Первый день творения Глава 19 и последняя

ГЛАВА 19

И, словно в ответ, маги вскинули руки, творя заклинания.
Маркус исчез, растворился, уходя от удара. Орланда присела на полусогнутых ногах, зашипела как дикая кошка, и ярче двух изумрудов, вспыхнули ее глаза. Заскрипели, заворочались под ногами каменные плиты, зазвенел в муке напрягшийся воздух.
Из-под земли и из воздуха рванулись странные, жуткие, неподвластные законам этого мира создания. Им не было имен, и не было у них цели иной, кроме разрушения. Две волны, сплошь состоящие из кривых когтей и оскаленных, исходящих ядом жвал, накатили на две маленькие фигурки с крохотными, такими смешными против могучей магии, клинками… и вздыбились над ними, не в силах пройти грань, прочерченную лезвиями двух мечей.
- За Короля! – взревел сэр Джон, и палящим огнем вспыхнул в его руках огромный эспадон.
- С-с-с-м-е-е-ер-р-р-р-ть! – И страшным, антрацитово - черным сиянием налился узкий клинок эстока.
Время замедлило ход, не в силах уследить за дерзнувшими бросить вызов Силе. Двое стояли против несокрушимой армады. Стояли спокойно и твердо. И лишь полыхали, сливаясь в размазанные вихри, два огня – черный и золотой.
Кор потерял счет времени, он остервенело рубил, колол, свободной рукой отбрасывая к рыцарю Королевского льва тварей, пытавшихся зайти с тыла. Слепая дикая ярость билась в груди, рвалась наружу из перекошенного в крике рта, ядовитым ручьем лилась с лезвия меча. Перед глазами плыл кровавый туман, в нем появлялись все новые морды чудовищных тварей. Бывший пограничник уже не сознавал, где он, что делает, за что сражается…  Мысли ушли, их больше не существовало, тело двигалось само, каждым движением сея смерть в рядах врагов. Врагов, впрочем, тоже не существовало, единственное, что оставалось до боли реальным – желание убивать. И он убивал, заходясь в безмолвном крике, выплескивая наружу черную злость, что поселилась в груди.   
А потом отхлынули назад волны. Отхлынули, дробясь на мелкие брызги, заходясь в бессильной ярости и оставляя на каменных плитах десятки жутких, изломанных в последней агонии тел.
Сознание возвращалось к бывшему пограничнику неохотно, судорожными рывками узнавания обжигая внезапно заболевшие глаза. Вот вновь ставший видимым Маркус в бессилии оперся на стену, дрожащей рукой утирая пот. Вот пошатнулась так и не вышедшая из колдовского круга Орланда, в бессилии опустилась на колени, прикрывая лицо пышным рукавом. Вот жутко, со всхлипом, втянул воздух рыцарь Короны, пытаясь зажать рукой в латной перчатке рваную рану на бедре. Ярко-алая кровь толчками струилась из вспоротой артерии, пятная серый камень пола. Кор дернулся было помочь, но сразу увидел, что не успевает. Жизнь покидала старого рыцаря быстрее, чем вода вытекает сквозь сложенные чашечкой ладони. Сэр Джон пошатнулся, оперся на меч, с клекотом втянул воздух сквозь сжатые губы.
Хрипло рассмеялся, будто закашлялся Маркус. Рыцарь Королевского Льва бледнел на глазах. Вот уже сквозь окружавшее его пламя стала видна стена напротив…
-  Я победил тебя, старик! – торжествующе выговорил маг, захлебываясь сухим надрывным кашлем. – Я – победил!
- Ошибаешься, - голос рыцаря Короны был еле слышен, но Кору почему-то казалось, что от его звучания задрожал каменный свод над их головами. – Ты всего лишь убил меня… но Справедливость невозможно победить!
Объятый пламенем рыцарь шагнул вперед, и разбойник увидел, как сквозь его истончившееся тело просвечивает дальний угол зала.
- Призрак! – ахнула стоявшая на коленях Орланда.
- Сделай… наконец… что – нибудь! – проскрипел Маркус. Бывший управитель с трудом держался на непослушных ногах, поминутно смахивая с лица капли мутного пота.
