Случай в кабаке

Брату моему, Юре…
    
      Я находился  в командировке  в одном из маленьких городков, которые у нас именуются посёлками городского типа. Прогулявшись  поздним вечером по сырому шоссе, решил, что пора  возвращаться в свою гостиницу. Падал сильный  снег и казалось, что именно  он ляжет до весны. Было холодно, добротная кожаная куртка не спасала меня, брюки флагманом развевались  на ветру.
До цели оставалось ещё метров четыреста, когда неожиданно я увидел на стоящем отдельно здании небольшую светящуюся вывеску: «Кафе».
 Деревянное здание  было серым, ничем не приметным, похожим на десятки других, мимо которых приходилось часто проходить.
«Зайду, отогреюсь, попью кофе или чайку с лимоном», - мелькнуло в голове.
  Из открытого входа увеселительного заведения  слышалась музыка: звучала песня певицы «MAKSIM» - «Ветром стать», которая была очень популярна.      Я зашёл внутрь,  окинул взором внутренне содержание: оно состояло из  трех  небольших столиков, которые к тому же были заняты. Пришлось сразу  пройти к барной  стойке, хоть   рядом с ней не было ни единого  стула.
- Что Вам? - проговорила женщина, выходя из тусклого подсобного помещения.
Скорее всего, это была хозяйка и официантка в одном лице, женщине было на вид лет сорок и, кроме ярко – красного цветастого свитера, который на ней сильно выделялся, я невольно заметил на её лице «заячью губу», не в центре, а справа от ямочки.   
- Можно чайку с лимоном?
- Всё?
- Всё.
- Двадцать пять, - ответила одновременно хозяйка и официантка, наливая из нагревательного прибора кипяток.
   Пока я доставал мелочь,  барменша в нише стойки положила мне на блюдце кружку, из которой дымил  сладостный  напиток  с маленьким колечком кислого фрукта, и  два кусочка сахара.
   Повернувшись лицом к присутствующим, я начал  незаметно их осматривать. Комната для отдыхавших в кафе, отделанная лакированной фанерой, была небольшой и тусклой. На стенах, наверное, с прошлого нового года, а может быть, и намного раньше, обрывками висели самодельные гирлянды разных цветов и другие приклеенные новогодние украшения. Слева на подоконнике изливал разные композиции иностранный музыкальный центр, две колонки которого были подвешены по разным противоположным углам.
    За ближним столом,  спиной ко мне, сидела девушка в лиловом платье с белыми волнистыми волосами и с сигаретой в руке, которая то подносилась ко рту, то опускалась на стол. Перед ней, за тем же столом, громко разговаривая и смеясь, сидели два «кавказца», перед ними стояли три небольшие чашки -  они с блондинкой пили кофе.
- Если Вы больше ничего заказывать не будете, то я отойду, - еле разборчиво буркнула хозяйка, протирая тряпкой стеклянную банку необычной  современной формы.
-      Нет, не буду, спасибо большое.
   Женщина, ничего не сказав, положив банку под прилавок, быстро нырнула опять в подсобку. Я опять повернулся к находившимся в комнате людям.
    За следующим столом сидел молодой человек с короткой стрижкой, скорее,  юноша. Я сделал это заключение по тонкой,  почти детской шее. Одет он был в какое-то «хэбэ» зелёного цвета; пил он что-либо или ел - я разглядеть не мог. Своим  узким  телом он закрывал обзор и единственное, что я ещё видел, так это расставленные широко на столе локти, возможно, он о чём – то думал.
На самом дальнем столике от меня сидела «весёлая компания», человек шесть, обоего пола, может быть, учащиеся или студенты. Я не стал обращать внимания на их одежду, причёски, отметив только на их столе несколько пол - литровых длинных стаканов с жёлтой жидкостью, скорее всего, это было пиво.
Допив свой чай, поставив кружку, я прошёл мимо сидящих, и, не взглянув ни на кого из них,  вышел на улицу.
