Дача на море

   

       Да-а-а, - дача на море, мечта не только моя, но и без преувеличения, многих и многих миллионов людей. Мечты - самый дешёвый способ исполнения желаний. Кстати о птичках, у меня есть друг, простой военный пенсионер, не из князей, имеет такую дачу в Дагомысе.
       Однажды в начале лета, попивая с Олегом во дворе на лавочке пивко, он заикнулся, что завтра по утру, едет на дачу, выкосить траву. Я со скуки, да и с любопытства ради, напросился с сыном, поехать с ним. Утром ни свет не заря, раздался тихий, но настойчивый стук. Не спрашивая кто, я открыл дверь, позёвывая до хруста в челюсти.
        -Ну, что, мы будем, снимать кино, или не будем снимать кино?- Не здороваясь, улыбнулся приятель.- Давай, давай, шевели батонами, труба зовёт.
        -Какое кино? - Не мог проснуться  я.
        -Кино, вино и домино. На дачу едим или как? - Сделал удивлённое лицо, сосед. - Ты что с крыши съехал? Забыл вчерашний разговор? Давай, давай побыстрей, помойся, побрейся, в теле поройся, а то на автобус опоздаем.
        Сынишка уже проснулся, услышав наш разговор, с радостной готовностью подскочил к нам, с готовностью идти хоть на край света. Быстро собрались. Спустились к остановке, сели в полупустой автобус  и  поехали на дачу. Выйдя в посёлке Догомыс, слегка засуетились. Закуску то Олег прихватил, а всего остального, мужицкого счастья, предстояло закупить. Зашли в супермаркет. Обалдеть, цены, ниже привычных, чуть ли не вдвое. Такое чувство, что здесь всё закупалось, а потом перепродавалось у нас, в маленьких магазинчиках. Жадность фраера сгубила. Купили, больше чем думали.
       Я всегда поражаюсь, ярко  выраженному, бешеному желанию, местных жителей, кого-нибудь надуть. Они, как мне кажется, в постоянном поиске дураков, лохов, как они выражаются. И что характерно, их поиски не проходят даром. Я и сам, не раз оказывался в списке одураченных. Умело, пользуясь географическими и демографическими особенностями Сочи, до дикой неузнаваемости меняются цены, в зависимости от расстояния до моря, от номенклатуры населения, местные уже знают, где взять дешевле, приезжим обязательно втридорого. Всё что можно продать, обязательно перепродаётся до неприличия. Люди без стеснения включают дурака, делая вид, что не чего не понимают, снова и снова обманывают не только приезжих, но и друг друга. Работать физически никто не хочет. Люди, заработав деньги в поте лица, невыносимых, суровых условиях, промёрзшие и заболевшие, приезжают на море отогреться, подлечиться, развлечься, напиться, похмелиться, короче промотать все свои кровно заработанные, в снегах и на морозе денежки. Этого вполне хватает местным жителям, чтобы за два, три месяца, обеспечить себе безбедное существование, до следующего сезона, курортного, мимолётного счастья. Да, конечно понятно, рынок есть рынок, ну уж как - то, не по человечески всё здесь происходит, по отношению к отдыхающим.
      Заметно потяжелевшие после дешёвого магазина сумки, приятно радовали предвкушением приятного пикника на даче. Не торопясь, пошли вдоль речки Догомыс, в противоположную сторону от моря, в горы.
        -А я то, думал дача на море. - Сделал растерянное лицо мой сынок Ванечка.
        -Ну а где же ещё.- Засмеялся Олег. - Можно сказать на море, на речке, а точнее вон на той горе. - Показал приятель пальцем, на вершину, вроде бы не большого перевала.- Пол часа ходу, от силы минут сорок, если без тормозов.
        Попивая пиво и перекуривая, за разговорами, не торопясь, зашли к знакомому  за косой.- Слушай Колян, привет.- Подошёл  Олег к худущему мужичку, лет пятидесяти, как две капли похожему на Адольфа Гитлера.- Жив, здоров?
        -Здоров, коль не шутишь. - Улыбнулся Гитлер, тряхнув чёлкой, чёрных, лохматых волос, зачёсанных налево. Усы хоть и не как у Фюрера, чуть больше, но всеровно напоминали усы диктатора. Разговорились про жизнь и прочие не приятные вещи. У нас как - то о хорошем говорить не принято.               
      -Ну, как дела?- Искренне поинтересовался Олег.
      -Дела, как сажа бела. - Ответил  Гитлер.- Дела у прокурора, у нас делишки, ни копейки на сберкнижке.
        -Работаешь?- Спросил Олег.
        -Нет, а зачем? Жена работает на двух работах, хватает, не бедствуем. Я всеровно толще не стану. Не в коня корм.
        -А на что пьёшь?
       -Ну а пью то я, естественно на свои. От жены хрен дождешься. Только тарелку супа с жалости, как псу, плеснёт, будь здоров, не кашляй. Вот с утра уже засодил. - Задумался Фюрер, загибая пальцы.- Если я не ошибаюсь, где- то три бутылки водки. Да так и есть, полтора литра.