- Сам делай! – огрызнулась Орланда. – Я слежу за инициацией!
- Да очнись ты, ленивая дура! Ты что, не видишь, что со мной творится?
- Бесполезный кретин! – констатировала магичка, вставая. – Зачем я только с тобой связалась?    
Она подняла побледневшее лицо, перед Кором сверкнули изумрудные глаза… приоткрылись чувственные коралловые губы…
 Приди ко мне дорогой страсти,
Голос ее, зовущий и нежный, казалось, затопил весь мир. Песня лилась из ниоткуда, из неведомой дали, звала и манила…
Отринь зловещие доспехи.
Со мной предайся ты утехе,
Всем телом буду в твоей власти…
Разбойник слепо сделал шаг вперед. Потом еще один… Опустился полыхающий темным пламенем меч, чертя в каменном полу глубокую борозду. Он шел на зов, шел к той, что желала его, шел, жаждая припасть к ее высокой груди, утонуть в таких чувственных глазах…
Забудь весь мир, приди ко мне,
Кор шел, переставляя вдруг ставшие такими непослушными ноги. Еще немного… уже совсем скоро… его крепкие ладони обнимут это мягкое, словно вылепленное из молока и меда, тело… и он растворится в нем… весь, до конца… навечно…
Мой стан прекрасен при луне.
Так возжелай меня скорей,
Желаньем страстным ты согрей...
- Стой! Остановись! – призрак в пылающих доспехах преградил ему дорогу.  – Нельзя туда, слышишь? Она же колдует…
Кор прошел сквозь призрака, на деревянных ногах направляясь к колдовскому кругу, где сиял неземным светом кристалл хрусталя с маленьким вкраплением в самом центре… и, отражая его свет, торжествующе горели зеленые глаза прекрасной ведьмы.
- Остановитесь, сэр Кор! Нашей дружбой, моей жизнью заклинаю вас – остановитесь!
Забудь весь мир, приди ко мне…
- Ты проиграл, дух, - прохрипел Маркус. – Ни один мужчина не устоит против зова моей Орланды! Ты проиграл, ты, клок тумана, слышишь?
И тогда по колдовскому залу грозным набатом разнесся голос старого рыцаря:
Давно ослеп фамильный склеп,
Червями герб испорчен…
Слова старинного гимна наемников гремели под высоким потолком, испуганными птицами бились в каменные стены:
Метет на гребень мокрый снег,
А я теперь один из тех,
Кто покоряет стены бастиона.
  Тот, что еще недавно был человеком по имени Кор, вздрогнул и остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Две песни сплелись в нем, в клочья разрывая душу, стальными когтями терзая оледеневшее сердце…
Отринь зловещие доспехи,
Со мной предайся ты утехе…
Голос женщины обволакивал и манил за собой в вязкий омут, обещал неземное наслаждение и жаркую вечность на смятых простынях…
На приступ! На приступ!
Веревка, камень, выступ…
От песни рыцаря Королевского льва, казалось, дрожали сами камни. Он пел о том, что свято для любого настоящего мужчины, в чьих жилах бурлит горячая красная кровь. Война и дружба всегда идут рука об руку в сердце мужчины…
И душит смех
При слове «грех»,
И хохот стынет в горле…
Грозный и сильный, голос призрака звенел в ушах. Он продолжал петь, и каждое слово было о том, дороже чего не бывает на свете, о той дружбе, которую бессильна разорвать сама смерть. Рыцарь Справедливости пел о воинах, что предпочли красивую гибель, покрывая себя немеркнущей славой, навеки оставаясь в памяти всего мира… а не о том, что за пару монет охотно даст любая девка в придорожном трактире.
На небе боги спят давно,
А мне тем паче все равно,
Кого я здесь убью во имя бога…
Кор поднял веки, и изумрудный взгляд магички наткнулся на его глаза. Серые и холодные, будто беснующееся осеннее море.
- Ну уж нет, - разбойник искривил в презрительной усмешке бескровные губы. – Второй раз на те же грабли… поищи себе другого дурака, ведьма!
