Проза Провинциальных Поэтов

ФАНТАСМАГОРИЯ

Действующие лица:
Константин Кирин – поэт, работает в рекламном агентстве, 30 лет.
Андрей Чаркин – поэт, телеведущий, 27 лет.
Игорь Брагин – поэт, корреспондент в газете, 28 лет.
Ирина Кирина – жена Константина, работает в милиции, следователь, 26 лет.
Светлана Чаркина – жена Андрея, художница, 25 лет.
Соня Брагина – жена Игоря, искусствовед, 30 лет.
Филипп Шиленковский – друг Кирина, музыкант, 27 лет.
Надя Америка – подруга Филиппа, флейтистка, 26 лет.
Наташа – любовница Кирина, актриса, 25 лет.
Таня – подружка Кирина, продавщица, 30 лет.
Вова Темрюченко – друг Кирина, художник, 32 года.
Лена и Катя – подружки Темрюченко, просто молодые девчонки лет по 20.
Петр и Павел – милиционеры.
Эдик – бармен-философ.

Явление 1.
Квартира Кирина. Разносортная мебель. На столе выпивка и закуска.
Кирин, Брагин и Чаркин поют:
    Ой, то не вечер, то не вечер.
    Ой, мне малым-мало спалось.
    Мне малым-мало спалось,
    Ой, да во сне привиделось.

Чаркин – Ну что так и будем дураками сидеть?
Брагин – Критикуешь? Предлагай!
Чаркин – Давайте уже поговорим, о чем ни будь серьезно.
Кирин – Давайте чуть позже. Сейчас будет рекламный блок я хочу свой новый ролик послушать. 
          
Кирин крутит настройку в приемнике.            
 Звучит рекламное объявление:
В Крыму меняю
На гривны баксы.
Весь год копил рубли на это.
Банк «Русский потенциал».  Вклад «Курортный» обеспечит вам достойный отдых в любой валюте.

Чаркин – Кирин, как ты можешь так размениваться.
Кирин – Нет, ну ты интересный такой! А пить мы на какие шиши будем?
Чаркин – Ну нельзя же все списывать на это. В конце концов не водкой единой!
Кирин – Конечно не водкой, закусить тоже чего-то надо. И вообще, без водки, сидели бы мы дураками.
Чаркин – Да мы уже так и сидим.
Кирин – Вот о чем я и говорю. Надо бы еще сбегать а то скоро закончится.
Брагин –  Точно к твоей, к этой,  к продавщице. Она же тебе и в долг может дать. Как там у тебя с ней?
Кирин – Да никак.
Брагин -  В смысле?
Кирин – В прямом. (Подходит к постели). Таня, хочешь я тебе стихи почитаю.
               
Явление 2.         
Из под одеяла выползает полуодетая Таня.
Таня – Стихи? Ну, давай…
Кирин –
Вечер был чрезвычайно томным:
Пили водку, ели закуску,
Не было тем о главном,
Никто не спорил о русских.

Подразумевались намерения
Со стороны обоих полов,
Но все было,  как то гладко
И даже не били стекло.

Проблемы решались походя,
Искали на завтра встречи.
Вечер был чрезвычайно томным,
Неплохой был в принципе вечер.

В углу, опасаясь чтобы
Никто его не раздавил,
Скучал маленький ангел
И что-то шептал о любви.

Таня – Классно. Это же настоящие стихи. Как в школе. Мне еще никто стихов не посвящал. Ты первый.
Кирин – Ну это так в качестве извинений что ли. Ты извини, что вчера так получилось. Выпили, наверное, много.
Таня – Ну ты не переживай. В следующий раз получится. Ты только закусывай получше.
Кирин – Да. хорошо.
Таня – Ну ладно мне пора. Я пойду?
Кирин – Тебя проводить?
Таня – Не надо. Я сама, как ни будь.               
Таня уходит.
Чаркин – Ну ладно не расстраивайся. С кем ни бывает. Я вот тоже помню, перед прямым эфиром хлебнул для храбрости, мало показалось, хлебнул еще. Короче, пришлось вместо передачи клипы полчаса гонять. Чуть с работы не выгнали.
Брагин – Так ты с ней больше не встречался?
Кирин – Пока нет. Неловко как то.
Брагин – Ничего, может быть, все уляжется. А стихи действительно нормальные. Мне понравились.               
 Звонок телефона. Кирин берет трубку.
Кирин – Але! Да я. Да еще дома. Когда приду? (Оглядывает стол). Ну, не знаю когда приду, дел много. (К друзьям). Наливайте. Что? Нет это я не вам. Кто у меня? Деловые люди. Да. Партнеры. Представители одной фирмы. Веду переговоры. Успешно. Пьем? Да пьем! А как без этого. Ролик? Какой ролик? А этот. Ну да конечно написал. Нет, ну за кого вы меня принимаете. Я что обещал, то делаю. Сейчас найду. Не кладите трубку.               
Кирин роется в бумагах. Читает.
Скушал Кирин полкило
Алкоголя скверного
И сказал, что помогло
От расстройства нервного.
       Хорошо, но не то. А вот и то. Але! Записывайте.
 Ах, Полина – хозяйка магазина.
 Ах, Полина – тут полная корзина.
 Ах, Полина – всего в достатке есть.
 Ах, Полина – я покупаю здесь:
 И колбасу и балыки
 Грудинку, шейку, языки,
 Икру осетра, крабов, мидий.
 Короче, это надо видеть!
 Индийский чай, французский сыр,
 Полина, ты нам даришь пир.
 Продукты лучше – цены ниже.
 Полина – пальчики оближешь!
Записали? Что говорите? Чьи пальчики? Ну не знаю. Кто как хочет. А, слишком сексуально. Ну, так в этом же весь цимус! То есть смысл. Я бы сам после такой рекламы в этот магазин зашел. Что бы на эту Полину посмотреть. Что там у нее за пальчики. Да, и плакат нужно такой сделать. Женщина в духе Рубенса или Тициана. Все, короче, при ней. Мясная такая дама. Круто же. Нет. Почему? Они на это не пойдут? Так надо убедить. Нет. Ну и дураки. Ладно, приеду,  на месте поговорим. (Кладет трубку). Ни хрена люди в рекламе не понимают.
Давайте, что ли выпьем.
Брагин – Давай. А с кем ты сейчас говорил?
Кирин – Да с директором нашим. Будь он неладен. Перед заказчиками готов на задних лапах плясать, лишь бы деньги платили,  а на творчество ему наплевать. Ни хрена в искусстве не понимает. Ну, за нас!               
Чаркин – Вот, кстати, об искусстве. Я хотел с вами о своей программе поговорить.
Кирин – Хреновая твоя программа.
Чаркин – Это почему же?
Кирин – А потому же. Скучная она и вредная.
Чаркин – Вот, блин, интересно. Что же она должна быть веселая и полезная? Ну и как ты это видишь?
Кирин –  А я бы вообще такую передачу видеть не хотел. Поэзии на экране не место.
Чаркин – Вот те на! Я ее два месяца пробивал и вы кстати меня тогда поддерживали. А теперь не нужна.
Кирин – Мы все заблуждались. Стихи нужно в книжках читать, в Интернете, по радио, в конце концов, слушать, а вот показывать их нельзя.
Чаркин – Стихи может и нельзя, а вот поэтов можно. И нужно. Что бы их хотя бы знали. Вот Брагин уже у меня был и ничего. Правда, Брагин?
Брагин – Абсолютно ничего.
Чаркин – Это ты о чем.
Брагин – Да о том, что как не знали меня так и не знают. Не смотрят твою программу.
Чаркин – Ну почему же не смотрят. Мне очень многие говорили, что видели.
Кирин – Ну это твои знакомые смотрели, чтобы тебя не обидеть.
Чаркин – Да ну вас! Зажрались. Вы что хотите, что бы после первого появления на экране к вам слава пришла? Что бы за вами сразу же поклонники бегали?
Брагин – Лучше поклонницы.
Кирин – Точно и подсовывали свои бюстгальтеры для автографов.
Чаркин – Вам все шуточки. А я серьезно говорю. Наше творчество нужно пропагандировать. Толкать его в массы. А вы, про какие то бюстгальтеры.
Кирин – Не скажи. Бюстгальтер это тоже очень серьезно. Особенно в определенных ситуациях. Вот, например, этот. (Снимает с ширмы двумя пальцами бюстгальтер). Надя Америка оставила. Жена приедет, а он тут как тут. Значит, его нужно своевременно выбросить. (Бросает в урну с бумагами).
Чаркин – Ты, что Надю Америку того?
Брагин – Надя Америка это кто?
Чаркин – Ты, что Америку не знаешь? Ну, ты даешь! Она же, ее же весь город это, знает. Вот и Кирин узнал.
Кирин – Нет. Ничего я не узнавал. Это Филипп тут с ней заходил. Позавчера.

