ящики. Николай думал: «Будь у них хоть одна собака - нам всем крышка». Метров пятнадцать их отделяло от противника.
   
   Группа наткнулась на этих грузчиков, когда двигалась разработанным маршрутом выполнять совсем другое задание, и не имела права завязывать бой. Да и бессмысленно это - за считанные секунды размажут их биологическую ткань по веткам кустов. Кроме двенадцати грузчиков, поодаль у костра еще добрый взвод обвешанный «калашами». Николай хорошо представлял, какую плотность огня создадут эти люди в их направлении. И укрыться негде. Это впереди, в сорока метрах, большие буковые деревья, а здесь  тоненькие  кустики колючего терна не выше  половины человеческого роста. Шансов выжить не больше, чем у пули, выпущенной вверх, упасть в котелок.
 
    Медленно, плавно извлек Николай из кармана рогатку. Камушек полетел через головы боевиков в кроны деревьев. Расчет прост: отвлечь внимание в другую сторону и постараться бесшумно уйти. Жестами об этом договорились.
   
   Бороды повернулись и задрались вверх на странный шелест в листве от камушка. Ребята уже оторвали животы от травы, чтоб отступать, но… нельзя. Один услышал слабый щелчок рогатки и смотрел в сторону разведчиков. Включил фонарь, немного пошарил лучом по кустам и не увидел солдат в камуфляже, с веточками, привязанными к одежде, и с полосатым  макияжем на лицах. Направил свет на своих и пересчитал по головам - все, ровно двенадцать. Сорвал автомат с плеча и от живота полыхнул  пламенем -  веером выпустил весь рожок в сторону затаившихся ребят. Затем русская, но с сильным акцентом речь старшего команды грузчиков: «Зачэм!? Там фазан курочка своя любэл». И вялый смех, не потому что весело, а чтоб показать - шутку оценили. Успокоились и сели снова на коряги вскочившие было и заклацавшие затворами боевики у костра. Погрузка продолжилась.
   
   Солнце уж высоко было, когда грузовики уехали. Начали разминать затекшие ноги. «Вася! Ты где? Свяжись с оперативным». Вася не отзывался. Пуля прошла поперек живота, распорола брюшину и порвала кишечник. Когда переворачивали тело лицом вверх, содержимое кишечника выдавилось, и испачкало радиостанцию, которая висела на плече убитого.  Бессмертные мухи тучами слетелись на пиршество и размножение. «Распространил, б…, положительный опыт применения рогатки.  … твою, дурака, мать!» - выматерил сам себя Николай.
   
   Такое ранение часто влечет не мгновенную, а мучительную смерть. Вспоминая Васину гибель, Николай каждый раз задумывался: «Сразу он умер или, стиснув зубы, молчал, понимая - один стон - и мы все «двухсотые»?»

*            *            *

   - Я не знаю что рассказать. Расскажите лучше вы, как редактором стали.
   
   Леониду Петровичу понравилась тема вопроса:
   - Я начинал на комсомольской работе. В твоем, примерно, возрасте начал уже в райкоме комсомола работать. Много приходилось по территории ездить. По школам, предприятиям… Много общался с людьми. Знал чем они живут. Мы распространяли положительный опыт повышения производственной дисциплины, производительности труда, успеваемости в школах, старались привить в коллективах лучшие традиции. Порой трудно было, но всегда интересно. Молодые были - все нипочем. Уехал однажды в Талую, а перевал перемело. Три дня в гостинице, как в заточении, сидел - ждал, когда циклон кончится и расчистят. Бывало за делами пообедать забывали. Начал понемногу писать в районную газету. Ночами не спал. Думаю, тогда состоялось мое становление, как редактора.
   - Привили? - поинтересовался любознательный Николай.
   - Что?
   - Лучшие традиции.
   - Зря ты так. Сейчас забыты, заброшены наши методы работы - вот и имеем, что имеем. Тогда наркоманов вообще не было, ни одного.
   - Понятно. А опыт производственной производительности распространили? - не унимался собеседник, почему-то вспомнивший полковника-интенданта.
   - Ты бы не паясничал много. У нас неплохие показатели были. Одних грамот обкома партии не сосчитать. И сейчас хранятся. Если б не Горбачев, уверен, страна преодолела бы кризис развития и уже далеко обогнала бы по основным экономическим показателям запад.
   