Угольно-черный клинок легко погрузился в каменные плиты. Вытянув руку в сторону рыжеволосой женщины, бывший пограничник повернул на пальце невзрачное небольшое колечко.
- Сволочь! – Маркус бросился, словно раненный волк. Его прыжок не успел заметить никто…
- Нет!!!
… кроме Орланды.
Тело управителя изломалось, будто детская игрушка, смятая чудовищным ударом. То, что еще секунду назад было повелителем могущественных сил, рухнуло на серые камни.
- Дура! – из уголка губ протянулась ниточка темной крови, пачкая воротник богатого плаща. – Я же…
Маркус вздрогнул и перекатился на спину, широко раскинув руки. Остекленевшие глаза безжизненно уставились на высокий потолок. Выпал из руки и зазвенел на камнях кинжал с волнистым зазубренным лезвием, словно выточенным из мутного зеленоватого стекла.
- Я никому не позволю обидеть тебя, любимый! – тихо прошептала магичка.
Кор стоял, как пораженный громом, безумными глазами глядя на происходящее.
- К-как же так? – выговорил он, запинаясь. – Я же… уже пробовал…
«Много ты понимаешь, смертный!» еле слышно прозвучал в его голове ехидный голос. «Неужели не слышал о том, что не бывает в мире двух одинаковых женщин, бесчувственный ты чурбан? Никакая магия не может заставить полюбить ту, что не способна на любовь. Ни один демон не вложит в сердце то, чему там нет места. Сейчас тебе повезло. В прошлый раз – нет. Вот и все…»
Голос истончился, пропал в неведомой дали. А разбойник почувствовал, что его обвивают нежные, но сильные руки, поддерживают на ногах, не давая рухнуть на пол как тюфяк с сеном.
- Любимый, - тихо шептала Орланда, гладя его по волосам, будто маленького ребенка. – Тебе многое пришлось пережить, но теперь все уже позади. Я всегда буду рядом, хороший мой…
Задрожали каменные стены, с потолка посыпалась пыль и мелкая крошка. Что-то загудело басовито и грозно, как тетива натянутой баллисты.
- Что это? – вздрогнул бывший пограничник, чувствуя, что у него подкашиваются ноги. Из тела словно выдернули невидимый стержень, в глазах двоилось. Он уже не чувствовал в себе той всепоглощающей холодной ярости, того дыхания смерти, что смотрела на мир его взглядом. Все ушло, оставив только невозможную, нечеловеческую усталость и тупую боль в затылке. Кор мягко повалился на пол, чувствуя себя совершенно разбитым.
- Ты спасла его, - прошелестел рядом рыцарь – призрак. – Ты спасла его, ведьма! Никогда бы не подумал, что такое возможно. Ведь общество женщины вредит любому воину! И своим сладострастием ты бы наверняка навлекла на него позорное малодушие и мягкотелость, если бы я вовремя не вмешался…
- Дурак ты, хоть и рыцарь, - отрезала Орланда. Разбойник увидел, что ее изумрудные глаза полны слез, слезы бегут по щекам, оставляя влажные дорожки, а магичка улыбается, прижимая голову Кора к своей груди. – Мужчинам вредит сладострастие, когда оно становится единственным смыслом их жизни. А любовь наделяет настоящего мужчину орлиными крыльями, и тогда для него не остается ничего невозможного!
- Одна любовь погубила его, а другая вернула жизнь, - вздохнул рыцарь Королевского льва. - Может, ты и права, колдунья.
Непонятное гудение усилилось. Теперь оно звучало торжественно и громко, будто орган на коронации нового правителя. Кристалл в центре зала вспыхнул так ярко, что люди зажмурились, не в силах глядеть на кусок хрусталя, словно ставший жилищем для сказочной саламандры.
Из колдовского круга рванулся ввысь столб слепяще-белого света, наткнулся на каменный потолок и замер, превращаясь в дивное облако, набухая, наливаясь силой…
- Добрые Боги! – потрясенно пробормотал призрачный рыцарь.