Явление 2.
Входят Филипп Шиленковский и Надя Америка.
Филипп – Ну привет. Мы тут к тебе по делу зашли.
Кирин – Ну проходите. Что за дело.
Филипп – Дело простое. Третьим будешь?
Кирин – А когда я отказывался.
Филипп – Нет ты меня не понял. Пить это потом. Я в смысле , я, ты и вот она.
Кирин – Вместе дружная страна. Ты, Филя, охринел что ли?
Филипп – Ну почему сразу охринел. Нормальная ситуация. Ты как предпочитаешь сзади спереди?
Кирин – Да пошел ты знаешь куда!
Филипп – Ага, куда идти?
Кирин – Вон за ширму иди. Там диван.
Филипп – Так. Америка, пошли.               
Филипп и Америка идут за ширму. Ширма просвечивается.         Видно как Америка и Филипп раздеваются, и некоторое время любят друг друга. Свет гаснет. Силуэтов не видно.
Чаркин – Очень интересно. Прямо эротик-шоу какое то.
Кирин – Вот и я о чем говорю. Устроили тут, понимаешь, спектакль с охами-вздохами, да еще и вещьдок забыли.
Брагин – Ты теперь не забудь мусор вынести.
Чаркин – А давайте пьесу в стихах напишем.
Кирин – Ты это к чему.
Чаркин – Ну ты тут все так красочно описывал, вот я и подумал, почему бы нам пьесу не написать эротическую из жизни Древнего Рима.
Брагин – А почему из Рима.
Чаркин – Ну как же это же очень актуально. Мы же с вами в какое время живем. В период окончательного распада империи. Помните, у меня стихотворение есть такое:
Изнеженный и сыто-пьяный Рим
Богов любимец, в  основном Венеры.
Эпикуреец неопровержим,
Он ест на завтрак ваше чувство меры.
Теплом, на плоть натасканных рабынь,
Согреет старость, и обучит юность.
Патриции куда слюну не кинь.
Но я среди реликвий не отплюнусь.
Не входит больше в город легион,
А император делится добычей.
К тому же вовсе безголосый он,
А ест людей, так то вошло в обычай.
Чертовски популярен Колизей.
Народу больше только в Тибре встретишь.
Так нравится борьба полулюдей,
Что сам умрешь и даже не заметишь.
Искусство докатилось до высот –
Из куртизанок лепятся богини,
По их телам стекает мед и пот.
Живые ж боги бродят в Палестине.
Под сенью несгибаемых дубов
Таится праздник истинной натуры.
Сюда ползут очахнуть от пиров,
И здесь же улыбаются авгуры.
Изнеженный и сыто-пьяный Рим,
Лицо в крови и все кругом горит!
Ты помнишь, то, что ты непобедим?
Немытый варвар над тобой стоит.