       -Николай, будь другом, найди косу. - Попросил Олег. - Собрался на дачу с другом, траву подкосить надо, не с собой же литовку тащить в такую даль. Лет пять не был. Заросло,  поди,  всё по уши, одичало.
        Гитлер молча встал и пошёл по соседям искать косу. Вышли жена с дочкой.- О, здравствуй Олег. Какими судьбами в наши края? Как там ваши, живы здоровы. - Спросила женщина.
           -Да всё нормально. Дочка замуж вышла, внучок родился, вот я и дед. - Разговорился приятель с бывшей соседкой. - Вот на дачу пришёл посмотреть, как там дела. Давно уж не был, душа болит. А вы как поживаете?
-Да работаю, как пчёлка, день ночь. Ни какого просвета, всё одно и тоже. Дочка учится, Колька пьёт, не просыхает, не работает. Уже как год турнули с ЖЭКа, за хорошее поведение. И куда в эту палку не тесанную, в этот сухостой отмороженный, это пойло помещается? Худой же гад, селёдка, его справней. Спрошу, сколько выжрал, ирод? Похвастаеся, литр, два, а я уже ясно, арифметика простая. Сколько поллитровок, столько калымов и сделано. Одна бутылка, любая работа. У него расценки старые, ещё советские, сейчас так дёшево никто не берёт, вот он и нарасхват, сантехник хренов. А домой не копейки. Вот нынче не ночевал, наверно срубился на последнем калыме. - Жаловалась бедная женщина.
-Да уж, я его знаю, вместе работать прихадилось. - Поддержал разговор Олег. - Пока Гитлер двести, двести пятьдесят не втащит за раз, за работу не берётся. Мужик то он работящий. Как выпьет первую норму с утра пораньше, и пашет как сивый мерин. Цены ему нет грешному. На каждый перекур по стакану. И так до вечера, до бесконечности. Как не отрубается, не пойму, доходяга? - Да! - Подумал я.- По-видимому, я сильно ошибался. Не всем даётся сдесь, жизнь на халяву. Есть и другая часть Сочинцев, кому приходится пахать в поте лица, обслуживая графьёв, чтобы заработать кусок хлеба и выжить в этом Райском месте.
Женщина глубоко вздохнула, и быстренько побежала с дочкой на автобусную остановку. По улице мелькала тощая, пошатывающаяся фигура Гитлера. Наконец он нашёл и принёс ржавую, тупую косу. Со значимостью выполненного долга, гордо, как переходящее красное знамя, передал её своему старому товарищу.
-Олег, только занеси, а то я соседу, честное слово дал, что верну. - Тихо попросил Николай. - Сам знаешь, сейчас каждый за своё борохло трясётся.
Допили пиво. Олег переоделся в рабочую одежду. Цивильное оставил у Кольки в квартире. - Слышь дорогой, покажи дружбану фотку, где ты вылитый Гитлер, не дать не взять. - Хозяин скрылся в комнате
          -Да я уже все раздарил.- Послышался голос с глубины квартиры. - Раньше много было. Я два года назад умудрялся на центральном пляже с отдыхающими за деньги фотаться. Так пришлось оставить этот бизнес. Нарвался на фронтовиков, били меня до потери пульса, своими костылями да палками, ели ноги унёс. Откуда у них столько силы взялось, не пойму. Орали так, что наверно в Турции было слышно, фашист не добитый, естественно с выражениями. А милиция отвернулась, как будто, так и надо.
Через пару минут Колька выскочил на улицу с красочным листком с журнала, на котором красовалась, грудастая, обнаженная, молодая девушка. Сунул листок Олегу. - Глянь, что моя мне на мою койку подсунула. - Возмутился мужик. На голой  девице красовалась корявая надпись, вот с этой сукой и живи теперь, пусть она тебя теперь и кормит, кабель старый!!! - Ну, придёт с ночи, я ей устрою.- Прошипел Колька. - Кобеля нашла, да я честный парень. Не рассчитал вчера чуть-чуть, вот и потерял сознание на последней рюмочке. Слона не бочка погубила, слона последний грамм добил. Да и пью я не больше, чем губка. Ну ладно мужики с вами хорошо без вас ещё лучше. Пойду с ночи спать. Сейчас включу, видик на полную катушку, под него как хорошо спится. Вернётесь с перевала, стучите громче, только дверь не сломайте, с дуру
         Взяли косу, сумки с провизией и пошли к речке. Возле ржавого, железного мостика мужики, в мутной воде после дождичка, ловили бычков. Мы мельком заглянули в ведро, кой что шевелилось, средних размеров. Дна видно не было.
        -На уху уже есть.- Сказал я.
        -Меняем на пузырь.- Сухо пробурчали рыбаки. - Махнём не глядя.