Из облака рванулся тонкий луч, уперся концом в грудь Кора. Тело мужчины выгнулось дугой, он затрясся, словно в припадке падучей. Орланда вскрикнула и взмахнула руками, творя заклинание. Вокруг них вырос купол синего колышущегося марева. Такое же марево укрыло лежавших в углу Гамильтона и Эмбер. С потолка сорвался камень размером с доброго теленка, врезался в синее марево над головой Кора и бессильно скатился на пол. Но яркий луч, словно не замечая преграды, продолжал бить прямо в сердце изгибающегося в судорогах разбойника, словно врастая в человеческое тело. Сияние усилилось, луч стал похож на толстую нить, накрепко связавшую мужчину и облако. Сверху посыпались камни, стены зала покрылись извилистыми широкими трещинами. Засвистел, завыл неведомо откуда взявшийся ветер, свиваясь в тугой хобот зарождающегося смерча. За пределами магического заслона полыхнули языки пламени, огонь взревел, вздымаясь к потолку, облизывая потемневшие камни. Земля тряслась, плиты пола расходились, обнажая слежавшуюся иссушенную почву с бледными росчерками корешков каких-то растений. Рухнул кусок свода, и над головами людей открылось высокое голубое небо.
- Добрые Боги! – прошептал рыцарь Справедливости. – Замка больше нет!
В чистом небе полыхнула молния и тут же вниз обрушились косые струи яростного секущего ливня. Ледяная вода хлестнула  по огню, пламя злобно зашипело, выбрасывая клубы белого дыма.
- Стихии приветствуют нового повелителя, - благоговейно и вместе с тем как-то отстраненно проговорила магичка, продолжая удерживать бьющегося в ее руках Кора.
А потом, как-то разом, все закончилось.
- Воистину, неисповедимы пути Добрых Богов! – Орланда взмахнула рукой, убирая магические щиты. – Ему досталась нелегкая судьба. Внезапно стать богом – всякий ли выдержит такое? И каким богом будет тот, кого отметила своей печатью Бледная Вестница?
От бывшей стены донесся слабый стон. Всклокоченный, весь в пыли, из обломков поднялся маркиз Гамильтон. Диким, блуждающим взором он обвел полузатопленные развалины, еще недавно бывшие величественным замком и рухнул на колени, пачкая  в грязи дорогую одежду.
- За что? Да что ж это творится, Добрые Боги? Все пропало! Я теперь что, нищий?
- Все же странная это штука – человеческий разум, - хмыкнул призрачный рыцарь. – Еще недавно он был готов отдать все, только бы сохранить свою никчемную, в общем-то, жизнь. А теперь убивается, хотя, вроде бы, должен радоваться без памяти…
С тихим шорохом раскатились мелкие камушки. Из-за россыпи обломков показалось облако золотых волос. Эмбер неуверенно встала на ноги, опираясь на чудом уцелевший кусок кладки. Трясущейся рукой девушка попыталась пригладить волосы, вытаращенными глазами взглянула на кучу щебня под ногами.
- Э… это что? Жалобно спросила она, шаря глазами по лицам окружающих. – Что тут было? Оно уже закончилось?
- Это было приветствие бога, девочка, - отозвалась Орланда, баюкая на коленях голову разбойника. – Приветствие Нового Бога…
Кор тяжело вздохнул, поудобнее устраивая затылок в руках зеленоглазой магички. Было как-то неожиданно спокойно и умиротворенно, хотелось смежить веки и погрузиться в блаженную дрему, отрешиться от всего мира.
Словно уловив его настроение, Орланда ласково погладила бывшего пограничника по спутанным волосам.
Эмбер дико взглянула на маркиза у своих ног, являвшего собой аллегорию воплощенного отчаяния, подняла глаза на сурового рыцаря, сквозь фигуру которого просвечивала стена. Сэр Джон в ответ полыхнул огнем сквозь щели забрала.
- И что, э-э… это все? – запинаясь, пробормотала девушка. – А как… а как же я? Пророчество? Почему не исполнилось пророчество?
- Что это с ней? – нахмурился призрачный рыцарь. – Какое-то побочное действие заклятия? Почему я тогда не чувствую никакой магии?