   Леонид Петрович  изучал взглядом неожиданного оппонента. Никакой в нем агрессии не заметил. Понял, что отстаивать свое кредо сегодня не придется, и продолжил:
    - Потом я возглавлял газеты разные, уже на областном уровне. Но все время хотелось свою учредить, чтоб никаких указаний ни от куда. Ну вот, можно сказать, мечта всей жизни сбылась. Тираж очень быстро стал расти. Писали о простых людях, о том, о чем говорят на рынках. Это, Коля, сладкая каторга - работать в печати. Сейчас работа в Думе много времени отнимает. Иногда, в ущерб газете. Вот, например…
   
   Рассказывал Леонид Петрович о работе  в Думе и о каторге, пока рябчик не сварился.

*            *            *

   Достаточно у Леонида Петровича охотничьих патронов, но в рюкзаке еще сотня гильз с запрессованными капсюлями, порох, пыжи, дробь, и все приспособления для снаряжения патронов в полевых условиях. Это на случай, если утка тучами полетит, и он «сожжет» снаряженный запас.
   
   Завтра «Урал» в середине дня подъедет к условленному месту, - отдых закончился.
   
   Вечер. Темно. Скучно. Николай включил фонарик, лежит на нарах, читает старые журналы, в изобилии валявшиеся на полу под нарами. Леонид Петрович решил снарядить сотню патронов, чтоб зря время не уходило. Получается, - на следующий год запас создать.
   
   Расположился на столе. Насыпал на крышку от кастрюли горку пороха, привернул «закрутку». Работает.
   
   Николай смотрел на заголовок: «Эта земля может все». Под ним множество очень качественных фотографий: торты, водка, кефир, молоко, сметана в очаровательных упаковках; конфеты, из рыбы всякая всячина, десяток сортов колбас и счастливые лица тружеников в белоснежных халатах. Короткий текст сообщал радостные цифры роста производства продуктов.
   
   - Наш регион населен одними дебилами и лентяями, - неожиданно и громко произнес давно уже молчавший Николай.
   «Что бы это значило? Со странностями парень», - подумал Леонид Петрович и спросил:
   - Что за странные заявления?
   - Наша земля «может все», а регион дотационный.
   - А-а… Я помню эту фотоинформацию в журнале «Восточный форпост». Зря ты так. Людям надо показать радость труда. Постараться распространить положительный опыт. С таким подходом, как у тебя, к чему угодно придраться можно. По-моему, хорошая фотоинформация.
   
   Николай сел на нары. Хотел спросить, что за работа в охране губернатора, - не делился он еще своими планами с Леонидом Петровичем. Посмотрел на стол и изумился - свеча, приклеенная нижним торцом к небольшой жестянке расплавленным парафином, в четверти метра от горки с порохом.
   - Леонид Петрович, отодвиньте свечу подальше.
   - Да, нет. Не беспокойся. Я  внимательно смотрю. У нее нет причины падать. Слушай, я тут подумал… Может быть и правда в этой фотоинформации  лакировка какая-то. Как-то приторно, не естественно все. Редактор там очень опытный журналист, но вот… Да, что вспоминать… Этому журналу года три уже. И у меня промахи случаются. Не ошибается тот, кто ничего не делает.
 
    Николай снова улегся,  продолжил чтение и вскоре заговорил:
   - Леонид Петрович, вот на последней странице проверка знаний водителей. Читаю: «Вы подъезжаете к равнозначному нерегулируемому перекрестку, слева приближается грузовик…»
   -  Коля, я никогда не водил машину.
   - Да нет, послушайте. Здесь не обязательно водителем быть. Значит, грузовик… «А справа мотоцикл с включенным сигналом левого поворота. Вы намерены проехать прямо, а надо вам налево. Как поступите в этой ситуации?»
   - Я ничего не понимаю в этих правилах.
   - Вы поняли дорожную ситуацию?
   - Конечно. Все очень просто, любой поймет.
   - И вот четыре ответа. Надо выбрать правильный. Читаю: «уступлю дорогу грузовику; уступлю  мотоциклу и грузовику; проеду первым; остановлюсь, выйду из машины и пешком пойду записываться на прием к психиатру».
   - Я не знаю как надо разъезжаться. А при чем тут психиатр? Чепуха какая-то.
 