Кирин – Стихи неплохие, но я не понимаю, причем здесь пьеса?
Чаркин – А при том. Напишем пьесу, как будто про Древний Рим а на самом деле про то, что сейчас происходит.
Брагин – Так давай напишем про сейчас!
Чаркин – Нет, про сейчас в стихах не получится. Про сейчас все больше матом хочется говорить. И вообще зритель должен разгадывать спектакль.
Брагин – Так ты эту пьесу и поставить надеешься?
Чаркин – А почему нет? У меня режиссер знакомый в муниципальном театре. Они там все время оригинальничают. Может и нашу пьесу поставят. Вы только представьте: гибель империи, на границах бесчинствуют варвары и вандалы, гунны, бриты, пикты и прочие скоты. Власть предержащие погрязли в распутстве и разврате, патриции предаются извращениям. Плебс разлагается. Всюду произвол, коррупция и вакханалия. И вообще полный абзац. И вот на этом фоне разворачивается любовная история юной аристократки и молодого трибуна. Их любовь образец чистоты и непорочности. Но тут появляется старый развратный сенатор и тянет свои похотливые ручонки к нашим героям.
Брагин – Что сразу к обоим.
Чаркин – Можно и к обоим. Это сейчас модно. Но в основном конечно к Юлии.
Кирин – К какой такой Юлии?
Чаркин – Так должны звать главную героиню. Ее Юлия, а его Клавдий. Имена  у них такие древнеримские.
Брагин – Ну хорошо. А что там дальше по сюжету?
Чаркин – Ну, этот сенатор должен организовать заговор против Клавдия, дискредитировать его, а потом убить.
Брагин – А, что Юлия?
Чаркин – А Юлия с горя станет весталкой.
Брагин – А что же сенатор ее не того?
Чаркин – А сенатора убьет любимый раб Клавдия.
Кирин – Это значит, что  Клавдий тоже бисексуал?
Чаркин – Ну не знаю, может быть и так. Рим все таки.
Брагин – А с рабом что будет?
Чаркин – Его распнут как у них водится.
Кирин – Короче, все умерли.
Чаркин – Нет, Юлия ведь остается. Я, кстати, хотел спросить, ты еще поддерживаешь отношения с той актрисой?
Кирин – С Наташей?
Чаркин – Ну, я не знаю, наверное, с Наташей. У тебя, что много знакомых актрис?
Кирин – Нет, только Наташа.
Чаркин – Ну вот ей можно предложить главную роль.
Кирин – Ты еще пьесу не написал, а уже роли раздаешь.
Чаркин – Понимаешь, когда видишь перед собой конкретного человека легче роль под него написать. Вот я буду представлять себе эту Наташу и буду писать для нее роль Юлии. Короче. Вы готовы стать соавторами или нет?
Брагин – Да раз плюнуть. Давай напишем, наметем пурги разной. Только каким размером писать. Гекзаметром что ли?
Чаркин – Да каким хочешь. Как пойдет, так и будем писать. Можно ямбом, он такой пафосный. Ты, Костя, как думаешь?
Кирин – Я думаю, что все это бред сивой кобылы. Но категорически не отказываюсь. В конце концов, чем бы дитя не тешилось, лишь бы водку не пило.
Брагин – Вот это как раз не верно. Водки давно уже пора купить.
Чаркин – А кто побежит?
Брагин – Бросим жребий. (Бросает монетку, накрывает ее ладонью). Орел или решка?
Чаркин – Решка!
Кирин – Ну тогда орел.
Брагин – Чаркин тебе идти.
Чаркин – Вечно мне не везет. Сколько брать.
Брагин – Сколько не бери, а второй раз все равно бежать придется. Аксиома.
Кирин – Бери две.
Брагин – Лучше четыре.
Кирин – Да две хватит.
Брагин – Ну тогда еще пива возьми.
Чаркин – Ладно, я пошел.            
Чаркин уходит.
Кирин – Нет, ну ты подумай, надо же было ему придумать эту ахинею с римским уклоном.
Брагин – Это, конечно, ахинея, но нельзя же его вот так сразу обижать.
Кирин – Обижать нельзя. Андрей у нас человек обидчивый, можно сказать ранимый. Вот попробуй ему скажи, что у него стихи плохие.
Брагин – А ты считаешь, что у него стихи плохие?
Кирин – А ты так не считаешь? Зачем он пишет обо всех этих патрициях, рыцарях, фараонах и прочей дребедени. Это все красивости. Писать нужно о том, что действительно сейчас волнует, а не такую аллегорическую чепуху.
Брагин – Согласен. Я, например, русскую тему выбрал. Исконное оно знаешь ли нам ближе. Вот кто такие эти весталки, ты у любого спроси, никто не знает. Я, кстати, тоже не знаю.
Кирин – При чем тут весталки?
Брагин – Ну вот он говорит, что эта Юлия уходит с горя становится  весталкой. Что это значит?
Кирин – Ну, весталки это жрицы храма Весты, что-то вроде наших монахинь.
Брагин – Ну вот. Почему бы не написать тоже самое, но из русской истории. Взять хотя бы смутные времена. Пусть там будет какой ни будь удельный князь и молодая княжна, а на границах, как он говорит, бесчинствуют казаки, литовцы и поляки. А вместо сенатора  думный боярин, ну скажем Овчина-Милославский. Потом, если писать в стихах, то значит можно вставить лирические отступления о нашей природе. Очень поэтично может получиться. Кстати, в отличии от Чаркина, его жена нив какие древнеримские дебри не лезет а пишет вполне приличные пейзажи нашей среднерусской полосы.

Явление 3.
С мольбертом входит Светлана - жена Чаркина. В руке у нее картина, где изображена грязная проселочная дорога и покосившаяся церковь.
Света – Ну вот это пятая работа из серии «Долгая дорога к храму». Четыре предыдущих уже купили. Первую в офис фирмы торгующей недвижимостью, вторую в горсовет, частный предприниматель купил третью, а четвертую директор универмага приобрела. Средний класс потянулся к прекрасному. Может быть, и эту  долларов за триста пристроим.       
Оставляет картину и уходит.      
 Входит Чаркин с пакетами.
Чаркин – Ну что заждались? Ой, Светкина работа у тебя. А я только что заметил.
Кирин – А это я в наше агентство хотел предложить. Долларов за триста. И у нас интерьер украсит и вам в семью доход.
Чаркин – Это хорошо. У Светки сейчас еще одна работа популярностью пользуется «Тихий омут». У полукриминального бизнеса. Оптовые базы   хорошо берут. А недавно в «Полину» продали.
Брагин – Это такой магазин, у которого хозяйка -  пальчики оближешь?
Кирин – Да ладно вам издеваться. Это же просто рекламный ход такой.
Брагин – Это не просто рекламный ход, это за живое задевает.
Чаркин – Точно. Хорошо было бы женщин позвать.
Кирин – Каких еще женщин.
Брагин – Да хотя бы Америку твою.
Кирин – Она не моя.
Чаркин – Верно. Она общая.

Явление 4.
Входит Филипп Шиленковский.
Филипп – Ты, кстати, знаешь, почему Надю Америкой зовут?
Кирин – Не знаю.
Филипп – Да потому что на первом курсе когда мы на яблоках работали у нее майк4а была с американским флагом. И мы это называли прикоснуться к Америке. А ты не захотел. (Наливает себе водки. Выпивает). Ох, хорошо. Я, что хотел сказать, ты мне тексты песен написал?
Кирин – Написал. Вон там лежат. Возьми.
        Филипп берет листы с текстами. Читает.
Филипп – Ну вот опять. Что это за строчка такая:
Подари мне странный звон, не покрытый черным льдом.
О чем это? Как звон может быть подо льдом. Ладно, дома почитаю.      
Филипп складывает листы с текстами и уходит.
Чаркин – Так как там насчет Америки?
Кирин – Да ну ее. Давайте лучше под водочку о поэзии поговорим.
Чаркин – А женщины чем помешают. Женщины и поэзия вещи рядом положенные.
Кирин – Мне эти бабы уже вот где! На прошлой неделе Наташка заходила. Актриса, блин, такой спектакль мне тут устроила. Сцены ревности.
Чаркин – Она тебя к жене, что ли ревнует?
Кирин – Я сам не пойму. По-моему она просто истеричка. Издержки профессии.