- Проклятье!- взвизгнула Эмбер. – Глупая старуха! Она что же, обманула меня? Пошутила напоследок, да? Проклятая ведьма!
Кора вдруг разобрал смех. Смеялся он долго, временами заходясь в надрывном кашле, сплевывая сгустки свернувшейся крови.
- Так, - озабоченно и как-то совсем по-человечески почесал затылок сэр Джон. – Кажется, и этот готов!
От вида призрака, скребущего латной перчаткой купол бесплотного шлема, разбойника скрутил новый приступ безудержного хохота.
- Я все понял, - пояснил он, размазывая слезы по грязным щекам. – Я наконец-то все понял. Орланда, подними меня, пожалуйста!
- Конечно, дорогой! – рыжеволосая колдунья обняла его сзади и усадила перед собой. Бывший пограничник с удовольствием раскинулся, будто в кресле, опираясь спиной на упругую грудь вечно молодой магички, и обвел глазами собеседников.
- Все просто! – заявил он. – Все донельзя просто! А я, дурак, понял это только сейчас!
Эмбер, не отрывая взгляда от бывшего спутника, наощупь уселась на крупный кусок камня.
- Старая Герда не обманывала нас, - пояснил Кор. Встретившись глазами с Эмбер, он резко погрустнел и на миг запнулся, будто с разбегу налетел на невидимую стену. Продолжил, медленно подбирая слова:
- Умирающие обычно не лгут, верно? Уходящие за Грань ведьмы – тем более. Вот только мы поняли ее неправильно… - разбойник снова закашлялся, и Элиза ласково погладила его по спине. Отдышавшись, Кор продолжил:
- Так получилось, что возле Герды мы оказались вдвоем. Старуха была совсем плоха, держалась вообще непонятно на какой силе. Потому и говорила бессвязно, путалась… впрочем, истинные пророчества и должны быть запутанными, правда? Иначе оно потеряет смысл.
Рыцарь – призрак молча кивнул, подтверждая последние слова.
- Я так и думал, - бледно усмехнулся Кор. – А потом все завертелось, и я позабыл о старухе и ее словах, которые в какой-то момент вообще счел предсмертным бредом. И уж тем более забыл о том, что Герда так ни разу прямо и не назвала Эмбер ни главной фигурой своего пророчества, ни вообще наследницей знатного рода. Все это мы придумали сами.
- Но как же… - пролепетала девушка.
- А вот так, - вздохнул бывший пограничник. – По сути, метаясь по всем окрестным лендлордам, я точь-в-точь исполнял все условия пророчества. Вот только не ведал, что сам занимаю в нем центральное место. В последние минуты жизни Герда говорила обо мне.
- А… это что получается… все зря? – Щеки Эмбер покрылись лихорадочным румянцем, девушка нервно сжала кулачки.
На нее страшно было взглянуть. Потемневшие глаза метались по лицам, губы тряслись. Слезы хлынули, будто прорвав невидимую запруду – внезапно и разом, оставляя влажные дорожки на грязных щеках.
- Но как? – твердила Эмбер, захлебываясь слезами. – Почему? Я же… я же так много сделала… почему? Это же я, я, я!
Речь ее становилась все более бессвязной, неумолимо превращаясь в истерику.
- Плохо дело, - озабоченно буркнул сэр Джон, облачком взмывая в паре локтей над поверхностью лужи. – Чересчур сильное потрясение она пережила.
Эмбер внезапно рухнула на колени и, обдирая ногти, поползла к разбойнику.
- Кор! Кор, ты же не бросишь меня сейчас. Ты же был со мной, ты же мне всегда помогал. – Эмбер всхлипнула и подняла голову. Бывший пограничник вздрогнул, встретившись с ней глазами. Девушка радостно хихикнула:
- Вот видишь, ты вспомнил! Я знала, что ты вспомнишь! Отдай мне это, а? Ну отдай, зачем это тебе? А взамен возьми меня. Ты же хочешь меня, правда? – Эмбер изогнулась среди камней, оглаживая себя грязными исцарапанными ладонями. – Вот, я вижу что хочешь! – торжествующе улыбнулась она, заметив как вздрогнул Кор. – Я же красивая, правда? Хочешь, возьми меня прямо сейчас. Я согласна, я даже сама разденусь! – Неверными пальцами Эмбер вцепилась в шнуровку рубахи и принялась бестолково ее дергать в разные стороны. – Только отда-а-а-ай…
Разбойник невольно передернулся при виде растрепанной девушки, ползающей перед ним в грязи на коленях. Отчаявшись совладать со шнуровкой, Эмбер рванула ворот рубахи. Ткань затрещала, расползаясь, обнажая грудь с бесстыдно торчащим соском.