        -Нет уж, нет уж, умерла, так умерла.- Отошёл в сторону Олег. - Мы уж как нибудь без ухи обойдёмся. Накрайняк в магазине на головы порыбачим. Лучшая рыба, это колбаса.
         Окуратно начали переходить бурлящую, шумную речку по узкому мостику, сделанному из старых канализационных труб. Помост был уложен короткими досточками. Олег с Ваней, быстро перебежали на правый берег. Я же медленно, не торопясь, по краю пошёл по сгнившим доскам, держась за тёмно- оранжевые  перила. Опасения мои были не напрасны. Одна из досточек хрустнула, не выдержав большой нагрузки, и я  с криком провалился в низ, ударившись между ног. Выронив сумку, ухватился за прогнувшиеся поручни, продолжая дико орать. Сумка чудом зацепилась за ногу, усложнив, без того тяжёлое положение моего огромного, толстого тела.- Помогите, не могу больше, падаю, сумку держи, а то утонет.- Голосил я во весь посёлок. Залаяли, потом к моему ужасу завыли  дружным хором, местные псы. Подскочили друг с сыном, попытались меня вытащить, но бесполезно.
-Только сумку не упусти. - Взмолился Олег. - Не дай Бог утопишь нашу драгоценность.
-Да хрен с ней с провизией. - Из последних сил матерился я. - Всё хана не могу больше.
Сумка с плеском упала в воду и медленно, набирая скорость, погружаясь под воду, как батискаф, поплыла к морю. Я вылез на чёртов мост, и на карачках пополз на ту сторону, где стоял  испугавшийся сынок Ванечка.
-А где дядя Олег? - Прохрипел я.
-Сумку ловит.- Пуская сопли, прошептал мальчишка.
Сев на камень, глубоко дыша, я наблюдал, как мой друг борется за спасения сумки. Такой бешеной прыти я ещё не видел. Мужик как горный козёл, прыгал с валуна на камень, зашёл по горло в горную речку, пытаясь, косой зацепить сумку. Но тщетно, наш пикник быстро пронёсся в милеметре от литовки. И, о, ужас, Олег выкинул косу на берег  и поплыл. Догнав утоплиницу, он вылез и молча подошёл к нам. Вода булькала в резиновых сапогах, мокрая одежда блестела, как змея на солнце.- Слышь Андрюха, давай худей. Мосты для нормальных людей строят, а не для таких быков как ты. Как ты себя на вершину поднимешь, ума не приложу? Наша дача последняя.
Выжав одежду, пошли дальше вверх. Впереди показался дом председателя дачного кооператива, который охраняли два беспородных, очень злых двортерьера. Они с диким лаем, с пеной на губах, с взъерошенной, вставшей дыбом на загривке шерстью, вставая в дыбки как лошади, проводили нас лаем до подножия горы. Впереди змейкой поднималась, изрытая дождём и ручьями, узкая полудорога, скорее всего широкая тропа, покрытая торчащими камнями, заросшая по краям колючим кустарником. Начался, мучительный побьем, к моей мечте.  Впереди, довольно легко шёл Олег, за ним бежал Ваня, а тратим, пытаясь не отставать, плёлся я. Про себя я думал, мужик на десять лет меня старше, стыдно будет  перед сыном, да и перед самим собой отстать. Сдохну, но дойду шаг в шаг.- Олег ты, где служил? - Поинтерисовался я.
-В ВДВ, старшим прапорщиком. 22 года отбегал по горам, по полной программе. - Ответил Олег.
-А я в автобате два года отъездил по равнине. - Начал задыхаться я.- То-то я думаю, что ты так газуешь, как БМП. Пехота, пехота сто прошли ещё охота.
Выше показался густой, хвойный лес. Тропа становилась всё уже. Вдруг, неожиданно послышался душераздирающий, не то рёв, не то крик, похожий на ржание, перемешанное с мычанием. Ребенок, побледнев, посмотрел мне в глаза. Олег прибавил ходу. Я покрылся потом как скаковая лошадь испариной, и начал безнадёжно отставать и ругаться при этом. В впереди показалась кобыла с маленьким жеребёнком и перекосившийся забор с калиткой. Лошадь тревожно ржала, малой ей подпевал, испуганно дёргая ушами. За калиткой слышался какой-то шум, суета. Человеческие голоса, как в хоре, перемешались с ржанием и мычанием.
-Олег ты, куда нас притащил, на живодёрню, что ли? - Тяжело дышал я.
У калитки стояла худосочная старушка, и прикармливала лошадей хлебом с солью. - Тихо, тихо милые. Сейчас вытащат, вашего папу. Как его угораздило, через забор скакнуть?