Явление 5.
Входит Наташа в эффектном вечернем платье.
Наташа – Я к тебе сразу после спектакля. Ты мне рад?
Кирин – Я рад, только ты в следующий раз предупреждай, позвони, или SMSку кинь.
Наташа – А что такое?
Кирин – Может быть ко мне нельзя.
Наташа – Почему это к тебе нельзя? Жена у тебя на неделю уехала. Ты что себе новую Б завел?
Кирин – Никого я не завел. Ты же знаешь ты у меня одна.
Наташа – Не лги мне! Кого ты хочешь провести? Меня? Да я сама кого хочешь обману. Почему в квартире духами пахнет? Да еще такими дешевыми! Какая гадость. Так, где ты ее прячешь? Эй, подруга выходи! Давай знакомиться. Так, ладно, сам говори. Где она прячется.
(Берет вазу и роняет ее на пол). Ой, кажется ваза разбилась. Дорогая наверное.
Кирин – Это жене подарили.
Наташа – Какая досада. А вот это что? Тоже семейная реликвия.
                (Берет в руки статуэтку и тоже бросает ее на пол).
Кирин – Она же бронзовая.
Наташа – Ах, не бьется, ну тогда мы ее в окошко выкинем.
Кирин – Прекрати. Поставь на место. Никого у меня нет.
Наташа – Точно?
Кирин – Вот те крест.
Наташа – Ну хорошо. Прощаю. А теперь скажи, что ты меня ждал, что звонил, беспокоился.
Кирин – Я ждал, звонил, беспокоился.
Наташа – А когда ты звонил?
Кирин – Да вот вчера и звонил.
Наташа – А почему не дозвонился?
Кирин – Ну я не знаю, почему абонент был недоступен, а к домашнему никто не подходил.
Наташа – А это у меня денежки кончились. А может быть, я в ванной была. Слушай, давай ванну вместе примем. Я такая грязная, развратная, я хочу секса. Ну…давай же искупаемся.
Кирин – Я недавно купался.
Наташа – Нет, ну ты хам!
Кирин – Ладно, ладно иди в ванную первая я к тебе присоединюсь.
Наташа – А у тебя шампунь хороший есть.
Кирин – Да у жены там на полке по-моему должен быть.
Наташа – Ладно я пошла. Не задерживайся.               
Наташа уходит.
Кирин – Вот взяла и весь шампунь израсходовала, а что мне жене потом говорить, что я женским шампунем помылся? Нет, ну их этих баб, ванну им подавай.
Чаркин – Какую ванну. Мы водку пить будем, ну а дальше как получится.
Кирин – Вот поэтому и не получается, что водки перепьем. Нет, давайте лучше просто так пообщаемся. Нормально же  хотели  о поэзии поговорить.
Чаркин – А что о ней говорить? Ее писать надо.
Кирин – В том то и дело, как писать. Мне вот, например, Филипп говорит, не понимаю, говорит, что это значит:
Подари мне странный звон, не покрытый черным льдом.
Чаркин – Ну мало ли что ты хотел этим сказать!
Кирин – Я, что хотел то и сказал. Мне интересно как это люди понимают.             
 Звонит телефон.
Кирин (берет трубку)- Але, кто это? А это вы. Почему не на работе? Я же говорил, что у меня деловые переговоры. Да, снова пью, ну и что? Сами знаете как дела делаются. Короче, что от меня требуется? Ага! Полине, значит понравилось? Ну а я что говорил. А теперь что? А завод «Русская крепость», да знаю. Ну, они же водку выпускают, ее же нельзя рекламировать? Ага, а из подвыподверта можно. Ну, хорошо я понял.
Вино запрещено, но есть четыре но.
Да я знаю, что не вино, а водка. Это Омар Хайям сказал. Я не ругаюсь я говорю это Омар Хайям сказал. Кто такой? Ну как бы вам объяснить… Нет не из «Кавказской кухни» так сам по себе Хайям. Ладно, задачу понял. Может быть, появлюсь. (Кладет трубку). Хаям я вам сегодня на работу пойду. Нет, ну вот же чукча Хаяма не знает, а еще берется агентством руководить. Наливайте.               
Брагин – А хочешь я тебе скажу о чем ты написал.
Кирин – Что я написал?
Брагин – Ну вот это: Подари мне странный звон, не покрытый черным льдом.
Кирин – Ну, скажи.
Брагин – Все очень просто. Есть такое старинное предание о граде Китеже, который под воду ушел. Так вот колокольни церквей этого города иногда звонят и звон этот из под воды слышен. От того то он и странный. А почему льдом непокрытый так это тоже понятно, если озеро льдом покроется, то слышно будет хуже. Следовательно, дарить странный звон следует летом, пока он еще черным льдом не покрыт, а черным это значит непроглядным.
Чаркин – Сразу видно человек в газете работает. Хорошо излагает собака.
Брагин – Я вот тут новый цикл стихов написал. Скоро у нас в газете на развороте напечатают. Две полосы это вам не абы как. «Русское эхо» называется.
Кирин – Русское ухо?
Брагин – Эхо.
Кирин – А что эхо бывает не русское?
Брагин – Конечно. Бывает вражеское. Немецкое, например, или татарское, но хуже всех еврейское.
Чаркин – Хуже чеченского?
Брагин – Хуже, это я вам говорю!
Чаркин – Это почему это?
Брагин – Потому что жидомасонское!
Кирин – Ну все началось.
Брагин – Ты зря смеешься. Тут все очень серьезно.
Кирин – Ты лучше нам стихи свои почитай из нового цикла, а мы оценим.
Брагин – Ну цените, ценители.
Рипейские горы в тумане,
На западе Сирин уснул
И вот веселятся славяне,
Пускаясь в беспечный загул.
Могола с Грифоном не видно
А реет лишь сокол Рарог
И птице Обиде обидно,
Что где-то над всеми Сварог.
На белой горе Березани
Прекрасное древо растет.
К себе оно ветками манит,
Плодов наливается мед.
В корове Земун, что родила
Рогатого Велеса в срок
Играют древнейшие силы,
Играет огнем Огнебог.
Заря Зареница светает,
Морена укрылась в тени,
Прекрасная Леля вздыхает
О Финисте целые дни.
Среди перламутровых лилий
Рассыпано золото кос,
А там далеко, в Палестине
Уже подрастает Христос...

Чаркин – Христос он ведь, кстати. Тоже еврей.
Брагин – И совсем некстати.
Чаркин – У тебя же жена еврейка. За что же ты их так не любишь?
Брагин – Вот за то и не люблю, что достали они уже. Они же что хотят? Они хотят нас ассимилировать. Я их сам всех ассимилирую. Мои дети по паспорту русские!
Чаркин – Да ведь у них паспортов еще нет.
Брагин – Все равно русские.
Кирин – А у них дети по матери считаются.
Брагин – А у меня по отцу будут. И ни в какой Израиль не поедут. Что вообще за страна такая. Накрыл пальцем, и нет ее. А у нас широта, просторы. Идешь через поля и ни одной души кругом. Только огонек где то светится. Придешь с мороза и за стол. А там картошечка вареная в мундире, огурчики бочковые соленые, грибочки маринованные и холодец такими ломтями. Ну и как тут без этого. Или летом на природе тихим вечером. На речку туман опускается, сучья в костре потрескивают. Шашлычок капает, шипит и запахи чудовищные. Уже и помидорчики нарезаны, лучок зеленый, петрушка, колбаска, сардины в масле. Ну, как тут не пропустить? И пропустишь одну, две, три подряд и мясом, мясом зубами его рвать. Да и в ресторане тоже – скатерти белые накрахмаленные, салатик мясной, картошечка фри, лангетик, ножичком с вилочкой  по тарелочке скрип-скрип. Минералочка в фужере и графинчик такой запотевший буль-буль-буль в рюмочку и по полной. А потом опять ножичком с вилочкой скрип-скрип. Какой там тебе Израиль.
Кирин – Гениальный текст для «Русской крепости». Надо прямо сейчас в агентство позвонить. Я сейчас.
Кирин берет телефон и выходит.
Чаркин – Я вот  думаю бросить все и в деревню уехать. Вот уже где у меня это телевидение. Кругом одни интриги. У меня один знакомый все бросил и теперь в глухой деревне живет, на натуральном хозяйстве. Все натуральное. Местные мужики спились давно. Жен на самогонку меняют.  Бутылка самогонки – жена на ночь. Натуральный обмен. И  все довольны и мужики и  самое главное бабы.
Брагин – Это в каком районе?
Чаркин – Да тут от города рукой подать, километров сорок будет. Представляете сорок километров и совсем другая жизнь.
Брагин – Я тоже подумываю газету бросить. О чем я пишу? В администрации области состоялась коллегия областной администрации…С докладом выступил первый заместитель губернатора курирующий вопросы транспорта и связи. Губернатор подверг резкой критике руководителей предприятий, не обеспечивших население  транспортом и связью в должной мере. Тьфу! Слушать противно. Точно, нужно в село подаваться. Как, кстати, деревня называется?
Чаркин – Моченые дворы.
Брагин – Вот-вот, все в Моченые дворы. Сам поеду и жену заберу. Нужно будет командировку оформить на разведку, посмотреть, как и что. На два нет на три дня. А может быть и на неделю.