- А ну-ка, полегче! – Орланда опасно сощурила глаза. На пальцах магички заплясал, наливаясь силой, огненный шар.
Пахнуло теплом, волна горячего воздуха взъерошила Кору волосы. Эмбер с хриплым воем рухнула в липкую грязь, спасаясь от яростного жара.
- Однако лошади летают! – удивился призрачный рыцарь, озадаченно клацнув забралом. Да она, кажется, напрочь рехнулась!
Кор, не отрываясь, глядел на копошащуюся в грязи безумную. В душе ворочался гадливый червячок брезгливости и отвращения. Все чувства, которые он когда-то испытывал умерли. Теперь разбойник спрашивал себя, действительно ли ради этой женщины он готовился перевернуть весь мир, бросался в самоубийственные авантюры? Все умерло, оставив за собой неприятное чувство разочарования и пустоты, неизбывного холода и одиночества.
 Древние говорили, что правитель обречен быть одиноким, мелькнула у него шальная мысль. Но правители прошлых времен сами избирали свою судьбу, сознательно шли на этот шаг. А он… простой солдат, ставший игрушкой в руках судьбы. Как бы он хотел отказаться от такого дара, в одночасье ставшего проклятием!
- Теперь я наконец-то понимаю, - горько сказал он. – Только теперь я понял, что так безумно влекло меня к этой женщине. Во всем виновата душа.
- Душа? - удивлено приподнял бровь призрак. – Причем тут это?
- Притом! – отрезал Кор. – Именно моя душа, исстрадавшаяся по красоте, измучившаяся в этом мире грязи и скотства, вела меня. Человеческая душа, которая так искала чистоты! И она, - бывший пограничник подбородком указал на Эмбер, - Она дала мне то, что я хотел. И именно ради этой чистоты я шел за ней. Шел упорно, как баран, прошибая лбом все новые и новые ворота. Не замечая, что меня, будто барана, ведут приманкой. Или, - Кор как-то странно улыбнулся. – Как осла. Хитрый дядя привязал к палке морковку, и глупый осел бежал за ней, не глядя по сторонам.
- Какой дядя? – недоуменно покрутила головой Орланда. – Где дядя?
- Дядя был в сказке, - отмахнулся разбойник. – В сказке, которую мне рассказали давным – давно. Вот только понял эту сказку я поздно. Возможно, что слишком поздно.
- Я погряз в обычности, - продолжил он, помолчав. – В обыденности, если хотите. В буднях. Сначала там, на границе, потом в этих лесах… И встретив ее, - Кор запнулся, не в силах назвать Эмбер по имени, - я сам создал ее. Создал образ, который воплотил все то, что я так долго и безнадежно искал…
Бывший пограничник задохнулся, пытаясь одновременно выразить все то, что заполняло его сейчас. Потом продолжил, уже медленнее, с какой-то тоскливой обреченностью:
- Она стала солнцем… Солнцем, до которого я не мог дотянуться, хотя очень, очень этого хотел! Она родилась из моей лютой тоски, родилась потому что я жил в грязи как свинья в луже. И я понимал это! И чем глубже меня засасывало, тем отчаянней я цеплялся за свою мечту…
- И ты ошибся. – То ли спросила, то ли подчеркнула Орланда.
- Да, – горько кивнул Кор. – Я ошибся. Я вручил ей свою мечту как маску. И она ее надела. Все было очень, очень просто. Я сам подсказал ей, что делать. И я пошел за мечтой, готовый спасти ее от любой беды, не пожалеть жизни…
- Бедный мой, - прошептала рыжекудрая колдунья. – Да, ты не бог…
- Не бог. – Согласился Кор.