Подошли ближе.- О Господи!- Увиденная картина, заставила нас застолбенеть. В образовавшемся, после недавних дождей, оползне, на месте  бывшего огорода и тропы, в вязкой грязи бултыхались корова и жеребец. Трое подростков и ещё крепкий старик, безуспешно пытались вытащить из липкой грязи лошадь. Зацепив животное верёвками, за шею и переднюю ногу, мужички кавказской национальности, дружно тянули веревки. Перебивая друг друга на непонятном тарабарском языке, с горячностью что-то обсуждали. Уведя нас сильно обрадовались и заговорили по-русски, с маленьким акцентиком. -Эй , сынки, помогите, что стоите как парализованные?-Прохрипел дедушка.-Видешь тонем помаленьку. Полтонны, живого мяса. Пятнадцать тысяч, деревянных рублей. Как дать погибнуть такому добру.
Мы молча схватились за концы верёвки. Дружно дёрнули. Жеребец медленно, как пробка с винной бутылки, начал вылазить из оползня. Он уже не ржал, он по звериному орал, ни где ранее не слышанным голосом, отчаянно, из-за всех сил помогая нам и самому себе, вылезти из страшной ловушки. Выскочив на твёрдое, мотнул гривой, лягнул меня в зад, и сиганул к своей кобыле, оторвав калитку с корнем от забора.
-У, чудовище не благодарное.- Взвыл от неожиданной боли я. - Хоть бы спасибо проржал.
-Ребятушки, милые, а коровушку то как? - Взмолилась бабушка. - Не дайте погибнуть родимой. Загрызуть волки ночью, как пить дать. Всю округу подняла своим рёвом, сердешная. Умаялась бороться бедная.
И действительно корова смирилась со своей участью. Ткнула свою мочку носа в грязь, и тяжело дыша, уже молча плакала. Из покрасневших, огромных, добрых глаз, медленно катились слёзки. Глазки умоляюще блестели, с надеждой на спасение.
-Беги бабка за чачей или самогонкой, враз вытащим. - Успокоил женщину Олег.- С такими бугаями мы и мамонта потянем, как выпить дать.
          Корова закрыла глаза и окончательно сдалась своей участи. Ноги полностью ушли в вязкую, хуже, чем трясина, грязь, по самое вымя.
-Сдохла что ли? - Заплакала бабушка, готовая кинуться на помощь кормилице. - Со страху, что ли окоченела?
         Мужики молча накинули верёвки на рога, на шею, за туловище по горизонтали и рванули, что было силы. Корова недовольно открыла глаза. Никакого движения не было. Она лежала как мертвая и в отличие от жеребца в своём спасении участвовать категорически отказалась.
-Раз, два, взяли, раз, два, взяли! - Рвали себя, корову и верёвки ребята. - Ну что ты лежишь дурёха, как змеёй под хвост укушенная.               
-Бурёнка, Бурёночка, давай милая, шевели ластами, и выплывешь, дай Бог! - Причитала бабулька. - Давай ребятушки, давай милые.
Парнишка пошустрей запихал под бок животного огромную жердину. Положил её на пенёк, и как на качелях, пытался перевесить. Веса явно катастрофически не хватало. Я поменялся местами с хиленьким мальчиком. Жердина затрещала, но выдержала. Я как в детстве, только не с девочкой, а с коровой, начал раскачиваться. Мужики, рвя жилы, потянули утоплиницу. Грязь громко чмокнула, и огромная корова перевернулась на бок, потом на спину, медленно замахав нам, как бы в знак благодарности, всеми четырьмя копытами, грязным выменем и хвостом. Ребята потянули одуревшую скотину, поближе к твёрдому, обдирая в кровь бока животного, о перемешанные с грязью острые камни. Поймав, корову за кривые рога и скильзкий хвост, вытащили на травку. Буренка даже не пыталась встать. Она лежала на твёрдой земле и тяжело, с присвистом, как и её семеро спасителей, дышала, широко раскрыв глазищи. Потом, повернув голову к своей хозяйке, с благодарностью и любовью, посмотрела на неё, тихонечко замычав. Бабушка обняла коровку за голову, снова заплакала, но уже от счастья, что всё обошлось благополучно. Мы с улыбкой наблюдали, эту удивительную, любовную сцену.
-Слушай мужик, я тебе поражаюсь. Жизнь прожил, такого чуда не встречал.- Заговорил со мной старший - Ну ты бык, по всякому ты больше кровы весишь. А с виду не подумаешь, ну толстый, но не до такой же степени. Если бы не ты, мы бы её точно не вытащили. Не дай Бог тебя с болота тащить.
Ударили по рукам с ребятами. Осторожно, по вязкому краю обошли оползень и двинули дальше вверх. Сын с гордостью посматривал на отца, ускорив шаг.
-Метров двадцать осталось, ну от силы двадцать пять. - Успокоил Олег и попёр с Ваней, как спортсмен альпинист на вершину горы.
