Империя банды шамана. левит-9. бамлаг

  -Сейчас нас много! - воскликнул лейтенант. - Целый отряд... Три военных, плюс два штатских..., правда один инвалид...
  Кулик действительно плохо себя чувствовал. Жизнь в нем едва теплилась, и он часто впадал в бессознательное состояние, а когда приходил в себя, то просил отнести его в волчье логово. Там он хотел найти последнее пристанище.
 -Крепись, дружище, - подбадривал его Шаман, - доставим к Теще... пусть позаботится... Вот только дождемся вечера... днем нас могут перехватить...
 
  Утро выдалось морозным. За дальними сопками занимался багряный рассвет. В овраге еще беспокойно ворочался молочный туман, а здесь, наверху, выпал легкий иней. Всем было холодно, и лейтенантская гвардия ежилась, стучала ладонями по бокам, подпрыгивала, разогревая озябшее тело.
  В пору бы развести костер, но в целях скрытности этого делать нельзя. Лейтенант привлек к себе внимание жестом руки без лишних звуковых сигналов.
 -Что будем делать, друзья? - обратился он к своим компаньонам, хотя таковыми их назвать нельзя. Скорее всего, это соратники по идее, политике и взглядам на существующий в стране режим. Никто из присутствующих не приветствовал его и не поддерживал политического строя. За Кузнецовым  и двум  солдатам статья куда более серьезная - измена Родине, а это - «вышка». Поэтому Кузнецов внес ясность - Шаман и Кулик имеют шанс отделаться за свои действия легким испугом, а вот мы, солдаты - под трибунал. Поэтому еще раз спросил Василия и Миронова:
 
 -Готовы ли вы разделить мою участь? Если да, то поклянитесь отречься от данной когда-то вами военной присяги, либо она будет мешать вам исполнять иной долг...
  Лейтенант запнулся... Корявый комок обиды за поруганную честь офицера в подвалах КГБ подступил к горлу... Им обуревала месть... «Нет!» — воскликнул всем своим сердцем про себя, а затем вслух... - Вы, ребята, не подумайте, что я предатель Родины... Нет! Я против коммунистическо¬го режима, который жестоко обошелся со мной, я против КГБ, который не щадит честных советских людей, который загнал в БАМовские лагеря ни в чем не повинных тружеников. Это моя исповедь и клятва перед вами,... а теперь думайте...
  Кузнецов закончил речь, отошел в сторону и строго спросил:
 -Кто со мной, ко мне. Остальных осуждать не буду...
  Два солдата и Шаман незамедлительно подступили к лейтенанту. Даже едва живой Кулик болезненно шевельнулся в сторону своих товарищей. Всем было ясно, что и он «за».
 
 -Что мы будем делать? - уточнил Миронов. - Если воевать, то нам не под силу...
 -Под силу, - пояснил Шаман, - у нас есть такая «адская машина», что с ней мы покорим всех...
 -Не та ли это машина, что хранится на задворках спецчасти, где я служу?
 -Служил, - поправил Миронова Вася.
 -Кстати, где документы, - спохватился лейтенант, обращаясь к Шаману...
 -На месте... Они у Кулика. Когда тащил его на горбу, то папку засунул ему за пазуху...
 -Хорошо... Теперь ближе к делу, - скомандовал Кузнецов.

  Поздно ночью группа Кузнецова добралась до барака Тещи. Постучав в окно условным сигналом, который хорошо знал Шаман, они вошли в помещение. Комнатой ее можно назвать с большой натяжкой и то благодаря уходу и стараниям хозяйки. Она жила одна. Расспрашивать о чем-либо гостей она не стала, а предложила в качестве ночлега чердак со свежескошенным сеном, которое Теща заготовляла для топки печи. Перед сном она рассказала о том, что по
всему поселку расклеены обращения с призывом о поимке какого-то лейтенанта Кузнецова и солдата Парфенова. Обещана сумма — пятьдесят тысяч рублей. Теща была не дурна собою, умная и толковая женщина. Она сразу смекнула, что в ее бараке находятся люди, которых ищут. Догадался и Кузнецов, что его узнали. Будучи уже на чердаке, он спросил Шамана:
 -Не накроет ли нас эта мадам?
 -Ты что, лейтенант... Эта баба таких как мы десятки уберегла от верной гибели... Ручаюсь...
 -Все равно, чуть свет уходим отсюда. С чем черт не шутит... Спите, а я на дежурстве. Без этого нельзя...