    Ясные голубые и честные глаза Николая смотрели на Леонида Петровича, лоб наморщился, изображая напряженную работу мысли, а губы произнесли:
   - Наверное, надо всех пропустить и ехать куда надо, а психиатр, чтоб запутать.
   - Я не водитель. Тебе видней. Психиатр… глупость какая-то.
 
    На том и порешили.
   
   Свеча упала, когда Леонид Петрович привстал и потянулся на другой край стола за кружкой, чтоб напиться воды из чайника.
   
   - А-а, а-а, - громко стонал Леонид Петрович и ползал на четвереньках по полу - Коля, я ничего не вижу… туши, туши, одеялом… туши, туши. Вызови вертолет! Я ничего не вижу. Туши… Вызови… Рация в кармане… в левом, на груди… в куртке… у двери висит... ничего не вижу.
   
   Николай молчал и чуть-чуть улыбался. Порох уже сгорел, не успев ничего поджечь, хотя вспышка была очень впечатляющая. Он знал, что слепота Леонида Петровича через минуту пройдет безо всяких последствий, что ослепила его на короткое время яркая вспышка, что вертолет вызывать не надо, что одеялом порох не тушат, да и  нет уже давно никакого огня.
   
   Не сильно Николай ошибся. Осмотр через три минуты уже зрячего Леонида Петровича показал, что немного опалены концы ресниц, брови и волосы на лбу. Пострадавший согласился, что вертолет по этому поводу вызывать не следует.

*            *            *

   Небольшой американский журнал «My Russian Friend» не распространяется за пределами своего штата. Половину его объема занимают тексты на русском языке. По замыслу учредителей он призван знакомить американскую общественность с русскими обычаями, с политическим устройством России и, вообще, с нашей страной. Публикации на русском рассчитаны на русскоязычное население и на солидные издания, которые могут заинтересоваться каким-то текстом русского автора, предложить качественно перевести и опубликовать  большим тиражом. Иногда так и происходит.
   
   Через год после знакомства в избушке Николая и Леонида Петровича в этом журнале вышел юмористический рассказ на русском языке, подписанный Николаем Николаевым,  который назывался «Про Фому и про Ерему», и начинался так:
   
   «Я случайно вышел на берег ручья, где кипятил воду для чая мой друг. Затаился в кустах, когда увидел, что на другом берегу медведь, и друг намерен отпугнуть его выстрелом в воздух. Родилась идея розыгрыша.
   
   Подошел за спиной увлеченного медведем товарища к котелку и опустил в воду пулю от карабина. Она давно валялась в кармане, ожидая, когда я соберусь сделать из нее брелок для ключей.   
   
   После выстрела в воздух медведь убежал, а я из-за куста выстрелил по котелку из рогатки и бесшумно ушел».
 
   Далее  ничего не напоминало события и диалоги в избушке у круглого голубого озера. Смешным в рассказе был спор автора-технаря с другом-гуманитарием. Шутник-автор настаивал, что пуля не могла упасть с неба в котелок, и сыпал физическими понятиями и терминами. Друг, ничего не понимая из сказанного технарем, с порога отметал все услышанное, искал версии в области мистики и договорился до пришельцев, ведьм и таинственных знаков из параллельного пространства, значения которых предстоит разгадать. По сути, он усиливал аргументацию собеседника и не замечал этого, создавая комическую ситуацию.
   
   Представляя молодого русского автора, редколлегия сообщила, что ему двадцать четыре года, и он работает в  охране губернатора.
   
   Мне не известно заинтересовались ли солидные издания рассказом Николая. Я его давно не видел.

                Александр Румянцев