Я начал монотонно считать шаги, медленно неторопясь идя  вперед. Досчитав до тысячи ста тридцати двух, я, наконец, дополз до цели и упал как покошенный. Ели, отдышавшись и придя в себя, осмотрелся. Что и говорить место, место хорошее, да не то слово прекрасное, только труднодоступное, не для моих физических возможностей. Орлы толстыми не бавыют. Участок до такой степени зарос ижиной и травой, что пришлось к калитке пробиваться с боем, выкашивая, косой лаз как в пещеру. Олег первым залез в образовавшееся отверстие в зарослях и начал косить. Мы с сыном пошли погулять по сосновому  лесу. Грибов пока ещё не было. Наши поиски, остановила прошуршавшая по прошлогодним сухим листьям большая, толстая гадюка. Мы испугались, замерли, и решили больше, где попало не шариться. Я присел на пенёк, снял мокрую от пота майку, повесил её сушиться на куст. Наслаждаясь лёгкоё лесной прохладой, на такое далёкое, красивое, синее море, которое стояло прямо передомной, переливаясь на утреннем солнце. Глаза упёрлись в синий горизонт, красота Божественная. Вот оно море, вроде бы рядом, а в руки не взять. Ванечка взял палку подлиней, осмелев, бегал по вершине перевала.- Не дрейфь папка, я с тобой. Как дам больно, если подползет к нам змеюка подколодная.
-Пришёл Олег на перекур.- Ну что наливай, а то уйду. - Полез он в подсохшую на ярком, летнем солнце, сумку.
-Ваня, сынок, иди кушать! - Закричал я.
Налили, выпили, закурили, хоро-шо.
-Воздух то, воздух то, какой, чище не бывает. - Вздохнул я полной грудью. - Таким воздухом дышать, точно лет двадцать лишних проживешь. А двадцать лет к жизни, лишними не бывают.
-Папа, папочка!- Кричал Ваня. - Я ещё две гадюки видел.
-Да их не боюсь, червей этих, их здесь тьма. - Спокойно сказал Олег. - Косишь, бывало, раз и пополам. Жалко конечно, все-таки живое убил. Ну что поделаешь, я же их склеивать не буду.
Пикник продолжался, содержимое бутылочки быстренько перетекало в пластмассовые, одноразовые стаканчики по рисочку, а потам в нас конвейером. Слегка захмелев, разговорились, вспомнили армию.
-Мне служба часто снится.- Тихо сказал я.-Как будто я опять в армии.  Те же казармы, койка, плац, гараж и старшина орёт , рота подъём, время пошло. Встаёт на взлётку, в центре казармы, зажигает спичку, и держит перед своим детским лицом и зло улыбается. Спичка гаснет, все готовы, один только я не успел опять одеться. Старшина подходит ко мне, и снова орёт, рота отбой, и зажигает новую спичку. И так каждое утро, по несколько раз, а я всё не успеваю и не успеваю, и все презирают меня за это. Ненавижу воспитание через коллектив. Зачем всех мучить, не пойму? Я говорю командирам, что уже отслужил. А они хоть бы что. Мол, запрос отправлен, ждём ответа. А я всё служу и служу, ни конца не края.
-Да, мне тоже часто Афган снится. - Вздохнул Олег.- Сижу на вертушке, за пулемётом, и поливаю духов свинцовым огнём. Грязная, тяжёлая работа, если не ты, то тебя. Вот и сейчас похожая работа, сорняк выкашиваю. Потом бежим всем полком. Старый полковник впереди, а я следом при полном боекомплекте. В самолёт и прыгаем, прыгаем, прыгаем, снова и снова. Просыпаюсь ночью, весь в холодном поту, и думаю, но когда же весь этот ужас закончится?
-Слушай Олег, ты вообще редко про войну рассказываешь, расскажи по карефански. - Попросил я. - И мне интересно, да пацану полезно послушать будет. Награды то есть? Душманов то много убил?
Олег нехотя начал рассказывать.- Раз подорвались на БМП. Механик-водитель и все десантники, кто были в нутрии, погибли. Я чудом остался жив, на броне ехал сверху, контузило слегка. Что говорить, кровь, грязь, страх. Бывало в наряде идешь, посты проверять, спят сынки, как дома на печке. Разбудишь, оттянешь по первое число, стоит олух  Царя Небесного, глазками моргает, как в школе на перемене, перед строгим учителем. От нашего разгильдяйства и безалаберности, много пацанов погибло. Думали, что смерть к ним ни какого отношения не имеет. Если убьют, то только не его. Погибнет кто угодно, только не он. Обкурятся до одури анаши, или обколются болеутоляющим промидолом. Орут я Наполеон, я Наполеон, крыша съедет, а духам легче их долбить. Вот и приходится воспитывать через коллектив, берём не докуренный косячок, ложим на простынь и всей ротой бежим километров пять, роем могилу поглубже, до мозолей каждому, хороним наркоту, и обратно в часть, ещё пять километров. После этого мероприятия, начинают солдатики друг друга, воспитывать и контролировать. Вот думаю нашим бы наркошам, такое устраивать, подумали бы, как колоться. Ну, вот ещё помню, едем однажды в горах, одна машина закипела. Заезжаем в кишлак. Вдруг из виноградников, повыскакивали местные жители, бородатые, в халатах и чалмах. Ну, думаю всё, попали к чёрту на сковородку. Оружие наизготовку. А они орут, комрат, комрат, дружба, Россия.  Смотрю вроде без оружия, но поджилки то всеровно трясутся. А они в наглую подходят к нам, и начинают обмениваться головными уборами. На солдат свою чалму на себя кепки. Ржут как ишаки, снимают на фотоаппарат. Мы что говорить, конечно, душа в пятки, струхнули сильно. Я механику говорю, давай браток быстрей, а то хрен их знает, пообнимались, а через секунду жечь начнут. В часть приехали, нас свой караул чуть не обстрелял, за духов приняли. Потом ржали всем полком, все поголовно перемерили их подарки. А мне как старшему, комполка выговор объявил, перед всем строем за халатность. Я их, что просто так должен был крошить, до сих пор обидно. Ну а больше, ни чего хорошего и не было. Грязь да кровь, тоска да горе, и смерть, смерть, смерть. Насмотрелся за два года, ужас. Слушай, хорош о плохом, давай лучше о хорошем.  Сейчас допьём, поедим, докосим, да в низ к речке. Ляжем, будем откисать, благодать, да и только. Смотри, наносит, надо шевелится, нам ещё дождя, для полного счастья не хватало.
