Семечки

 Черемуха уже начинала облетать, и было холодно. Обычное состояние погоды в этом городе, для этого месяца. Ветер гнал рваные тучи слишком быстро и робкие лучи солнца не успевали греть землю в прорехах между ними.
    Мужчина и маленькая девочка лет 6-ти, в бейсбольной кепке, держась за руки, шли в сторону детской площадки, пряча лица от поднятой ветром пыли. Они были похожи друг на друга… Отец и дочь. Да, дочка с папой на воскресной прогулке. Девочка, весело подпрыгивая, одной рукой тянула мужчину вперед, другой, придерживала в кармане внушительных размеров сверток, чтобы не выпал.  Мужчина не спешил, ускоряя шаг только под особо старательным напором маленькой руки.
   Подойдя к детскому городку, он поискал глазами скамейку почище… Увидел, показал девочке направление – «во…он на ту…» По пути вытаскивая кулек, малышка подбежала к скамейке и уселась с краю, оставляя кусочек чистого дерева для мужчины.
   Голуби слетелись к их ногам, как только мужчина опустился на лавку. Птицы знали эту пару. Смешливую девчонку в бейсбольной кепке и большого, молчаливого человека. Они приходили сюда почти каждое воскресенье. Для птиц эти люди были волшебниками, дающими пищу – семечки были для голубей шикарной едой…
    Мужчина забрал пакет с семечками из рук девочки, отсыпав ей часть, которая тут же полетела первой партией в птичьи клювы. Голуби были голодными. Они толпились у ног, налетали друг на друга. Проворные отбирали зернышки у нерасторопных, а нерасторопные пугали воробьев и собирали то, что проглядели остальные. Мужчина тоже бросил несколько горстей на землю. Зернышки исчезли, едва долетев до земли.
    Голуби были разными. Сизые, белые, рыжие, молодые и старые, холеные и потрепанные, наглые и не очень. К девочке птицы относились панибратски. Они потихоньку подобрались к ее кроссовкам, кося круглыми глазами и требовательно поводя клювами. Затем, самый смелый подлетел, повисел секунду в раздумье и опустился на ее коленку, балансируя крыльями. Девочка засмеялась и замахала руками. Голубь нехотя слез... Запустила в пакет руку и стала бросать семечки, стараясь, чтоб большая часть досталась этому, самому храброму. Потом, зачерпнув еще горсть семечек и присев на корточки (голуби лишь слегка встрепенулись) девочка протянула им ладошку с едой. Через секунду тот же голубь, что сидел на ее коленке, подошел и начал склевывать угощение прямо с руки. За ним потянулись и остальные… Девочка в восторге замерла и сидела почти не дыша.
    Мужчине нравилась эта картина. Луща семечки, он думал о том, что когда девочка вырастет, она уже будет знать, что можно получать удовольствие от того, что кормишь голодного. Когда она повзрослеет и выйдет замуж – ей это пригодится. Она будет кормить мужа и радоваться тому, что он ест из ее рук. И может быть, глядя на своего мужа, она вспомнит этих голубей, а заодно и своего отца. Может быть… Хочется верить…
    Голуби совсем осмелели и окружили их со всех сторон. Несколько птиц по-очереди, подлетали, зависали в воздухе, трепеща крыльями на уровне лица мужчины, пытаясь заглянуть в пакет: «Много ли еще там осталось?» Белый голубь приземлился на ногу мужчины и деловито направился к пакету. Подошел и сунул в него голову. Мужчина засмеялся, тронул дочку – «Посмотри, совсем обнаглел!» Девочка покатилась со смеху, на мгновение, отпугнув голубей, которых к этому моменту уже было пару десятков.
    Ветер поутих, и выглянуло солнце. Мужчина щурил глаза под его лучами. Он смотрел на дочку. Она в это время бегала по двору, высыпая остатки семечек. Голуби бежали за ней, вытянув шеи, на ходу склевывая последние зерна. «Как, все-таки хорошо, что скоро лето!» – думал мужчина. «Вот облетит черемуха, зацветет сирень и будет совсем тепло. Они смогут пойти на шашлыки… и вообще летом возможностей порадовать дочку куда больше. Не то, что зимой, в холод… на улице долго не погуляешь. Аттракционы и кафешки надоедают быстро. Лыжи, да коньки. Ну и кино с мультиками. Что еще? Собраться что ли, с такими же как он, посоветоваться..? Мда…»
    Девочка, тяжело дыша, плюхнулась рядом с ним на скамейку. Сунула руку в пакет, долго там шарила, подбирая самые вкусные последние семечки. Голубиный ужин кончился – оба «волшебника», зарядившись птичьим аппетитом, грызли семечки сами. Не найдя глазами урны, мужчина мысленно уверил себя, в том что бросать шелуху на землю – это не страшно. Она гармонично смотрелась вместе с двумя пивными бутылками и облетевшими цветами черемухи, застрявшими в песке. Голуби, шевеля клювами шелуху, неодобрительно поглядывали на большого человека. Запрыгивали на лавку, подходили совсем близко, выражая свое негодование – «что, мол ты? Обещал кормить, а сам не кормишь – сам поедаешь нашу пищу?» Мужчине стало стыдно. Он поманил девочку, высыпал ей остатки, указав пальцем на самого голодного голубя и одинокого воробья, терпеливо сидящего в сторонке, подобрал последнюю семечку, застрявшую в складках куртки, разгрыз, очистил и съел. Отряхнул руки и посмотрел на часы. Их воскресенье заканчивалось.
    Отец и дочь глянули друг на друга. Молча встали, взялись за руки и не спеша двинулись в сторону высотного дома. Птицы всполохнулись и, повинуясь какой-то неслышной команде, поднялись ввысь. Сделали круг над крышей и пропали из виду.

- Ну, что ребенок? Все, что ли? Нагулялась?
- Неа. Не нагулялась…
- … здорово мы голубей сегодня покормили? Скажи, Маська?
- Ага, здорово! А помнишь, как тот белый в мешок залез?! Вот, наглый, да? Скажи пап…?
- В следующее воскресенье еще пойдем?
- Нуууу… только в воскресенье… Пойдем, конечно! Долго ждать только.
- Ладно, моя красавица. Давай поцелую и беги. Вон мама идет…

    Мужчина поцеловал дочь, поправил на ее голове бейсболку с тигром, развернул и слегка подтолкнул вперед. Поднялся с корточек, отвернулся и быстро пошел прочь.
Проходя через двор, мимо их скамейки, он замедлил шаг. Взглянул на остатки птичьего ужина, на шелуху от семечек. Одинокий голубь бродил среди очистков, пытаясь найти уцелевшее зернышко. Мужчина усмехнулся - «Не рылся бы ты, братец в мусоре – одна шелуха тут осталась…». Подумал о чем-то своем, принял независимый вид, сунув руки в карманы, и двинулся по-направлению к автобусной остановке.
«…зерна съедены – осталась шелуха… пока только шелуха…» - пропел он про себя эту странную фразу на мотив одной блатной песни и скрылся за углом.