Явление 6.            
Входит Кирин.
Кирин – Ну все. Будем ролик снимать. Я своему шефу рассказал, он прямо таки загорелся. Еще бы деревня, шашлык, ресторан.
Брагин – Я, так понимаю, соавтор?
Кирин – На проценты не рассчитывай, а на реквизит, пожалуйста.
Брагин – И на том спасибо. Я предлагаю снимать в деревне Моченые дворы.
Кирин – Это где?
Брагин – Это рядом километров сорок от города. Самые что ни наесть исконные корни.
Чаркин – И посконные.
Брагин – И Чаркина с собой возьмем, на всех хватит.
Кирин – Губы особенно не раскатывайте. Смету еще не утвердили.
Брагин – Да ладно тебе. Ты же постараешься.
Кирин – Я то постараюсь. А вот кто сейчас стараться будет? Водка  кончилась.
Брагин – Говорил же я, надо было четыре брать, а ты две хватит. Ладно, теперь я схожу. (Уходит).
Кирин – Вот неплохой Брагин поэт только слишком на русской теме повернут. И с евреями он тоже зря не так. Знаешь, как они фаршированную рыбу делают. Язык проглотишь. Я вот у него дома был и как раз на фаршированную рыбу попал.
Чаркин – И я три раза попадал. Сонька у него изумительно готовит.

Явление 7.
Входит Соня Брагина.
Соня – Ну что все пьете, поэты. Ой, вы мне даже не говорите за эти ваши стихи. Денег за них не платят, печатать их не печатают и вообще ничего в них не понятно. Кому это надо? Я главное ему говорю: « Ты же не можешь купить жене элементарной дубленки!» А он мне что? «Езжай в свой Израиль там тепло!» Так и что Израиль. Там же тетя Роза, дядя Миша. Там уже все наши. Хотя бы и поехали посмотреть, как люди живут. А еще лучше в Америку. Там тоже наши тетя Сара, дядя Соля. Так разве его поднимешь с места. Как будто ему тут медом намазано. Конечно, там столько водки не наливают. Вы, кстати, рыбы не будете?  Ну не будете так и все с вами ясно. Соня  уходит.
Чаркин – В принципе неплохая у Брагина жена. Жить можно, только говорит много.
Кирин – Это у них такая национальная черта. Они постоянно тараторят, нужно просто абстрагироваться и  как звуковой фон воспринимать. А вот от наших некоторых хрен абстрагируешься, так  насядут, такую канонаду устроят, что никуда не денешься.

Явление 8.
Входит Наташа в банном халате с полотенцем на голове.
Наташа – Значит, в ванной ты меня проигнорировал…
Кирин – Ну я как-то вот так не готов.
Наташа – Ты может разлюбил меня?
Кирин – Ну почему сразу разлюбил. Просто может быть не сейчас…
Наташа – Как это не сейчас! Я лечу к нему через весь город, как дура в вечернем платье, а он не сейчас! Нет уж, дорогой, именно здесь и именно сейчас!
Кирин – Наташа, понимаешь, я как-то еще не привык изменять жене у себя дома. В другой обстановке, пожалуйста, а тут как-то не могу.
Наташа – Какие пустяки. Подумаешь, не привык. Надо привыкать. Вот сейчас и начнем. Посмотри на меня. (Распахивает халат). Помниш как ты мне вот тут написал:
Час комендантской любви. Я рад,
Ночь без начала и без конца.
Бесцельно бредет мой усталый взгляд
По улицам твоего лица.
А руки выйдут в ночной дозор,
Сминая стыд. Прогоняя сон.
На ощупь, двигаясь, как сапер,
В поисках эрогенных зон.
Так давай ищи, ищи скорее эти зоны!
Кирин – Нет, блин, не могу. Ты же знаешь у меня жена следователь. Вдруг  какое ни будь вещественное доказательство оставим.
Наташа – Мы все уберем.
Кирин – Нет, ты не знаешь мою жену. Она обязательно докопается, если  заподозрит. Я и так вздрагиваю при каждом шаге на лестнице. Вот опять слышишь, кто-то идет. Точно открывают ключом. Это она! Ну, прячься же, куда ни будь. И вещи, вещи свои забери.
Наташа прячется за ширмой.

Явление 9.
Входит Брагин с очередной бутылкой.
Брагин – Ну, о чем говорили? Мне, наверное, кости перемывали.
Чаркин – Игорь. Ты что? Тут Костик про свою актрису рассказывал, а ты перебил. Что дальше то было? Это жена была?
Кирин – Сосед, сволочь, двери по пьянке перепутал. Я его чуть не убил.
Чаркин – Да, бывают ситуации.
Кирин – Ну у меня  после такого стресса вообще все опустилось. Проводил, на такси посадил и все.
Чаркин – Что все?
Кирин – Теперь только на нейтральной территории. Хотя, конечно, думаю рано или поздно Ирка все равно узнает. Нюх то у нее милицейский. Иной раз спросит меня о чем ни будь а сама смотрит так подозрительно, как будто о чем то догадывается. Эх, где наша не пропадала. Наливай.
Брагин – Как же так можно жить? Все время под страхом разоблачения.
Кирин  - Вот так, брат, и живу. В принципе мне все это по фигу. Главное  стихи! (Залезает на стол).
Под тяжестью боеприпасов сутулясь
Вот охотник. Снаружи его
В качестве Родины – окопы улиц
И ружье в качестве оружия.
Часовые ночной пехоты идут на охоту в подполковничьей полночи.
Прячьтесь, негодники!
Время тащится, охотник охотится – так ему хочется.
Голосуйте за охотника!
Он – охотник, он звучит гордо.
По городу гордо. Ограды города серые.
Всем рекордам – гордое имя его города.
Внимание! Воин! Ночью все кошки – стервы.
Чу! Что-то беспечно пешее
С запахом жертвы во здравие Нины Риччи.
Матерь Божья! Это же тварь певчая!
Птица женская в образе дикой дичи.
Куражится бестия, вьется грешная,
На расстоянии ружейного прицела вертится,
В прицеле вертится ошалевшая.
Чуть, подлая, не ушла! Не терпится?!
- На! Громко под крики «горько» выпалил
Белая – вдребезги. На тротуаре туфли и сумка.
План по охоте выполнен. Выполнен.
Тронул тушку ногой: «Ну, что же ты сука?!»
Ветер перья гоняет над полночью,
Уползает время, тихонько охая,
А охотник не плачет. Он молча.
Он же охотник. Ему все по херу!

