Эволюция ужасного

            Молчаливый и тихо улыбчивый инженер по технике безопасности одного из наших промышленных "гигантов", некто Ордынин, коллекционировал чудовищ. Впрочем, это стало известно лишь спустя много лет после тех драматических событий, коими закончилась его страсть, да и то случайно. Повзрослевшая внучка Ордынина однажды рассказала, что дедушка выпросил у неё каких-то уродцев, подаренных родителями, пообещав взамен заветную Барби, а потом и Кэна с кукольным домиком впридачу. Обещание дедушка, кстати, исполнил, а уродцы пятилетней девочке к тому времени и так порядком надоели. Хотя ребёнка несколько удивили столь странные просьбы деда.

          Потом кое-что вспомнили и другие работники. Причём, увлечённый детективами начальник третьего цеха не поленился сопоставить и самые незначительные детали.

          Началось это у Ордынина ещё в подростковом возрасте, когда он стал собирать репродукции картин с изображениями божеств и мифологических животных древней Греции, Рима, Египта, Индии и т.д. и т.п. Впоследствии коллекцию обогатили иллюстрации к романам-фэнтези и оцифрованные фотографии из "ужастиков" .

С годами страсть молодого человека усиливалась, а требования к экспонатам становились всё строже. Он ушёл от статуэток, игрушек и вообще от пластического выражения главной идеи, отдавая предпочтение строгому рисунку, если таковой имелся. Если же нет – коллекционер заказывал точную графическую копию с минимумом штрихов, ретуширования и прочих хитростей, уводящих образ в скользкую тень сновидений и зыбь невразумительных намёков. Выбор приобретал принципиальный характер.

          К пятидесяти годам, когда Ордынин уже неплохо зарабатывал и бросил курить (алкоголь он почти не употреблял и раньше), возникла проблема: коллекция настолько разрослась, что сам её владелец часами в отчаянии искал нужный экспонат.

          Выход ему подсказал давний знакомый – "физиогномик", как он себя, вздёрнув нос, называл. Этот энергичный мужичок-с-ноготок, умевший ступать удивительно величавой походкой, безапелляционно объявил Ордынину, что все его способы классификации монстров были неверны. Главным критерием нужно сделать голову. Точнее сказать, лик (вариант: морда). Строение туловища, количество и внешний вид конечностей это уже вторично.

         Дело пошло на лад, в шкафах и папках воцарился порядок, всё явно лишнее было безжалостно выброшено. Вскорости весьма зачастивший к коллекционеру "физиогномик" внёс новое рацпредложение. По его мнению, жизнь даёт слишком мало персонажей, даже при том количестве комиксов и фильмов, которые имелись на рынке. Нужно подойти к делу профессионально и не ждать милости от бездарных голливудских плагиаторов и кампеляторов. По его совету Ордынин нанял жившего неподалёку профессионально спивающегося художника-мультипликатора, которому было дано чёткое задание...

         Ошалев от невиданного гонорара, анималист утерял дар речи и скоропостижно ушёл в грандиозный запой. А через неделю явился с потрясающим циклом, от которого, как, добродушно усмехаясь, заявил мужичок-с-ноготок, "даже у лысого волосы дыбом станут!"

         Почти облысевший Ордынин не только не обиделся, но и не услышал замечания "физиогномика"... Он буквально пожирал блестящими, чуть желтоватыми глазами эти чёткие смелые рисунки, не похожие один на другой, выполненные в сухой аскетичной манере. ("Как заказывали, господа!")
         Увы, прошло время, и даже у этого, окутанного вечным перегаром, "отчима" зайчиков, поросят и белочек фантазия истощилась. Начались наглые повторы и явные требования авансов. Ордынин вышел из себя, а художник опять ушёл в запой с остатками последнего гонорара.

         История повторилась ещё несколько раз, уже с другими, по выражению "физиогномика", бумагомарателями. У многих из них даже первые попытки были жалкими вариациями на тему Птаха или Горгоны. "Я сам когда-то рисовал и могу судить, – высокомерно ронял миниатюрный советчик коллекционера. – Всё это – позорище, хорендум-пудендум!"

         Нечего и говорить, – какие-нибудь змеиные глаза, рога, заострённые уши, щупальца, а тем более, когти и клыки уже давно доживали свой музейный век в самой маловостребованной папочке с надписью "классика".

         И всё же, пускай по капле, из человеческого воображения иногда удавалось выжать кое-что эксклюзивное, революционно-новое. Пусть свирепая коллекция Ордынина пережила несколько своеобразных ренессансов, периодов – впрочем, сдержанного  – авангардизма, – явно имела место раскручивающаяся спираль. Не исключено, что и "физиогномик", увлёкшись, включился в креативный процесс и время от времени преподносил коллекционеру что-то своё. К чему они пришли? Каков был конечный результат столь длительного утончения, углубления и заострения идеи? Чем увенчался этот процесс?..

Теперь трудно об этом судить, так как, по официальному сообщению городской прокуратуры, ни единой папки в доме Ордынина найдено не было. Они бесследно исчезли. Отрабатывалась главная версия, к которой следствие подтолкнули пометки в еженедельнике Малаховича Владимира Леонидовича, преуспевающего во многих смыслах психолога. А именно: в записях упоминался Ордынин, причём, косвенно подтверждался деловой характер их встреч. Известным стало и надменное заявление Малаховича: "Я его вылечу!" – которое хорошо помнят его жена и некоторые коллеги по кафедре.

         Нужны были свидетели. Соседи вспомнили художника-мультипликатора, но оказалось, что он ещё год назад покинул этот безобразный, жестокий, несправедливый, прозаический мир и ушёл в тот, который начинается на одном из наших пригородных кладбищ, обросших жуткими сорняками и легендами.

         Остальные художники, – по привычке приходившие на квартиру Ордынина дабы подзаработать, – встречая следователей, лишь стыдливо прятали за спинами папки и кейсы, улыбались и поясняли, что разыскиваемый гражданин заказал им графику для оформления комнаты. Прокурор верил, поскольку стены в опустевшей квартире действительно были голые и унылые.

         Через пару дней после похорон несчастного "физиогномика", которому визажисты морга вынуждены были вставить целлулоидный шарик вместо правого глаза, Ордынын обнаружился в соседнем городе. Сражённый сердечным приступом, он лежал на газоне в парке рядом с двумя обугленными чемоданами. Следователи прокуратуры, наверное, до сих пор ломают головы над тем, кто эта молодая женщина, чей простенький тушевый портрет он сжимал в скрюченном кулаке.