  Друзья быстро зарылись в душистое сено и уснули крепким богатырским сном. А Кузнецов, подобравшись поближе к месту, откуда хорошо открывалась панорама поселка со стороны дороги, стал наблюдать.
  Ночной холод заползал за легкую одежонку лейтенанта и его знобило. Потревоженная нежданным визитом гостей Теща беспокойно ворочалась на своей лежанке. Ее мучило присутствие у нее опасных людей. Не ровен час, ктони¬будь донесет о них, то и ей будет плохо. Нет, это не то слово - плохо. Ей придется разделить с ними участь соучастника, а это не в ее интересах. До освобождения с заключения осталось два года. Обещали сделать это раньше, если не случится «ЧП». А получить пятьдесят тысяч рублей здесь желающих много. Какая-нибудь стерва найдется. Как бы не проспать облаву. В поселок редко, но наведывается наряд эмвэдешников-краснопогонников, особенно по ночам, когда все спят и если кто-то лишний, то берут тепленьким, прямо с лежанки.

  Теща встала, надела шерстяную шаль, накинула на плечи бушлат и вышла во двор. Прохаживаясь вдоль барака, она услышала чей-то окрик. Теща вздрогнула и подняла голову вверх, откуда послышался голос. При свете луны увидела, что на кромке крыши сидел лейтенант.
 -Вас можно спросить? - Полушепотом  произнес он, -вы опасаетесь нас?
 -Если бы опасалась, то пошла бы за вознаграждением, — спокойно ответила она...
 -Я, понимаю, вас... извините, как вас величать?
 -Все зовут Тещей... и для вас так же...
  Кузнецов бесшумно спрыгнул с крыши. Высота небольшая - метра два с половиной. Бараки делались с низким потолком, чтобы легче можно было отапливать помещение.
 -Извините, гражданка... Тещей называть неудобно... Хочу поговорить начистоту...
 -А мне оно нужно?
 -Да... Дело в том, что мы не разбойники, не враги народа... Мы идейные борцы за честь и свободу граждан.
 -Но вы в одном ряду с уголовниками, с бандитами. Разве может быть такое - офицер органов безопасности и эта воровская братия?
 -Как видите, может. Не все скоты, есть и порядочные.
 -Кто? Шаман, что ли? — не без сарказма заметила Теща, презрительно бросив осуждающий взгляд в сторону собеседника...
 -Ладно, Шаман... а вы, что тоже из бандитов? Кстати, если не секрет, за что срок мотаете и сколько?
 -Секрета нет. Дала хорошую пощечину насильнику из вашей братии - офицеров... За это десятку и влепили без суда и следствия. Пришли домой, забрали и вот сюда, в БАМлаг.

  Теща, поведав о себе, сразу же сникла. Чувствовалось, что ее мучили слезы обиды и чтобы их не выдать, она остановилась и нежно обратилась к лейтенанту:
 -Вам холодно... Возьмите мой бушлат... совсем продрогли. И потом, не примите на свой счет мои слова будто бы я даю вам понять, что вы преследуете сейчас эту же цель.
 -Что вы! Что вы! Как вы могли подумать?! У меня даже в мыслях не было обидеть вас. Мы ваши друзья. Возьмите бушлат назад... Я закаленный.
 -Я тоже привыкшая. Впрочем, у меня есть куча бушлатов б/у в соседнем бараке. Это осталось от тех заключенных, которых расстреляли, или кто умер. Если, конечно, не брезгуете. Есть там и хорошие... можно выбрать... Все же зима на носу и меньше заметно, что вы офицер...

  Теплый, дружеский тон разговора сближал лейтенанта и Тещу. Они понимали друг друга. Обоим было трудно в эти прохладные ночные часы. Много пошлого, неприятного накопилось в их душах. Обоим существующий строй доставил много неприятностей. Но разве все поведаешь друг другу в эти короткие минуты знакомства. Кузнецов чувствовал и свою вину в судьбе этой тридцатишестилетней женщины, вернее виноват не он сам, а его форма и принадлежность к карательным органам. Но как объяснить ей, что он не виновен, что волей судьбы он оказался там и, что теперь сводит счеты и за ее роковую судьбу.
  Ей, Евдокии, хотелось побыть в обществе порядочного человека, каким был ее собеседник. Рассказать ему о своей кручине - об изуродованной ни за что жизни, о мытарствах здесь, в зоне, среди подонков и прочей шушеры. Но стоит ли прибавлять к неприятностям лейтенанта еще и свои. Женщина привыкла уже хранить в себе все невзгоды жизни, печали, переживать их и соглашаться. Здесь, в лагерях, быстро выбивают сентименты, обиды, пороки, неудовлетворенности жизнью и даже возможность по-человечески мыслить. Не с кем делить горе. Слезы уже высохли за истекшие годы лагерной жизни. Если в начале срока кто-то и хотел найти правду, сохранить веру в справедливость, то быстро эти чувства вытравливали условиями бесправного существования.
 