           -Так ведь змеи покусают, у них ведь гон.- Промямлил я. - Их возле речки уйма.
-Да брось ты, змеи, змеи.- Встал Олег.- Они в воде не кусаются. Главное не наступить, так они шарахаются в разные стороны.
Зашли в сад, Олег начал косить. Мы рвали и ели на десерт, ещё зелёные фрукты и фундук. Тупая коса с хрустом срубала, задеревеневшую траву. Два дерево засохло, всё одичало, требовало постоянного ухода. Сарайчик-дача, сильно почернел от дождя, слегка перекосился. Нарвали красной, кислящей алычи, на варенье и ткемали, очень вкусный и полезный соус, с алычи и жгучего, стручкового перца. Абхазы едят его постоянно, и живут, будь здоров, не кашляй, по сто лет.
-Ты косить то умеешь? - Спросил меня уставший друг. - На, попробуй, а я пока с Ваней фундука наберу.
Олег показал, как держать инструмент, и я с остервенением начал работать. Пройдя метра два три, раздался громкий хруст. Литовка ушла в землю, черенок треснул.
-Да дружок, заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет. - Отобрал у меня косу приятель. - Вроде всё, финиш, отработали. Хорошо хоть половину успели скосить. Лучше приду в следующие выходные, наведу здесь порядок, как на складе вооружения. Давай ореха наберём, и до дома до хаты.
Через некоторое время, усилился ветерок. Дачу стало затягивать густым, белым как молоко дымом.
-Пожар что ли? - Насторожился я. - Запаха дыма вроде нет.
-Да какой пожар, туман, а скорей всего туча наехала на перевал. Вдруг смерч, спаси и сохрани. Надо идти, и не просто идти, а бежать, куда глаза глядят.- В страхе засуетился Олег.
Быстро собрались, закрыли калитку, закрутив проволокой, пошли в низ. Вдруг началось светопреставление. Пошёл крупный, как прохладный душ, дождь. Где-то рядом сверкнула яркая молния. Долбанул, как кузнец по наковальне, гром. На сухое дерево инжира наехал оранжевый, небольшой шар. Шаровая молния посмотрела на наши жалкие, мокрые лица и взорвалась. Дерево упало, как подкошенное и загорелось. Мы все, троя сели задницами в грязь. Зазвенело в ушах. Потом,  глядя на  старшего прапорщика, залегли и поползли в низ по мокрой тропе. Светопредстовление продолжалось с новой силой. Вокруг нас гремел, сверкая гром.
-Класс, здорово!- Восхищённо пищал  сынок. - Я ещё папа ни разу в туче не был. Раскажу кому-нибудь, не поверят, сто пудов.
-Какая  в жопу туча. - Побледнел Олег. - В смерч попали, как пить дать. Сейчас закрутит на хрен, и поминай, как звали. Ломимся братва, ломимся, бросай друзей, спасайся сам.
Я схватил сына на руки, и мы полетели в низ, за Олегом. Дождь всё усиливался и перешёл в ливень, поливая нас не точно не как из ведра, а как из бочки или пожарного трансбоя.
Дорога в начале превратилась в ручей, а потом и в реку по колено. Мы уже не бежали, ехали, точнее, плыли на пятой точке. Сын был в восторге. И они с Олегом начали ржать как кони, над моей прытью.
-Ну, ты Андрюха даёшь. Не ожидал от тебя такой резвости и сверхзвуковой скорости. - Смеялся друг.- Ты как лыжник, слалом гигант, нет, нет чемпион по санному  спорту, спидвей, да и только. Сани у тебя прочные, толстые, скользкие, обалдеть можно. Отпустив , тормозившего меня сына, я погазовал вперёд, в низ. Ободрав весь ягодично-булочный комплекс, я с бешеной скоростью, со всего маху влетел по самые клубни, в жидкий, утренний оползень, как бедная корова. Подошли Олег с Ваней, остановились, открыв рты, не в силах сдержать смеха.
