Нина уходит

Василий пришел через несколько дней, незадолго перед обедом и, поднявшись на крыльцо, постучался. Нина, конечно, ждала «гостя» и закрывалась на задвижку.
«Так и есть, приперся!» – подумала она и занервничала: в это время обычно возвращалась из гимназии Катя. Нина подошла к двери и как можно суровей спросила:
– Вася, это ты?
– Здравствуй, Нина. Прошу тебя, открой, мне нужно сказать что-то очень важное, – ответил он.
– Вася, я же просила! Мы не должны встречаться… Как ты не поймешь, это моя родная семья, а ты для меня никто!
– Ниночка, выйди! Всего на два слова…
– Нет, не выйду, я тебя боюсь!
– Но почему? Неужели я похож на проходимца?
– Ты су… ты… какой-то шалый!
Напряженный диалог через дверь продолжался, и Кандалов умолял ее выйти…
– Нина, я уже получил письмо, и мне пора ехать на Яблоню. Но прежде мне нужно повидаться с тобой…
– Это ничего не даст! Уходи, ради Бога! Вася, я уже больше не могу и сегодня расскажу обо всем мужу.
– Я и сам хотел это сделать и ездил вчера на Перевалку. Но он, как назло, куда-то уезжал.
– О чем ты собираешься говорить? Ведь я не подавала тебе никакой надежды! – обеспокоилась Нина.
– Открой, умоляю тебя…
– Васенька, уйди, Христа ради. Вот-вот вернется из гимназии Катенька!
– Не уйду!
– Боже мой! Спаси и сохрани меня от ненормального. Ну, и стучи, сколько хочешь, а я уйду в дальнюю комнату!
Он ее доконал, и она, обессилев от напряженного и мучительного разговора, ушла в спальню. Там она упала ничком на кровать и заплакала. Непрошенные слезы сказали ей о многом, и она зарыдала еще горше.
…На другой день Кандалов не пришел, на третий – тоже, и в ней снова дали знать о себе два голоса:
«Могла и выйти позавчера… Человек приходил к тебе попрощаться, а ты вела себя, как последняя дура!» – упрекнул первый. «Уехал, и прекрасно! Он опасен, ведь он хочет разрушить семью!» – обрадовался второй. «Пожалеешь! Ой, как пожалеешь! Ты могла пережить с ним вторую молодость!» – продолжал искушать первый. «Могла, но зато больше достанется любви родным деткам!» – уверенно убеждал второй.
Измученная противоречиями, она приняла несколько капель валерьянки и, когда прилегла на кровать, сразу заснула. Остаток дня Нина бродила, как лунатик…
– Мама, тебе опять плохо? – спросила ее Таня.
– Да, доченька. Если б ты только знала, как мне плохо…
– Мамочка, можно я вызову доктора?
– Не нужно, Танюша, от этого нет лекарств…
Она была в таком состоянии, когда уже и в самом деле хотела рассказать обо всем мужу. Но именно в этот день Петр сильно припозднился, и она уже успела заснуть…

                *  *  *

Но Василий пришел-таки опять, и снова раздался настойчивый стук в дверь…
«Значит, не уехал!» – почему-то порадовалась она, и ее мысли, уже более примиримые, побежали дальше…
Конечно же, она должна переговорить с Васей перед его отъездом на Яблоню. В конце концов это смешно – не переговорить с человеком, когда он просит об этом. Стук повторился; она подошла и торопливо отодвинула задвижку. Еще за порогом Василий взволнованно сказал:
– Нина, я не могу больше! Я погибну, если ты прямо сейчас не скажешь мне «да»…
Кандалов поспешно вошел в дом и, взяв ее за плечи, заглянул ей в глаза. Нина испугалась, но перед тем ее глаза успели сказать ему правду…
– Нина… Ниночка, только не лги! – воскликнул Кандалов, и когда он притянул ее к себе, их губы встретились очень естественно и просто. Пол уже уходил из-под ног Нины, но когда он повлек ее на диван, она пришла в себя и взмолилась:
– Что ты делаешь? Нет-нет! Васенька, прошу тебя, опомнись! Не дай Бог – здесь!..
Василий очнулся, и Нина отпрянула назад; она дрожала и постукивала зубами, а он тяжело дышал, и его замутненный взор блуждал по стенам…
– Завтра… в десять… подъеду за тобой на извозчике, – наконец просипел он, затем повернулся и стремительно направился к выходу…
Нина очень долго плакала навзрыд, но потом немного успокоилась и подошла к иконе. Упав перед нею на колени, она долго молилась и закончила свою молитву словами: «Боже, удержи меня от этого, если это не любовь! Не дай мне погибнуть и избави от греха, если это блуд и искушение проклятого сатаны…»
После этого она еле-еле добрела до кровати, упала на нее, не раздеваясь, и мгновенно заснула…
Выспавшись еще до прихода мужа, Нина сначала убедилась в том, что дети уже поели и сели за уроки. Потом она посмотрела на себя в зеркало, привела в порядок прическу и при этом отметила, что выглядит спокойной.
Дождавшись мужа, она накормила его ужином и, сославшись на головную боль, пораньше легла спать…
                *  *  *