Явление 10.
Вбегают милиционеры Петр и Павел. Стаскивают Кирина со стола. Брагин и Чаркин прячутся.
Кирин – Эй, вы кто? Руки уберите менты поганые! Вы, что совсем охринели. Я в своем доме. Это произвол!
Милиционеры привязывают Кирина к стулу. Входит Ирина Кирина.
Ира – Так, значит, тебе все по хрену. И я тебе по хрену. Только водка и бабы тебе не по хрену.
Кирин – Ира. Прикажи им меня отпустить. Это бесчеловечно. Перестань издеваться!
Ира – Молчать! Говори, кто тут у тебя был. Как ее зовут. Адреса, явки, пороли!
Кирин – Кого пороли!
Ира – Тебя надо бы! Эй, Петр, Павел объясните ему его права.
Милиционеры избивают Кирина.
Кирин – Ой, блин, не бейте, все скажу. Подпольная литература там за шкафчиком…
Ира – Что ты несешь? Какая подпольная литература? Порнуху что ли в дом приволок? Ты мне зубы не заговаривай. Кто у тебя был?
Кирин – Меня оговорили. Я все отрицаю. Пригласите моего адвоката. У вас нет доказательств.
Ира – Да?! А вот это что? (Достает из мусорной корзины бюстгальтер.) Это,  что я тебя спрашиваю? Молчишь? Нечего сказать. Это провал. Это оставила русская пианистка во время сеанса связи.
Кирин – Не было никакой связи. Ну, точнее была, но не у меня. А у меня честное слово не было. Ну не вышло же ни хрена.
Ира – Ты есть русский партизан. Мы будем тебя немножко вешать. За яйца.
Кирин – Ну как же вам объяснить? Я же лояльный, я хороший как Тотоша с Кокошей. У меня есть право на один телефонный звонок.
Ира – Давай звони.
Кирин – Как же я позвоню. У меня же руки заняты. Наберите 41-29-30. Это мой домашний.
Ира набирает номер и дает трубку Кирину.
Кирин – Але! Это я. Меня взяли, но я ничего не сказал. Все утаил. Все отрицал и ни в чем не сознался. Да, и не считайте меня коммунистом. Все конец связи.
Ира – Наговорился?
Кирин – Перед смертью не надышишься. Дайте попить.
Ира зажигает сигарету и сует Кирину в рот.
Кирин – Тьфу!  Блин, я же пить просил. Совсем вы что ли в своем гестапо озверели.
Петр и Павел наливают по стакану минералки и  выплескивают  Кирину в лицо. Кирин падает со стула. Ира и милиционеры уходят.

Явление 11.
Появляются Чаркин и Брагин.
Чаркин – Кажется очухался.
Кирин – Где я?
Брагин – У себя дома.
Кирин – Отчего я мокрый?
Чаркин – Ну, ты это, пил и облился.
Кирин – А почему я к стулу привязан?
Брагин – Ну, ты глюк какой то схватил, вот мы тебя и подстраховали.
Кирин – Развяжите меня.
Чаркин – Развязать?
Брагин – Ладно развязывай. Видишь взгляд уже осмысленный.
Чаркин – А он драться не будет?
Кирин – Не буду. Дайте попить, а то я как-то еще не напился.
Кирина отвязывают от стула, и он жадно пьет воду.
Чаркин – Ну, что полегчало?
Кирин – Физически да, а морально нет. Как мы живем? Зачем? Вот ты (обращается к Брагину) работаешь в газете, а о чем ты пишешь? Вот послушай. (Берет газету. Читает.) Хвала творцам во славу хлеба – праздник работников сельского хозяйства под таким названием состоялся в доме культуры  Засельского района. Этот год был непростым для земледельцев. Однако, у тружеников села есть основания для оптимизма и они уверенно смотрят в будущее. Лирические русские песни в исполнении хора и солистов районного дома культуры создали атмосферу теплого домашнего праздника.  И действительно в зале собрались люди хорошо знающие друг друга, все они  сельские труженики представители древнейших на земле профессий : хлеборобы и  животноводы а также руководители хозяйств.
Это у тебя древнейшая профессия, ты ведь политическая проститутка на местном уровне. Какие такие праздники, когда в районе второй год по 20 центнеров с гектара собирают? Ты хотя бы знаешь, что это ничтожно мало?
Брагин – Официально по тридцать восемь.
Кирин – Вот именно, что официально. Ты же должен правду говорить, а не официальную версию. Ты должен воспитывать в людях чувство собственного достоинства, жечь глаголом, наконец. И вообще где твоя гражданская позиция? Или ее заменили пресс-релизом областной администрации?
Брагин – Ну знаешь, плетью обуха не перешибешь. Мне тоже надо семью кормить.
Кирин – Вот. А ты говоришь искусство, русская тема. Вот где тема. Народ в деревне от самогона вымирает, а ты, каких то хлеборобов воспеваешь. Нет там никаких хлеборобов и животноводов, одни деклассированные элементы остались.
Чаркин – Костик, что ты завелся. У него же работа такая. Ему что в редакции скажут то он и напишет.
Кирин – А ты мой телевизионный друг тоже хорош. Ты думаешь, что сеешь разумное, доброе, вечное? Как бы ни так! Твои графоманы, музыканты-неудачники и художники от слова худо кому они по большому счету нужны?
Они не нужны даже самим себе! А ты носишься с ними, как дурень с писаной торбой. А зачем?  Если ты считаешь, что от того, какое количество человек о  узнает о художнике, будет зависеть уровень его таланта то это не так! Дело не в количестве, а в качестве. Твои же подопечные срывают аплодисменты в основном в обществе музейных работников и экзальтированных дамочек бальзаковского возраста. Да, и не спорь, я сам не раз бывал на этих творческих вечерах, где все друг друга хвалят, что бы не дай бог не обидеть.  Что же касается моей персоны то меня вообще можно привлекать к уголовной ответственности за массовый грабеж со взломом при помощи рекламного блока.
Звучит рекламное объявление:
…широкий выбор товаров от прямых поставщиков. Натуральные продукты, гарантированное качество. Гастроном «Космос» цены астрономические.
Кирин – Вот слышали, какая игра слов? Мое. Нет. Все надо бросать и на волю в пампасы. В глушь в Париж в деревню.
Чаркин – В Моченые дворы.
Брагин – А в Израиль?
Кирин – В Израиль мы рылом не вышли. И вообще это неприятная процедура. Нет уйти надо в себя. Уйти и не вернуться. Жить в гармонии.
Брагин – Давайте выпьем.
Кирин – Почему, как только разговор заходит о гармонии так сразу же возникает желание выпить? Ладно, наливайте. За гармонию.
Кирин – Чаркин почитай стихи они у тебя красивые.
Чаркин – Хорошо. Вот такое.
У теплых и искрящихся камней,
Которые ночами согревали.
Туманным взглядом, вдаль гоня коней,
Из трав себе венки сплетали.
Под взором золотых крылатых львов
Из ледяных ручьев мы воду пили
И верили своей спокойной силе,
И как-то вовсе обошлись без слов.
И жизнь текла, дыханью тихо вторя,
Не знал, что счастье есть, ведь я не ведал горя.
Не знал любви и ненависти тоже,
И то был рай, где жизнь со смертью схожа.