- Ты выше, чем бог. Ты - человек!
- Что ты знаешь о людях, - хрипло прошептал бывший пограничник. – Ты, ведьма? У людей есть такое слово: «неудачник». Открою тебе секрет: я – это он и есть! Даже ты, вся такая любящая, делаешь это потому, что я повернул кольцо. Околдовал тебя, вовсе этого не желая!
На его плечи легли теплые ладони, нос щекотнула упавшая прядка волос.
- Глупый! – ласково шепнула Орланда. – Я всегда буду рядом, кем бы ты ни был. Человек или бог, с кольцом или без кольца – мне все едино. Так что прекрати заниматься самобичеванием и подумай, что мы будем делать с этой несчастной?
- Ты ее жалеешь? – удивился Кор. – Но как же…
Магичка наморщила точеный носик.
- Скажем так, милый, мне противно видеть это, - она ткнула пальцем в сторону беснующейся в грязи Эмбер. – Если она доведет меня окончательно, я ее убью. Пока этого не произошло, я спрашиваю тебя, намерен ли ты как-то вмешаться?
- Подожди, - разбойник резко привстал, озаренный внезапной мыслью. - Это что же, я теперь бог?
- Дошло наконец-то! – словно маленькая девчонка, хихикнула магичка, ласково ероша его волосы. – Да, ты обрел способности, сравнимые с божественными.
- Короче, - поморщился Кор. – Я бог, или как?
- Бог, - согласилась Орланда. – Точнее, ты можешь стать богом, если пожелаешь.
- Так что же, - перебил бывший пограничник. – Получается, я могу просто пожелать, и к ней вернется рассудок?
- Не все так просто, сэр Кор, - задумчиво возразил призрачный рыцарь. – Не забывайте о законе Справедливости! Если что-то дается, что-то и отнимается. Этот закон не в силах отменить даже боги.
- Мнэ-э-э… - содержательно ответил Кор.
- Если Вы-Бог дадите ей что-то, то Я-Справедливость буду вынужден что-то отнять, - пояснил призрак. – Не у вас. У нее.
- А что, если отнять что-то ненужное? – осторожно уточнил разбойник. – Например, возможность объездить весь мир, или понимать язык зверей? Ну, или что-то в этом роде…
- Не получится, - покачал головой рыцарь. – Выбираю-то не я. Я только инструмент закона Справедливости, которым вершится его воля. И не я определяю, что взять, а что оставить. Заберу то, что будет справедливым.
- Да уж, - Кор всерьез задумался. – И что, никак?
- Увы! – развел руками призрак.
- Решайте быстрее, - подала голос Орланда, зажигая новый шар огня. Эмбер, вознамерившаяся было обнять колени Кора, испуганно заскулила и отпрянула. – Я начинаю сердиться!
- Все равно, надо попробовать, - решился бывший пограничник, с опаской поджимая ноги. - Только… - он растеряно взглянул на магичку. – Я совершенно не представляю, как это делается!
- О, ничего сложного, дорогой, - хищно усмехнулась та, кончиками пальцев катая по воздуху огненный шарик. – Думаю, тебе стоит просто приказать.
- Вот как? – Кор завозился, протянул было руку, потом решил, что это как-то неправильно и с трудом встал, опираясь на плечо зеленоглазой колдуньи. Простер над Эмбер руку.
- Я… ну, в общем… хочу, чтобы ты стала нормальной!
Эмбер счастливо хлюпнула носом и попыталась поцеловать ему ногу. Разбойник опасливо отскочил. Безумная не пожелала отказываться от идеи завладеть его сапогом, и поползла следом, мыча что-то бессвязное.
- Разве ж так надо? – брезгливо скривилась Орланда. – Повторяй за мной!
И рыжая магичка вскочила на ноги. Даже стоя среди камней и грязи, она умудрялась выглядеть настоящей повелительницей. Торжественно руки к далекому небу, она медленно, с нажимом проговорила:
- Властью своей, силами, покорными мне, я приказываю рассудку этой женщины вернуться!