-Пап, а ты что там делаешь? - Поинтересовался сынок. - Надо было по краю, а ты в самую грязь врюхался.
-Отдыхаю, Ванечка, отдыхаю. - Простонал я.- Картина Репина, приплыли. Мне сынок не до смеха.
Олег протянул мне косу.- Давай Андрюха цепляйся, вытащу.
-Ты что мне лезвие суёшь. - Заругался я. - Харо хири хочешь сделать. Давай древко.
Олег развернул косу, я вцепился в палку, он потянул и оторвал железяку от дерева, окончательно угробив инструмент. Я не с места. Стоял замурованный, как в бетоне.
-Ты что как корова? - Закричал друг. - Шевели маслами хоть чуть-чуть, как жеребец, ты же мужик, твою мать.
Сын шустро перебрался на противоположную сторону оползня и побежал за подмогой. Через несколько минут, показавшиеся вечностью, прибежали утренние мальчишки с дедом. - Ну, ты попал. - Засмеялись они. - Сегодня какой-то день МЧС. Конь, корова и вот, наконец,  кабан. Взяли жердину, спасшую корову, кинули мне. Подали верёвку. Я обмотал туловище и схватился руками и прокричал.- Поехали! Мужики напряглись, но без толку. Я стоял как вкопанный в асфальт, увязнув ещё глубже,  по самую грудь. Стало страшно, хмель как рукой сняло. Мой бедный ребёнок заплакал, почувствовав леденящее душу присутствие смерти. Я попросил.- Олег кинь бутылку, я допью перед смертью, чтоб легче помирать было. Друг кинул мне остатки водки, я с жадность из горла допил горючую жидкость. Водка показалась мне сладкой. По телу, начиная с гортани, потом живот и, наконец, руки, ноги и сердце, наполнились приятным, оживляющим теплом. Я зашевелился с новой силой. Ребята опять потянули, Олег с Ваней встали на жердь, но вес есть вес, не с места.  Олег запрчитал. - Что же я твоей жене скажу. Взял мужика живого, здорового и похоронил живьём в таком поганом месте. Я разозлился на всё на свете. - Тяни ё-па-рэ-сэ-тэ! Рано хоронишь. Третья попытка увенчалась успехом. Вываляв меня в грязи как пельмень в сметане, парни, наконец, то выковарили меня из этой ужасной смеси глины, грязи, камней и прочих полезных ископаемых. Не успел я придти в себя, как оползень, быстро набирая скорость, пополз в низ, снося всё на своём пути, как игрушечное, унося оставшиеся там новые кросовки в глубь земли.
-Ну, ты точно в рубашке родился. - Хлопали меня спасители по плечам. - С коровой легче было, чем с тобой. Сколько весишь то мужик?
Ну, если вас всех вместе сложить, да Ваня сверху, примерно так и будет. - Пытался шутить я, но было не до смеха. Поплыли дальше в низ, к речке, отмываться от липкой, как краска грязи, которая не смывалась под потоками неутихающего ливня. Наконец показалась крайняя дача председателя дачного кооператива и брошенные после распада СССР теплицы. Дождь неожиданно закончился, как будто ни чего и не было. Только поток воды по дороге, напоминал о пережитом недавно происшествии. Собаки, которые утром с такой храбростью рвались покусать нас, завизжали, поджав хвосты, попрятались в свои будки и, поскуливая, завыли, увидя нас. Мой вид, залепленного грязью, похожего на огромного снежного человека, привёл их в дикий ужас. Все, наконец, то чистая вода. Я не разбирая дороги, наплевав на змей, как бегемот лёг в речку и замер, от счастья, что все приключения позади. Подошли мои соратники по несчастью. Сынок, как  ни в чём не бывало, начал кидать камушки в воду. Олег отскребал, неподдающеюся  воде грязь, со своих резиновых сапог.- Раздевайся, стираться надо! - Скомандывал командирским голосом старший прапорщик десантных войск. - Что как свинья домой поедешь? Еще по городу идти. Да и в автобус как полезешь? Не хрен народ пугать и так не нормальный.
Грязь проникла везде, в глаза, уши, рот, волосы и прочие интимные места. Олег с Ваней начали со старанием оттирать мне спину. - На хрен эти развлеченья! - Ворчал я. - От них одни мученья. Кое-как отмывшись и отстиравшись, пошли к Николаю относить остатки косы.
Гитлер не спал, с усердием занимался хозяйством. На крыльце стояла хозяйка, скрестив на груди руки, и руководила проштрафившимся мужем. - Давай, давай кабель старый, наворачивай, а то вылетишь к своей молодухе. Она тебя пьяницу и тунеядца просто так, как я, кормить не будет. А вы красавцы, что с горы на лыжах что ли? Грязные, мокрые, мятые, как черти. Вас что медведь изнасиловал, или олень по дачам гонял?