 -Однако, нам пора, - решительно заявил Кузнецов, -уже светает. Бушлаты не мешало бы нам всем.
 -Сейчас принесу... А что будете делать с Куликом?
 -Да, спасибо, что напомнили. Хотел бы просить вас приглянуть за ним... Он плох...
Теща встрепенулась как подстреленная дичь:
 -Зачем мне эта обуза. Чем я буду кормить его... Сама то я на зоне питаюсь... бурдой разной, а ему требуется пища каллорийная.
  Кузнецов на миг задумался. Проблему с харчами он как-то не учел. Но тут же нашелся:
 -У меня есть кое-какая сумма... На первый случай хватит, а там разживемся и принесем...
 -А как вы себе мыслите с деньгами? Ну, пойду я в ларек, буду покупать продукты. Меня тут же продадут,... мол, ^откуда у нее объявились такие деньги? Как говорится — «не было ни гроша, а теперь — алтын».

 Теща знала, что говорила. Здешние порядки она усвоила хорошо. Если и придется покупать что-либо, то половину денег надо отдавать продавщице, чтобы помалкивала... и то, до поры до времени... А потом подвергнется шантажу, когда закончатся деньги. Тогда, пиши, все пропало.
 -Нет, что хотите то и делайте с ним, - наотрез отказалась Теща, — мне своего горя девать некуда...
 
 -Командир! — неожиданно раздался зычный голос Василия с чердака с интонацией тревоги. - Командир! Кулик помер...
 -???
 -Царство ему небесное, - перекрестилась Теща, вот и весь вопрос... Господь сам распорядился ... Развязал нам руки...
 -Ну и вид у вас, лейтенант, - иронически воскликнул Шаман, - в пору в зону. Бушлатик вам Теща подобрала на славу... полюбовно...
- Да... уж... постаралась Евдокия,... зато тепло и мухи не кусают.
Все дружно смеялись, рассматривая друг друга, хотя для Шамана эта одежда - родная, но и тот не мог равнодушно обозревать свою обновку, приговаривал:
 -Ну и Теща! Ну, удружила, прямо наряд «пахана»...
 -Зря смеетесь, братва, - резко осадил всех Кузнецов,-товарища надо захоронить по-быстрому, уже совсем рассвело, где будем закапывать?
~ По традиции здешних мест, - пояснил Шаман, - хоронят в волчьем логе, там, где погибли вояки...
 -Но волки мертвечину не очень-то, - с иронией пояснил Вася, - им надо свежатину.

 Перебранка продолжалась бы долго, если бы лейтенант не поставил всех на место. | - Хоронить будем полюдски на поселковом кладбище.
 -А чем копать? — кто-то возразил.
 -Руками... Только быстрее. Ты, Шаман, и ты, Вася, берите Кулика и мигом за нами.
  Дав распоряжение, лейтенант с Мироновым поспешили на кладбище.
  Под могилку выбрали естественное углубление, немного подрыли, чем могли, и захоронили тело своего товарища. Вместо памятника положили кучу битого кирпича в виде небольшого тура .

  Проводив в последний путь Кулика, группа Кузнецова, схоронившись в жидком кладбищенском кустарнике, стала обдумывать план своих дальнейших действий.
 -Что мы имеем на данную минуту? - начал лейтенант совет экспромтом. - Смерть нашего соотечественника Кулика и встреча с обездоленной Евдокией навели меня на несколько иные, чем ранее намеченные планы, а именно:
 -Вступиться на защиту всех тех, кто невинно отбывает БАМлаговскую каторгу, заставить ответить за свои изуверские деяния тех, кто повинен в них. Это пока. Кто «За?» - поднимите руки.
 -Лейтенант, можно вопрос, — озадаченно спросил Шаман. - Мы что, не будем потрошить поезда с буржуями?
 -Нет! - твердо ответил Кузнецов. - Народ нас не поймет... и потом, как отличить буржуя от труженика Камчатки или Сахалина, или Пювека, откуда они едут в отпуск при деньгах?
 -Да это я так, для интереса спросил, - виновато потупя голову проговорил Шаман, - теперь я с тобой вечно...
 -Вот что други мои... Надо мыслить глобально, - продолжал лейтенант свои соображения, - для чего у нас чертежи «адской машины»? А? Шаман, я к тебе обращаюсь. Ты же держишь их в руках...
 -Понял,начальник, молчу...
 -Так вот... у меня план такой. Миронова мы командируем в свою часть, там он обстоятельно докладывает своему начальству подробно о том, что случилось с ним и его товарищами в волчьем логе, получает прощение и просится в наряд по охране ангара, где хранится машина. На это уйдет два дня... Как, Миронов, согласен на такой вариант, если ты с нами? Если нет, осуждать не будем... Можешь быть свободным...