Брагин – Замечательные стихи. Это твои?
Чаркин – Мои.
Брагин – Очень хорошо.
Чаркин – давайте все же женщин позовем. Надо Вове Темрюченко позвонить он мигом доставит.
Кирин – Вову позвать можно но только без женщин.

Явление 12.
Входит Вова Темрюченко. С ним две девушки Лена и Катя.
Вова – Ну что делаете? Ага, как обычно. Понятно. Проходите девушки тут все в самом разгаре. Знакомьтесь. Это Лена, это Катя. А это Константин, Игорь и  Андрей все трое гениальные поэты. Ну что девчонки надо выпить за искусство. Вы водку то пьете? По глазам вижу, что пьете. По чуть-чуть. Кстати. Глаза у вас девчонки это что-то. Это надо писать. Я напишу ваши портреты. По очереди. Или групповой. Нет, лучше все таки по одной. Так по одной до дна. Поехали.
Чаркин – Вова, мы только что о тебе вспоминали и ты тут как тут, прямо как джин из бутылки.
Вова – Джин это ерунда, на любителя. Не наш продукт. Вот водка это нам ближе.
Брагин – И правильно. Не надо нам этого джина и виски тоже заказывать не будем.
Кирин – Хорошо. Еще раз по сто и хватит. Эй, там у стойки пересчитайте нас и всем по сто. Эй, бармен, ты где?

Явление 13.
Входит бармен Эдик с подносом одноразовых стаканчиков.
Чаркин – О, Эдик. Это же Эдик. Я его знаю.
Кирин – Ну еще бы он в баре «Шанс»  работает. Точно это шанс.
Брагин – Какой шанс?
Кирин – Шанс остаться в живых.
Эдик раздает присутствующим стаканы. Один берет себе.
Эдик – Что празднуете?
Кирин – это особенный праздник. Праздник жизни. Вот послушай.
Если бы у смерти был почтовый адрес,
Я бы ей отправил поздравленье с праздником.
Переслав депешу с мертвым почтальоном
Или почтальоншей – я не вижу разницы.

Если бы костлявая мне могла ответить
Почерком разборчивым, языком понятным,
Я не стал бы вешаться в новогодний вечер
Зная, что хоть смерти ждать меня приятно.

Эдик – За это стоит выпить.
Кирин – Еще бы.
Эдик – Да, жизнь вещь такая. Живешь и думаешь. А ведь мечтал то совсем о другом. О чем-то таком, что и высказать не умеешь. Язык уже не поворачивается.
Чаркин – Это все от водки.
Эдик – Причем тут водка? Все время водка. Нет ну пьем, конечно, но вовсе не за тем, что бы от действительности сбежать, как многие тут думают. Наоборот мы пьем, что бы к реальности вернуться. А иначе как ее воспринимать. Вот придешь домой, а там жена тебе уже на полу стеллит. Ищешь все время чего-то. Вот думаешь, хорошая девчонка попалась и тебя вроде бы понимает. А залезешь поглубже, и видишь, что у нее под юбкой совсем все не то, что тебе надо. И снаружи она совсем не такая как внутри. Ну, как это вам? Полный разлад в душе от этого. Или когда такие как бы порядочные попадаются. Это же еще хуже. Баночки скляночки. Крема там разные все у нее по порядку разложено. Она и тебя, куда ни будь, в нужное место задвинет, между дезодорантом и средством для снятия лака.
Кирин – Постой это ты о ком.
Эдик – О жизни конечно. Не конкретно, а так вообще. И что же в итоге получается? Шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству. А так хочется, куда ни будь убежать в глушь, в деревню…
Кирин – В пампасы.
Эдик – Точно к папуасам. Чтобы свободен и независим . Ищи меня свищи меня. От тебя ничего не зависит и ты на хрен никому не нужен. Только так, иначе пропадем.
Чаркин – Это ты о ком?
Эдик – О нас о людях. О барменах в частности.
Чаркин – А бармены то тут причем?
Эдик – Бармены притом. Хорошему бармену нужна свободная стихия, если его упорядочить то бармен кончится. Весь выйдет. Не сможет больше творить по настоящему.
Кирин - Как это верно. К черту всякую упорядоченность. Будем свободны как ветер. Жить не по правилам вот что нам необходимо как воздух.
Летела ночь в апофеозе,
Как молодая кобылица
Поэзия внимала прозе
И с прозою спешила слиться
И драгоценными камнями
Был обозначен путь живому
И отраженными огнями
Светила ночь в глаза любому
Кто вознамерился отведать
Вкусить сполна ночного яства
И каждая казалась Ледой
Среди обмана и лукавства,
Но заколдованные стены
Не пропускали дальше кухни
И чудились уже измены
Казалось, что вот-вот и рухнет
Вся стройная картина мира,
Все сложное мироустройство
Годится только для сортира
И время потеряет свойство
Текучести, и будет снова
Все колебаться в колыбели
Пока не скажет кто-то слово,
Как это было в самом деле.
Грядущее плыло в тумане,
Прошедшее казалось бредом,
А та, что мнилась стройной ланью
Внезапно укрывалась пледом.
Среди прокуренной гостиной
Носились призраки сандала
В апофеозе ночи длинной
Но все же не было скандала.
И магия ночного бденья
Все убывала и угасала
Остался лишь в стихотворенье
Бардак, быть может и прекрасный.

