Сказка о лешенятах и злом охотнике

     Одна деревенская баба в конце февраля похоронила мужа. Не задолго до этого она побывала в капусте и вернулась с двумя хорошенькими близнецами, но когда овдовела, дети стали доставлять ей слишком много хлопот. Решила баба от них потихоньку избавиться.
Когда в доме кончились все дрова, пришлось ей самой идти в лес, наломать сухих сучьев. Собрала она кой-чего в дорогу, положила на санки два живых сверточка и чуть свет со двора пошла. Хотела, было, в самую чащу забраться, подальше от человеческих глаз, только как с тропинки сошла, так сразу в снегу и застряла. Санки катятся, а ноги ни с места.
Эге, думает, так я и сама в каком-нибудь сугробе замерзну. Бросила она младенцев под елочку, наломала поскорее дровишек, привязала к саночкам и домой побрела. Идет, оглядывается, жалко ей своих детей, да делать нечего, - мертвого не воротишь.
Как раз в ту пору, под той самой елочкой поселился заяц-русак. Вернулся он в свою избушку, глядь,  -  а там два кулька тряпичных пищат тоненько. Смекнул заяц: то - не к добру; поскакал к Лешему.
Ходит Леший по лесу, одна нога в лапоть обута, другая в валенок. Потому, что дело к весне идет. Стучит Леший клюкой по пенькам-коряжинам, будит лесной народ, пора к весне готовиться! Смотрит, под ноги ему заяц кинулся. Схватил он Косого за длинные уши и спрашивает:
- Очумел, зайка, иль случилось чего?
- Ой, случилось, дедушка, ой случилось!
- Говори, не задерживай.
- Бегал я нынче в бурты, морковь воровать. Вернулся домой, гляжу, а возле моей норы два ребеночка. Головенки крохотные, носики сморщенные, в одеяльца худые завернуты. Плачут так жалобно... Кушать просят... Ох, поспеши дедушка, не ровен час - замерзнут.
Подхватился Леший и побежал вслед за зайкой, только пятки сверкают; одна в лапте, другая в валенке. Прибег, поднял клюкой еловые лапы, глядит - и впрямь лежат два ребеночка, в шерстяные лохмотья завернуты.
Забрал их Леший к себе в дупло, то, что в самой чащобе, в глуши вековой, в высоченной сосне. Положил детишек на теплый тюфяк из сухого мха, а сам пошел к медведице, молока просить.
Вышла медведица из берлоги, дала Лешему своего молока и наказывала:
- Корми детей, учи уму-разуму, пусть со всем народом лесным в мире живут. А не то - и их съем, и тебя заломаю.
Поблагодарил ее Леший за молоко медвежье, вернулся домой, намочил в молоке пальцы и запихнул деткам за щеки. Понравилась им лесная пища, стали они есть-поправляться, расти в день по коровьей лепешке.
Услыхал Леший мышей под снегом, наловил полну шапку и из шкурок мышиных две одежки скроил. Растут детки с медвежьего молока: каждый день по одной мышиной шкурке Лешему к их рубахам подшивать приходится.
Наступила весна. Сплел им Леший лапоточки из лыка и стал из дупла выпускать порезвиться на молодой травке. Сам сядет на пенек и на гудочке играет, а детки смеются, по зеленой травке ползают. Стали приходить разные звери, на чудо поглядеть. Никогда не слышали, чтобы у леших дети водились. И прозвал лесной народ тех детей Лешенятами.
В ту пору, мимо того самого дерева, под которым Лешенята резвились, проползала маленькая болотная змейка. Увидала она это чудо, доселе не виданное, вернулась на свое болото и нырнула под корягу. Там, за чтением Шекспира, поджидала ее молодая Кикимора. Змея рассказала ей о том, что в лесу видела. Решила Кикимора одного ребенка у Лешего украсть и воспитать как своего собственного. Тем более, думала она, Лешему и так не плохо. У него и зверей, и птиц всяких полно. Есть и без того, с кем словом обмолвиться. А на болотах скучно и одиноко ей со змеями душегубцами да пиявками кровопийцами.
Выбрав удобное время, когда Леший к медведице за молоком пошел, заглянула Кикимора болотная в дупло и схватила одного ребеночка, того самого, что с краю сидел. Хотела, было деру дать, да не тут-то было. Уцепил второй ее за суковатый нос и не отпускает. И так пробовала она освободиться, и этак. Вырывалась, покуда Леший с молоком не вернулся. Принес Леший молоко медвежье, глядит, а ребятенки этакую нечисть за нос поймали. Увидал он Кикимору и спрашивает:
- Ты за чем это в мой лес пожаловала?
Хотела она ему соврать что-нибудь, да Леший ее насквозь видит. Делать нечего, пришлось ей во всем признаться. Пожалел ее Леший, да и говорит:
- Давай, сирота болотная, вместе детей воспитывать.
На том и порешили. Стал Леший теперь к ней отпускать своих Лешенят в гости. День у него в дупле живут, день у Кикиморы болотной, под коряжкой сухой.