 Миронов промолчал. Видимо в его душе происходила борьба чувств и мыслей. Ему предоставлялась полная свобода действий и выбора. Или продолжать нести службу против своего народа, или примкнуть к благородной миссии лейтенанта.
Не дождавшись ответа, Кузнецов скомандовал ему:
 -Можешь идти, Миронов... Мы не насилуем тебя быть с нами, но подумай хорошенько... Нет, это не угроза, а товарищеский совет.
 Лейтенант на мгновение умолк, как бы давая возможность решить Миронову предложение Кузнецова. Но тот так и ушел молча.
 -Напрасно ты, командир, это сделал, - неодобрительно произнес Василий, верный ближайший его товарищ и друг, — я не верю в благородство.
 -Я согласен с тобой, Вася, но лучше будет, если он уйдет сейчас, чем предаст в трудную минуту. За ним криминала нет и ему незачем рисковать... Но, если решится нам помочь, то это уже будет выбор серьезный - серьезная заявка на сотрудничество. Это у нас нет выбора.

  Установилось молчание. Каждый из троих обдумывал план лейтенанта. Они понимали надежность командира, даже Шаман, привыкший главенствовать и тот чувствовал в нем уве-ренность - он покорился способности Кузнецова так свободно овладевать волей других и его тоже. Какая то магическая сила присутствовала в этом человеке и поразительная симпатия. Главное то, что офицер госбезопасности готов был разделить вот с этими ребятами участь изгоя.
 -Я не все сказал, други мои, - снова вступил в разговор лейтенант, - не хотел раскрывать до конца свои карты при Миронове, кто знает, что он за человек... Так вот, что я задумал, - коли нам известно местонахождение машины, как вы ее окрестили «адской» и не без помощи Миронова, то завладеть ею предстоит просто и не очень. Мы должны привести себя в надлежащий вид, то есть мне и Васе пойти в распоряжение части, представиться спецнарядом по поиску секретной машины...
 -А кто нам поверит? - осторожно вставил Вася. Тут же его осадил Шаман.
 -Ты слушай старших. Лейтенант знает что говорит.
 
 -Сомнения Василия справедливы, - заметил Кузнецов, - но дело все в том, что у нас козырь - чертежи с грифом «секретно», а это много что значит. Потом, я офицер КГБ в сопровождении солдата-охраны той же организации. Мы представимся, как положено, объясним, что эта машина заправлена топливом, которое исчерпало срок хранения, может взорваться без профилактических мер. Думаю, поверят. Нам откроют ангар.... А там, мы в «дамках».
 -А мне, что делать? - обиженно протянул Шаман.
- Тебе рыпаться нельзя, тебя знают в лицо... Будешь сидеть у Тещи и ждать нас.
 -Но вам еще надо как-то добраться до места, — не без ехидства вставил Шаман, - вас могут раньше времени засечь...
 -Вот тут-то ты и поможешь нам.
 -А как?
-Просто. Мы с Василием будем тебя конвоировать. В случае чего, скажем, ведем арестованного. Этот вариант даст нам возможность действовать открыто, не лазить по задворкам, что само по себе наводит будь-кого на подозрение.
 -А потом что? — Не унимался Шаман.
 -Потом, с наступлением темноты вернешься к Теще. Надеюсь, ты знаешь все ходы и выходы в поселке. Словом, не мне тебя учить.
 
 -Шаман почувствовал недоверие. В его сознании промелькнула подлая мыслишка о возможном предательстве: «мол, чертежи и вся документация у них, завладеют техникой и айда гулять по белому свету, а тебе Шаман, дулю с маком...». Эта мысль больно обожгла сознание и он не сдержался, спросил:
 -Не кинете ли вы меня?
 -Ты что, Шаман, здурел, что ли?! — мы без тебя в нашем деле ни шагу, - успокоил его Кузнецов. - Кто, как не ты, знаешь лагеря, начальство, порядки на зоне...
 - Убедили, сдаюсь...