- … вернуться! – эхом повторил Кор, захваченный истинно королевским величием колдуньи.
Далеко вверху грянул гром, прокатился по небу подобно упавшему молоту. Следом сверкнула молния, вспоров лазурь ослепительно белым росчерком. Снова громыхнуло, да так, что все присели. Даже Гамильтон, поглощенный своим горем, заинтересованно поднял голову.
- Что… что происходит? – пролепетал маркиз.
Глаза Эмбер на секунду обрели осмысленный блеск. Взмахнув руками, девушка неуверенно встала на ноги, оскальзываясь в грязи.
- Как я тут очутилась?
- Это долгая история, сударыня! – галантно поклонился сэр Джон, взмахивая мечом. Призрачный клинок  легко рассек воздух и ударил в обнаженную шею. Девушка покачнулась, склоняя голову. Волосы, водопадом хлынув вниз, скрыв лицо, колени подогнулись. Все ее тело затряслось крупной дрожью, кожа стянулась и пошла пупырышками.
- Так вот как это происходит, - пробормотал рыцарь Королевского льва. Не опуская меча, он вглядывался в скорчившуюся Эмбер, словно алхимик, наблюдающий за своими ретортами.
- Что происходит? – уточнил бывший пограничник.
- Справедливость, - отстраненно откликнулся рыцарь Бервуд. – Так свершается Справедливость…
Золотые волосы на глазах теряли силу и блеск, превращаясь в спутанные седые космы. Нежная кожа девушки потемнела и ссохлась, покрылась сеткой морщин, будто кто-то невидимый жадно вытягивал из нее живительную влагу.
- Светлые Боги! – потрясенно вскрикнула Орланда. – Да он же отнимает ее жизнь!
- Не я, - поправил призрак, не поворачивая головы. – И не жизнь. По крайней мере, не всю.
Эмбер рухнула обратно в грязь, охнув от боли. Кор отметил, каким ломким и скрипучим стал ее голос.
- Я… я не знал… - дрожа и заикаясь, в несколько приемов выговорил призрачный рыцарь.
С тихим треском окончательно лопнуло изодранное платье Эмбер, выпуская на свет отвисшую грудь и дряблый, весь в складках, живот, похожий на белесое брюхо придонной рыбы. Орланда брезгливо отвернулась.
- Пожалуй, милосерднее было бы отдать ее мне, - ни к кому не обращаясь, заметила магичка.
- Прекрати! – Кор бросился к призраку и попытался схватить того за плечи, но ладони прошли сквозь бесплотный туман.
- Я… я ничего не могу… - рыцарь Бервуд обернулся, и бывший пограничник отшатнулся, увидев, как по щеке призрака скатилась туманная слеза. – Видят Добрые Боги, сэр Кор, все, что происходит – уже не в моей власти.
- Так в чей же? – В бессильной ярости разбойник пнул подкатившийся под ноги обломок стены. – Кто же виноват в этом?
- Получается, что это ты ее так наказал, - невесело усмехнулась рыжеволосая колдунья, стараясь не встречаться с ним глазами.
- Боги! – Кор рухнул на камень, обхватив голову руками. – Но я же не этого хотел! Совсем не этого!
- Все мы хотели не этого, - мягко прошелестел рядом бесплотный голос. Рыцарь Королевского льва встал рядом, положив призрачную ладонь ему на плечо.
- Этот мир жесток, Новый Бог, - прозвучало с другой стороны. Орланда, с безграничной любовью глядя на Кора, положила на другое плечо узкую изящную ладонь. – Теперь и от тебя зависит, чего в нем будет больше – света или тьмы.
Так и стояли они, словно стражи, по обе стороны от короля, которому троном служил обломок камня. Заходящее солнце на миг высветило сидящего мужчину с узким хищным лицом, и тяжелыми печальными глазами, статную женщину с волосами цвета огня и туманную фигуру, похожую на рыцаря в парадных доспехах. И не было солнцу дела ни до застывшего в безграничном ужасе молодого человека в богатом камзоле, ни до неопрятной толстухи в порванном платье, скорчившейся в грязи у их ног.