-Да хуже.- Ответил я.- В оползень залез по самые уши. Мужики ели выдернули, чуть без ушей не остался. Вот обувь, почти новую утопил. Дайте, пожалуйста, какие - нибудь шлёпки, до дому докандыбать.
Добрая женщина подала рваные сланцы фюрера, на три размера меньше моих.
-Потянет, спасибо. - Улыбнулся Я.-лучше так чем босиком.
Олег подошёл к Николаю  и протянул остатки инструмента. - Коля прости ради Бога, не сберегли косу. На следующие выходные принесу черенок.
-Да брось ты, литовку вернул и, слава Богу. - Похлопал по щеке товарища по партии алкоголиков, Гитлер. - Главное сами живы здоровы. А моя то, моя то стерва, что вытворяет. В страшном сне не приснится. Кто сказал бы не поверил, заставила  расписку написать, что я больше не буду пить. Ну, я написал, куда деваться. Говорю, может для верности у нотариуса заверить. Она говорит, буду тебя за каждую рюмку теперь штрафовать. Чудные люди, с ума сойти от её выкрутасов можно. Переводила водку в деньги, считала целый день, калькулятор сгорел. Ну ладно пока, забегай если что.
Пошли в сторону моря, к трассе, на автобусную остановку. Люди останавливались и долго смотрели в след чудным, грязным мужикам с маленьким ребенком. Подошли к высоткам.- Слушай Олег.- Выпалил я как из ружья. - Мне кажется, нам надо срочно снять стресс. Да и Ваня от мороженного ни когда не отказывался. Пойдём в правильный магазин, скупимся по новой.
Сунув Ване мороженное, пошли искать, где расслабиться. Олег со знанием дела, повёл меня в пивную. - Водка без пива, деньги на ветер. - Сказал он любимую присказку к любой нашей сказке. Приятная, обходительная грузинка, бесцеремоний разрешила нам со своим самоваром посидеть и выпить. Выдала нам красивые бокалы и вместительные рюмочки. Подсели к двум алканавтам, которые цедили своё пойло без закуски. Выпили по первой, запили пивом, разговорились с соседями.
-Я бывший мент!- Гордо сообщил мужик, то, что покрепче. - Отслужил в органах больше двадцати лет и два с половиной года отсидел за это на зоне. За всё хорошее, что успел сделать людям.
-Ну, молодец. - Ответил я, пристально посмотрев пьяному бугаю в мутные глаза.- Не мешай отдыхать мирным гражданам. Мы тоже служили, жизнь чуть-чуть знаем.
Сосед по столу не унимался. Пристал к кепке сына, видите ли, цвет у неё красный. Ну, эта была его ошибка, за сына я готов на все. Глаза у меня налились как у быка кровью, стали, краснея бейсболки. Назревал скандал, со всеми вытекающими последствиями. Вышли поговорить. Мужик со слюнями на губах, рассказывал какой он крутой и как он служил. Вмешалась хозяйка заведения, сели по местам.
-Слушай колобок. - Не унимался бывший мент. - Ты, почему такой гнилой. Купи мне пакет кефира. Сутки не жравши. Ты то вон какой, сразу видно ешь, чтобы жить, а я живу, чтобы пить.
Олег протянул ему бутерброд с колбасой и сыром, плесканул пол рюмки. - Слушай дорогой, я тебя сейчас точно хлопну. - Невыдержал афганец. - Давай закусывай резче, пей своё, губы надуй и газуй. В то время когда ты здесь людей обирал, выполняя свой долг, я по горам за духами бегал. Привык паразит, на халяву жить. Впился как клещ в тело пролетариата, и сосёшь кровушку забесплатно. До кефира опустился. На водку есть бабки, а на кефир нет. Я таких дел не понимаю. Мне что не кому кефир покупать. У меня дома внучок ждёт. Не доводи насекомое до греха. У меня разговор короткий, раз два и в дамки. Пил с ментами, люди как люди, но с таким впервые столкнулся.
Мужик всё понял, извинился и потерялся в пьяной толпе. Приведя нервы в порядок, распрощались с хозяйкой заведения, сели в автобус и в одно мгновение доехали до своей остановки. Олег заметно ослабел, расслабился от и до. Посмотрев на меня пьяными, засоловевшими глазами, промямлил. - Андрюха ты у меня лучший друг! А Ваньку я вообще бы к себе десантником  принял, на должность  заместителя взвода разведчиков. Давай пять тысяч рублей,  и дача твоя. Осуществи свою мечту, сколько можно ждать.
Нет уж, нет уж, извини, подвинься! - Засмеялся Я.-Лучше  тебе ещё пива куплю. Только больше мне ни когда не напоминай про дачу на море. Она мне и даром после сегодняшнего дня, не нужна.

2005.06.28.