     Время приближалось к десяти. Нина уже собралась и поправляла перед зеркалом вуаль, когда послышался медленный цокот копыт…
Она спокойно закрыла дверь и вышла за калитку. Кандалов ожидал ее возле подножки.
– Здравствуй, лебедица моя…
– Здравствуй, горе мое…
Он, поддерживая ее за локоть, посадил в коляску, затем сел сам.
– В Нахаловку, дядя! – сказал Василий приятным баритоном. Нина обратила внимание на то, что он был в хорошем темно-синем костюме, и почувствовала, как от него наносит дорогим одеколоном.
«Хорошо, что извозчик незнакомый», – подумала она, и в это время на ее колено легла огромная ладонь.
– Не торопись, – едва слышно сказала Нина, но не убрала его руки.
Замелькали строения Нахаловки, и ее сердце застучало чаще… Возле Толкучего рынка повернули налево и остановились… Кучер, получая деньги, радостно закивал головой…
«Господи! Почему этот ржавый замок так долго не поддается ключу?» – мельтешила беспокойная мысль, и ей казалось, что на них смотрит весь мир.
Спасаясь от людских глаз, она торопливо прошла впереди него во флигель и в смятении остановилась… Печь, стол, два стула, платяной шкаф, полочка для посуды и… кровать, аккуратно застеленная покрывалом. Нетерпеливые руки сняли с нее шляпку и вуаль, затем начали расстегивать ворот ее платья…
– Подожди, я сама… – сквозь зубы сказала она. Ее пробирал озноб; ее глаза не смотрели ему в глаза, и ее пальцы не чувствовали пуговиц…
– Да отвернись же ты наконец! – вырвался из нее вопль, и он быстро повернулся лицом к стене…

                *  *  *
Нина возвращалась домой; прошло всего три часа после того, как она отлучилась из дому, но за это время многое переменилось в ее жизни…
Провожая ее, Василий напомнил:
– Итак, завтра – в одиннадцать!
У них было решено на другой же день сесть на поезд и отбыть на ту самую Яблоню, которая где-то у черта на куличках – чуть ли не возле Кореи. Нину пугало будущее, и они долго обсуждали самое главное: как жить на новом месте, ибо после того, что произошло, она уже не помышляла оставаться с мужем.
– Васенька, а на что мы будем жить?
– Нина, пусть это будет только моей заботой, но для начала у меня кое-что есть.
И Кандалов рассказал, как во время бегства из России к нему прилип один купчишка и пообещал щедрую награду за охрану своей персоны. Они добрались до Харбина не без приключений – по дороге хватало всякого сброду, – но купец довез свою мошну и два тугих саквояжа. Отвалив Василию пятьсот золотых рублей, он отправился в Шанхай, где его поджидала пассия, а Кандалов обменял деньги на устойчивую валюту и поехал искать казаков, которые селились в Трехречье.
– Эти деньги я еще не трогал, и их хватит для того, чтобы купить дом и обзавестись хозяйством, а потом устроюсь на лесную концессию. Один мой знакомый, тоже из казаков, работает там погонщиком лошадей на трелевке леса и живет очень богато. А какая там природа! Да ты скоро сама все увидишь…
Нина не представляла себе, как она проведет остаток дня и тем более ночь. Ее душа невыносимо болела перед предстоящей разлукой с родными людьми, и все же в ней теплилась маленькая надежда на благоприятный исход. Ей казалось, что дети смогут ее понять и переедут на Яблоню, когда Кандалов купит дом.
Вечером Петр, заметив ее смятение, заглядывал ей в глаза и был очень ласков.
«Господи! Неужели он что-то предчувствует?» – тревожилась она, и ей было искренне жаль этого доброго человека.
Нина зашла в комнату девочек, и они, бросив делать уроки, прильнули к матери. Скоро постучался в дверь и вошел Миша. Сама не зная почему, она стала рассказывать им о своем сиротском детстве, о том, как жила у дедушки с бабушкой. Задушевный разговор затянулся – это было ее «прощание» с детьми…
Потом ей пришлось в последний раз войти в свою спальню, и она сделала этот самый трудный шаг в своей жизни… Она медленно разделась и, немного волнуясь, легла рядом с мужем. Петр еще не спал и положил свою руку ей на грудь, но она тут же предупредила:
– Петенька, я не могу сегодня… Прости меня пожалуйста…
– Нинуля, ты заболела?
– Нет-нет! Просто мне тягостно и горько…
– Тебя кто-нибудь обидел сегодня?
– Нет, это я обидела одного хорошего человека. Потом ты все узнаешь, а теперь давай спать…
– Ладно, родная, спокойной тебе ночи. – Петр поцеловал жену и повернулся на спину.
…Под утро он разбудил ее своими горячими поцелуями и был очень настойчив. Уступая ему, она почувствовала угрызения совести, и эта близость была для нее хуже пытки.
Нина встала пораньше, приготовила обед и, когда все ушли, начала собираться в дорогу. Потом она написала письмо мужу, но над вторым письмом задумалась: Нина не знала, как объяснить детям свой поступок. Помучившись с полчаса, она скомкала листок бумаги и решила, что напишет им обо всем с места…

                Продолжение следует...