После тёплого помещения стало ещё холоднее, и я, ускоряя шаг, взял направление к гостинице. С дороги я свернул на идущий в ту же сторону, как мне зрительно показалось, занесенный снегом тротуар. По нему  до меня  уже прошло несколько человек, и мне можно было идти по их следам, не проваливаясь в рыхлый снег.  Дойдя до своего временного пристанища, я с удивлением обнаружил, что входная дверь была заперта. Посмотрев на часы, удивившись, что уже было около двенадцати, с некоторой тревогой  нажал на звонок. Дверь мне никто не открыл. Я позвонил ещё раз, уже дольше и смелее. Ничего не изменилось. Наверно, администратор делала обход или просто уснула. Я постоял ещё немного, позвонил, но получил тот же результат. Немного подождав в нерешительности, я пошёл обратной дорогой к «удостоившемуся» моего внимания ночному заведению и, зайдя снова в него, вызвал небольшое удивление только у владелицы кафе, с которой столкнулся в дверях.
- Добро пожаловать снова к нам, Вам опять чаю с лимоном? - сказала она, найдя в себе  желание  улыбнуться.
- Посмотрим, может, ещё что – нибудь возьму, - ответил я, проходя в комнату, в которой был всего менее часа назад.
Шумной весёлой компании уже и след простыл. Время было «не детское», «кавказцев» уже  не было, но блондинка осталась: то ли не смогли договориться, а  может быть, «южные» парни  поспешили по своим, ведомым только им  делам. Остался  и  юноша в «хэбэ», который посмотрел на меня, и взгляд его мне показался знакомым. Я остановился. Неудобства я не чувствовал. И вдруг врезалось: где-то я его видел. Где? И тут меня пошатнуло. Я видел это лицо на фотографии в музее вооруженных сил, в Москве. Передо мной сидел настоящий Герой Советского Союза, младший сержант Юрий Смирнов, зверски замученный и распятый гитлеровцами на стене штабного блиндажа. Меня стало туманить, я хотел что-то сказать, но Смирнов медленно покачал головой и я, повинуясь, не произнес ни слова.  Выражение его лица было мальчишеское, но в нём была заметна решимость. Всё это время я стоял молча, хозяйка кафе, кажется, говорила мне какие - то слова, но я ничего не слышал. Я всё смотрел и смотрел на него, а потом, сам не знаю как, перевёл свой взор на блондинку. Удивление моё увеличилось вдвое. В этом лице, с родинкой, и большими, чуть раскосыми от теней глазами, я признал американскую актрису Мэрилин Монро, умершую при странных обстоятельствах в расцвете творческих сил. Актриса, в отличие от младшего сержанта, указала мне на молчание жестом, поднеся указательный палец к губам. Она могла бы этого и не делать. Говорить я не мог, да и не хотел.
Наверно, это сон. Резкая встряска головой, но всё осталось прежним. Я глядел то на Юрия, то на Мэрилин, решительно ничего не понимая.
Вдруг они  одновременно, как  по команде, встали из - за своих мест и,  проводив меня взглядом, направились прямо к выходу. Американка вышла первой, сказав что-то, что я не смог услышать, сержанту, и Смирнов, пропустив её вперёд, закрыл за собой входную дверь. Я  стоял, как вкопанный, боясь пошевелиться. Придя в себя, через считанные секунды пулей вылетел за ними на улицу. Она была пуста. Их нигде не было. Дёрнулся в одну сторону, в другую -  и понял: они исчезли. Но ведь эти двое сидели в кафе и выходили из него, это я знал точно. Доказать их присутствие было уже невозможно, однако я даю клятву, что солдат и актриса существовали на самом деле.
Немного посидев в «странном кафе», где мной был заказан опять только чай, теряя  надежду на появление только что ушедших «посетителей», я  попрощался вскоре с хозяйкой и поплёлся обратно к себе в гостиницу.         
По пути я сильно переживал, что эта встреча была мимолётной, и всё думал:  как они здесь оказались? Они такие разные - и вот здесь, вместе?
У меня не было точного ответа на этот вопрос. Скорее всего, эти два человека пришли обратно к нам на время из какого-то другого мира, которого мы не знаем. Неожиданно мне стало хорошо от пришедшей в голову мысли: «там»  что-то есть. Но ведь эти двое  могут быть в нём, даже с «плохими»?  Пускай. Это меня  не  страшило. Значит,  когда-нибудь и я смогу увидеть всех великих: Пушкина, Ван  Гога, Суворова, Петра I и многих, многих других. Может быть, у меня  получиться  с ними  поговорить, если они, конечно, захотят. Буду надеяться.   
Не заметив, как дошёл, машинально сделал длинный звонок в дверь в надежде на то, что обход закончился или администратор проснулся.
Почти сразу я услышал шаги и скрежет отпираемого замка.