Однажды в лесу появился злой охотник. Убивал он зверей и птиц не ради хлеба насущного, а ради забавы. Дурная слава о нем впереди его пуль всю округу облетела на сорочьем хвосте. Узнал о нем Леший, хотел, было извести молодца, чтобы впредь не баловал. Но случилось Кикиморе захворать до осени. Близнецов не с кем оставить, пришлось ему с этим делом несколько повременить.
Пришла осень. Братья с молока того медвежьего так выросли, что даже среди кабанов да медведей по силе им равных не было. Уже по всему лесу гуляли, помогали Лешему в дальних чащобах наводить закон и порядок, чтоб зверье не мешало друг дружке к зиме готовиться; нор не разоряло,  чужой припас не трогало. Ходили долго, покуда солнышко с неба за деревья не скатывалось, а как наступала в лесу кромешная тьма, так прямо где ночь их застанет - на ночлег и устраивались. Лешенята спят, а Леший сидит себе ждет, когда из-за облаков Луна выглянет. При Луне-то сподручнее новые шкурки к их рубахам подшивать.
Однажды ночью, сидя под деревом в дальней чащобе, почуял Леший, как по ветру дымком пахнуло. Пригляделся хорошенько, видит, меж кустов колючих и дерев скрипучих огонек заплясал. Не к добру это, - думает. Подкрался он поближе, а у костра тот самый злой охотник сидит, медвежью шкуру сушит. Узнал Леший шкуру медведицы, которая ему для Лешенят молоко давала. Рассердился на охотника пуще прежнего, взвыл, как стая волков в голодную ночь на морозе не воет. Кто другой бы со страху и помер, но охотник не из робкого десятка был. Подумал он, что волчья стая к нему подступила, одному и с тульским ружьем не отбиться. А ведь знал злодей, что все звери лесные очень огня боятся. Сунул в костерок большую ветку, дождался, когда она займется, и запалил колючий лапник, что вокруг полянки с пушистых елок свисал. Собрал свои вещи и пустился наутек. Взметнулось пламя ввысь, перекинулось по ветру на близ стоящие сосны и занялся страшный лесной пожар.
Кинулся Леший к спящим близнецам, покуда огонь до них не добрался, а те уж и сами повскакивали. Глядят, глазам своим не верят, что этакая беда в лесу приключилась. Свистнул Леший один раз, и на свист его прибежал огромный волчище. Глаза желтые, шерсть серебряная, клыки белые как молоко. Говорит ему Леший:
- Свези, брат разбойник лесной, моих Лешенят на болото, к Кикиморе.
-  Изволь, батюшко, отвезу. Только как мне туда дорогу найти, ведь на болото еще ни один волк не захаживал.
-  Лешенята дорогу знают, - ответил Леший.
-  Так, батюшко, на бегу да в темноте не сподручно им будет дорогу указывать, а мне по незнакомой тропе бегом поспешать. Не ровен час, опоздаем.
-  Твоя правда, волчище! Кликну-ка я лучше братца кабана, он уж наверняка не раз на болота по грибы- ягоды наведывался.
Почесал леший свою плешь да как свистнет дважды, и на свист его прибежал матерый кабан.  Щетина торчком, хвост крючком, а нос пятачком. Говорит ему Леший:
-  Свези, брат боров мясной, моих Лешенят на болото к Кикиморе.
-  Изволь, батюшко, отвезу. На своей тропе я резвый, - ответил ему кабан и подставил Лешенятам могучую спину.
Только те уселись на кабана, их уж и след простыл. Нес их кабан лихо, дышал тихо, как до болот домчал Лешенят - ни одна живая душа не приметила. Встал боров на болотной тропе и говорит Лешенятам:
- Дальше мне никак нельзя, уж не судите, молодцы. Слишком я за лето отяжелел, боюсь в трясине увязнуть. Дальше ступайте одни.
Спрыгнули Лешенята с кабана, добежали до сухой коряжины, под которой Кикимора болотная живет. Едва нашли в потемках, чуть было сами в болоте не сгинули. Насилу разбудили ее, так крепко спала. Передали ей все, что Леший сказать велел и побежали обратно, на дымную гарь.
Напустила Кикимора болотную воду на горящий лес. По дороге к тому месту два березняка залило и три осинника. Да где пожар - лишней воды не бывает, спасла дальнюю чащобу от полного истребления. Вот только уговорить ее всю воду из леса обратно на болото вернуть, Лешему так и не удалось. Добра Кикимора, да своего не упустит.
А охотник тот, что лес подпалил, когда вода его вокруг обступила, влез на сосну и сидел на ветке, покуда Лешенята его оттуда за ноги не стащили. Им-то вода нипочем, научила их Кикимора болотная по-родственному, как по воде ходить и ног не при этом не мочить. Наподдали ему Лешенята тумаков, и из лесу в зашей вытолкали, и впредь наказывали, чтобы он носу в лес не показывал. А не то оторвут. Леший с ноги один лапоть стянул и надел валенок, потому, что скоро зима наступит. Он всегда так: летом в лаптях, зимой в валенках, а к весне да осенью - не пойми как.               


                18.3.04 23:02