Явление 14.
Пока Кирин читает стихи, появляются все, кто уже ранее приходил.
Таня, Филипп, Надя, Наташа, Соня, Ира и  милиционеры.
Лена – Ой, сколько народа.
Катя - А у вас всегда так интересно.
Лена – Мы думали, что все поэты скучные.
Катя – И нудные и стихи у них такие же.
Лена – А у вас стихи ничего. Красивые.
Катя – А где их прочесть можно?
Лена – А вы книжки свои издаете?
Катя – А для девушек у вас стихи есть? О любви, например?
Лена – А можно мы к вам еще как ни будь зайдем?
Вова – Друзья. Раз уж мы тут все собрались, я бы хотел сказать вот о чем. О хозяине, значит, этого дома. Все мы знаем, что Константин Кирин талантливый поэт. Это однозначно. Но мы с вами не отдаем себе отчета, насколько он талантлив, и насколько он поэт. Вот представьте себе, что его уже нет рядом с нами. Он ушел от нас. Костя выйди ка в другую комнату.
(Кирин хочет уйти). Ладно останься тебе тоже будет интересно послушать.
Ну, вот допустим он, скажем, умер. Это же с каждым может случиться. Все мы смертны и как написано в одном очень известном произведении внезапно смертны. Стоп-стоп-стоп не надо слез. Это же не в самом деле, но отнестись к этому нужно серьезно. Покойнику будет интересно узнать все что о нем думают, пока он и вправду не умер. Прошу. Давайте с вас девчонки начнем.
Лена – Ну, мы совсем не знали Константина.
Катя – Конечно, хотелось бы узнать его получше, но мы не успели.
Лена – Он был необычный.
Катя –  Он нам с первого раза понравился.
Вова – Спасибо. Второго раза не будет. Теперь слово безутешной вдове.
Ира – Признаюсь честно, я тоже не до конца узнала своего мужа. Я не всегда его понимала. Мне казалось, что он заслуживает большего. Но он ничего не делал для того, что бы этого большего достичь. Наверное, он находил удовлетворение в чем-то другом. Я так и не смогла понять в чем. Хотя и следила за ним. Кирин прости меня.
Филипп – Я тоже не всегда до конца понимал его тексты. Но пел. Иногда это пользовалось успехом, но денег это приносило мало. Теперь когда он умер. Есть идея сделать концерт его памяти, а цену на билеты сделать максимальной. Я уверен в такой ситуации у нас будет аншлаг. Можно неплохо заработать. Ну, а на вырученные деньги устроим пышный поминальный банкет.
Брагин – Он бы это оценил. Лично я всегда понимал его стихи. В них было столько русской тоски, что, слушая их, всегда хотелось напиться.
Чаркин – Да его стихи всегда делали вечер томным.
Брагин – Короче, Костик, нам так будет тебя не хватать.
Соня – Он так любил мою фаршированную рыбу. Если бы я знала его раньше, то я бы обязательно  женила его на себе. Во всяком случае, он бы не отказался ехать со мной в Израиль.
Брагин – Ты мне русского поэта не тронь своими сионистскими ручонками.
Вова – Так супруги не ссорьтесь. Сегодня же такой день. Даже если бы Кирин и уехал в Израиль, в Америку или вообще к черту на кулички он бы и там писал замечательные стихи.
Чаркин – Конечно, уж я то его знаю.
Надя – А вот я так и не узнала.
Филипп – Да, тебе не повезло.
Надя – Смотрите, мой бюстгальтер нашелся. А я то думала, у кого же я его оставила, а он тут лежит.
Филипп – Скажи спасибо Кирину, что он его не в мусорное ведро выкинул, а вот так аккуратно на пол положил.
Надя – Спасибо, Костик.
Таня – Мы с Костей познакомились у нас в магазине, когда ему не хватало трех рублей на закуску. Я их ему простила. На выпивку не за что бы не простила, а на закуску, пожалуйста. Он вообще был хороший когда трезвый, он конечно и выпивший хороший, может быть еще лучше, но это как кому нравиться.
Наташа – Нравиться. Вот кобыла. Это же я его всему научила. И вы (Указывает на Иру и Таню) мне этим обязаны. Если бы не я он бы никогда не написал таких чувственных стихов как «Ночная бабочка» или « Я не доктор твоего тела…» или  « Не считай ты свои шаги за углом, а снимай свой ажурный чулок…». Это он все мне посвятил.
Таня – Ты не очень то мне он тоже стихи посвящал.
Ира – Я вообще на правах вдовы заявляю, вся любовная лирика, написанная моим мужем, принадлежит мне по праву наследования.
Света – Ладно, девочки не ссорьтесь. Кирин многим женщинам стихи посвящал. Мне, например, тоже.
Чаркин – А тебе то с какой стати?
Света – А с такой. Побольше надо женой заниматься, а не на телевидении до полночи торчать.
Чаркин – Что ты хочешь этим сказать?
Вова – Стоп-стоп-стоп о покойнике либо хорошо, либо никогда.
Света – Я ему картину подарила, а он мне стихи посвятил.
Чаркин – Ты ему подарила, а он  ее продать хотел. Да, в свое рекламное агентство.
Света – Как продать?!
Вова – Так-так-так не углубляйтесь. Может быть, у человека были временные финансовые трудности.
Ира – Судя по нашему семейному бюджету, они у него были постоянные.
Петр - Мы тут посовещались.
Павел – И решили.
Петр – К сожалению мы слишком плохо знали гражданина Кирина.
Павел – Да мы вообще не знали, что он муж нашей сотрудницы.
Петр – Да если бы мы вовремя знали, мы бы тогда ни за что не приняли бы таких мер.
Павел – В общем, дело было так. Три месяца назад нами в нетрезвом состоянии…
Петр – В очень нетрезвом.
Павел -  Да, в очень нетрезвом состоянии был задержан гражданин Кирин.
Петр – Мы, конечно, провели с ним разъяснительную работу.
Павел – Да можно сказать не сильно. Так немного, там и так некого было воспитывать. Мы что же не люди? Мы же сами понимаем, как это бывает.
Петр – Ну, мы отправили его в медвытризвитель номер два отдыхать.
Павел – Правильно. Потому что первый был уже забит под завязку. И там как следует уже не отдохнешь.
Петр – Короче, изъятые в ходе расследования сто сорок четыре рубля восемьдесят копеек и часы наручные «Полет» возвращаем в целости и сохранности вдове покойного.
Павел – С принесением официальных извинений.
Кирин – У меня еще десять долларов в бумажнике было.
Петр – А вас покойник никто не спрашивает. Какие еще десять долларов. Вы за кого это нас принимаете. Да мы меньше пятидесяти вообще никогда не берем.
Павел – Да, мы категорически отвергаем эти инсинуации.
Вова – Друзья, продолжим. Кто еще не успел высказаться?
Эдик – Видимо это я. Лично у меня претензий к усопшему нет, если конечно не учитывать счет за выпитую водку. Как клиента могу охарактеризовать Константина Кирина вполне положительно. В нашем заведении Константин Кирин вел себя пристойно, за пол года регулярных посещений он разбил всего лишь два фужера и только три раза наблевал в туалете. Но так как один раз точно в унитаз то этот случай можно и не учитывать. В остальном скажу откровенно, что стихов я его не читал и то что он поэт узнал только из официального некролога. Хочу выразить соболезнования семье и близким покойного, а так же приглашаю всех присутствующих к нам в кафе «Шанс» для продолжения поминального ужина. Наш «Шанс» это «Шанс» для всех. Именно так сказал покойник в бытность рекламистом.
Вова – Замечательно сказал. Кирин, по твоему поводу будет шикарный банкет. Цени это. От себя лично обещаю написать твой посмертный портрет, как Эль Греко. А теперь, давайте споем любимую песню нашего безвременно ушедшего друга. (Запевает).
    Ой, то не вечер, то не вечер.
    Ой, мне малым-мало спалось.
    Мне малым-мало спалось,
    Ой, да во сне привиделось.
Все подхватывают.
Мне во сне привиделось
Будто конь мой вороной
Разыгрался, расплясался,
Ой, разрезвился подо мной.
Вступает хор.
Ой, налетели ветры злые,
Ой, да с восточной стороны.
Ой, да сорвали черну шапку
С моей буйной головы.
А есаул догадлив был
Он сумел сон мой разгадать.
Ой, да пропадет, он говорил
Твоя буйна голова.
Пока звучит песня все, кроме Кирина уходят, и последние строчки он допевает уже один.

Явление 15.
Кирин – Ой, то не вечер, то не вечер… Куда это все подевались? Эй, вы где!? Ау! Нет никого. Ну и пусть. Так даже лучше. Одному всегда лучше.
Как сказал один покойник,
Летом спать, ложась поддатым:
«Лягу спать на подоконник…»
Вот и все конец цитаты.
С этими словами Кирин забирается на стол и укладывается спать. Свет медленно гаснет.
ЗАНАВЕС.
Орел 2002 год.